Под знаком Рыбы / Under a Pisces Moon

      Гермиона приступила к приготовлению в чёткой последовательности, давно выучив все шаги. Это блюдо обычно готовила её мама — говяжий веллингтон с картофельным пюре и запечённой морковью, рецепт которого передавался из поколения в поколение.       Сколько она себя помнила, это блюдо всегда приносило ей ощущение уюта. Дело в том, что её мама не очень-то любила готовить. Это просто не было её сильной стороной. На самом деле, когда Гермиона росла, еду для них обычно готовил отец.       В её памяти сохранилось несколько воспоминаний, когда Хелен пыталась готовить, пока Генри был в отъезде на различных конференциях и других профессиональных мероприятиях. Эти катастрофические приключения чаще всего заканчивались пожаром на плите и выносом еды из китайского ресторана на соседней улице.       Но каким-то образом это блюдо было единственным, которое она умела готовить.       Поэтому Хелен обычно готовила его по праздникам и другим торжествам, что делало его ещё более особенным, поскольку он стал ассоциироваться только с самыми приятными воспоминаниями, одними из самых любимых моментов, проведённых с мамой и папой.       После войны Гермиона наткнулась на этот рецепт во время одного из своих ежемесячных визитов на склад, который она арендовала для хранения вещей и мебели своих родителей. Дом был выставлен на продажу, чтобы финансировать их новое детище в Австралии, но она не смогла расстаться с мебелью, которая хранилась в доме её детства.       Раньше, когда у неё ещё была надежда, она воображала, что они пригодятся, когда её родители вернутся в Лондон. Когда она поняла, что чары, скорее всего, необратимы, Гермиона всё ещё хранила вещи как напоминание обо всём, что потеряла. Каждое посещение проходило мучительно, но она регулярно ходила туда — в некотором смысле это была форма наказания.       И после того, как она нашла рецепт любимого блюда, являющегося такой важной частью её детства, она решила его приготовить. Сказать, что её первые несколько попыток обернулись абсолютным провалом, было бы преуменьшением.       Однако с тех пор она мастерски овладела этим рецептом.       Это было первое блюдо, которое она приготовила для еженедельных ужинов с Драко, и его благодарный стон при первой же пробе был достаточным подтверждением этого.       Она продолжала готовить это блюдо, чтобы чувствовать себя ближе к своей маме во время напряженной атмосферы, в которой она находилась в первые дни её брака. Благодаря этому рецепту она чувствовала, что часть Хелен всё ещё с ней, хотя её мать уже и не помнила, что у неё есть дочь. Было много случаев, когда Гермионе хотелось позвонить и попросить совета, как справиться с ужасной ситуацией, в которой она оказалась. Но вместо звонков, она нашла утешение в приготовлении блюда.       Привычная рутина принесла сегодня утешение, впрочем как и всегда, а Гермионе нужны были все силы для предстоящего вечера. Она не знала, как Драко отреагирует на эту новость, но от волнения, которое она испытывает перед необходимостью сообщить ему об этом, у неё кружилась голова.       Разумеется, её разум уже сделал самые худшие предположения, представляя себе сценарий за сценарием, в которых ей придётся переносить эту беременность в одиночку.       С её стороны было несправедливо думать о нём худшее, полагая, что эта ответственность полностью лежит на ней. Несмотря на их прошлое, Драко не подавал никаких признаков того, что он бросит её после зачатия, хотя с его стороны это было бы совсем неразумно.       В конце концов, вся цель этого закона заключалась в том, чтобы скорее заселить магическое население, которое значительно сократилось. Независимо от того, что проповедовало Министерство, помогая альфам и омегам найти свою подходящую пару, истинные намерения были до боли прозрачны.       И поскольку их гражданский долг, можно сказать, выполнен, Гермиона не стала бы упрекать Драко, если бы он не хотел участвовать в этом деле, кроме крайней необходимости. Однако это не то, чего бы она хотела.       Несмотря на то, как он раздражает и злит её, она не могла представить себе, что ей придётся пройти через всё это в одиночку.       