***
Середина золотой, пылающей осени, полдень. Деревья в парке Горизонта напоминали горящие костры или горы монет, блестящих на ярком солнце безоблачного неба. В тот чудесный день Обри, Ким и Анджел собрались вместе, чтобы прочесть последнюю главу комикса про Капитана Космопарня, которая вышла в тот же день. И Кимберли тем же утром купила журнал с финальными действиями, готовыми подвести финальную черту под всей этой многолетней истории про космические путешествия, бои с бластерами и световыми мечами, драмы и предательства, дружбу и приключения. Сидя за столом для пикника, малыш Анджел оказался втиснут между подругами, которые держали и перелистывали журнал, а в руках у самого мальчика находился большой молочный коктейль со вкусом ванили и с тремя трубочками. У Анджела как раз начался тот депрессивный подростковый период, заставляющий его надевать все черное, в котором очень жарко, и носить маску холодности и безразличия, но рядом с друзьями он показывал себя настоящего, который остался тем же беззаботным, веселым ребенком. — Вы готовы?! Давайте уже! — восторгался Анджел, подпрыгивая на месте от нетерпения. Он начал пускать пузыри в коктейле. Девушки никак не решались открыть первую страницу Капитана Космопарня, находясь все еще на страницах другого комикса. — Ага… — дулась Обри, которой стало непонятно холодно в ее серо-голубом худи, который недавно постирала ее мама. Она не хотела начинать читать. Она не была готова к концу этой истории, которая связывала ее настоящее и ее прошлое. — Ладно, давайте! — воскликнула, улыбаясь, Ким и посмотрела на девушку: именно она должна была перелистнуть страничку, а Ким ее собиралась перехватить большим пальцем. Спустя пару секунд Обри сделала это. Они начали читать. Молчаливо. Спустя минут десять они прочли последние строчки. Все закончилось хорошо. Все-таки, это преимущественно детский комикс. Главный герой жив, предатели либо прощены, либо поняли свою ошибку и пожертвовали собой, злодеи побеждены, Вселенная спасена. Друзья выдохнули и положили на стол журнал, который от ветра закрылся сам. Они погрузились в молчание, обдумывая прочитанное только что. — Хах… — выдохнул Анджел. — Прикольно. И это все? — Да. Это все… — проговорила Обри, чувствующая желание заплакать. — У-у-у… Это все… — задумчиво произнес Анджел, жуя трубочку. — Шесть лет ради этого… — Э, да… Я тоже ожидала чего-то другого, — сказала Ким. — А мне понравилось, — пожала плечами Обри. — Нет, мне тоже понравилось! Просто… Ладно, ерунду говорю! — И тут Ким улыбнулась, встала на землю и вскинула руки в небо. — Крутая кульминация! — Да! Это конец… — надул губки Анджел. — Как-то грустно. Обри его понимала. Ей тоже было грустно. Она почти всю свою сознательную жизнь любила Капитана Космопарня, у нее в комнате по сей день остался огромный плакат с ним. Но вот, именно тогда, когда Обри была на пороге другой жизни, за пределами стен школы, когда ей скоро должно было исполниться восемнадцать, закончилась эта фантастическая история. Как символично…***
Одним февральским днем Обри пришла в гости к Ким, которая стала, с полными восторга и трепета глазами, показывать буклеты, которые недавно получила по почте. Эти буклеты были посвящены крутым университетам на восточном побережье, в которые появились новые специальности с недорогой, относительно других ВУЗов их прекрасной капиталистической страны, оплатой. — Вот, смотри! — Ким тыкнула пальцем на слова, которые она обвела красной ручкой. — Это первый универ, где учат графическому дизайну! — Первый уж? — усмехнулась Обри. — Ну, первый, где учат на компьютерах! В идеале поступлю туда… — Девушка почесала подбородок. — Или вот сюда, на маркетинг. Одно другое дополняет. Обри пожала плечами: она не могла никак поддержать разговор. Она уже обсуждала тему будущего, учебы и работы с другими друзьями, и все они, даже Кел, нашедший спортивный колледж, знали, что делать. Базил хотел уехать в большой город к Санни, Шарлин планировала остаться в Горизонте, найти простую, спокойную