Конфеты и краски

— Обри, Обри! А я помню, какой сегодня день. Веселая-превеселая Ким стояла на пороге дома ее девушки. Солнце мягко грело ее, и потому на девочке не было ничего, кроме кед, крутой футболки ее брата и джинсовых шорт, из-за чего Ким ощущала, будто из дома Обри дует ветер. Странно… Кимберли от радости и предвкушения аж пританцовывала, и в ее руках, спрятанных за спиной, явно что-то находилось. Усмехнувшись, Обри коротко чмокнула подружку в щеку, но секрет Ким разглядеть не смогла: она успела переложить его в руку. — И какой же сегодня день? — улыбнулась Обри и поправила хвост, закинув его за спину. — Начинается на «р»… — загадочно говорила Ким. — Заканчивается на «…ождения»! С днем рождения, Обри! И выставила руки перед собой. На них лежал небольшой красный пакетик, и Обри немного неуверенно взяла его. — Эм… Спасибо! — Ее щеки налились румянцем. — Посмотрю потом, проходи давай. Ким все еще не могла привыкнуть к отсутствию алкогольно-табачного амбре с нотками аромата потной одежды, который до Нового Года всегда окутывал первый этаж дома Обри. Теперь же горы банок и упаковок не окружали диван и телевизор, а стаканы с остатками пива не стояли на журнальном столике. И в гостиной не было никого, кроме них двоих. Почему-то эта мысль вызвала приятную дрожь по всему телу Ким, разлившую это животное желание… Но она сдержалась, ограничившись только нежным поцелуем в губы. Как же им хорошо было знать, что они в безопасности, в укромном месте, и могут делать друг с другом все, что захотят. Например, смотреть долго друг другу в глаза, словно влюбленные дурачки в подростковых мелодрамах, которые так не любит Обри, да и Ким тоже. Смотреть в глаза, изучая эти необычные переливы карего, янтарного и черного, деликатные блики от солнечного света, едва проходящего сквозь плотные шторы. Смотреть и думать о всякой ерунде… — Эм… Ч-чаю хочешь? — с трудом отстранилась от подруги Обри. — Да, конечно! Попив чаю без сладостей, девочки поднялись в комнату Обри, где она уже и раскрыла свой подарок. Первым из пакета она вытащила маленький кейс, изучила его беглым взглядом, потрясла… А Ким смотрела на это и дрожала от нетерпения, зубасто улыбалась и шептала что-то под нос… Обри щелкнула крышкой кейса и увидела бирюзовые плоские пончики, слегка непрозрачные… — Линзы! Голубые, как ты и обещала! — воскликнула Обри. На ее лице появилась легкая, но очень счастливая улыбка. — Да-а, ты помнишь! — Спасибо! Ль… И она состроила губы бантиком, явно готовясь сказать букву «у», но прикусила язык и отвела взгляд. Они уже полгода встречаются, все никак не могут признаться друг другу в любви. Этот раз не стал исключением… Обри просто оставила короткий поцелуй на губах Ким и продолжила разбирать пакет.

***

Весь день девочки посвятили друг другу. Сначала полдня гуляли в лесу за кладбищем, просто бесцельно бродили между осинами и сосенками, поднимали ветки низких кустов и переворачивали камни ногой, постоянно находя маленькие ягоды. Под вечер девочки вернулись домой, сели листать журналы и комиксы; Ким делала зарисовки в скетчбуке, пока Обри готовила им ужин: четыре косых бутерброда с непропорциональной колбасой и огромной каплей майонеза на каждом. — Ужас! — воскликнула в ярости Ким и бросила комикс, открытый на последней странице. — Как можно на таком клифхэнгере закончить том?! — Чтобы мы охотнее раскупали новый том, когда он выйдет — это очевидно. — Обри саркастично ухмыльнулась. — Пф… Ким сменила сидячее положение на лежачее, чтобы поближе рассмотреть страницу. Автор любит оставлять мельчайшие пасхалки на задних планах… — Его товарищ оказался предателем! — Ким была в искреннем восторге от сюжетных поворотов этого детского комикса. — Все это время он был на темной стороне! Капитан Космопарень в следующей главе будет жестоко сражаться с тем, с кем он служил столько лет, представляешь?! — Да не, тут явно какое-то недопонимание… Он же один из главных героев! — Впрочем, Обри тоже не хотела