Эта ночь последняя в войне

Вадим Лето... Фестивали, Дни города, эфиры, интервью. Давно Вадим не чувствовал себя настолько востребованным. Ему нравится сцена, нравится чувствовать себя звездой, нравится, когда зрители орут под эти песни. Он давно не делит песни на свои и Глеба. Или, там, свои, Глеба и Сашины с Глебом. Это песни Агаты Кристи, он полноправный участник и он имеет все права их петь. И даже когда в репортажах пишут "Вадим Самойлов исполнил на фестивале свои лучшие песни", ничто в его душе не трепещет, никогда. Пусть в этих песнях нет его авторства, но разве это важно? Он несёт его - тот самый звук Агаты! Он и есть Агата. Это самое главное. Глеб.. а что Глеб? Он поет по-своему - разве можно сравнить? Но лучше бы повода для сравнений не было... Хорошо, что выступление на Черноземе отменили. Пусть Глеб отдохнет и пролечится... пусть в санаторий едет... или просто молчит. Вадим лениво пролистывает соцсети, потом смотрит новости. В ленте попадается заметка - "Известный российский музыкант Глеб Самойлов успешно прооперирован в Германии. Деньги на операцию были собраны фанатами за 18 дней". Вадим в сборе не участвовал, справедливо рассудив, что справятся и без него. Так и вышло. Но почему же сейчас ему как будто немного неловко или даже... стыдно? Непонятное чувство беспокоит его, это непривычно и неприятно. Вадим заходит в комнату к маме. - Мам, у Глеба все хорошо, операция прошла успешно, он в Германии. - Я знаю, сынок, Глеб мне звонил вчера. Все хорошо, слава богу, все прошло как надо. И девочка с ним сейчас такая хорошая... Знаешь ее? - Нет, у него девок как грязи вообще-то, - эта ложь легко слетает с его уст, но он ведь и правда ее толком не знает. Хотя на той фотографии, что была в заметке, он узнал ее. Девушку, что была с Глебом в московской клинике. Она даже там... орала чего-то... смешная... Думает, что она играет какую-то роль в жизни Глеба? "Больно будет тебе падать, крошка", - думает Вадим, но уже через секунду забывает о ней. О Глебе, впрочем, тоже. Брат занимает в его жизни весьма скромное место. И это справедливо. Вадим уверен в этом. Как и во всем остальном. Сомнения, рефлексия, страдания и колебания - это все давно в прошлом. Все это было чуждо ему и раньше, просто влияние Глеба уж очень было велико. Вот и сложился такой образ у группы и у музыкантов в том числе. - Все хорошо, - думает Вадим. - Наконец-то у меня все хорошо. Я в правильном месте и с правильными людьми. Жаль только, слава потихоньку тает, уходит, словно песок сквозь пальцы. И той любви, которую испытывают к Глебу сотни и тысячи людей (до сих пор!), - он этой любви по отношению к себе не чувствует. - Интересно, а собрали бы мне на операцию столько денег за такой короткий срок? С этой мыслью Вадим засыпает, но мысль неприятная, она саднит где-то в непонятном месте, которое, возможно, и называется, - душа. А возможно, он просто слишком плотно поужинал. Снэйк Дмитрий быстро набирает пост для официального аккаунта. Набирает сам, не доверяя Ольге. Она хороший работник, но пишет суховато, без изюминки. А сейчас нужно, чтобы все прониклись. Дима благодарит всех, кто принял участие в сборе, а также всех, кто был мысленно с Глебом, помогал флюидами, молитвами или просто добрым словом. Пишется легко, слова как будто сами слетают с клавиатуры. Между прочим, Дима и сам чертовски рад. Понятно, что еще ничего не кончилось, но главный этап пройдет, операция прошла успешно. - Черт, Глебыч, ты будешь жить, ты меня снова догонишь, уже через несколько дней, ты будешь с нами, бро... Дима странным образом растроган, он давно не был так счастлив. Вот ведь! Дурацкий Глеб занимает такое место в его жизни...офигеть. Дмитрий выкладывает пост ВКонтакте, потом в Телеграме, потом в Инсте и ФБ. Буквально через минуту начинают сыпаться комментарии - десятки, сотни, с поздравлениями, пожеланиями держаться и мольбами о здоровье. Впервые Дима не завидует Глебу. Не завидует этой всенародной любви, природа которой до сих пор ему отчетливо не ясна, но сейчас он ее разделяет. - Только живи, Глеб! Только живи... Татьяна Ларионова Татьяна не хочет себе признаваться в этом, но она соскучилась по мужу. Это чувство кажется непривычным. Они давно уже не так близки, у каждого своя жизнь и пересечений не так много. Редкие - раз-два в год - выходы с Глебом на его концерты, и то больше для того, чтобы фанатки (черт бы их подрал всех) видели: Глеб не один, не лезьте! Но в последнее время и этого почти не стало, Татьяна стала все чаще уезжать, то к родителям, то к сестре, все больше накапливалось раздражение и усталость от Глеба. Яркий, талантливый, остроумный, душа компании и любимец женщин - все это внешняя оболочка, за которой всего лишь обыкновенный человек, не самый приятный в общении и не самый добрый. А чаще - пребывающий в апатии или унынии, ликвидировать которые внешними средствами невозможно, всё - в его проклятой безумной голове. Непредсказуемые перемены настроения, тяжелый взгляд в ответ на самые невинные вопросы, молчание как универсальный ответ буквально на все - вот лишь малая часть тех проблем в их отношениях, с которыми она давно отчаялась бороться. А его бесконечные измены и нескончаемое вранье... Зачем ей это все? Этот вопрос за последний год она задавала себе так часто, что он стал риторическим. Но с того времени, как Глеб заболел, что-то неуловимо изменилось. Татьяна вновь почувствовала себя живой, она неожиданно остро стала реагировать на все, что доносилось от знакомых по поводу Глеба, - и в первую очередь, про эту девицу, которая у него завелась (неожиданно, да?). - Какого хера? - одни грубости лезут ей в голову, когда она видит на офе пост об операции Глеба - с фотографией с больничной койки. На фото он, бледный, но не изможденный, как в последнее время, а вполне себе довольный. И рядом прильнула эта девица. Сколько нежности в ее глазах... - Да она совсем юная, - мелькает в голове у Татьяны, - вот сука! Дрянь. - Ты его не получишь, дорогая, - улыбается Татьяна своим мыслям. - Не по Сеньке шапка.