Её родители не помнили её, а других родственников у неё не было. Даже если её друзья и поддержали бы её, они поглощены своей собственной жизнью. Она также не могла рассчитывать на то, что сможет переехать к кому-то из них, чтобы положиться на них, как на партнёра.       Оставался только Драко.       Её терзали дурные опасения, она задавалась вопросом, мог ли он вернуться в своё старое жилище и появляться только в случае крайней необходимости. Конечно, Гермиона понимала, что все эти опасения сильно укоренились в беспорядочных и колеблющихся эмоциях, которые мучили её последние несколько дней, с тех пор как она узнала.       Она не строила эти предположения на основе каких-либо реальных фактов, скорее из-за страха. И в очередной, уже в который раз, она напомнила себе, что Драко теперь другой, насколько она могла судить. Хотя он и не любил её, он выполнит свою часть работы по соблюдению их соглашения. Нет причин полагать, что будет как-то по-другому.       К сожалению, её тревогу не смогла подавить даже самая здравая логика. Не помогало и то, что заклинание о положительной беременности застало её врасплох, заставив столкнуться с будущим, которое ещё совсем недавно было только гипотетическим.       Честно говоря, не стоило удивляться, что их первый синхронизированный цикл завершился именно таким образом, учитывая, насколько ускорилась вся динамика. Если бы она мыслила более ясно, Гермиона, возможно, предвидела бы это. Как бы то ни было, ничто не могло подготовить её к всепоглощающей панике, которую она испытала, осознав, что её менструальный цикл, который всегда шёл точно по расписанию, запоздал на несколько недель.       До этого поразительного осознания она не задумывалась о неизбежном. Хотя Гермиона объективно знала, что она будет беременна, скорее всего, раньше, чем позже, но она никогда не позволяла себе задуматься о том, что это произойдёт в действительности.       Отчасти её нежелание думать по этому поводу было прямым результатом того, как она чувствовала себя, даже просто рассматривая такую возможность. Было гораздо проще избегать любых мыслей, связанных с беременностью, чем думать о том, как изменится её тело, как больно будет рожать и как изменится её жизнь, когда она станет матерью.       Вместо этого Гермиона вытеснила эти мысли из головы, сказав себе, что сможет подумать об этом, когда придёт время.       Но теперь время пришло, и избегать больше нельзя.       И пусть желание отменить их ужин и отложить разговор с ним ещё хотя бы на некоторое время всё ещё не покидало её, Гермиона знала, что ей станет немного лучше, как только она решит эту страшную задачу.       Таким образом, она изо всех сил старалась сосредоточиться на приготовлении ужина и погрузиться в этапы приготовления рецепта. Все её внимание было направлено исключительно на выполнение поставленной задачи, отбросив свои заботы, по крайней мере, на время.       Не успела она опомниться, как Гермиона уже сидела напротив Драко за обеденным столом.       И пока он поглощал еду с большим аппетитом, чем можно было предположить, она передвигала еду по тарелке. Страх вызвал острую боль в её груди, и только делая медленные, глубокие вдохи, ей удавалось не поддаться панике.       Несмотря на то, что она откусила несколько кусочков, вкусное мясо и нежный картофель были словно пепел на её языке, и проскользнули с тяжестью по пищеводу в желудок, который, казалось, мог вывернуться в любой момент. Её тело покрылось потом, пальцы дрожали, когда она подносила вилку ко рту, пытаясь выполнять все действия. Даже глотки воды, которые ей удалось проглотить, практически не облегчили её страдания.       Несколько минут прошли в полной тишине, за исключением звона столового серебра о посуду. Гермиона пыталась собраться с духом, чтобы что-то сказать, но это слишком сложно, учитывая то, что происходило у неё в голове.       Затем он поднял глаза, и она поняла, что её время вышло.       — Я слышу твои мысли отсюда, — сказал он, отложив вилку. — В чём дело? Тебе плохо? Ты хочешь, чтобы я сопроводил тебя в больницу Святого Мунго?       Она попыталась улыбнуться, хотя и прикусила язык.       Ей хотелось сказать, что нет ничего страшного — почти инстинктивно. Это то, что она всегда делала, с самого детства.       