непостоянный тюльпан, растущий в самой сухой земле,
яркие лепестки бросают вызов песку,
эхо твоей боли — вот что я пишу.
яростный и красный, дрожь стоит в моих костях.
беспокойный разум, беспокойная душа,
полые эти слова, разбитый лежит этот крик,
пылкая моя боль, если она рождается в тебе.
нижние губы дженни дрогнули, вызванные глубокой нежностью. простое понимание помогает ей почувствовать поддержку. она опускается на колени перед исписанным камнем и задыхается. жирными квадратными буквами, которые она научилась различать за последние пару недель, написано короткое послание, от которого у нее замирает сердце. мне жаль, дженни. это все, что я могу дать. истекающие кровью слова и каждая эмоция, возникающая при мысли о тебе. хотя ей приходило в голову, что ее таинственное существо может знать ее личность, оно никогда не делало этого так явно, написав ее имя твердыми строчками и среди страстных слов, посвященных лично ей. она прислонилась лбом к стихотворению на стене, глаза закрыты, пальцы испачканы в пятнах мела. в ее голове проносятся ее самые насущные страхи, спираль различных чувств, неуверенность, возможность утешения и твердость надежных, мягких рук. она думает о лисе. она возвращается домой, ее пальцы покалывает от желания прижать лепестки к коже.***
букет подсолнухов нежно держат соединенные руки дженни. она идет медленно, с простодушной улыбкой, думая о том, что настроение лисы такое солнечное, что напоминает ей о цветах, которые она выбрала для нее. по пути она встречает множество занятых служанок, тщательно работающих в преддверии свадьбы по приказу генерала. некоторые из них радостно приветствуют ее, некоторые бросают на нее грязные взгляды. предметы мебели висят нараспашку, а одежда небрежно брошена на пол в ожидании стирки. дженни продолжает двигаться к комнате лисы, крадучись по углам, делая все возможное, чтобы скрыть свой непрошеный подарок. она обменивается несколькими приятными словами с вспотевшей соми, которая сообщает ей, что лиса все еще работает на заднем дворе. немного успокоившись, дженни входит в комнату для прислуги и торопливо закрывает за собой дверь. она недовольно смотрит на пустые кровати, но не позволяет незначительному препятствию омрачить ее хрупкое удовлетворение. она оглядывается вокруг, пытаясь найти другое укрытие для своего подарка. она находит его в виде широкого шкафа, стоящего перед кроватями. шкафы открыты, вероятно, сломаны, и она без труда находит имя лисы между именами остальных служанок. у нее не так много вещей, и от этой мысли у дженни щемит сердце. скромная стопка одежды аккуратно разместилась в небольшом пространстве. две стопки книг занимают заднюю стенку шкафа, и дженни испытывает сильное искушение порыться в них, но потом решает, что не имеет на это права. вместо этого она замечает матерчатую сумку, которую легко достать, не поднимая шума. дженни берет сумку и погружает в нее руку, пытаясь сделать ее достаточно широкой, чтобы спрятать цветы. однако, когда она добирается до дна, она хмурится. подушечки ее пальцев соприкасаются с маленькими кусочками с твердой, гладкой поверхностью. она берет один и вытаскивает его, ее губы слегка сжаты в замешательстве. она быстро понимает, что держит кусок мела. проходит несколько приступов сердцебиения, пока сознание дженни не начинает кружиться. она стоит на коленях на полу, рот открыт, зрачки сфокусированы на предмете между пальцами, как будто он нанес ей личное оскорбление. она сомневается. мысль о том, что лиса, вся эта гладкая речь и сопереживающая душа, может быть ее безымянным поэтом, так хорошо ложится на ее сердце, что она не может не сомневаться в себе. она снова опускает руку в сумку, чтобы найти другие кусочки мела. затем ее взгляд неотвратимо перемещается на книги, которые она не дала себе открыть несколько минут назад. она берет