работу, у нее не было необходимости в роскоши и в другой жизни. Маверик… Тоже собирался при первой же возможности убежать в мегаполис вместе со своей девушкой, открыть свое дело, сделать что-то еще, а потом стать богатым и успешным. А Обри хотела лишь вернуться в прошлое, хотя бы на полтора года назад, и остаться там навсегда. Там легче… Но тут Ким задала крамольный вопрос: — А ты уже решила… — Нет! — зажмурившись, рявкнула Обри. — Да черт, просто устроюсь на работу, останусь тут, с мамой… А потом разберусь. — Ох, я тут подумала… — вдруг погрустнела Ким. — Если я туда поступлю все-таки, то я уеду очень далеко. А ты… — Да, а я останусь в этой дыре. А ты бросишь меня, будешь за сотни, тысячи миль… Обри не чувствовала, печали, к ней подступают слезы, как обычно, и не закипал в крови гнев. Она чувствовала лишь холод и тоску. — Я тебя не бросаю, Обри! Мне просто очень важно получить образование… Да и к тому же, я вряд ли туда поступлю, там очень большой конкурс! Мне, скорее всего, светит только колледж в соседнем городе… — Ким натянуто улыбнулась, не поднимая глаза, ее пальцы дрожали. — Ну, я надеюсь, ты все же поступишь, куда хочешь, — как по бумажке говорила Обри, без эмоций. — Не переживай. Так их очередной важный диалог закончился ни на чем.***
Наступила пора сдачи экзаменов. Обри, с горем пополам, сдала их с первого раза на средние баллы, а Ким, к своему удивлению, получила очень хорошие оценки. Также с экзаменами разобрались Кел, Базил, Шарлин и Маверик. И их всех ждала финальная глава их школьной жизни — выпускной. Обри смогла найти недорогое коктейльное платье нежного персикового цвета, без глупых бантиков и оборок. Обув обычные кеды и обойдясь, как всегда, без малейшего грамма макияжа, она спустилась в пустую гостиную — мама уехала к родственникам в попытке помириться, конечно же, за бутылочкой алкоголя. Обри не могла понять, что ей думать. Ее мысли напоминали цветной шум в телевизоре, неразборчивый, раздражающий, в которых лишь изредка появляются разборчивые картинки и голоса. Конец школьной жизни… Двенадцать лет позади. Часы уже показывали почти часов шесть, за окном висело солнце, ниже зенита, но небо все еще оставалось ярко-голубым. Через минут пятнадцать должен был приехать Маверик на машине, которую ему оставили родители, и он собирался подвезти до ресторана, где и будет организованный школой помпезный выпускной, Обри, Ким, Шарлин и свою девушку, Бебе. Один парень и толпа девушек — звучит как что-то опасное. Но самым опасным было другое. Обри, Ким и Маверик решились принести на праздник алкоголь. Причудливым образом Обри нацепила сумку на ногу, под платье, и спрятала там маленькую бутылочку с шампанским. И вот, подобие связанных мыслей девушки прервал автомобильный гудок. Глубоко вздохнув, Обри попыталась заставить себя думать о хорошем: ее ждут этим вечером танцы, веселье с друзьями, выпивка и вкусняшки. И она выскочила на улицу. — Обри, привет! — тут же поприветствовала ее, обняв и поцеловав в скулу, Ким, на которой впервые за долгие годы было надето платье. Цветастое, яркое, в мексиканском стиле, открывающее, ее бледные плечи, контрастно выделяющиеся на фоне ее смуглых рук, шеи и лица. — Привет… Ты красивая, — с искренней улыбкой проговорила Обри. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга… Вроде, они счастливы от того, что видят друг друга в этот чудесный вечер. Но их головы не покидала мысль о том, что… Скоро их беззаботные года кончатся. И они могу оказаться по разные стороны континента. — Голубки, давайте, запрыгивайте! — воскликнул Маверик, высунувшийся в автомобильное окно. Ким показала ему язык, посмеялась, и, нежно взяв девушку за руку, вприпрыжку подбежала к машине.***
