Детективное агентство "Анна и её духи". Восьмое дело.

Штольман и комиссар направились сначала к мадам Ортене, но в коридор влетел встревоженный Антуан, которому удалось связаться с Полем Мартеном. Он не мог сидеть на месте, не мог больше чувствовать на себе взгляды двух сержантов, которые слышали разговор с доктором. Он и сам уже не понимал, на самом ли деле на него смотрели или он это выдумал, но просто слушать разговоры он не мог, ему нужно было что-то делать. Все дела здесь были разобраны, поэтому Перре решил позвонить Полю в надежде, что что-то уже прояснилось. Так и вышло. — Господин Штольман, господин помощник префекта просит ему перезвонить, — почти скороговоркой выговорил констебль. — У него есть новости о том человеке, портрет которого вы ему передали. — Прекрасно! — щелкнул пальцами Яков и, извинившись перед вновь вышедшим из себя комиссаром, который только что узнал, что у русского выскочки есть неизвестные ему козыри в рукаве, отправился в кабинет, чтобы поговорить с другом. Поль на той стороне провода звучал, как тибетская свирель: всеми оттенками эмоций одновременно. Видно, разговор с префектом и церковным руководством прошел не слишком гладко. Поэтому вначале разговора в голосе Мартена слышалось стальное дребезжание злости, потому как ему предстоял второй раунд. Пока решено было изучить степень трагедии, но рассчитывать на то, что все ограничится парой десятков человек, было нельзя. Слишком популярным местом стала церковь Святой Бригитты, слишком много людей выбирали её, чтобы приобщиться к чудесам. Предстояло найти самый деликатный выход из этой ситуации, но он пока даже не забрезжил на горизонте. — Судя по записям, в церкви только за эту неделю обвенчали три пары молодоженов, включая нашего Перре, — теперь свирель запела пронзительно, слегка растягивая гласные, говоря о том, что помощник префекта в полной мере теперь осознал, что именно творится в душе его нового сотрудника, и жалеет его от всей души. — Что нынче делать, неизвестно. В кабинете министра идет такой бой, что я посчитал нужным выйти охладиться и заодно кое с кем поговорить. Вышло удачно. Штольман внимательно выслушал друга. Поль связался с одним из комиссаров, который долгое время работал в тех районах, где кучковались апаши. Он узнал портрет, нарисованный Анной. Он знал этого человека, потому что потратил немало времени и сил, чтобы его изловить. Это был капитан Арзале или Меткий Глаз, согласно индейским традициям. Главарь одной из самых крупных группировок апашей, специализирующихся на грабежах. Наглый, не боящийся ничего и никого, устраивающий погромы буквально под носом у полиции. Долго его пытались поймать, но безуспешно. — И что же? — спросил Яков. — Полиции помогли, — пояснил Поль, в этот раз звуча глухо и медно — сказывались усталость и нервное напряжение. — Семь лет назад труп капитана Арзале нашли в подворотне у центрального рынка. Колотые раны в области почек. — Не слишком ли часто встречаются в этом деле события семилетней данности? — задумчиво поинтересовался Штольман. — Я подумал о том же, — хмыкнул помощник префекта. — Два моих филера среди апашей уже собирают информацию. Яков положил трубку, попрощавшись с другом и думая о том, что ему срочно нужно задать несколько вопросов церковному совету и дьякону с его бабушкой. Ему нужно было сложить картинку до конца и подумать о том, что страшило его до ужаса. Он вышел в коридор, где обнаружил маявшегося под дверью Антуана. Разглядев его лицо, Штольман решил, что ему пора вмешаться. Личные советы не были его коньком, но после того, как юноша так сблизился с ним, он не мог просто промолчать. Кроме того, он полагал, что ему есть, что сказать. — Антуан, послушай, — начал Яков, испытывая странный дискомфорт оттого, что говорил ему «ты». Привыкнуть к такому ему было сложно. — Ты сейчас столкнулся с тем, чего не ждал. Ты не мог даже предположить, что когда-либо окажешься в такой ситуации. Более того, по воле судьбы в эту ситуацию попал не только ты сам, но и женщина, которую ты любишь. Ты не виноват в том, что произошло, но выхода, как тебе кажется, нет. И ты стараешься сделать сразу две вещи: лихорадочно прокручиваешь в своей голове сотни вариантов того, что ты можешь предпринять и что ты мог сделать, чтобы подобного не произошло, и стараешься держаться подальше от своей жены, потому что тебе кажется, что она не должна ни о чем узнать, ведь ты сам сможешь все решить и исправить. Не делай этого. — А что вы предлагаете? — серьезно спросил Антуан. Он был вначале ошарашен тем, что Штольман попал в точку и описывает все так, будто сам проживал это за него. Потом юноша услышал в голосе человека, которого безмерно уважал, что-то, что заставило его тщательнее присмотреться к Якову и слушать его молча. — Верь своей жене, — просто ответил Штольман. Он сам наломал немало дров, прежде чем прийти к этой ошеломляющей в своей простоте истине. — Вы вместе когда-то решили идти по одной дороге. Не отказывай ей в возможности разделить с тобой этот путь. Женщины гораздо сильнее и храбрее, чем принято считать. Спроси свою Элен, что она по этому поводу думает. Ты, возможно, будешь удивлен. Кроме того, ты сам недавно клялся — и в печали, и в радости. — Вы, верно, правы, — растерянно сказал Антуан. — Элен вовсе не слабая. — Конечно, не слабая, — вдруг усмехнулся Яков. — Пока я разговаривал с господином Мартеном, я видел, как она с самым решительным видом направлялась сюда. Антуан уставился на Штольмана так, будто в первый раз его видел, а потом, даже не попрощавшись, рванул с места в карьер. Яков хмыкнул еще раз, покачал головой и ушел на допрос, оставив молодежь разбираться с делами сердечными самостоятельно.