одну из них и читает первые страницы. затем она делает то же самое с другой, и еще с одной. все заполнено поэзией, старой и современной, прямолинейной и невероятно сложной, сладкой и романтичной и самой мрачной из строк. на полях тех произведений, которые, как догадывается дженни, должны быть любимыми работами лисы, она находит нацарапанные заметки и фрагменты личных произведений с маленькими кружочками или простыми исправлениями, портящими слова. почерк квадратный, упорядоченный, настолько легко узнаваемый, что даже неустойчивые чувства дженни не могут помочь ей отрицать его сходство с почерком ее поэта. это лиса. мир дженни останавливается. смешанные эмоции легкого гнева и пылкой любви расцветают в самой ее глубине, а глаза наполняются растерянными слезами. она переводит взгляд на раскрытую книгу, лежащую на ее бедрах, и видит свое имя, написанное снова и снова, страница за страницей, разбитые признания, выжигающие след в ее груди. это она. это всегда была она, борющаяся со своей печалью палками и камнями, приносящая мир своей потерянной душе всеми мыслимыми способами. дженни рыдает и обнимает книгу со всей силой, на которую способна. она не может остановить это сейчас. не может остановить безграничную любовь, растекающуюся по ее венам, ядовитую и волнующую, скручивающую саму ее сущность до боли. в конце концов, она перестает плакать. когда она улавливает звук шагов, приближающихся к комнате, она спешит поставить шкаф так, как нашла его. затем она прячет свой запущенный букет в сумку лисы. она встает, уже думая о предстоящей ночи.***
лиса вошла в комнату дженни с сердцем, все еще наполненным нежностью ее подарка. она прижимает каждый подсолнух ко рту, страстно желая ощутить приторный аромат своей госпожи, пропитавший бархатистые лепестки. что-то еще проносится по ее конечностям. легкий страх, знание того, что дженни связалась со своими вещами, слабое ядро предчувствия, что что-то вот-вот должно произойти. звук грома, вибрирующий в окнах, отвлекает ее на секунду. идет дождь. никто не встает. ночь уже овладела небом, темные тучи закрыли то, что могло бы быть пуховым одеялом идеальной, звездной темноты. у лисы нет времени размышлять об этом. она осторожно открывает дверь дженни, помня о том, что ее измученная хозяйка тоже может спать, особенно в день свадьбы. это не так. дженни хорошо проснулась, сидит на матрасе, твердо поставив ноги на пол. она чего-то ждет; лиса поняла это по тому, как она в тревожном жесте вцепилась руками в покрывало. когда они скрещивают взгляды, в слабо освещенную комнату проникает свет. лиса задыхается, одолеваемая мыслью, что дженни выглядит прекрасно, захватывающе, бесплотно в одной лишь ночной рубашке, и борется с острой потребностью прикоснуться к ней. она подходит к кровати, а дженни продолжает смотреть на нее, ее острый взгляд впивается в желтые тона свечей на ночном столике. что-то происходит. лиса чувствует, как от предвкушения у нее по рукам бегут мурашки. — дженни? — спрашивает она, стоя перед ней. ее руки начинают дрожать от нахлынувшего ужаса. леди смотрит на нее в ответ, блеск в ее зрачках выдает абсолютную нейтральность ее великолепных черт. — это ты, — шепчет она, но слова даются ей с трудом, так как челюсть крепко сжата. лиса чувствует, как на глаза наворачиваются горячие слезы. ее рот искривляется вниз с намеком на стыд. — что… что ты имеешь в виду? — пытается она, изо всех сил пытаясь бороться. она не может потерять эту работу. она не может потерять эту жизнь. она не может потерять дженни, как бы ни была сильна ее привязанность, как ничто другое. дженни хмурится, заметно обидевшись, но не повышает голос. — не недооценивай меня, лиса. пожалуйста. я знаю, что это ты. я видела мел. я видела твои книги, твои стихи. я все это видела. ее руки отрываются от покрывала, чтобы жестом подозвать