Под знаком Рыбы / Under a Pisces Moon

      Гермиона ещё раз проверила помаду на своих губах, посмотрев в компактное зеркальце, которое она держала в сумочке, убрав пятно в уголке губ, которого на самом деле там не было. Она проверила чары, закрепляющие её длинные локоны за ушами, чтобы они были надежно закреплены.       Затем, в сотый раз, она посмотрела на свои часы.       Прошло всего две минуты с тех пор, как она в последний раз проверяла его, но Гермиона не могла удержаться от того, чтобы снова позвать — на этот раз с помощью заклинания, усиливающего её голос, чтобы убедиться, что он её услышит       — Ради Годрика, сколько ещё ты собираешься продолжать, Малфой? Твои волосы вряд ли нуждаются в ещё большей укладке… В конце концов, я могла бы пойти и без тебя!       Она не пыталась даже скрыть растущее раздражение в своём тоне. Если он хотел добрых слов, Драко не должен был так долго собираться.       Она могла бы уйти без него.       Возможно, ей и следовало так поступить.       Хотя эта мысль вызвала некоторое беспокойство, с Нарциссой она была в достаточно хороших отношениях, чтобы провести время с ней наедине. После той первой короткой встречи перед свадьбой мать Драко оказалась неожиданным союзником.       Несмотря на её первоначальную настойчивость в таких вопросах, как кольца и фамилии, Нарцисса оказалась гораздо более сговорчива, чтобы учитывать предпочтения Гермионы, как только у них появлялась возможность обсудить их должным образом.       В основном ради неё Гермиона, наконец, согласилась надеть кольца, которые означали, что девушка замужем, и этот факт, придал отношениям больше доверия. Простое украшение создавало впечатление, что она и Драко действительно хотят быть вместе, несмотря на реальность их положения. Кроме того, это было самое малое, что она могла сделать для Нарциссы, жест доброй воли по отношению к свекрови, женщине, которая изо всех сил старалась принять её в свою семью.       Хотя она и ожидала, что Нарцисса будет гораздо сильнее сопротивляться её присоединению к семье Малфоев, на самом деле она оказалась самой сговорчивой.       Она даже помогла Гермионе выбрать драгоценный камень, который теперь украшает её палец. Бриллиант элегантный, но в то же время сдержанный. Совсем как она, если верить Нарциссе. Он прекрасен, несмотря на то, как тяжело он давил на её руку — визуальное и тактильное напоминание о кандалах, которые она сейчас носила, о узах, которые были наложены на неё.       Даже если брак не так плох, как Гермиона себе представляла, она всё ещё была обижена на Министерство за то, что оно лишило её выбора. Не имело значения, что она и Драко настолько невероятно совместимы, что всё это якобы было сделано в их интересах.       Кто сказал, что в будущем они не встретились бы по собственной воле? Если они действительно предназначались друг для друга, разве судьба не столкнула бы их?       Эта гипотеза смехотворна, учитывая, как они ненавидели друг друга.       Тем не менее, это не исключалось. Могло ли быть будущее, в котором они полюбили друг друга и решили бы пожениться, с множеством вариантов, которые привели бы к такому результату.       Или, возможно, они никогда бы не преодолели десятилетие предрассудков и пренебрежения. Вместо этого они нашли бы удовлетворение с кем-то другим — с кем-то по своему собственному выбору, даже если совместимость была не такой сильной.       К сожалению, у них никогда не будет возможности узнать это.       Правительство, во всей своей мудрости, навязало им свою волю.       Хотя намерения, возможно, были благими, Гермиона до сих пор сомневалась в этом вопросе. По правде говоря, у неё не было никаких идей о том, почему Министерство приняло закон, кроме официальных причин. По крайней мере, она не нашла обоснованной теории, подкрепленной законными доказательствами.       Поздними ночами она строила дикие предположения, но никогда ни с кем ими не поделилась. В любом случае, это не имело значения.       Независимо от причин, результаты катастрофичны.       Драко ненавидел её ещё больше, чем когда-либо, и это ранило сильнее, чем следовало бы. Если бы только она смогла полностью отделить Альфу, который существовал во время гона, от волшебника, с которым она жила.       