Как бы ни любили и ни поддерживали её родители, они были заняты собственной жизнью. Их стоматологическая клиника была невероятно успешной, что означало отсутствие хотя бы одного из них большую часть дня. И хотя они старались, чтобы кто-то всегда был дома, когда у Гермионы заканчивался учебный день, неизбежно возникали чрезвычайные ситуации и другие обязанности, которые требовали их внимания. Конечно, любой из них бросил бы все дела, если бы ей понадобилась помощь, но Гермиона с раннего возраста научилась быть довольно самостоятельной.       Когда она поступила в Хогвартс, всё было примерно так же.       Каким-то образом она стала названной подругой-родителем, той, кто отвечал за то, чтобы со всеми остальными было всё в порядке — чтобы о других заботились, даже если это было в ущерб ей.       После ухода из школы и работы в Министерстве ситуация не стала намного лучше. Хотя Гермиона знала, что всегда может положиться на Гарри, а Рон даже значительно повзрослел, ей было легче рассчитывать только на себя. Помимо этих двоих, было не так много людей, на которых она могла положиться, окажись она в трудной ситуации. За ней закрепилась репутация самой способной и блестящей ведьмы столетия, что, по её мнению, являлось полной ерундой.       Да, она всегда была целеустремленной и, таким образом, накопила множество наград и похвал. Однако во многом её успех связан с тем, что она много работала, порой даже до изнеможения. А если не это, то так сложилась судьба. Не то чтобы она намеревалась подружиться с волшебником, который впоследствии станет спасителем волшебного мира. Это просто случилось.       Но люди, похоже, этого не понимали.       Большинство её коллег делилось на два лагеря: на тех, кто преклонялся перед ней как героиней войны, которая никогда не нуждается в помощи, и на тех, кто осуждает её как чрезмерно успешную, коварную грязнокровку, которая не знает своего места.       Независимо от этого, её просьбы о помощи вряд ли когда-либо встретят положительный отклик. Поэтому Гермиона научилась лгать, улыбаться, даже когда ей казалось, что она тонет.       Однако с Драко она не могла так поступить. Вскоре он сможет заметить изменения в её запахе по мере развития беременности. Так что либо она скажет ему сейчас, либо отложит это на потом, рискуя тем, что он узнает об этом сам. А он заслуживал большего, особенно учитывая его реакцию на информацию о её родителях.       Хотя он мог бы легко использовать её стыд и вину против неё, он был довольно благосклонен. Он держал её в курсе того, как продвигается работа над зельем, на приготовление которого требовалось несколько месяцев. Кроме того, он больше не заставлял её говорить об этом, что Гермиона очень ценила.       Учитывая все вышесказанное, он, скорее всего, положительно отреагирует и на это. О чем она и напоминала себе снова и снова. В любом случае, независимо от результата, ей просто необходимо покончить с этим.       Она просто очень, очень, очень волновалась.       — Грейнджер? — окликнул он. — Всё в порядке?       — Извини, эм… Я должна тебе кое-что сообщить.       Гермиона сделала ещё один глубокий вдох, пытаясь заставить свой пульс замедлиться. К сожалению, это не слишком помогало. Её сердце продолжало беспорядочно колотиться в груди, а кровь прилила к ушам.       — Я беременна, — выпалила она.       На них снова опустилась тишина, не считая тиканья часов над их камином и звуков её прерывистого дыхания. Это было мучительно.       Её взгляд был прикован к коленям, пальцы теребили свободное платье, которое она носила. Когда она подняла взгляд, то обнаружила, что Драко смотрит на неё с непроницаемым выражением лица. Неудивительно, что от этого ей стало только хуже.       — Я знаю, что всё это происходит так быстро, — сказала она неуверенным голосом.       — Это так, — согласился он. — Как ты хочешь с этим справиться?       Её брови нахмурились в замешательстве.       — Как я хочу с этим справиться?       — Я имею в виду, хочешь ли ты сохранить беременность?       — Прости, что? — переспросила она, издав нервный смешок. — Я не знала, что есть какой-то другой вариант…       — Конечно, есть, Грейнджер, — сказал он.       — Но ведь весь смысл этого закона был в том, чтобы…       — Я знаю, чего пытается добиться Министерство, даже если они настолько неотесанны, чтобы сказать это прямо. Учитывая всю прессу последних лет о падении рождаемости, это было вполне предсказуемо с их стороны, хотя я предполагал, что, возможно, они включат всех, а не ограничатся только альфами и омегами.       — Это кажется довольно дискриминационным, когда ты так говоришь.       — Так и есть, — согласился он, — но это обсуждение для другого дня. Что касается твоего предыдущего вопроса, есть и другие варианты. Они всегда есть, особенно для кого-то вроде тебя, у кого в распоряжении хранилища Малфоев.       Она открыла рот, чтобы возразить, насколько это элитарно и несправедливо, но Драко поднял руку — жест, который сулил попридержать свой язык.       — Я уже знаю, о чем ты думаешь, и если ты хочешь обсудить фонд для помощи тем, кто, возможно, захочет использовать альтернативные варианты, мы сможем это сделать. Позднее. Сначала нам нужно выяснить, что делать в нашей ситуации. Учитывая зацикленность правительства на размножении населения, целители в больнице Святого Мунго, возможно, не смогут помочь, тем более что мы спарились, и эмбрион имеет высокие шансы быть жизнеспособным. Хотя мы всегда могли бы уехать из страны. И разве не существует маггловских методов прерывания нежелательной беременности? Если ты не хочешь путешествовать.       У неё закружилась голова, но она всё же произносит:       — Я не знаю, подойдут ли какие-либо маггловские варианты для магического эмбриона.       — Это стоит исследовать, если ты хочешь пойти этим путём. Или я могу организовать выездную визу во Францию или Италию, или в Соединённые Штаты, если ты хочешь быть ещё подальше от Британии.       — Я просто… Ты бы сделал это для меня? Ты бы не возражал, если бы я сделала аборт?       Тот факт, что они вообще об этом говорят, находился за гранью сюрреализма, исход, который Гермиона никогда не смогла бы предвидеть за миллион лет. Из всех вариантов, которые она ожидала, этот даже не рассматривался.       Эта мысль приходила ей в голову, учитывая далеко не идеальное время для беременности. Хотя она и хотела в конце концов стать матерью, её первой реакцией было то, что всё это произошло слишком рано. Ей пришлось бы пойти на определённые жертвы, не говоря уже о том, что она не чувствовала, что может стать хорошей матерью. Несмотря на то, что она с ранних лет заботилась о себе и своих друзьях, это была огромная ответственность.       Невозможно было не рассмотреть хотя бы возможность прерывания.       Однако она всегда представляла, что Драко будет ставить продолжение рода превыше всего, учитывая, что в культуре чистокровных особое внимание уделяется наследникам. Очевидно, она вопиюще заблуждалась на его счет, и эта несправедливая оценка его характера — всего лишь результат предубеждения, которое она питала к нему. Её щеки запылали от стыда при осознании этого.       — В конце концов, — сказал он, откинувшись на спинку стула, — то, чего я хочу, имеет меньшее значение, чем то, чего хочешь ты, учитывая, что именно твоё тело подвергнется всем радикальным изменениям, связанным с беременностью и родами. Если ты не готова к этому, то я вряд ли могу навязывать тебе это.       — Я просто думала…       — Я прошу тебя не заканчивать это предложение. Какое бы плохое мнение у тебя ни было обо мне по этому поводу, это только ранит мое и без того хрупкое эго.       — Твое эго вряд ли можно назвать хрупким, — сказала она, улыбнувшись, несмотря на разговор и свои нервы, которые всё ещё напряжены.       — В любом случае… Окажи мне эту любезность, Грейнджер.       — Хорошо, — согласилась она.       Прошло полминуты, целых тридцать секунд, пока Гермиона боролась со своим гиперактивным умом и жгучим любопытством, которое не раз подводило её.       — Ты не обязан отвечать, если не хочешь, — сказала она, наконец поддавшись своей жадной потребности всё знать, — но мне интересно, разделяют ли другие люди с твоим воспитанием твою точку зрения по этому вопросу.       Он рассматривал её ещё с минуту, в течение которой Гермионе хотелось, чтобы пол поглотил её целиком и освободил от дискомфорта под тяжестью его взгляда.       Она знала, что ей не следовало спрашивать.       