лису. она сердится. — я… я просто… — руки горничной прижимаются к ее падающим слезам, скрывая смущенный румянец. лиса чувствует сожаление на своем языке. ей хочется умолять, просить, блеять. — простите, миледи, я… я не могла удержаться. на лице дженни отражается крайняя обида. в окне вспыхивает свет. — не поступай так со мной, лиса. это все еще я. я не та, кто прячет свою личность за красивыми словами, — кусается она, в ее тоне теперь звучит плохо скрываемая боль. ее нижняя губа дрожит, и лиса рассыпается на миллион кусочков. она опускается перед ней на колени, даже не поморщившись от твердости пола, давящего на ее голые ноги. — дженни, я не могла. я не могла тебе сказать. я… я потеряю все из-за этого секрета. мне было так страшно. я не знала, как правильно поступить, — объясняет она с явным отчаянием, ее челка беспорядочно падает на лоб, а пальцы сурово перебирают ее локоны. дженни тоже ломается. она позволяет себе свободно плакать, ее руки тянутся к плечам лисы, как будто это единственное, что удерживает ее в этом мире. лиса смотрит на нее потерянно, с тихой мольбой. — для кого они были? — спрашивает дженни, и служанка полностью теряет дыхание. раскат грома заполняет комнату, и еще один белый свет озаряет черты лица обеих девушек. — стихи. для кого ты пишешь? лиса знает, что возврата нет. ее слова предопределили ее судьбу. — тебе, — шепчет она в конце концов, — все дело в тебе. я не знаю… — вдыхает она, далеко зайдя, — я не знаю, как писать, не думая о тебе. ты заполняешь все, дженни, каждую мысль, каждое сердцебиение. я так тщательно… пара мягких губ прижимается к ее губам, и лиса не получает ничего, кроме огромного удовольствия. она немедленно подается вперед, ее руки хватают лицо дженни, чтобы убедиться, что она настоящая, наклоняют ее голову вправо, чтобы углубить поцелуй, который распаляет ее душу. их губы скользят друг по другу с пылкой страстью. дженни хнычет, когда лиса в исступлении слегка покусывает ее, ее руки перебирают темные пряди, колени прижимаются к бокам служанки. поцелуй влажный, громкий, отчаянный. когда слабый моросящий дождь начинает ласкать окна, по их конечностям разливается полное блаженство. лисе все равно. большими пальцами она рисует бархатистые фигуры на скулах дженни. и хвост из миллиона стихов, и самая торжественная из тишин сосуществуют в ее сознании, и она счастлива, счастлива, счастлива. дженни это тоже не волнует. дождь начинает идти сильнее, когда она тянется к затылку лисы, пытаясь притянуть ее еще ближе. она отползает еще дальше на матрас и ложится, успешно притягивая к себе высокую девушку, нагревая тела друг друга так, что у обеих кружится голова. лиса дышит неровно, не желая ни на секунду отрываться от рта дженни, слегка поскуливая, когда ее руки начинают ласкать бедра дженни. леди позволяет стону заглохнуть на своем языке, извиваясь в крайней нужде, просовывая язык между губами лисы почти инстинктивно. высокая чувствует себя пьяной. стоны дают ей возможность исследовать дальше, ее рот прокладывает дорожку поцелуев на челюсти ее госпожи, чувствуя, как она извивается под ее прикосновениями. когда она сосет ее шею, беспомощная перед первостепенной необходимостью покраснения молочной кожи перед ней, дженни стонет, растягивая горло в немой мольбе. лиса подчиняется. она ни в чем не может отказать дженни, особенно когда ее губы приоткрыты в откровенном восторге, а черты лица нежны под розовым румянцем. она ласкает языком точку пульса дженни, и та шипит. дженни берет руки лисы и перемещает их на свои груди, прямо возле пуговиц, скрепляющих ее ночную одежду. горничная останавливается, ошеломленная. — дженни, я… — просто возьми меня, — бормочет женщина, ее бедра сжимают бедра лисы. — ты нужна мне, пожалуйста. я твоя. я твоя. лиса со всей силы расстегивает пуговицы. она приходит в экстаз от каждого