Однако её тело отказывалось понимать, что Альфа, по сути, являлся отдельной частью Драко — той, которая появлялась только во время брачного цикла. Таким образом, она пришла к выводу, что тосковала по нему. Гермиона скучала по близости, которую они разделяли, по тому чувству, как он искренне заботился о ней.       Его холодность причиняла ей боль.       Она винила во всём гон — цикл кардинальным образом изменил её отношение к нему, и теперь невозможно было вернуться к разделению этих разных версий Драко.       Хоть она и не меняла своего поведения, ей следовало бы лучше беречь своё сердце. Она всё ещё могла позволять ему использовать её тело так, как ему будет нужно, но в то же время усерднее работать над тем, чтобы эмоционально дистанцироваться… Это то, о чём они договаривались.       И думать об этом просто как о сексе — вот ключ к разгадке.       Хоть они и не могли избегать циклов спаривания или то, как их тела реагировали друг на друга, им просто не нужно было рассматривать это как нечто большее, чем обмен услугами. Она помогала бы ему в период гона, а он, в свою очередь, помогал бы ей в период течки.       Это было бы отстраненно—клиническим.       К сожалению, для этого было уже слишком поздно.       Конечно, у неё не было другого выбора, кроме как уйти, проснувшись первой после окончания гона. Единственным другим вариантом было оставаться в его объятиях, погрузиться в его объятия так, как этого жаждало её тело.       Тем не менее, это неизбежно закончилось бы болью.       Как только он проснулся бы и вспомнил всё, Драко наверняка отвергнул бы её. Или, что ещё хуже, он обращался бы к ней с холодной, вынужденной вежливостью, как будто его член не был погружен так глубоко внутри неё, что она была уверена, её внутренние органы переместились, чтобы приспособиться к нему.       И это имело смысл.       Не было никаких причин, по которым его мнение о ней могло бы измениться только потому, что они провели почти неделю, трахаясь так, как будто от этого зависела их жизнь.       Таким образом, лучше всего было избавить их обоих от неловкости, просто исчезнув. Она обязана заботиться о нём, даже если это означало пожертвовать собственными желаниями и потребностями в пользу того, чтобы ему было наиболее комфортно.       Прохождение через гон уже было достаточно уязвимым опытом. Не было смысла усложнять ему задачу, задерживаясь там дольше, чем было необходимо.       И месяц, прошедший с тех пор, только доказал, что она приняла правильное решение.       Несмотря на то, что она отбросила свою гордость, чтобы помочь ему во время цикла, и приняла во внимание его потребности, предоставив ему пространство, Драко стал более отрастранённым, чем когда-либо. Ужины, которые они устраивали по воскресеньям стали однообразными и неловкими. Каждый раз, когда ей не везло и она сталкивалась с ним на кухне или в коридоре, он просто смотрел на неё.       Боги, как он бесил.       Всё это было так нелепо, абсолютно по-детски.       Тем не менее, она не могла полностью возложить вину на него.       Это было бы несправедливо.       Гермиона — взрослая женщина.       Таким образом, она должна была быть в состоянии начать разговор — должным образом обсудить это изменение в худшую сторону.       Только вот гораздо проще было просто избегать.       Меньше сложностей было в том, чтобы притворяться, что тошнотворное чувство, которое мучало её, являлось всего лишь побочным эффектом всего стресса, которому она подверглась, а не результатом разлуки между ними.       И, как она обычно делала, Гермиона просто отбросила все свои смешанные чувства к Драко в пользу подпитки раздражения, которое переросло в гнев из-за его продолжающегося отсутствия.       — МАЛФОЙ! — прокричала она, не дождавшись ответа от причины её состояния. — ЕСЛИ ТЫ СИЮ ЖЕ МИНУТУ НЕ ПРИТАЩИШЬ СЮДА СВОЮ БЛЕДНУЮ ЗАДНИЦУ…       — Перестань орать, как чертова банши, — проговорил он, появившись из-за угла коридора в прихожей их таунхауса. — Я прямо здесь, нет необходимости…       Он остановился на полуслове и на полушаге, смотря на неё широко раскрыв глаза.       — Что? — спросила она, её голос внезапно стал тихим и дрожащим. — У меня что-то на лице?       Драко продолжал пялиться, не сводя с неё глаз.       Эта неожиданная реакция привела к тому, что её раздражение переросло в пьянящую смесь паники и стыда, когда в её голове всплыли воспоминания о том, как он много раз высмеивал и критиковал её внешность на протяжении многих лет. Она посмотрела вниз, быстро начав моргать и пожелав, чтобы слёзы, навернувшиеся у неё на глазах, рассеялись, и он не увидел, как она взволнована.       Драко даже не насмехался над ней. Ей не нужно было расстраиваться из-за этого, и ей не стоило сейчас начинать ссору. У них впереди целый день и вечер, и в её интересах было бы просто оставить всё как есть.       Она тяжело вдохнула и, хотя потом будет проклинать себя за это, достала зеркало ещё раз, чтобы убедиться.       — На твоём лице ничего нет, — проговорил он, наконец, кажется, вспомнив, как говорить. — Ты выглядишь… прекрасно.       Хотя это вряд ли можно было назвать комплиментом, она почувствовала, что наконец-то снова могла дышать. Она ненавидела то, как сильно он на неё влиял, как одно его действие могло привести к тому, что её эмоции приходили в дикий беспорядок.       Несправедливо.       Она не должна хотеть его одобрения.       Ей это не нужно.       В конце концов, Альфа, похоже, не беспокоился о том, как она выглядит. Он боготворил её. И это то, что имело значение — связь во время брачного цикла. Так что, даже если Драко счёл бы её отвратительной или ему стало неловко от того, если его увидят с ней, она справится.       Прочистив горло, она провела руками по шёлковой юбке своего платья. Оно приталенного силуэта, и ткань была зачарована, чтобы предотвратить образование складок, но это дало ей возможность чем-то занять руки. И поскольку это платье из коллекции, которую Нарцисса отправила в таунхаус, Гермиона, по крайней мере, знала, что оно подходило для мероприятия.       По крайней мере, не нужно было беспокоиться об этой части её внешности. Хотя после окончания Хогвартса Гермиона стала разбираться в моде, мир чистокровного общества всё ещё находился далеко за пределами её представлений о комфорте. Таким образом, она была благодарна Нарциссе за то, что та предложила свою помощь.       — Тогда ты готов идти? — спросила Гермиона.       Она не поднимала глаз, боясь, что он увидит, как покраснели её щеки.       — Эм, да, — сказал он. — Не хотела бы ты аппарировать вместе?       — Ты лучше знаком с этим местом, так что, вероятно, так будет лучше.       Ей удалось сохранить ровный голос, что являлось довольно поразительным подвигом, учитывая, насколько уязвимой она всё ещё себя чувствовала. Это была её естественная реакция — хотелось накричать, но она этого не сделала.       Шаги сигнализировали о его приближении.       Однако вместо того, чтобы поднять глаза, она была занята тем, что просматривала свой клатч. В нём всё, что ей нужно — всегда было. Тем не менее, она чувствовала себя комфортно, когда проводила инвентаризацию, напоминая себе, что в некоторых вопросах она всё же контролировала ситуацию.       Гермиона не заметила Драко, пока тот не протянул руку. Она обвила рукой его локоть, прижимаясь ближе и закрывая глаза, в этот же момент её напряжение в животе стало более настойчивым. Они вместе прошли сквозь время и пространство, с тихим стуком приземляясь в одной из многочисленных гостиных, которыми могло похвастаться поместье.       По крайней мере, торжественный приём проводился не в Малфой-мэноре.       Насколько она могла судить, ни Драко, ни его матери не нравилось находиться там больше, чем это было необходимо. До того, как они съехались, он жил в шикарном районе Лондона. Со своей стороны, похоже, что Нарцисса переезжала из собственности в собственность из Великобританию во Францию.       Это приносило облегчение.       Гермиона отстранилась от Драко, как только твердо встала на ноги, сопротивляясь желанию снова проверить свою внешность.       Ей это и не нужно. Она знала это. На данный момент это было не более чем обязательное поведение, чтобы успокоить её расшатанные нервы, учитывая, что это было её первое присутствие здесь в качестве члена семьи Малфой.       