Детективное агентство "Анна и её духи". Восьмое дело.

— Я так же подумал, господин Штольман! — устало опустился на стул комиссар, отвечая на очередной вопрос Якова, и с удивлением воззрился на чашку кофе, которая оказалась перед ним. Покуда он разглагольствовал, Аня заметила, что Эжени явно не в хорошей форме, и решила, что нужно вмешаться. Она была близко знакома с неким упрямым господином, который мог весь день не есть и почти не пить, гоняясь за информацией или самим преступником. Если экстренно не влить в таких людей горячего чаю, они о нем и не вспомнят. Комиссар же, отвечая на вопросы Штольмана, выпустил Анну из вида и теперь был искренне поражен тем, что она принесла ему кофе, в две минуты очаровав всех констеблей в приемной. В его голове она была кем-то вроде одной из яростных суфражисток, учась на врача и работая в сыскном агентстве, поэтому заподозрить её в том, что она может вот так запросто проявить заботу, ему было сложно. Яков с трудом сохранил невозмутимый вид, глядя на лицо Этьена. — Ммммм… Да. Спасибо, — растерянно произнес комиссар и с некоторой опаской взял в руки неизвестно откуда оказавшуюся в отделении тонкостенную чашку. — Я ведь то же самое подумал, когда про татуировки узнал. Но епископ показал мне все честь по чести. Документы подлинные, сомнений нет. Единственное, что кюре мне показался моложе, чем указано в метрике. По записям епископа ему сорок лет. Выглядел ведь он гораздо моложе. — Возраст нынче ничего не значит, — проговорил Штольман, вспомнив о Полине и её метаморфозах. — Хотя я уверен, что человек, который сейчас лежит в прозекторской, вовсе не Клод Сен-Желе. Пусть документы у него и в полном порядке. — Его на самом деле зовут Аксель, — пояснила Анна, улыбнувшись комиссару. Тот хотел уже взвиться на дыбы, не желая такого вмешательства с её стороны, но, встретившись с её взглядом, неожиданно ощутил внутри что-то странное, похожее на благодарность, чего раньше с ним не случалось. Нет, если задуматься, то все, что обычно говорили Яков и его жена, оказывалось правдой. Нужно использовать все, что идет в руки. — Мы проверим, — вместо крика почти доброжелательно ответил комиссар, придя в ужас от своего тона. Штольман, которому тоже достался крепкий кофе, спрятал улыбку, отпивая глоток. Так быстро приручение полицейских Анной еще никогда не происходило. Фырчащий и рычащий Эжени мило разговаривал с его Аней, спрятав когти и посматривая на неё с удивлением. Зрелище воистину поразительное. Но пора было его спасать, иначе он сам впал бы в ступор от собственного поведения. Влияние Анны Викторовны имело подобный эффект. — Господин Поль Мартен уже занимается этим вопросом, — сказал Штольман. Комиссар дико взглянул на него, забыв о том, что помощник префекта числился у Якова в друзьях. — Меня сейчас интересует совсем другое. — Я дам вам доступ ко всем материалам дела, — махнул рукой Этьен и одним глотком допил кофе, который оказался очень вкусным. — Я не об этом, — покачал головой Яков. — Хотя спасибо, конечно. Я хотел бы изучить вопрос обряда, который провели в церкви. Насколько он стар, насколько известен среди современных церковников. Хочу изучить историю церкви Святой Бригитты, хочу почитать о ней самой. Я, признаться, не слишком силен в богословии, но могу с уверенностью сказать, что смерть кюре, давайте так его пока называть, не простое зверство. Тут что-то большее. — Я и сам мало что смыслю в церковной жизни, — согласился комиссар, все еще с ужасом, но уже каким-то размытым, чувствуя, что у него, оказывается, гораздо больше точек соприкосновения с надоедливым русским выскочкой, чем он думал. — Да, это хорошая мысль. — А еще совершенно точно нужно заново допросить церковный совет, дьякона и его мать, — продолжил Штольман. — Вопросов накопилось очень много. — Ну, тут пожалуйте в гости, так сказать, — хмыкнул Эжени. — Все они здесь. Все пятеро. Все кабинеты заняты. Мои ребята их допрашивают. Вы правы, господин Штольман. Вопросов хоть отбавляй. Яков улыбнулся. Образ мысли и действия комиссара ему нравился.