строить из себя «взрослую» и «серьезную». — Угу, а еще в третьем томе были чеховские ружья об этом! Мои теории были верны! Поправив очки, она подскочила к комоду Обри, на котором стояла стопка полной коллекции всех двенадцати томов серии комиксов про Капитана Космопарня. Эта коллекция была собрана совместными усилиями Обри, Ким и Анджела, но хранилась у первой, как у негласного лидера банды. Девочка нашла третий том и стала торопливо искать нужную страницу, пока ее подруга терпеливо ждала. — Вот, вот, видишь?! — Она практически подпрыгнула к Обри, тыкая пальцем в темных оттенков фрейм. — Вот непонятный силуэт на заднем плане чинит корабль Зорро! По бинту на руке понятно, что это Космокомрад! — Да, а еще Космокомрад украдет Душечку у Космопарня. И тут Ким посмотрела на Обри так, словно последние полчаса она уверенно затирала про плоскую землю и рептилоидов. В глазах ее было самое искреннее непонимание, смутившее Обри. — Что?.. Я думала, все их шипперят… — неловко улыбаясь, проговорила она. — Э?.. Че, как, зачем? — Девочка вскинула руки. — Они же вообще от разных авторов!.. И какие отношения Космопарню, да еще и с этой дурой?! — Нас было шестеро, и мы все думали, что они прикольная пара. — Обри улыбнулась и прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания. — Мы просто угорали и случайно придумали эту ерунду. Я их даже нарисовала. Ее щеки розовели, а голос дрожал, будто она признавалась в чем-то очень сокровенном. Впрочем, так оно и было. — Хм, я слышала, что создатель Космопарня и авторша Душечки встречались в детстве… — добавила задумчиво Ким. Кажется, ей пришла эта безумная идея по вкусу… Но ее прервал заливистый рингтон ее телефона, лежащего под ней. Ким раскрыла верхнюю панель телефона-раскладушки и протараторила: — Ванс звонит. Вот это да, он умеет пользоваться телефоном. Обри знала, что Ванс прежде никогда, буквально никогда, не звонил сестре по телефону, поэтому не сдержала любопытство и присела ближе к Ким, соприкоснувшись согнутыми коленями, подалась вперед к ее уху и телефону, легко приложенному к нему. — Да, Ванс, чего звонишь? — …Ким, тут ЧП… Хоть Обри могла расслышать далеко не все слова, но общий смысл улавливала. — Реще-реще, ты меня оторвал от важного диалога. — …пожалуйста, не злись… Мама и… Раз… Лись… Только что мне сообщили… И… Передать… Лицо Ким за считанные секунды сменилось с ее привычной веселой и агрессивной физиономии на гримасу, пульсирующую ужасом и шоком, глаза распахнулись широко, а все остальные мышцы просто онемели. Рука сжала телефон с невероятной силой и прижала к уху, до хруста… Обри все поняла, но не знала, что делать. Могла только быстро взять оцепеневшую ладонь своей подружки в две свои и сидеть рядом. — Ч-ч-че?! — через некоторое время вскрикнула Ким, да еще так громко, что у Обри задрожали перепонки и дернулись плечи. — Какого хрена?! Она знала, что Ванс — не любитель шуток. Особенно таких… И даже на краешке подсознания не ждала услышать раскатистый смех братца по ту сторону линии, вместе с мерзким хохотом этого Микаэля. — Нет, нет, заткнись! Твою мать… — Ким перевела дыхание, и послышался торопливый говор из трубки, который девочка бессовестно прервала. — Заткнись, не сюсюкайся со мной! Я!.. Угх… Она стиснула кулак и ударила пол. Старые доски скрипнули. Обри продолжала сидеть тут. Она знала, что рано или поздно ее родители придут к такому исходу. Только не говорила об этом Кимберли, обманывая ее наивными надеждами. Странно только, что они так долго терпели друг друга… — Блять, сука! Скажи им, что я, нахуй, сегодня не приду! Не хочу их видеть!.. А, ты тоже? И после следующей же реплики Ванса на ее лице разгорелась ярость, оскал, безумие. — Ну иди к своему Маверику, сволочь! И закончила вызов, после чего швырнула телефон. Как шайба на льду, он прокатился по полу, долетел до стены и там остался, запнувшись об бутылку газировки. Раздраженная Ким обняла свои колени и спрятала нос и рот в них. Золотой луч вечернего