Хотя она все ещё могла быть Гермионой Грейнджер, теперь она безвозвратно связана с ними. Они — самая близкая семья, которая у неё есть, поскольку её родители оставались в Австралии, не обращая внимания на то, что у них есть дочь.       Конечно, Гарри и Рон — тоже были её семьей, но это не совсем одно и то же. Если бы что-то случилось с Гермионой, то не её друзья принимали решения о её медицинском обслуживании или её делах. Нет, эта ответственность легла бы на её мужа — того, кого она не хотела и о ком не просила.       Она ненавидела статус его жены, но её сопротивление браку вряд ли освобождало бы её от бремени, связанного с тем, чтобы быть Малфоем в дальнейшем.       Несмотря на то, что Гермиона предпочла бы игнорировать Драко вне брачных циклов, это вызвало бы больший общественный интерес к её отношениям, чем то, что уже существовало. Следовало ожидать, что пресса заострило внимание на нескольких союзах, созданных в рамках программы «Закон о браке», особенно на те, благодаря которым продавались газеты.       Гарри и Тео, конечно же, стали темой для многочисленных спекуляций. Однако её отношения могли бы быть не менее захватывающими, если не более, учитывая тот факт, что её парой был Пожиратель Смерти.       Когда в прессе появилась информация о том, какие альфы и омеги были разбиты на пары, она и Драко неделю подряд были на первых полосах всех крупных магических изданий. С тех пор появились и другие, более захватывающие истории, но все по-прежнему внимательно следили за ними.       И хотя Драко ей, возможно, был безразличен, она не могла смириться с мыслью, что её брак тщательно изучали и препарировали люди, которые даже не знали их обоих. Это было бы слишком тяжелым испытанием для неё в дополнение ко всему остальному, что у неё творилось на данный момент.       Всё, что связано с её жизнью, и так было слишком интересно широкому кругу волшебников, начиная от её карьеры и заканчивая тем, что она надевала, когда посещала мероприятия Министерства. Она научилась игнорировать негатив и критику, на которую люди считали себя вправе претендовать.       Однако по какой-то причине она не могла смириться с мыслью, что люди заподозрили бы, будто она не справляется с ролью жены и омеги.       Хотя Гермиону это не должно было беспокоить, она беспокоилась.       Вот почему она посещала мероприятия с Драко и не жаловалась. Она носила роскошное кольцо на пальце и натягивала улыбку на лицо. Хотя она не могла притворяться, что влюблена в него, она могла, по крайней мере, сохранять видимость вежливости. Она не могла давать людям лишний повод для разговоров.       Это помогало думать об этих отношениях, как о браке по расчету, а не принуждению. Простой сдвиг в семантике помогал ей видеть перспективу, когда она думала о том, какую она могла извлечь выгоду из этого брака, если только сыграет свою роль.       И магглы, и волшебники веками практиковали браки по расчёту, связывая двух людей узами брака, выгодными для каждой из сторон. Нет причин, по которым её союз должен был быть иным.       Такое непостоянное чувство, как любовь, не являлось обязательным, достаточно лишь создать видимость единого партнёрства.       Возможно, со временем они придут к этому.       А пока Гермиона изо всех сил старалась притворяться.       С этими мыслями она расправила плечи и пересекла комнату по направлению к двери.       Нарцисса ждала их, и поприветствовала Гермиону радушной улыбкой и тёплыми объятиями. Приятно, когда тебя обнимала, пусть даже ненадолго, другая омега.       Легко было забыть обо всех проблемах, которые мучали её, хотя бы на мгновение.       Их прибытие было запланировано до начала торжественного приёма, что дало возможность Драко и Гермионе пройти в вестибюль, где должны были материализоваться гости. Поскольку это первый раз, когда она была среди ведущих, Нарцисса предположила, что было бы полезно дать ей время подумать о том, чего можно ожидать.       Гермиону учили, как существовать в обществе чистокровных, где, по иронии судьбы, она никогда не ожидала оказаться. Те самые люди, которые пытались полностью изгнать её из магического мира, теперь вынуждены принять её в свои ряды только по той причине, что Министерство решило, что она и Драко предназначены друг для друга.       