Детективное агентство "Анна и её духи". Восьмое дело.

Анна с тревогой посматривала на Якова. Он глубоко задумался, почти не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Она знала это его состояние, поэтому ничего не говорила, не желая мешать течению его мысли. Штольман притянул её ближе, давая пройти лейтенанту, поднимающемуся по ступеням, и Аня улыбнулась. Ещё одно подтверждение её недавним размышлениям: даже погруженный в себя, он бессознательно заботился о ней. Как же она так долго цеплялась за все страхи, которые не давали ей дышать в полную силу? Неужели она оказалась настолько раненой, что не смогла полностью поверить в то, что теперь всё изменилось?! Сердце забилось сильнее. Анне захотелось сказать ему то, что она поняла только что, сказать, что ей нужно было понять это гораздо раньше. Штольман, ступив с последней ступеньки на землю, встрепенулся, посмотрел на Аню, увидел что-то в её глазах, замер, потому что совсем этого не ожидал, и… И тут их окликнул Антуан, который спешил к управлению от ворот вместе с Элен. Штольман растерянно взглянул на них, потом на Аню, и досада мелькнула в его глазах, потому что не было еще ни разу, когда бы их не прерывали именно в тот момент, когда им необходимо было остаться вдвоем. — Господин Штольман, госпожа Штольман! — Антуан был оживлен ни на шутку, и Яков улыбнулся. По сравнению с вчерашним унынием и даже отчаянием новоиспеченный муж излучал жизнерадостность. Это видеть было приятно. — К церкви Святой Бригитты приписали нового кюре! — Да вы что?! — изумилась Аня. — Так скоро?! Яков тем не менее удивлен не был. Церковное руководство приняло правильное решение. Именно сейчас, не дожидаясь гневной волны от местной общины, необходимо было поставить на место покойного лжесвященника человека, который смог бы потушить пожар, утешить, поддержать и направить всех тех, кто без сомнения почувствует себя обманутыми, опустошенными, преданными и потерянными в жизни. Штольман не сомневался, что новый кюре человек опытный, прошедший хорошую школу жизни, который сможет справиться с паникой среди своей паствы. Ему бы еще толковый церковный совет и нового дьякона, который не страдает маниакально-депрессивным психозом и не сжигает людей во имя очищения церкви от грешников, и все будет хорошо! — Мы с ним познакомились уже! — добавила Элен. — Только что от него. Он нам очень понравился. Он обвенчает нас сегодня вечером. Ну, то есть проведет обряд по всем правилам. Нам господин помощник префекта сказал к нему обратиться сегодня же. Его ввели в курс дела, и он все сделает в лучшем виде. — Вы уже не переживаете так сильно, как раньше, Антуан? — спросила Аня, которой нравилось то, что она видела. Она понимала, как сильно ситуация с незаконно проведенным венчанием, затронула их друзей. — Я поговорил с женой, — пояснил Перре. — Она у меня необыкновенно мудрая женщина, вы и сами это знаете, — он посмотрел на зардевшуюся супругу и улыбнулся. — Я слишком зациклился на внешнем, забыв о сути. Сегодня вечером два эти фактора придут в равновесие, и, я думаю, что всё будет хорошо. — Мы рады это слышать, — искренне сказал Штольман. — Иногда в самом деле забываешь о сути, поддаваясь общепринятому мнению. И очень хорошо, что вы поговорили и всё для себя выяснили. Сказав это, Яков немедленно рассердился на себя, потому что почувствовал, что лезет не в свое дело и вообще слишком много говорит. Что он, как патриарх, взирает на молодое поколение и дает им советы, будто он умудрен опытом в семейных делах. Сам запутался в собственных решениях и поступках и наворотил дел, а теперь вещает тут, как если бы сам хоть что-то понимал. — Да, — согласился Антуан. — Это очень хорошо! Спасибо вам большое, господин Штольман. Вы тогда направили меня в нужную сторону. Аня посмотрела на Якова и увидела совершенно непривычную для неё картину — смущенного Штольмана. Вот это да! Со стороны, возможно, этого видно не было, но она-то прекрасно все замечала. — Поэтому мы снова приглашаем вас на свадьбу! — воскликнула Элен. — Нам нужны свидетели. Яков поднял брови. Такое с ним случалось впервые — присутствовать на свадьбе одних и тех же людей с разницей в три дня.