Эта ночь последняя в войне

Таня укрывается с головой одеялом, чтобы спрятаться от его недоброго, по ее мнению, взгляда. Опять ругает себя за отсутствие чуткости, за неумение найти нужные слова. Похоже, ему не помешала бы поддержка, но… он так реагирует, что никто бы на ее месте не справился! С этими мыслями, обиженная и расстроенная, она все же незаметно для себя засыпает, хотя казалось, что сна нет и не будет. Эта ночь никогда не закончится – Таня вздрагивает во сне, неясно отчего, и просыпается. Тревожно. Глеба нет рядом, из кухни не доносится ни звука. Тревога, безотчетная и беспричинная, растет. Таня выпутывается из одеяла, идет на кухню. Он сидит за столом. - Уф, слава богу, а мне показалось, что слишком тихо, - начинает она, но Глеб не отвечает. «Он какой-то слишком бледный», - проносится в ее голове, и в это время Глеб поднимается со стула. Но тут же падает – с негромким «охх» - на пол. - Господи, о господи, тебе плохо? Что? Глеб, что? - Мне нужно в туалет. Я что – упал? – Он кажется слегка удивленным и как будто не понимает сам, что с ним. - Меня тошнит. Кое-как она дотаскивает его до прихожей, там по стеночке он добирается до ванной сам. Его рвет. Таня помогает ему, придерживая его голову. То, что она видит, ей совсем не нравится. Почему такой темно-бурый, почти черный цвет? - Глеб, я скорую вызову. - Нет, не хочу. - Глеб, ты совсем? Это кровь. - На хер, все на хер. Помочь ему умыть лицо, помочь присесть – тут, прямо на пол, на светло-серый кафельный пол. Таня плачет, ищет телефон – да где он, черт возьми? - Глеб, твой телефон – где? Не могу свой найти. - Откуда мне знать, блядь. Телефон находится – ее собственный, где-то в комнате на кресле – да, вчера она оставила его тут, когда пошла в душ. Или после? «Разве это важно?», - одергивает она себя, вызывая скорую. Они приезжают удивительно быстро – средних лет женщина-фельдшер и немолодой санитар (или медбрат? А где же врач?). Глеб сидит в углу ванной, белый как бумага. - Мне нужно осмотреть его, давайте на кровать, - говорит фельдшер Тане вполне заботливо. - Я не могу встать, - тихо произносит Глеб, - то есть, может, и смогу, но упаду. Дальнейшее вспоминается Тане как в дурном сне: он действительно встает, держась за косяк и тут же падает, фельдшер охает и растерянно смотрит на него, а вот пожилой санитар (или кто он там, может быть, тоже фельдшер?) реагирует моментально, достает какой-то шприц, укол – видна сноровка и опыт, но также видно, что происходит что-то страшное. Глеб без сознания. - Девушка, нам надо перенести его в машину. Ищите соседей, у меня спина больная. Это произносит «санитар». - Да сделайте же что-нибудь! Пусть он придет в себя! Вы не понимаете – это же известный артист, это знаменитый музыкант, это … достояние народное! Спасите его, пожалуйста, - Таня кричит, потом скулит, от бессилия и шока. Она стоит на коленях возле Глеба, а эти «люди в белых халатах» поднимают ее, что-то кричат. Но тут рука его слегка касается ее. - Глеб! Ты слышишь меня? Глеб! Ты тут?! - Все нормально, детка. Только встать я еще не могу… Тем временем работник скорой сам звонит в соседские двери, стучит, но никто не открывает. В итоге помогает водитель и случайный парень, который в такую рань шел гулять с собакой. Глеба переносят на носилках в лифт, потом наконец в машину. - Я поеду с ним. И тут она понимает, что все еще в одной футболке и не знает, где ключ. - Подождите, я сейчас, оденусь только. - Девушка, давайте уже быстрее, мы и так тут слишком долго, - раздраженно говорит женщина из скорой. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только две минутки, я сейчас. Таня поднимается обратно в квартиру, вихрем надевает свое «счастливое» платье, колготки с поползшей стрелкой, находит свою сумку сразу, потом – его, кажется, туда он и положил ключи. Да, вот они, отлично, она бежит вниз, пешком, не дожидаясь лифта. Они ждут ее, как ни странно, Глеб лежит на спине. Но, кажется, чуть-чуть порозовел. «Господи, спаси его. Господи, помоги ему. Господи, сохрани его». Таня считает важным оформить мысли в эти фразы, молитва должна быть четкой, тогда она дойдет до адресата… Пока они едут, Таня молится, не переставая. Капельница, которую ему подключили прямо в пути, слегка успокаивает. В приемном покое ад: сказываются вечер и ночь пятницы. Много пьяных, много странных персонажей. Врачи с легкой брезгливостью смотрят и на Глеба. Кажется, они решили, что он тоже – из «этих» - проблемных маргинальных пациентов с травмами, инфарктами, приступами и прочими последствиями тяжелых алкогольных интоксикаций. УЗИ абдоминальное, рентген, его возят на каталке из кабинета в кабинет, она рядом. Все в норме. Теперь ФГС. Туда ее не пускают, но дверь не закрыта, и Таня видит, как ему засовывают в горло трубку и буквально через пару секунд из нее фонтаном хлещет кровь. - Он же захлебнется, что ж вы делаете! – вне себя кричит Таня, ее оттаскивают от двери, выводят в коридор, сажают на скамью: «Ждите!». Это самые страшные минуты в ее жизни. Молиться нет сил, слов тоже нет, одно всепоглощающее беспокойство. За него. Выходит медсестра. - Желудочное кровотечение, госпитализируем его. Вы его жена? Дочь? - Операция?! Что делать? - Об операции пока речь не идет, завтра будет ясно, сейчас не видно ничего, купируем, там посмотрим. Документы с собой? Тут Таня понимает, что документов, конечно, нет. И вообще она здесь непонятно на каких правах. Вывозят каталку, Глеб кажется гораздо бодрее, пытается шутить: - Залил, блядь, комнату кровью… - Глеб, кому позвонить? Или написать? Друзьям, коллегам, может быть, жене твоей? - Никому, детка. Я предпочитаю сдохнуть в гордом одиночестве. - Нужно сказать кому-то! Вдруг вам операция понадобится. Да и вообще… Жена имеет право знать… Таня понимает, что опять перешла на «вы»… - Она будет в восторге, детка. Особенно от тебя. - Я не могу вас оставить одного и я не могу остаться тут. - Так пока! Целую. Он посылает ей воздушный поцелуй и закрывает глаза. Как же она устала от этого бесконечного ерничанья, да есть ли вообще совесть у него? - Привези мне айпад, - вдруг говорит он. – Пожалуйста. - Хорошо, только вначале позвоню кому-нибудь. - Ой, давай потом, а? Езжай обратно, жены не будет еще дня два, оставайся там. Помнишь адрес? Только привези мне айпад и хоть из одежды что-то. Найдешь? - Господи, конечно. Все сделаю. Вас сейчас переведут в палату, только там заполнить какие-то бумаги надо. Справитесь? А, еще надо паспорт привезти и полис, наверное. - Нет у меня полиса, - он ржет, - и не было никогда. Паспорт в сумке, ты ее найдешь, она со мной была. Все, беги. - Таня медлит… как оставить его? Он, конечно, выглядит уже получше, и колят, капают его прямо на ходу, молодцы, но все равно… Страшно. - Наклонись ко мне. - Что? - Наклонись, говорю. Она нагибается к его лицу, он берет ее за шею, притягивает к себе. - А теперь поцелуй меня. Все будет хорошо, детка. И, кажется, ты сегодня слишком много плачешь.