чувствительного участка, который ей позволяют открыть. ее собственная потребность пульсирует между ног. она лижет все, что может. ее рот прокладывает четкий путь по ключицам дженни, забираясь прямо в те места, которые заставляют женщину хныкать громче всего. снаружи гроза в полную силу бьет по раскаленной комнате. лиса берет груди дженни между своих жадных губ, и прерывистый стон заглушается громом. дженни вцепляется в черные локоны и притягивает лису к себе для еще одного поцелуя. левая рука горничной все еще играет с грудью госпожи, другая движется между трепещущих бедер. дженни задыхается и нетерпеливо наклоняется навстречу прикосновениям. — лиса, — бормочет она между поцелуями, — любовь моя, пожалуйста, прикоснись ко мне. служанка подчиняется, с радостью. она делает растирающие движения в нуждающемся месте, и дженни закатывает глаза, поглощенная наслаждением. в разгар своих неистовых движений она прижимается бедром к ядру служанки, и от этого прикосновения та замирает. лиса сосет мочку уха дженни. — можно я сниму с тебя нижнее белье, милая? госпожа стонет. — да. сними и свое. я хочу почувствовать тебя. лиса работает быстро, и в один миг она уже трётся о ноги дженни, в то время как ее собственные пальцы зарываются между бедер ее госпожи. это жгуче, изысканно и страстно, так как они едва координируют движения в разгар их встречи. они хлюпают друг о друга. мокро и грязно. дженни сжимается от прикосновений лисы, как будто она создана для этого. лиса накатывает волну за волной капающего экстаза, скользя по коже, которую она успела запомнить. дженни безнадежно стонет, умирая и оживая в объятиях своей любви. — лиса… пожалуйста. пожалуйста, пожалуйста… ей не нужно объяснять. — да, дорогая, возьми все. это все твое, — ее темп ускоряется, а толчки становятся почти лихорадочными. — только для тебя, любовь моя. дженни застонала, выгнув тело вверх, когда ее захлестнул интенсивный удар белого восторга. она в отчаянии кусает шею лисы, ее чувства захлестывают неразборчивые, вызывающие привыкание эмоции. впитывая ощущения дженни, подталкиваемая еще больше жжением в горле, лиса тоже падает, быстрые движения ее бедер углубляются до невозможности. им нужно несколько мгновений, чтобы прийти в себя, тела спутаны, как и их души, шум дождя теперь отчетливо слышен на оконном стекле. дженни зарывается носом в шею лисы, чувствуя, как пальцы осторожно вычерчивают фигуры на ее голой спине. — я люблю тебя, — шепчет она, не в силах удержать это в себе, чувствуя, что снова и снова плачет. — я люблю тебя, — отвечает лиса без единого намека на сомнение. их судьба висит над их любовью, как острие миллиона кинжалов.***
когда их эмоции выходят из-под контроля, вернуть их на место уже невозможно. ночная буря продолжает развиваться по мере того, как они открывают друг друга, как никогда раньше. лиса облизывает каждый участок кожи, которым она любуется, завороженная вкусом, который взрывается на ее языке, и тем, как ее госпожа извивается под ней. дженни часто становится нетерпеливой, она жаждет их пылкого соединения. она прижимает лису к себе, резко толкаясь в поисках еще одной страстной фрикции. она чувствует, как лиса разрывается вокруг нее, горячая и неистовая, столько же раз, сколько и она сама, поддаваясь белой похоти. они целуются и снова погружаются в нее. они шепчут признания в любви, которые заставляют их обоих трепетать от преданности. они прижимаются друг к другу в теплых объятиях, борясь с порывами слез, которые грозят омрачить их рукотворный рай. когда страсть утихает и не доводит их до исступления, они погружаются в глубокую тишину, дженни прижимается ухом к ровному пульсу, а пальцы лисы играют с ее взъерошенными волосами. они дышат синхронно, медленно, бодрствуя, даже когда свет снаружи начинает меняться, а свечи рядом с ними разгораются в полную силу. затем