Конфеты и краски

Как самая неподозрительная из всей банды, Шарлин зашла в Пиццерию Джино, которая дорабатывала в праздничный день практически последние полчаса, и купила хиро-сэндвич. Самый острый бесплатный соус Маверик нашел у себя на кухне. Ким скрестила это все, обмотала пищевой пленкой и красивой шуршащей дизайнерской бумагой в полоску. Лучший почерк обнаружился, как ни странно, у Обри, и она подписал на бумаге короткое «Для Хиро. От Брэнди». Осталось только положить это гастрономическое чудо в почтовый ящик, и, на самом деле, никто не решался приблизиться к дому, в окнах которого постоянно мелькали силуэты, а во дворе прогуливалась собака, хоть и на цепи. — Да вы серьезно?! — разозлилась Обри, когда все дали понять, что не хотят идти к дому Кела. В тот момент они сидели на крыльце дома Маверика, где было весьма красиво и уютно. На фасаде горела гирлянда, а на двери висел хвойный венок, и изнутри пахло выпечкой. Зачем же его покидать? Анджел играл в снегу вместе с Шарлин — точнее говоря, мальчик нещадно обкидывал подругу снежками, и их большая часть пролетала мимо. — Это просто маленькая собачка, она никогда не кусается! — воскликнула Обри. — Тьфу, так и иди сама, раз такая умная! — фыркнул Ванс и надкусил сладкую булочку, которую он своровал с кухни Микаэля, где возились его родители и старшие брат с сестрой. — Хм… — Обри закатила глаза и посмотрела на Ким. Та выставила перед собой ладони, как бы защищаясь. — Я могу пойти вместе с тобой! — предложила очкастая под напором подруги. Обри кивнула, спрятала за пазуху подарок для Хиро и неторопливо пошла вдоль улицы, на противоположной от дома ее бывших друзей стороне дороги. Позади нее, на расстояние пяти-десяти шагов следовала Кимберли. Руки чуть дрожали, а дышать стало почему-то тяжело, но Обри все-таки добралась до почтового ящика Кела, открыла его и аккуратно положила подарок внутрь, все это время краем глаза поглядывая на собаку. Гектор, кажется, узнал Обри, поэтому дружелюбно вилял хвостом и умилительно смотрел на девочку. Не сдержавшись, она подошла к псу. Такой веселый, добрый, дружелюбный… Хорошо им, этим собакам. Обри присела на корточки и начала тискать Гектора, чесать за его мягким большим ушком, гладить спину, а потом — животик, который бесстрашный песик выставил напоказ, опрокинувшись на спину. — Пц, Обри! — нахмурилась Ким, спрятавшаяся за забором. Сделала жест рукой, как бы зовя к себе, но ее девушка проигнорировала. Не каждый день она может поиграться с таким очаровательным песиком. А Гектор довольно дышал, высунув розовый язык. Легкий снег падал ему на носик, и это выглядело вдвойне мило. Обри не могла снять с лица глупую улыбку. Хлопнула дверь. — Эй, ты кто?! — раздался удивленный, но ни капельки не злобный голос Кела. И лицо Обри тут же превратилось в мрачную тучу, улыбка исчезла, пальцы напряглись. Она обернулась. — А, Обри!.. — Кел неловко улыбнулся и закрыл дверь. Холодный ветерок и снежок забирался ему под расстегнутую легкую куртку, но мальчик, одетый только в легкие домашние футболку и брюки, кажется, не мерз совсем. Так он и стоял на крыльце с мешком мусора, делал вид, что ему очень интересно разглядывать узор на шерстяных носках, а Обри принимала крайне неудобную позу, пока ноги не заныли через несколько секунд и она не встала. Гектор, поняв, что тисканий ему больше не дождаться, вернулся в конуру. — Что ты тут делаешь? — спросил мальчик, подняв взгляд. Кел искренне улыбался, веселился — конечно, он же обожает праздники, обожает Рождество, и встречает его в кругу полной, любящей семьи. Какая-то неприятная девчонка на его участке не может испортить его настроение. — Я… К Санни хотела зайти, — соврала Обри. Сначала ей хотелось, как обычно, огрызнуться, но вспомнила про этот хиро-сэндвич… — Поздравить. — Я уже сам пробовал. — Кел дернул плечами и медленно пошагал к мусорке. — Мама его открывает, говорит, Санни спит. Девочка кивнула и сделала большой шаг в сторону дороги. — Обри! — Кел вдруг нахмурился и упер кулачки в бока. — На тебя жалуются учителя, ты почти в школу не ходишь! Я не хочу, чтобы ты осталась на второй год! — А тебе какое дело? — Показав средний палец, Обри развернулась и пошла к забору, за которым пряталась Ким, уже готовая выпрыгнуть и накричать на Кела. — Ты! Перестань обижать Базила и воровать еду! — Кел швырнул мусорный мешок в бак. — Если хочешь есть, можешь попросить! — У кого? — Обри сжала кулаки и резко развернулась. Ее карие глаза блестели. — У тебя?! — Может и у меня! — Кел шагнул к девочке, и по ее спине пробежала дрожь. — Мы же друзья… — Хэй! — Девочка с покосившимися на носу очками выпрыгнула перед подругой в боевой позе. — А ну, отстань от нее, придурок! — Ох, ты… — Кел оторопел. Даже он боялся этой бешенной. Мальчик побежал к входной двери, за которой скрылся. Девочки остались стоять на обочине, глядя на место, где был прежде Кел, и невольно вслушиваясь в то, что творится дома. Кажется, он ничего не рассказал своим домочадцам. Чтобы не портить настроение, конечно же. Обри подозвала друзей жестом, и они все, крадучась, спрятались за забором дома напротив дома Кела, фактически, забредя на чужую территорию. Но они знали, что там никто не жил, и не боялись. — Что лучше: сэндвич или бургер? — тихо спросил Анджел у всех сразу. — Бургер. С сыром. — Ванс облизнулся. — Чи-избургер… — Мы первый раз были в Макдональдсе, когда нам было лет по девять-десять, — вдруг начала рассказывать Ким, — в Париже, летали туда летом. — Вау, круто… — протянула Шарлин. Никто, кроме Ким и Ванса, за всю жизнь не покидал пределы страны. А Обри, Шарлин и Анджел — даже штата. — Эй, а вы знаете, как во Франции называют четвертьфунтовый чизбургер? — Ким улыбнулась и пристально посмотрела на друзей. — Эм, а почему не четвертьфунтовый?.. — спросил Анджел, вскинув бровь. — Дурачок, у них там метрическая система измерения, они не знают, что такое этот фунт! — Ну, и как же? — Обри, до этого мявшая липкий снег в руках, подняла голову и наконец-то улыбнулась. — «Роял чизбургер»… — сказав это, Ким посмотрела вдаль. Некоторое время дети болтали шепотом, пока не скрипнула дверь и все не замолчали. Ким буквально закрыла самому шумному среди них, Анджелу, рот рукой. Маверик, Обри и Ким припали к заборам и начали следить за происходящим через щели и дырку, Анджел от страха замер, а Ванс и Шарлин выглядывали из-за верхнего края старого деревянного забора. Они видели, что старший сын семейства, Хиро, одетый в праздничный свитер, подошел к почтовому ящику и открыл его. Вместе с праздничными открытками от дальних родственников парень обнаружил сверток, оставленный Обри для него. Прочел записку, задумался, бросил взгляд в сторону дома… Сквозь обертку чувствовалось, что сэндвич еще теплый. И Хиро все-таки разорвал упаковку. Но в этот момент Гектор выпрыгнул из конуры и негромко залаял. У Обри подскочило сердце от испуга — настолько это было неожиданно — и от страха, что эта