солнца пробежал по ней, ярко освещая левую часть лица. Блики на слезах сверкали. Обри на секунду показалось, что в свете этого луча Ким выглядит прекрасно. В своей клетке заворчал проснувшийся от криков крольчонок, и Обри шикнула на него. Но он, как всегда любил это делать, пролез между прутьями ограды и подбежал к девочкам. Ким положила на него дрожащую руку и стала перебирать пальчиками его мягкие ушки. Тем не менее, она продолжала молча плакать. — Зачем… Зачем они вообще поженились, если такие разные? — прошептала печально девочка себе под нос. Обри подалась вперед и нежно обняла ее за плечи. Сгорбленная, она ощущалась маленьким, беззащитным котенком, которого так и хочется прижать к себе. Всхлипнув, Ким положила руки на спину подруги. — Мне так сейчас хочется что-нибудь сломать… — процедила сквозь зубы очкастая и вцепилась ноготками в ткань майки Обри. — Не надо ломать мне ребра. — Обри слегка отстранилась, чтобы серьезно посмотреть в глаза подруги. — Возьми свой альбом и раскрась ему… Страницы! Ким ничего не ответила, резко отстранилась от Обри и достала скетчбук с черной гелевой ручкой. Рядом сидел кролик, кажется, смотрел на рисунки Ким, но вот от Обри она пряталась. По крайней мере, она видела, как быстро она двигает рукой, слышала, как громко скрипит ручка о бумагу и часто перелистываются страницы. Прошло минут пятнадцать, прежде чем Кимберли швырнула скетчбук обратно и растянулась на полу, подняв ладони с растопыренными пальцами и наблюдая, как свет проходит через них. За это время Обри, скованная, как статуя, сидела у кровати, наслаждаясь бардаком в голове и в комнате. Как и тогда, два с половиной года назад, она ощущала отвратительные чувства: страх, тоску и ненависть к себе. Ненависть за то, что она просто не знает, что делать, что сказать, да и даже не может заставить себя хоть что-нибудь сделать, боясь быть глупой. Тогда, два с половиной года назад, она часто шла по школе и видела Базила — одиноко сидящего у окна с поникшим взглядом, мокрым лицом и дрожащими коленями. И она искренне хотела хоть как-то его поддержать: она же его подруга! Но так и не смогла придумать, как… А вот теперь Ким. Неужели, Обри своим бездействием заставит еще кого-то ненавидеть ее? Глаза у Ким были пустые, мышцы лица не двигались… Но вскоре она дернула рукой, сняв очки, а предплечьем второй руки закрыла глаза, после чего затряслась в тихой истерике. Слезы стекали по лицу, изгибу шеи с дергающимися венами и оставляли пятна на футболке. Пересилив страх, Обри все же подползла к девушке и легла рядом, накинув на ее живот руку и легко прижавшись. Кажется, Ким слегка расслабилась, а конвульсии от тяжелого плача прекратились почти сразу же. Тишина… На этот раз, комфортная. Бон-Бон бесцельно бродил по комнате, пока не вернулся в свою недоклетку. — Можно же мне переночевать? — вдруг спросила Ким, совершенно спокойно и ровно. — Ну, кровать мелковата, а спальников у меня точно нет… — Обри присела, опираясь на локоть, и посмотрела на Ким. Она смотрела куда-то мимо Обри покрасневшими глазами. — Поместимся! — И вымученно улыбнулась, что едва успела увидеть Обри, ведь девочка тут же отвернулась, якобы находя и надевая очки. Обри нашла в шкафу старые, растянутые футболку с крольчатами и полосатые шортики, и все это, конечно, в пастельных розовых цветах. Но Ким даже не поморщилась, увидев это, не бросила шутливую колкость, а только молча забрала одежду и отошла. И ее деревянные руки завелись за спину, начав стягивать футболку. — Ой! — Случайно крикнула Обри, чьи щеки тут же загорелись, как летом под палящим солнцем, и отвернулась. — Что, в раздевалке же перед физрой мы всегда переодеваемся. — холодно отрезала Ким, а потом вспомнила, что последний раз Обри посещала физкультуру месяц назад. В любом случае… — Но там девки, которых я едва знаю. А тут… Ты… — Обри тяжело вздохнула и медленно повернулась к подруге. Та сидела на краю кровати, очень сгорбленная, шорты лежали у ног, а