дженни начинает всхлипывать. лиса чувствует это на своей груди, сдавленные вибрации заставляют ее притянуть женщину ближе, желая в тысячный раз, чтобы мир был прекрасен только для того, чтобы ее любовь перестала болеть так же сильно, как она сама. — будешь ли ты любить меня после завтрашнего? — спрашивает дженни, ее голос ломается от сомнений. — я не могу перестать любить тебя, дженни. не могу. я полностью принадлежу тебе, телом и душой. — лиса делает паузу, ее чувства разъедает смесь грусти и ревности. — даже если ты принадлежишь кому-то другому. дженни глубоко вдыхает. она берет лицо своей служанки рукой, тупые ногти царапают нежную кожу, словно в легком упреке. она смотрит лисе прямо в глаза, гранича с яростью. — никогда так не говори. ты знаешь, почему я это делаю. ты знаешь, что все находится под угрозой. что с нами будет, если они решат, что мы больше не достойны? как слабые борются с умными, если не с помощью самых унизительных договоров? лиса закрывает глаза, ругая себя. — прости меня, дженни. — нет. посмотри на меня. — лиса подчиняется, несмотря на всю тяжесть своей боли. — я люблю тебя. и я принадлежу тебе. неважно, что будет дальше. неважно, что меня заставят сделать. только тебе, твоим прикосновениям, твоим стихам поет моя душа. все остальное фальшиво, мерзко. все остальное заставляет меня бежать прямо в твои объятия, самое безопасное место, которое я знаю. лиса наклоняет голову, охваченная пульсацией тающей привязанности. она целует дженни медленно, глубоко, с ленью, которую они не позволяли себе до этого момента. — я люблю тебя, — шепчет она, чмокая ее губы, щеки, лоб. леди улыбается под нежными прикосновениями. — я люблю тебя. она отстраняется, чтобы заглянуть в глаза дженни, и находит странный блеск, оттеняющий ее выражение. это заставляет ее замолчать, испытывая любопытство. — обещай, что будешь держаться за меня. что ты не оставишь меня одну, — умоляет она, ее муки видны в выражении ее лица. лиса поднимает левую руку, позволяет пальцам нежно, благоговейно обвести черты лица своей госпожи, пытаясь найти в себе достаточно сил, чтобы ответить. — я обещаю, — бормочет она в конце концов, ее зрачки горят в глазах дженни. дождь перестает биться в окно, и лиса понимает, что финал разворачивается прямо на ее глазах. дженни тоже это чувствует. острый страх поражает ее дух, когда она думает о предстоящих часах. она сжимает плечо лисы, почти желая, чтобы время остановилось, и борется за то, чтобы найти клочок решимости среди хаотических эмоций. она закрывает глаза, настраиваясь на несколько часов сна. глубоко вздохнув, лиса отделяет их тела, ее сердце при этом сокрушается до невозможности, и ищет свою выброшенную одежду, чтобы привести себя хотя бы в приличный вид. ее госпоже даровано еще какое-то благословенное время сна красоты, но она не получает таких привилегий. ей нужно работать, готовить идеальную свадьбу для любви всей ее жизни. а потом ей нужно не мешать.***
рози расстроенно вздыхает. с ее светлых волос все еще капают невидимые капли дождя на траву. — это ужасно, — говорит она в основном, — это заставляет их обоих жаждать любви и желать ее. джису хмыкает, проводя ладонью вверх и вниз по спине партнера. — я знаю, — отвечает она, — это больно каждый раз. рози находит утешение в нежных прикосновениях. она дуется. — какие мы ангелы. неужели мы ничего не можем с этим поделать? джису серьезно качает головой, выражение ее лица становится мрачным. — мы уже исправили все, что могли. я заплатила свою цену. мы здесь только для того, чтобы наблюдать. блондинка хмурится, наблюдая, как лиса убегает в сад, чтобы поплакать. внутри служанки разбрасывают по залу красные украшения. — что именно наблюдать? историю разбитой любви? джису пожимает плечами. — тот факт, что это больно, не делает это менее реальным. на мгновение их любовь была всем, что имело значение. рози хмыкает, и джису дарит ей улыбку. она наклоняется вперед и нежно чмокает ее в губы. этот жест значительно поднимает настроение блондинки. дженни начинает просыпаться.***
