Детективное агентство "Анна и её духи". Восьмое дело.

— Позвонили? Апашам нынче можно звонить? — поразился Штольман, который тем не менее думал, куда приложить новую информацию. — Конечно, — усмехнулся Поль. — Это тебе не во времена нашей молодости. Это мы с тобой по подворотням гонялись за ворами и убийцами, а нынче у преступников все культурно. Резиденция имеется, телефон, провели. Синематограф завели, представляешь? — Удобно, — оценил Яков. — Вывеска на резиденции что гласит: кабаре или бордель? — Бери выше, — еще шире растянул губы в улыбке Мартен. — Клуб любителей поэзии. — Да ты что? — покачал головой Штольман. — Там заседают те, к кому не придерешься? Чисты аки слеза и невинны, как новорожденные младенцы? — Чище и невиннее, — развел руками помощник префекта. — Все обо всем знают, но именно туда можно идти, чтобы хоть что-то решить и добиться каких-то нормальных результатов. Не будь этого клуба, среди апашей наступила бы анархия и столица погрузилась бы в непрекращающуюся череду насилия. Полиция не удержала бы их самостоятельно. — Это уж как водится, — проговорил Яков. — Поль, я полагаю, что мне нужно задать еще несколько вопросов фигурантам дела и можно будет делать предположения. Ты ведь понимаешь, что донес апашам тот, кто понимает, кто это такие, кто знал, что покойный кюре мог бы быть им интересен, кто элементарно знал, куда именно звонить. Есть у меня некое подозрение, но я хотел бы проверить кое-что. Ты можешь передать мне опись драгоценностей, украденных в том самом ювелирном магазине на Сите, с хозяином которого мы с тобой говорили месяц назад. — Магазин господина Озени? — удивился Поль. Как они перескочили от звонка апашам и убийства кюре к крупной, но все же краже, далеко от этого района? — Конечно, я пришлю тебе. Там довольно внушительный список. — Да, я бы хотел проверить свою память, — сказал Штольман. — Я, пожалуй, знаю, кто именно позвонил апашам, но хочу подтвердить свою догадку. Аня и Поль уставились на него с одинаковым восхищением, только к Аниному еще примешивались гордость и любовь, а к восхищению Поля — изрядная доля удивления. Нет, к образу мыслей своего друга он никогда не привыкнет! Помощник префекта уехал в центр, чтобы прислать Штольману опись краденого и выяснить, как проходит работа с приходскими записями, которыми уже занялись церковники. Аня и Яков отправились в церковную библиотеку, в которую их вчера пригласил дьякон. Она находилась недалеко от церкви Святой Бригитты, в старом здании, построенном в псевдо-готическом стиле. Говорили, что когда-то здесь был монастырь, но во времена Филиппа Красивого его сожгли дотла вместе с монахами. В библиотеке царил полумрак, посетителей не было, лишь пара служащих раскладывали книги по полками и что-то писали за столами у окон. Дьякон, который, казалось, ждал их, материализовался прямо перед Анной и Яковом и расплылся в такой улыбке, будто он был голодным уличным котом, которому налили плошку сметаны. — Вы пришли! — выдохнул Дидье, глядя на Аню. Штольман видел, что его руки сложились лодочкой, и он в последнюю минуту совладал с собой и не протянул их к Аниной ладони. Ему это категорически, совершенно и бесповоротно не понравилось. Вчера такого проявления чувств он не наблюдал. Выразить своё отношение к происходящему Штольман не успел, потому как Бернар повернулся к нему и, воодушевленно поздоровавшись, объяснил, что вчера предлагал мадам Штольман помощь в поиске нужной литературы, потому как область интересов Якова весьма специфическая. — Жизнеописание Святой Бригитты можно найти в сборниках католических святых, но подробностей вы там не найдете, — оживленно жестикулируя, рассказывал дьякон, пригласив Якова и Анну вглубь залы. — Здесь можно найти очень любопытные книги, и о ней самой, и о нашей церкви. Наш приходской секретарь в этом деле большой специалист, но он сейчас на допросе в полиции, поэтому я попрошу мадам Сильви вам помочь, она тоже прекрасно в этом разбирается! Яков кивнул, выражая благодарность, но был, тем не менее, очень недоволен. Дидье Бернар бросал на его Аню пламенные, восхищенные и сияющие взгляды. Штольман не понимал, что случилось. А не понимать чего-либо он очень не любил.