Эта ночь последняя в войне

Она смотрит на экран, чувствуя, как ее охватывает ужас. Глеб спит рядом, складка на лбу разгладилась, морщинки в углах глаз совсем незаметны, он кажется таким спокойным, даже умиротворенным. Таким юным. Одна рука под подушкой, вторая где-то в районе ее бедра. Таня тихонько плачет. Приходит понимание, что это никогда не закончится, что он вечно будет под этим гнетом закончившихся 12 лет назад отношений с братом, которые, на самом деле, не имеют конца. Несколько часов она лежит без сна, опасаясь потревожить Глеба и страстно желая, чтобы он отдохнул хотя бы недолго, чтобы эта складка на лбу не возникла вновь. Таня сама не замечает, как проваливается в тяжелое дремотное состояние – полусон, полуявь. Мелькают смутные образы, размытые картинки – и все о нем. Между тем, что-то изменилось, а она и не уловила. Глеба больше нет рядом. И в комнате нет. Да где же он, господи, что-то случилось? Она, босая, по-прежнему в его футболке, растрепанная, бредет на кухню на запах табачного дыма. Так и есть. Глеб сидит за столом, перед ним айпад, сигарета дотлела до фильтра, Глеб смотрит на экран – что с его лицом? На него страшно смотреть. Оно просто серое, а в глазах Глеба – такая боль, что это физически ощущается даже на некотором расстоянии. - Глеб… Что с вами?.. С тобой… Ты выглядишь странно. - Что тебе, детка? Не спится в нашем трехзвездочном отеле? Отвали, а. - За что ты… вы так со мной? Я могу помочь? - Уйди уже, просто уйди. Какого хера ты тут вообще делаешь? Таня, вся красная от злости и стыда, выскакивает из кухни, лихорадочно хватает свои вещи, пытается натянуть что-то, колготки цепляются за непослушные пальцы, блин, стрелка, но скорее отсюда, плевать, что ночь и незнакомый район, она не останется тут ни на секунду. У двери притормаживает, замок незнакомой конструкции, как же его открыть, вот черт. Тяжелая горячая рука опускается на ее плечо, он поворачивает ее лицом к себе. - Куда рванула-то? Спать иди ложись. - Вы сказали мне уйти. Я уйду прямо сейчас. Извините. Я не побеспокою вас больше. - Мне не до твоих истерик. Просто ложись спать. Завтра будет лучше. - Замок… Откройте, пожалуйста. - Ты че, совсем тупая? Ложись спать, я сказал. - Вы очень грубы, я к такому не привыкла и не намерена это выслушивать, извините. - Детка… давай завтра, а? Как еще просить тебя? Мне. Не до тебя сейчас. Это неясно? Почему-то ее запал на этом иссякает, она обмякает под его руками и послушно следует вместе с ним в комнату. Ей хочется, чтобы он ее обнял, и тогда все станет на свои места. И эта его грубость – напускная, ведь правда? - Раздевайся. Да не в этом смысле! Трахать тебя я не планировал. Чувствуя себя полной идиоткой, Таня под его тяжелым взглядом натягивает футболку и ложится под одеяло. Укрывается с головой. - Вот и умница. Спи. Или хотя бы молчи. Глеб выходит из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Таня слышит, как на кухне шумит чайник. Все ясно, спать он не собирается. А ей-то что делать теперь? Уж конечно, уснуть вряд ли получится. Ее раздирают противоречивые чувства – он был так груб, это недостойно ее «героя», это попросту недопустимо, но, с другой стороны, она понимает, что состояние его – на грани, он весь как натянутая струна, которая лопнет вот-вот. И что – тогда? И что имел в виду его брат? Это же не всерьез?