И всё же она пожалела бы о том, что хотя бы не попыталась. И к тому же они работали над более открытым общением, так что это просто ещё одна возможность попрактиковаться. Если он не ответит ей, тогда вопрос решён. Она больше не будет настаивать.       — Ты не сможешь поделиться этой информацией ни с кем, — сказал он, — учитывая, что это касается семьи и связано с человеком, который мне очень дорог.       Она немедленно кивнула, соглашаясь с чрезмерным энтузиазмом, хотя не имела малейшего представления, чем Драко вот-вот поделится.       — И знай, что я раскрываю это только потому, что ты доверилась мне несколько недель назад, рассказав о своих родителях. Это невероятно личная информация, которой я не имею права делиться. Однако, в духе той цели, над которой мы работаем…       Гермиона мягко улыбнулась, отчаянно желая показать ему, что он может на неё положиться. Она не совсем уверена, что это выражение убедительно, но она действительно так думала. Она хотела, чтобы он доверял ей, хотя и не до конца понимала, почему ей так сильно необходимо его одобрение.       Посмотрев на неё ещё мгновение, он перевёл взгляд на какую-то точку на стене позади неё.       — Моя мать не была готова стать матерью, когда забеременела. Она не хотела меня, даже если никогда не говорила об этом прямо. Учитывая то, что я знаю о её браке с моим отцом, совершенно ясно, что решение было принято за неё. Это не значит, что она не была добра ко мне… После моего рождения, я думаю, некоторые её взгляды на материнство изменились, и она делала всё возможное, чтобы любить меня. Она всегда защищала меня, как никто другой в моей жизни.       Но — осталось невысказанным, признание настолько глубокое, что Гермионе оставалось только, затаив дыхание, ждать продолжения Драко.       — Её вынудили выйти замуж, заставили забеременеть как можно скорее и, в конце концов, заставили сохранить беременность. Я могу только представить, как это было тяжело, когда у неё отняли выбор те люди, которые должны были любить и защищать ее. Она никогда не срывала злость на мне, но я всё равно никому бы этого не пожелал, особенно тебе.       — Почему? — спросила Гермиона, прежде чем смогла остановить себя.       — Несмотря на то, что ты была постоянной занозой в моей заднице с тех пор, как нам исполнилось одиннадцать, ты моя пара. И хотя между нами может сохраняться враждебность, я всё же не хочу, чтобы тебя принуждали к судьбоносным переменам в жизни, которые будут иметь долгосрочные последствия для твоего физического и душевного здоровья. Ты бы возненавидела меня за это, и это справедливо.       — Ох, — выдохнула она.       — Красноречиво сказано, Грейнджер, — невозмутимо произнёс он.       Улыбка расплылась по её лицу.       — Только не надо становиться сейчас придурком, только не тогда, когда у нас всё так хорошо!       — Просто я такой, какой есть, — ответил он, не раскаиваясь, и пожал плечами.       Они оба знали, что это ложь, учитывая, как по-другому он вёл себя в последнее время, но Гермиона не стала припоминать ему это. Она позволила ему сохранить свою броню при себе, небольшое благородство, которое она может позволить себе в обмен на информацию, которую Драко доверил ей.       Тишина, воцарившаяся в комнате, немного менее неудобна, чем раньше, за исключением того факта, что Гермиона знала, что ей нужно что-то сказать. Драко чётко обозначил свою позицию, по крайней мере, в том, что касается беременности. Она не знала, хочет ли он ребенка в ближайший год, но подозревала, что он не скажет ей об этом, пока она не решит, что делать, чтобы не повлиять на её решение.       Еда остыла и была забыта, пока они наблюдали друг за другом.       — Я боюсь, что у меня ничего не получится, — призналась она, и с её плеч свалился груз, когда она наконец озвучила реальную причину многих своих страхов. — Что, если я недостаточно готова… Достаточно созрела, чтобы взять на себя ответственность за заботу и воспитание ребёнка?       — Честно говоря, я не знаю, бывает ли кто-то вообще к этому готов. Это такая перемена, что к ней невозможно подготовиться. Вопрос в том, хочешь ли ты ребенка?       — Да, — ответила она, даже не задумываясь.       — Если бы не тот факт, что я буду отцом, ты бы хотела ребёнка сейчас?       Она сделала паузу, обдумывая его вопрос.       