И хотя её потребность в уроках чистокровной культуры не заявлена прямо, она понимала, что должна учиться. Это было одно из ожиданий, связанных с женитьбой на Драко. Была игра, в которую нужно играть, и Нарцисса, похоже, горела желанием научить её правилам.       По крайней мере, Гермиона считала, что ей повезло учиться у такой опытной женщины. Несмотря на то, что имя Малфоев утратило часть своего политического капитала, Нарцисса оставалась важной фигурой в волшебном сообществе. Она была сильна сама по себе, и это стало только более очевидным за годы, прошедших с войны.       По какой-то причине Нарцисса, по-видимому, отказалась от своих прежних убеждений. Гермиона не могла притворяться, что понимает почему. Возможно, у неё действительно изменилось мнение, или, может быть, она просто понимала, что работа над максимальным улучшением нынешнего социально-политического режима была в её же интересах при долгосрочной перспективе.       В любом случае, Гермиона благодарна хотя бы за одного союзника среди своих бывших врагов. Хотя это и не делало ситуацию лучше, но она стала терпимее.       Пока они шли к фойе, взявшись за руки и делая синхронные шаги, Нарцисса рассказывала ей, чего можно ожидать от вечера.       Она расспрашивала её о важных людях, чьи имена Гермионе следовало бы запомнить, учитывая их связи и положение в обществе. Она напоминала ей о надлежащем этикете во время ужина и о том, что её ждет после него.       Это помогало успокоить Гермиону, немного уменьшая её нервозность.       Как ни странно, начало вечера прошло без особых волнений. Гермиона прекрасно помнила свои обязанности, она ни разу не споткнулась на имени и не забывала должным образом поприветствовать кого-либо из уважаемых гостей. Никто из присутствующих не делал никаких ехидных замечаний, за исключением одного, пожилого волшебника, которого Драко быстро заткнул.       С рычанием о том, что нужно уважать его жену, он прогнал гостя, требуя, чтобы тот немедленно покинул помещение, если не хотел, чтобы его вышвырнули вон.       На мгновение это застало Гермиону врасплох, но она быстро поняла, что любая невежливость по отношению к ней — это грубость по отношению к их семье.       Так что вполне логично, что Драко стал раздражительным. Для него нет ничего важнее своей фамилии, своего наследия. Гермиона уверена, что он пойдёт на многое, чтобы защитить дом, главой которого он сейчас являлся, даже если это означало её защиту.       Всё ещё было довольно странно слышать, как он обращался к ней таким официальным титулом, особенно когда казалось, что их отношения не имели никакого значения. И несмотря на то, что её логический ум снова и снова напоминал ей, что это не что иное, как роль, которую они оба были вынуждены играть, Гермиона не могла избавиться от мыслей о том, как он так открыто заявил о ней.       Это эхом отдавалось в её сознании, повторяя слова в его шикарной манере.       Моя жена.       Моя жена.       Моя жена.       Она не могла отвлечься, пока не подали напитки и закуски. Это было первой возможностью передохнуть, пообщаться с друзьями, которых тоже пригласили. Теперь, когда социальные группы так неразрывно переплелись, само собой разумеющееся, что она будет видеть Гарри, Луну и Невилла на такого рода мероприятиях.       Для Гермионы это было событие, которого она ждала с нетерпением.       — Итак, — сказала она, обращаясь к Гарри, как только они взяли в руки бокалы и тарелки, украшенные различными закусками. — Это случилось.       Она почувствовала разницу в нём ещё в тот момент, когда они с Тео переступили порог, но это был первый шанс поговорить с ним наедине.       Его лицо покраснело, уголки рта растянулись в широкой, глуповатой улыбке.       Оглядевшись, он наклонился ближе.       — Это был прорыв, в котором мы нуждались.       — Правда? — спросила она, и сердце её замерло от счастья, которое она увидела в его выражении.       Он кивнул, его улыбка стала ещё шире.       — Сейчас всё по-другому — лучше. Конечно, есть ещё моменты, но в целом кажется, что прогресс наконец-то достигнут.       