глупая собака все испортит. Маверик что-то проворчал и ударил землю. Но Хиро все же открыл рот и проворно откусил большой кусок сэндвича. Прожевывая, он лишь слегка нахмурился, чувствуя что-то не то, но только, когда острый соус оказался в его горле, он начал ярко реагировать. Слезы хлынули из его глаз, подарок от «одноклассницы» упал в снег, все лицо Хиро покраснело и побелело поочередно. Ванс закрывал себе рот, чтобы не засмеяться вслух и, очевидно, кое-как держался. Все хулиганы молча смеялись, стискивая губы и прикрывая рты, кроме Шарлин и Анджела, который так ничего не видел, но слышал негромкие крики Хиро. Слышал, как его мама выбежала на улицу, причитая, и стала спрашивать, почему же сынок ее так кричит и плачет, а он даже ответить не мог из-за чувства, будто в горле и желудке черти устроили оргию. Анджел все-таки выскользнул из-под руки Ким и высунул голову из-за забора, после чего увидел, как Хиро махает ладонями перед ртом, часто дышит, его младший брат предлагает ему поесть снега, а несчастная женщина убегает внутрь дома за водой. Мальчишка прыснул и упал, начав в истеричном припадочном смехе колотить землю и молча гоготать. Шарлин, глядя на это, не сдержалась и тоже хихикнула. — Супер, мы молодцы, ребята! — шепнула Обри и выставила ладонь, предлагая дать пять. Шесть ладоней тихо, без шлепка, соприкоснулись, и дети торопливо и незаметно покинули улицу.

***

Ким и Ванс сидели за семейным столом. Мама, папа, снова они все вчетвером, но нет и намека на прежнюю сплоченность и уют. Папа ничего не говорит, кроме жалоб на подгоревшую индейку, и мама просто молчит. Буквально… Будто она объявила байкот. Ни блеск шариков на елке, украшенной Ким и мамой, ни сияние гирлянды на окне, за которым чернел зимний вечер, ни даже вкусный сладкий пудинг не создадут ту самую рождественскую атмосферу, которую чувствовали Ким и Ванс, да и Обри тоже, когда-то раньше. Ким первой поняла, что не хочет тут находиться и молча вышла из-за стола. Хлопнула дверь ее спальни. Уставшая девочка села у кровати, открыла телефон и начала играть в какую-то игру, пока не увидела, что ей звонит Обри. — Ким, Ким, знаешь, что?! — Голос девочки сиял счастьем, что было слышно даже на таком расстоянии. — Хах, ну что же? — Очкастая улыбнулась. — Моя бабушка… Мама моей мамы, понимаешь?.. Позвонила, сказала, что дарит деньги маме на лечение в наркологической клинике! — Обри запиналась, тараторила, проглатывала буквы, но радость ее голоса описывала все. — И мама согласна! Обри перевела дыхание. — Воу… Круто… Это правда круто! — Ким почувствовала приятное тепло в груди… — Это займет не меньше полугода! Я буду жить считай, одна, меня раз в неделю будет проведывать бабушка или… Другая бабушка!.. — Она хихикала, прижимала телефон к уху. — Или папа! — Звучит как не очень законное мероприятие… — произнесла с наигранным упреком Кимберли. — Ой, и от кого я это слышу? Девочки болтали около получаса, шутили и смеялись, не снимая улыбки, и даже злой Ванс, хлопнувший дверь в детскую, не помешал им. Все было хорошо… — Ладно… Давай, пока, — попрощалась Ким, когда услышала храп брата и разговор стал плавно сходить на нет. — Пока! Целую… Ким почувствовала тепло на щеках. — А-ах… И я тебя! Чмок! — И тут же нажала кнопку окончания разговора. Будто забыв, как дышать, Ким поднялась, залезла под одеяло, спрятавшись с головой, и уставилась в темноту. Она не могла ни о чем думать, кроме Обри. Хотелось, чтобы она сейчас была рядом…