Всё это не то, что она планировала для себя. Всего несколько недель назад она бы ужаснулась от того, что ей придётся воспитывать ребёнка вместе с ним. Однако, учитывая последние события, Гермиона смирилась с тем, что есть гораздо худшие варианты. И когда она действительно задумывалась об этом, она совсем не против идеи материнства, даже если она не чувствовала себя готовой.       — Честно говоря, я не знаю, — сказала она, вздохнув.       — К сожалению, благодаря вмешательству правительства и нашим статусам, тебе действительно придётся решать.       — Даже если бы я решила прервать беременность, ничто не помешает случиться этому снова, учитывая, что не существует никаких вариантов контрацепции, которые были бы эффективны для связанных узами брака партнёров — ни один из них не был одобрен Министерством для распространения. Я знаю, что наш синхронизированный цикл застал нас обоих врасплох, но даже в этом случае я ничего не предпринимала заранее, потому что не думала, что что-то сработает. И теперь, когда циклы синхронизировались, они будут повторяться всё чаще и чаще, пока я не забеременею.       — Мы что-нибудь придумаем. Возможно, я смогу приобрести что-нибудь в одном из других европейских волшебных сообществ или скорректировать существующее зелье. Если ничего не получится, я не буду завязывать узел внутри тебя.       — Я не уверена, что ты сможешь противостоять этому инстинкту во время гона.       — Конечно, я могу. Я должен был сделать это раньше. Нам, наверное, следовало поговорить об этом, обо всём этом, но…       — Мы были заняты тем, что избегали любых разговоров о детях, как парочка идиотов, — сказала она, закончив предложение за него. — И, как я уже говорила, я просто не ожидала, что это произойдёт так быстро — синхронизация циклов. И уж точно я не ожидала, что забеременею во время первого же цикла.       — Я полагаю, что моё семя просто очень мощное, — сказал Драко.       Затем он ухмульнулся, с тем же приводящим в бешенство выражением лица, когда они ещё учились в школе. Это заставило Гермиону почувствовать, словно у неё в животе был снитч. Точно так же, как это было и тогда. И, как и раньше, она демонстративно игнорировала своё влечение к нему.       Тогда, в Хогвартсе, одна только мысль о том, чтобы испытывать к своему мучителю что-то помимо ненависти, казалась ей предательством всего того, за что она боролась. Теперь она просто не могла позволить себе испытывать привязанность к нему поверх того, что предполагало их соглашение — они не более чем два человека, пытающиеся извлечь максимум пользы из своего положения.       Они уже выполнили требования, установленные законом.       Всё, что осталось сделать, это следить друг за другом на протяжении всех циклов и вместе воспитывать любых потенциальных будущих детей. Это не брак по любви, и никогда им не будет. Отбросив эту довольно удручающую мысль в сторону, Гермиона переключила своё внимание на текущий разговор.       — Ты отвратителен, — подразнила она, и улыбка расплылась по её лицу. — Это не имеет никакого отношения к твоей потенции… Предположительно, это означает, что мы более чем совместимы.       — Да, — сказал он, вздохнув. — Так мне и сказали.       — Кто бы мог подумать?       — Не я, — ответил он.       — И не я.       — И всё же мы здесь.       Как ты хочешь с этим справиться?       Его вопрос, прозвучавший ранее, эхом отдался в её голове.       И точно так же ответ приходит к ней.       — Я хочу сохранить… беременность.       — Ты уверена?       — Да, — ответила она, — но если ты будешь против, это, очевидно, всё изменит. Я не хочу навязывать тебе родительские обязанности точно так же, как и ты не хочешь навязать мне беременность.       — Я не против, — сказал он. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, что я поддержу тебя, независимо от того, что ты решишь.       — Я решила. Ты это ясно дал понять, и… Я очень ценю твою откровенность и способность отбросить свои чувства по отношению ко мне, чтобы поставить в приоритет мои потребности. Спасибо, Малфой.       — Не за что. Нам, наверное, стоит обсудить детали, как самой беременности, так и того, что будет после. Не сегодня, если ты слишком устала, но скоро.       Гермиона улыбнулась, на её лице искреннее выражение удовлетворения и облегчения.       Она не одинока.