В её груди поселилась ревность, которую она не хотела признавать раньше. Однако продолжать игнорировать её было невозможно, тем более что она вызывала острую боль в груди. Как бы она ни была взволнована за своего друга, она не могла не завидовать его отношениям.       Любое затянувшееся недоверие или тревога, которые Гарри и Тео могли испытывать друг к другу, похоже, исчезли, испарились.       Теперь Гарри практически светился от счастья.       Вот как это должно быть. Циклы гона и течки предназначены для сближения альф и омег, для укрепления связи, которая была установлена во время брачного ритуала.       — Как дела с Малфоем?       — Хорошо, — автоматически сказала она.       Она улыбнулась, но улыбка не коснулась её глаз. Сейчас было не время и не место обсуждать её сложные чувства к своему партнёру. Несмотря на то, что они наложили на себя чары приватности, всегда были наблюдающие глаза и слушающие уши.       К счастью, Гарри не стал давить.       Между ними установилось комфортное молчание, возникшее ещё за годы дружбы и знакомства. Однако оно длилось всего лишь мгновение.       — Почему он так на меня смотрит? — пробормотал он.       Она посмеялась, оглядываясь и ожидая, что Гарри тоже будет смеяться.       Но он не смеялся. Он смотрел через всю комнату, предположительно туда, где стояла её пара. Гермиона повернулась, чтобы посмотреть, и обнаружила, что Драко, на самом деле, смотрел на неё.       — Трудно сказать, — сказала она, — учитывая вашу устоявшуюся враждебность, он может быть расстроен из-за любого количества вещей. Может быть, он просто вспоминает один из многих случаев, когда ты побеждал его в квиддиче.       Наклонившись, она коснулась плеча Гарри своим — знакомый жест.       Медленная улыбка расплылась по его лицу, и он сразу забывает о человеке.       — Ну, и кто из вас двоих? — спросила она, пытаясь перевести разговор в другое русло.       — Я, — ответил Гарри. — Они говорят, что тот, кто проходит через цикл первым, имеет более сильную привязанность к другому.       Её сердце замерло, пропустив удар, прежде чем начало колотиться в груди.       — О, конечно, это не может быть правдой, — сказала она, очень стараясь, чтобы её голос звучал ровно. — Как бы это вообще можно было проверить?       — Не знаю, — ответил он, лениво пожав плечами. — Тем не менее, Тео и другие провели исследование.       Был ли среди них Драко?       Она хотела бы спросить его, но это вызвало бы подозрения.       А она не совсем уверена, что эта гипотеза имела под собой правдивость. Хотя она точно не была привязана к Драко, она не могла даже представить себе мир, в котором он как-то более благосклонен к ней.       — Как это было?       — Сначала было страшно, как будто я не контролировал своё тело, но потом он был рядом, и всё было хорошо — как и должно быть.       Он сделал паузу на мгновение, прежде чем продолжить.       — Ты была права, Ми… Я не могу поверить, что думал, будто мы выживем сами по себе. Нам нужны Альфы. Я не смог бы пройти это в одиночку.       Чувство страха поселилось в её животе, когда она посмотрела на Драко и обнаружила, что его взгляд всё ещё прикован к ней и Гарри. Какая-то её часть надеялась, что, возможно, ещё есть какой-то шанс, что она смогла бы выжить без него. Ей была ненавистна мысль о том, что ей придётся полагаться на кого-то столь непостоянного, кто не прилагал никаких усилий, чтобы скрыть презрение, которое он испытывал к ней.       Конечно, это была глупая надежда.       Она видела, каким Драко был во время своего гона. Нет никаких оснований ожидать, что её течка будет какой-то другой.       Однако, услышав, как Гарри подтверждал то, что она уже знала, все это показалось намного более реальным.       Но даже зная это, какая-то часть её души всё ещё отчаянно пыталась сохранить хоть немного контроля. Она не могла смириться с мыслью, что окажется во власти Драко, что он будет ей так нужен. Несмотря на то, что они договорились помогать друг другу, и он наверняка выполнит свою часть сделки, страшно было подумать о реальности её течки.       И всё же это её судьба.       От этого никуда не деться.