Детективное агентство "Анна и её духи". Восьмое дело.

Извозчика нигде не было, поэтому Яков решил, что они спустятся по аллее до бульвара и поймают фиакр внизу, потому что движение там было оживленнее. Антуан и Элен ушли, получив подтверждение, что вечером в церкви они встретятся непременно, и Штольман с Анной наконец остались наедине, потому что узкий, заросший с двух сторон акациями переулок, оказался безлюдным в это время дня. — Удивительное дело, — произнес Яков, размышляя над ситуацией четы Перре. — Жениться два раза с промежутком в три дня. Пожалуй, такого случая я припомнить не могу. — Да уж, — улыбнулась Аня, которая была искренне рада, что Антуан больше не грыз себя зазря, ощущая угрызения совести там, где его вины не было. Еще больше она радовалась тому, что сделал это он явно не без участия Якова, а, значит, и он перестал так рьяно корить себя за то положение, в которое попали они сами. Видимо, это дело позволило им обоим прояснить для себя что-то важное, что даст им возможность жить дальше по-другому. — Удивительный случай. — Я рад за них, если быть откровенным, — взглянул на Анну Штольман. — Они подходят друг другу. Я сожалел, когда выяснилось, что кюре не был настоящим. Аня, — тут он остановился, повернувшись к ней. — Я уже говорил тебе, что я думаю о том, в каком положении мы оказались. И говорил тебе, насколько виноватым я чувствую себя за это, но в погоне за чувством вины и странной, смешанной с горечью радости оттого, что мы вместе, я забыл, как и Антуан недавно, о том, что основа того, что связывает нас, кроется не во внешнем, а глубоко внутри. Боюсь, я не сумел верно выразить мои чувства, ты же знаешь, что словами мне передать их бывает сложно, но я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя, что нет и никогда не будет никого ближе и роднее тебя. Нет никого, кто мог бы хотя бы на пядь сравниться с тобой. Я давно не мерю свою жизнь ничьей мерой, кроме меры Бога, хотя из меня плохой христианин, а он видит, что брак с Ниной принадлежит только бумаге, которая была нужна, чтобы помочь Володе, а жизнь с тобой и любовь к тебе и есть настоящий брак, начало которому нужно отсчитывать с ночи моего взятия под стражу. Это никто и никогда не изменит. И единственное, чего я хочу, чтобы и официально ты имела тому подтверждение. Аня ловила каждое слово. Они не нужны были ей, чтобы понять, что она любима, но слышать это, а не только чувствовать в каждом его поступке, было прекрасно. Сердце колотилось, на глаза наворачивались слезы, дышать стало тяжело. Она взялась за его руки, потому что голова кружилась. Он почти слово в слово проговорил то, о чём она недавно думала. Два человека идут по жизни рука об руку, любят друг друга, делят одну дорогу и не оставляют друг друга ни в горе, ни в радости. Это и есть брак. К сожалению, ни официальный документ, ни даже Божье благословение не становятся гарантом того, что двое станут настоящими супругами. Судить и мерить легко, а вот жить — не всегда. Кто знает, от чего можно зарекаться. Аня поняла, что ни от чего в принципе не стоит. Никогда не знаешь, куда выведет тебя следующий поворот и что за новое качество в самом себе он откроет. — Яша, — произнесла Анна, обнимая его и пряча пылающее лицо на его плече. Нужно было немного прийти в себя, потому что она чувствовала, что просто расплачется, если продолжит смотреть в его глаза. Но слова рвались наружу и просто смолчать сил у неё не было. — Я так тебя люблю. Сердце у Штольмана тоже заколотилось, потому что, произнеси она это хоть сто раз кряду, он никогда к этому не привыкнет. Не привыкнет к счастью и чувству того, что он находится именно там, где должен быть. — Аня, я… — начал он, но она замотала головой, не давая ему продолжать и щекоча подбородок непослушными кудряшками. — Подожди, подожди! — попросила она. — Иначе я потеряю мысль! Она помолчала пару секунду, крепче обнимая его, а потом ринулась в бой. — Яша, я тебя подвела! — подняла она голову, и Штольман увидел, что личико у неё расстроенное донельзя. — Я была так не права все это время! Много лет была не права! Ты меня прости, пожалуйста! С этими словами она снова уткнулась ему в плечо и горестно всхлипнула. Штольман был ошарашен. Никогда, вот на самом деле ни разу в жизни эта женщина не сделала ничего так, как можно было бы ждать. Поразительно! Ну что она опять себе напридумывала?