Друзья приехали на праздник. Играла пока что спокойная, негромкая музыка из старых колонок под потолком, в комнате стоял приятный фруктовый аромат безалкогольного пунша и сладостей, летали женские ножки в разнообразных платьях, издалека напоминающих цветочное поле, движимое под ветром. Обри выцепила из толпы Кела в цветастой рубашке и в оранжевых брюках клеш; из-за этой одежды парень напоминал модника из 70-х годов прошлого века. Обри закричала его имя, подняв руку. Он ее заметил и радостно замахал руками. Из-за его спины вдруг появился Базил, одетый в простую рубашку и брюки. — Обри! Я даже отсюда слышу, как у вас звенят бутылки… — с самодовольной улыбкой проговорил Кел, и Обри налилась краской. — Тс, тише! — хлопнув его по руке, воскликнула та. Ким обдала презрительным, холодным взглядом Базилом. Она все еще не могла понять, что ей думать насчет того, как она раньше буллила этого парня, порой действительно жестко. Выливать суп на его сидение, прятать трупы крыс в шкафчике… Девушке было стыдно, она извинялась перед ним, но и не считала себя до конца виноватой. Базил… Реально фрик. Так считала Ким. Сначала они просто беспорядочно плясали, пили чистый пунш, обчищали тарелки с фруктовыми нарезками. Когда заиграла медленная музыка, и парни пригласили на танцы девушек, так же сделал и Маверик с Бебе, и даже Ким решилась поступить так же. Обри и Ким неуверенно потанцевали, приобнимая друг друга, стесняясь смотреть в глаза, изредка наступая друг другу на ноги. Кел заметил, как они смутились от этого неудачного, неловкого танца, и вырвал их из этого действия какими-то шутками. С начала праздника прошло полтора часа. Шутя, болтая и смеясь, друзья толпой пошли к отдаленному столику, где стояла чаша с пуншем и одноразовые стаканчики, и максимально незаметно и тихо смешали безалкогольный напиток с шампанским, и самого чистого шампанского разлили по стаканчикам. Даже Базилу, Келу и Шарлин, которые уверенно отмахивались от него. Девушка Маверика — ко всеобщему удивлению — отлипла от него и ушла к своей подруге в другом конце зала, и Маверик наконец-то остался наедине со своими друзьями. — Ну, что ж, — громогласно начал Микаэль, подняв стаканчик с алкоголем, — вот мы и стоит у порога новой жизни! Нас ждет невероятная жизнь, полная приключений, и… — Он запнулся. — И всего такого. — Ага, давай лучше я, — усмехнулась Обри, ткнув друга локтем. Она набрала в грудь воздуха, но в горле застрял ком, а ее рука дрожала. Посмотрев на Ким, Обри увидела ее полный любви взгляд, нежную улыбку и веселое подмигивание. Дрожь ушла. Дыхание усмирилось. — Ну… Кончились эти года. Столько всего произошло… — говорила Обри, опустив глаза. Она вспомнила Мари. Как жаль, что ее нет рядом. — Но… Я рада, что вы, — продолжила она, глядя на Кела и Базила, — снова рядом со мной. Эм, ну… Надеюсь, все будет хорошо, и наша дружба продлится на года, да, — с нелепой улыбкой закончила Обри. — Да! — воскликнул Кел. — Так все и будет! — Постараемся, — улыбнулся Базил. Они стукнулись стаканчиками и сделали первые глотки. Шипучий напиток наполнил горечью и слегка сладковатым послевкусием рот Обри. Она заставила себя это проглотить. Шарлин и Базил сразу же после первого глотка сдались и стали заедать горечь десертами, которые стояли тут же, на роскошном столе с сиреневой скатертью. А Келу будто бы понравился этот прилив адреналина от того, как он нарушает закон. Ох, если бы его родители узнали об этом, ему бы крупно влетело. Но он контролировал себя, и больше одного стаканчика не выпил. Остальные трое не хотели бросать на полпути. Именно они протащили эти бутылки на праздник, и они еще далеко не пусты. Маверик наполнил подругам их емкости, и Обри чувствовала, что ей это нравится. Она наслаждалась мелкими глотками, пытаясь выцепить нотки вкуса, сладости и приятной горькости в этом дешевом алкоголе. Чужие голоса, разговоры между Келом и Базилом, чье-то пение, крики учителей, которые засекли, как другие подростки протащили алкоголь, растворялись в воздухе, смешиваясь с музыкой, грохочущей в ее черепной коробке, в глазах темнело, как и на улице, и ресторан был освещен яркими светами диско-шаров. Ноги и руки, едва держащие ее тело и пластмассовый стаканчик, покалывало, и Обри смутно ощущала, как пальцы Ким сжимаются на ее талии. — Скольким из нас тут есть восемнадцать, кстати? — вдруг