футболка, скомканная, — между кроватью и тумбочкой. На Ким было одето максимально простые черный топ и белье. На грудной клетке проступали розовые короткие следы от ногтей… — Твоя удача, что сегодня я в топе, — усмехнулась злобно Кимберли. — Обычно у меня под кофтой ничего нет. Обри в последний момент прикрыла рот пальцами, потому что из нее так и жаждало вырваться что-то вроде «Может, я была бы не против увидеть тебя и без топа». На негнущихся ногах девочка прошла до стула у письменного стола и села на него так, чтобы смотреть прямо на Ким. — Может, и ты переоденешься? — И Ким сунула руку под подушку в поисках пижамы Обри. Логика не подвела ее — она достала оттуда мятые одежды и кинула черно-розовый комок подружке. Розововолосая медленно сняла с себя майку, джинсовую юбку и тонкие капроновые колготки. И как можно быстрее спрятала свое тело, покрытое синяками и такими же следами от собственных ногтей, и голубо-серое белье на нем под пижамой. Ким, усмехнувшись, начала пялиться на Обри, будто раздевая взглядом, и та делала вид, будто ничего не замечает, расстегивая бюстгальтер и вытаскивая его через рукав. Вздохнула и глянула в окно: солнце уже пряталось за деревьями, оставляя красивый красный ореол, от которого не могла отвести взгляд. Или притворялась, что не могла — она и сама не поняла. Ким приоткрыла рот, желая что-то сказать, но не придумала. Злоба и ненависть ко всему отражалась на ее хмуром лице, и она, чтобы не мучаться, плюхнулась на подушку, примкнув к стене почти самым носом. Плечи задрожали от непривычного порыва поплакать, но Кимберли не смогла, и просто залезла под одеяло, свернувшись комочком. — Я попробую завтра надеть линзы… — улыбнулась Обри. Она не могла игнорировать ужасное настроение ее девушки. — Угу, — хмыкнула Ким. Обри вздохнула и выпорхнула из неудобного стула, чтобы нырнуть под одеяло к Ким, крепко обняв ее за талию и легко поцеловав в затылок. Она вздрогнула, но не отстранилась — было особо некуда. — Извини… Мне так неловко, — прошептала Обри. — Я не знаю, что сказать. — Ты не обязана… — Ким легко пробежалась подушками пальцев по тыльной стороне ладони подруги. — Еще как обязана. Я же… — Обри сглотнула и набрала воздуха в грудь. Несколько раз в голове она отчеканила эти гребанные три слова, которые она уже долгие месяцы никак не может произнести, как бы не хотела… Пальцы вцепились в руку Ким, которая, кажется, заинтересовалась. Жаль, что они не видят глаз друг друга. — Я же… Я люблю тебя. — А?.. Ким неудобно вывернула шею, но достаточно, чтобы видеть Обри. В алом свете закатного солнца она казалась еще более смущенное и… милой? Онемевшая Ким лизнула свои сухие губы и проговорила: — Я… Блин, я тоже тебя люблю! И быстро отвернулась, спрятав лицо полностью в старой пуховой подушке, куда пробурчала кое-как понятое «спасибо». Обри не могла снять с себя улыбку, а руки сами прижали к ней крепко-крепко Ким, почти до хруста костей. — Тихо, сломаешь! — воскликнула Ким и дернулась, повернувшись к девушке лицом. Нос к носу. Нежный поцелуй в губы в такой ситуации вышел сам собой. Неумелый, неловкий, но искренний, полный благодарности и тепла. В такой ситуации даже жесткий просевший матрас, на котором они ютились, показался мягким королевским ложе. — Круто… — проговорила Ким. На ней уже давно не было очков, и Обри видела эти красивые янтарные глаза… Она обругала себя, подумав, что она как дурочка-героиня в любовных романах, делает что-то настолько ванильное, как любование цветом глаз. — Мне так спокойно с тобой, как это не парадоксально, — добавила Кимберли и наконец-то улыбнулась. — Дома постоянно ругань, в школе учителя не дают покоя, и еще этот выпускной экзамен… — Ну, теперь дома ругани будет меньше? — усмехнулась Обри. — Ага, зато больше запретов и правил. — Ким закатила глаза. И больше за ночь они не сказали ни слова. Заснули девочки гораздо раньше обычного, в теплых объятиях друг друга, прокручивая в голове одну и ту же фразу. «Я люблю тебя.»