лиса пообещала себе, что будет держаться в стороне во время церемонии. она нарушила собственное обещание. она тоже смотрит, стоя вдоль всех любопытных горничных, плохо скрытых за окном зала. некоторые из них громко охают, таким тоном, который лиса, в своей горечи, не может не найти принужденным. другие молчат, тревожно, вцепившись в подол своей рабочей одежды, словно желая сохранить неподвижность. соми тоже ужасно молчалива. ее руки скрещены на груди, ей неловко, и она продолжает похлопывать ногой по полу, с видимым нетерпением ожидая, когда все это закончится. лисе приходится смахнуть с глаз капли слез. из окна хорошо видна дженни, ее руки сложены на коленях, она ждет, слушая слова священника. она выглядит несправедливо, невозможно красивой, закутанная в белое кимоно, элегантная даже с помпезным головным убором, покоящимся на макушке ее головы. ее лицо выглядит бледным, вероятно, из-за макияжа, нанесенного служанками несколько часов назад. ее пухлые губы накрашены соблазнительной, великолепной румяной помадой. выражение ее лица сохраняет почти тающий нейтралитет, намек на бурю эмоций выдает лишь легкое напряжение на челюсти. лиса наблюдает, как священник подает жениху и невесте по чашке с прозрачной жидкостью для каждого. генерал машинально отпивает из своего. затем резким, быстрым движением он прижимает кубок к губам дженни. дама возвращает жест с бесконечно большим изяществом. так происходит еще раз, и от этой странной близости лисе хочется блевать. происходит обмен словами. пара проходит дальше к алтарю, воздвигнутому в центре комнаты. дженни низко опускает голову, когда генерал громко обращается к ней, его грудь вздымается, когда солдаты почтительно хлопают в ладоши. священник говорит снова. у лисы начинает кружиться голова. в алтаре сжигают пучок зеленых листьев, после чего один человек в форме подходит к паре с тонкогубой улыбкой. дженни остается невыразительной, необъяснимо мрачной. происходит легкое движение, и лиса с жаром опускается на ноги. горничная задыхается, несколько удивленная. лисе приходится бороться с непреодолимым желанием подчиниться порыву разума и убежать прямо сейчас. они обмениваются кольцами. то тут, то там слышны разговоры, приглушенные молитвы, произносимые священником. когда пара целуется, лиса закрывает глаза, что-то горькое ползет из горла. ей хочется умереть. ей хочется разорвать свою грудь на части, только чтобы разобраться с собственным сердцем дезертира. она чувствует боль, которая одновременно и ее собственная, и дженни. ей хочется плакать, кричать и зарыть каждую частичку своей ноющей любви прямо в сердцевину несправедливого мира. он сжимается и сжимается, бесконечно. официальная церемония закончена, но впереди еще много интересного. они встречаются, разговаривают, проводят время вместе. вот дженни наливает чай для своего теперь уже мужа. генерал распоряжается, строит неожиданные планы, выпивает со своими солдатами до позднего вечера. а когда наступает ночь, лиса знает, что ее настоящая любовь лежит в постели с другим. соми кладет руку ей на плечо, и только тогда лиса понимает, что служанки предлагают вернуться к работе. она делает это в ошеломленной спешке, сломлено. она вдруг чувствует себя неспособной справиться со всем этим, с осознанием того, что день за днем, час за часом до конца жизни ей придется напоминать о том, что, хотя в душе она принадлежит ему, дженни всегда найдет другое имя в своей золотой ленте. лиса глотает слезы, пока пытается убраться. она скучает по тому, как дженни ищет взглядом, когда солдаты возвращаются на свои базы, чтобы дать паре насладиться своей близостью.