спросил Кел. Он засунул в рот сладкое пирожное, тщательно стараясь убрать горечь во рту. В ответ руку подняли Обри, Маверик, Шарлин, Кел, Базил. Одна Ким неловко усмехнулась. — А в Европе вот пить можно с восемнадцати лет, представляете! — с искренним удивлением сообщил Кел. — Где-то даже с шестнадцати! — добавил Маверик и сделал еще один глоток пунша, смешанного с его дорогим игристым вином, и его лицо на секунду искривилось отвращением, но в глазах плескалось искреннее удовольствие. — Но мы не в Европе, — хмыкнула Обри, глядя на веселые пузырьки в стаканчике. Она чувствовала себя необычно… — Мы на земле свободных, на родине храбрецов. — Ага… — неожиданно подняла голос Шарлин, — У нас, видимо, борются за здоровье нации. — Да, но только воевать можно идти с восемнадцати, — промямлила Ким, наполняя свой стаканчик очередной порцией слегка алкогольного пунша. Выпила одним залпом. Наполнила еще. — Молодые парни гибнут за эту конченную страну, а в перерыве между смертями друг друга не могут хряпнуть даже один стаканчик пива. — Ким?.. — Обри взволнованно посмотрела на девушку. — Что с тобой? Кимберли поправила спавшую лямку на плече. — Ванс! — всхлипнула она. — Идиот… — Ну, ну… — Обри похлопала ее по спине, а Шарлин нежно погладила подругу по руке. — Он же пока только учится, верно? Его ни в какие, ну, э… Г-горячие точки пока не отправляют. — А когда отправят?! Он же придурок, он не выживет, — продолжала, едва ли сдерживая слезы и еле шевеля языком, Кимберли. — Эта гребаная школа с этим военным кружком промыла этому идиоту мозги, и он реально хочет умереть во имя… Во имя чего?! Я ненавижу эту школу, она отобрала у меня брата! Девушка сняла очки и вытерла костяшками пальцев слезы. Ее глаза остались красными. — Уф, Ким… — проговорил Кел, в его глазах читало волнение. — Ты перепила?.. — Да! — Э, давай отойдем, хорошо? — промямлила Обри и, приобняв Ким, отвела ее вдаль. Кел весело помахал подругам в след. Длинное платье Ким путалось в ее ногах, она почти наступала на низ подола, но ее поддерживала Обри, которой, впрочем, было не намного лучше. В ближайшем углу Обри нашла фотобудку, и именно туда она завела тихо хныкающую Ким. От слез под ее глазами появились отеки, все ее конечности дрожали, губы тоже, красные щеки напоминали не милые розы, как в чувственных романтических рассказах, а ожоги от солнца. Обри схватила лицо девушки: она была неестественно горячей. — Ох, черт… Тебе нормально? — поинтересовалась Обри. Она чувствовала, будто ее давит платье, прямо в груди. — Д-да… Просто странно как-то… — невнятно говорила Кимберли. — И очень грустно как-то… Ее руки повисли вдоль тела. Музыка шумела здесь еще громче, чем у того стола, и в мозжечке уже будто бы звенело, трещало. И стало страшно душно… — Если нас увидят учителя, нам… — выдохнула Обри, почти такая же розовая, покрывшаяся капельками пота. — Ага… Давай улизнем. И, загадочно улыбнувшись, Обри кивнула. Девушки упросили Маверика быстро отвезти их до дома Обри — дорога заняла всего минут семь. Уже в мгновение ока Обри и Ким оказались в спальне на мансарде старого дома c крышей, начинающей медленно гнить, через дыры в которой постоянно дул ветер, лил дождь или сыпал снег. Без сил девушки лежали на самодельном ковре из ненужных пледов, подушек и одеял. К хозяйке подкрался ее кролик Бон-Бон, которого она крепко обняла, утыкаясь носом в его мягкую шерстку. — Эй, а меня обними! — промямлила Ким, хлопнув подругу по плечу. Но Обри просто села, прижимая к груди кролика. Он забавно дергал носом и щекотал ее щеки своими ушками. Обри поднесла его к лицу Ким, и та сморщилась, когда тот начал топтать ее лапками. Девушка усмехнулась и встала. Она быстро спрятала питомца в его клетке и вернулась к Ким, но не легла, а помогла ей подняться. Все-таки, на кровати хоть и меньше места, но гораздо мягче и удобней. Плюхнувшись на мягкий матрас, девушки крепко обнялись. Они глубоко дышали, успокаивая сердцебиение. По приезде после выпускного им стало чуть легче, как минимум, не