Эта ночь последняя в войне

В этот раз долго в больнице его не держат. Кровотечение остановили в тот же день, гемоглобин сказали поднимать дома препаратами железа, и вообще как будто врачи поставили на нем крест. Туманные выражения лиц и еще более туманные высказывания Таня даже не пытается понять. Глеб откровенно киснет. Вот это волнует ее гораздо больше. Через неделю его выписывают, отдают выписку, все с полнейшим равнодушием. «Мы поборемся еще», - думает Таня, хотя видимой поддержки нет. Ни от родственников (мама старенькая, сын занят своими делами, жена хз в какой прострации, а брат просто пропал), ни от коллег и друзей – они сохраняют гордое молчание или боятся проявиться. Зато сбор на операцию идет очень хорошо. За эту неделю собрана бОльшая часть суммы, фанаты не спят. Телефон разрывается от пожеланий здоровья, призывов держаться и молитв. Глеб реагирует на это вяло, а вот Таня считает, что можно бы и написать на офе несколько слов благодарности. Но Глеб погрузился в бесконечный фатализм, где нет места вере. И надежде тоже нет. Через пару дней после выписки Глебу назначено важное исследование – ПЭТ КТ. Оно должно показать уровень поражения и возможные метастазы. От этого зависит прогноз выживаемости. От этого зависит ход операции и выбор дальнейшего лечения. Накануне они оба совсем не спят. Глеб дико нервничает, Таня тоже не может спать, когда чувствует исходящие от него эманации нервозности. Она думает, что не выучилась словам и приемам поддержки и винит себя, но возможна ли поддержка в той ситуации? В момент, когда ты остаешься наедине с собой? Когда за далью – дали? - Глеб. - Что тебе, детка? - Все будет хорошо. Ты должен знать, верить должен. - Ты опять? Я больше ничего никому не должен. Есть по крайней мере несколько человек, которым будет лучше, когда все закончится. Вадику нужен новый виток, ему надо раскрутиться, надо наконец выпустить альбом. В поддержку альбома нужен тур. Если не будет внутренней конкуренции в рамках песен Агаты, ему будет только лучше. - Почему сейчас ты думаешь и говоришь о брате? Вы давно не вместе, у каждого своя жизнь, ты не обязан ему помогать в раскрутке или что там ему надо. - Ты ни черта не понимаешь, крошка. Он будет петь мои песни. Они будут жить. Что еще нужно человеку? Это типа мой вклад в историю. Неважно, кто поет. Важны песни. Созданное из ничего – нечто. Он единственный, кто может дать жизнь этому нечто. Я-то уже вряд ли, - он усмехается, закуривает и обнимает ее одной рукой. - Глеб… - Молчи, детка, - ты не поймешь сейчас. Тебе кажется, что все не то и все несправедливо, но мне реально похуй, веришь? Я просто хочу, чтобы мои песни остались жить. И я немного люблю тебя. Прямо сейчас. Отдаться ему сейчас – единственное, что она может. «Жаль, что я не Вадик, - думает она, когда ее подхватывает волна удовольствия, - я бы спела эти песни не хуже». - Люблю тебя, Глеб. - Молчи уже, детка. Я все знаю.