было так душно, и эффект от первого алкогольного опьянения уже не ощущался так ужасно. И тут Ким отпустила Обри из объятий и плавно села на край кровати, повернувшись спиной к своей девушке. — Расстегни. — Э-э-э-э… — Обри почувствовала румянец на щеках. Она пристально смотрела на голые белые, мраморные плечи с родинкой у позвоночника. — Зачем? — Ну… Жарко. Мысли обеих были затуманены алкоголем. Они часто трогали друг друга под футболками, но никогда не смотрели… Комната была освещена приглушенным оранжевым светом закатного солнца. Присев, Обри выполнила просьбу. Многослойные оборки упали с плеч, оголяя спину. Ким сняла очки и положила их на тумбочку рядом, а следом встала и спустила с себя платье. Провела ладонью по ступням, уставшим ходить и танцевать в босоножках. И через плечо посмотрела на девушку. — А ты? — с ухмылкой спросила Ким, глядя в широко открытые карие глаза Обри. — А я… Д-да, пожалуй, — заикаясь, ответила Обри и присела на колени, уткнувшись носом в стену. Ким помогла ей снять платье. У Обри все еще осталась недопитая бутылочка игристого вина, которое булькало на самом донышке, его буквально хватило бы на три-четыре глотка. Она оставила его постоять рядом на тумбочке. Девушки легли так, чтобы Обри обнимала Ким со спины, и укрылись одеялом. Разом стало уютно. Тепло и мягкость их тел и комфортное перьевое одеяло грели. Они толком не успели друг на друга посмотреть, а сразу же спрятались. И вот… С открытыми глазами они лежали, ничего не говоря. Сумбурные мысли, подогреваемые шампанским в крови, метались в голове Обри, чьи руки застыли, обнимая неровно дышащую Ким за обнаженную талию и мягкий живот — та успела немного поправиться, пока жила с отцом последние полтора года. Прошла минута. Две… Солнце плавно заходило за деревья. Несколько раз девушки услышали уведомления на их телефонах: скорее всего, это писал Маверик, или Кел, хвастаясь тем, как они здорово веселятся. — Не хочешь спать? — спросила вдруг Ким, повернувшись к своей девушке лицом и приобняв ее за плечи. Как она может хотеть спать, когда к ней прижимается обнаженная девушка, да и не просто девушка, а любимая девушка? И это опьянение… Они неловко улыбались. — Ну, нет… — выдавила из себя Обри. — Тогда… — с ухмылкой сказала Ким, но не договорила свою мысль, а просто перевернулась, села на бедра Обри и прижала ее руки к кровати. О, она видели всякие видео на папиных кассетах в его запретном тайничке, которые начинались так же. Первое время, в пятнадцать лет, смотреть такое ей было стыдно и страшно, а тем более, она не могла перестать представлять, как она делает то же самое с Обри… Но, с другой стороны, чего стыдиться? Почти все взрослые люди этим занимаются. А ей почти восемнадцать. И она давно этого хочет. Плевать на то, что они далеко не уверены в своем будущем, особенно в совместном. Она не может упустить этот шанс, прямо здесь и сейчас. Обри смотрела ей в глаза. Широко поднятые брови, распахнутые очи, дрожащие руки и губы, частое, сбивчивое дыхание и красное лицо выдавали в ней большой спектр эмоций. Она не отбивалась, ничего не говорила. Ким вглядывалась в ее лицо, в ее глаза, видела там удивление, смущение, но никакого страха или презрения. Одеяло сползло с плеч, и Обри как можно тщательнее держала свои глазные мышцы, чтобы не посмотреть на то, что находилось ниже малозаметных ключиц Кимберли. Обри думала о том же, о чем и Ким. Они часто говорили о том, чем занимаются взрослые люди в спальне, но так, в шутку, дурачась. — И так… Ты тоже этого хочешь? — заставила себя поинтересоваться Ким. Она все же не эгоистка, и не будет ничего делать с тем, кого любит, без его разрешения. — Кх… — На несколько секунд Обри взяла паузу, зажмурилась, стала плутать по тропинкам своих мыслей. — Поцелуй меня. И Ким выполнила ее просьбу. Долгий, чувственный, крепкий, захватывающий дыхание. Они прижимались друг к другу так близко, как никогда раньше, хватали, обнимали, боясь потерять. Это было их последнее четкое воспоминание за тот вечер и ту ночь.