Под знаком Рыбы / Under a Pisces Moon

      Гермиона опустилась в кресло с тяжёлым вздохом облегчения, слишком измотанная, чтобы помнить о необходимости двигаться с какой-либо грацией. Она заслужила эту маленькую поблажку, учитывая все обстоятельства. Солнце возвышалось над садами поместья, стояла идеальная погода для празднования.       И хотя она предполагала, что кресло будет неудобным, поскольку оно выполняло сугубо эстетическую роль, дополняя интерьер, оно предоставляло довольно уютное местечко для отдыха её ноющих ног. Это лишь передышка, в которой она нуждалась. Она благодарна за то, что беременность в целом протекала относительно легко, особенно после окончания первого триместра. И всё же, чем больше срок, тем крупнее она становилась. Этого и следовало ожидать. К сожалению, лишний вес стал причиной частых болей во многих частях её тела, которые ранее оставались незамеченными.       До родов оставалось всего полтора месяца, и Гермиона чувствовала последствия — она платила за беременность двойней своим телом. Она всё время уставала, утомлялась независимо от того, сколько она спала. Хотя в последние дни это удавалось с трудом, учитывая давление на её мочевой пузырь, из-за которого она просыпалась посреди ночи.       Не помогало и то, что она продолжала работать, несмотря на рекомендации своего целителя и настойчивые просьбы Драко о том, чтобы она пораньше ушла в декретный отпуск. Она понимала, что это, вероятно, было бы лучшим решением, но Гермиона ещё не совсем готова стать затворницей в их таунхаусе.       Посещение офиса удерживало её на плаву и позволяло сосредоточиться на чём-то другом, помимо фантазий, в которые она погружалась в последнее время… Те, в которых она и Драко были счастливы вместе, и что этот брак и беременность — нечто большее, чем результат вмешательства правительства в их жизнь.       Вот почему она продолжала работать, хотя в конце дня едва могла держать глаза открытыми. Это был идеальный способ отвлечься от внутреннего смятения.       Однако, несмотря на все обстоятельства, она с нетерпением ждала возможности отправиться в путь материнства. Невзирая на её преждевременные сомнения и продолжающееся опасения, которые она испытывала время от времени, Гермиона с нетерпением ждала того, что скоро произойдёт, — даже с волнением.       Главной проблемой на самом деле являлись её отношения с Драко, но не в том ключе, каком она ожидала. До того, как всё это произошло, Гермиона думала, что он будет либо отсутствовать, либо станет занозой в её боку — основываясь исключительно на их отношениях и взаимодействии до вступления в силу закона о браке. Даже после того, как они пришли к хрупкому мирному соглашению, она всё ещё беспокоилась, что дополнительный стресс, связанный с беременностью на столь раннем этапе брака, может выявить худшее в них обоих.       Она ещё никогда так не ошибалась.       В последнее время они так хорошо ладили друг с другом и, казалось, во всём сходились во мнениях. По её меркам, Драко был образцом того, каким должен быть Альфа, начиная с общения с прессой и заканчивая удовлетворением всех её потребностей. Он — воплощение партнёра, который заботился о ней настолько, насколько она ему позволяла, и который делал её жизнь настолько лёгкой, насколько это возможно.       И Гермиона была благодарна ему за это, хотя и понимала, что эта новообретённая преданность во многом связана с её беременностью. Она была не настолько жестока или глупа, чтобы говорить, что Драко вообще о ней не заботится. Он продемонстрировал свою способность к привязанности, которую он демонстрировал по отношению к своим друзьям и Нарциссе. Очевидно, что она теперь являлась частью его ближайшего окружения, одной из немногих, к кому он испытывал истинное уважение — результат её статуса будущей матери его детей.       Ведь всё в этом дело, не так ли?       Его действия напрямую обусловлены этим фактом. Хоть его забота о её благополучии и искренняя, это всего лишь результат развития плодов в её утробе. Все усилия, которые он прилагал, являлись для него способом сделать беременность как можно более лёгкой. Драко ясно дал понять, что хочет быть вовлечённым в процесс, но невозможно определить, был бы он так предан делу, если бы она не была беременна.       Это больше, чем она могла бы ожидать от других Альф, особенно учитывая, насколько отсталым являлся волшебный мир, когда дело касалось гендерных ролей в отношениях. Она должна была быть довольна, но это не так.       Какая-то часть её хотела, чтобы он любил её, был влюблён в неё. Она хотела, чтобы он желал её, именно её — без статуса и беременности. Хотя она, безусловно, ценила, насколько он заинтересован в скором пополнении в их семье, Гермиона желала большего.       Конечно, это глупая мечта, только усложнявшаяся тем фактом, что они продолжали регулярно заниматься сексом, как бы нецелесообразно это ни было. С тех пор, после довольно тяжёлого разговора, который они провели вместе, не проходило и ночи, чтобы они не ложились вместе в постель. Сначала их совокупления были энергичными, неистовыми, как будто её тело отчаянно пыталось наверстать упущенное время. Она испытывала постоянную, неутолимую тягу к своей паре. Казалось, она не могла насытиться им. И всякий раз, когда она хотела его, что, по общему признанию, случалось очень часто, Драко был готов дать ей то, в чём она нуждалась. Всё, что ей нужно было сделать, это попросить.       Сейчас темп значительно снизился, поскольку она приближалась к концу беременности. Чаще всего он просто доводил её до оргазма. Он часами целовал её, дразнил её клитор и чувствительные соски до тех пор, пока она не могла этого выносить. И когда усталость овладевала ею после этого, он выскальзывал из её постели. Это одна из потребностей, которую Гермиона не могла заставить себя выразить словами.       Как бы сильно она ни хотела, чтобы он остался, это заставило бы её чувствовать себя слишком уязвимой — последний слой защиты вокруг её сердца был бы сорван.       Поэтому она позволяла ему уходить. Ей действительно было неловко, что ему приходилось самому заботиться о своей эрекции, хотя он никогда не жаловался. Гермиона снова и снова пыталась протестовать против этой несправедливости, но он просто отмахивался от её беспокойства. В последние дни он трахал её только тогда, когда она умоляла об этом, и только если ей удавалось не заснуть после того, как он заставил её кончить своим ртом и пальцами.       Гермиона не должна была жаловаться.       Для этого не было никаких причин. Её нынешняя реальность оказалась намного лучше, чем она когда-либо мечтала. За исключением того факта, что она влюблена в Драко и оргазмы, которые он дарит ей на регулярной основе, что делало всё ещё более запутанным и сложным, чем оно уже есть. Тем не менее, она не собиралась его останавливать. Гермиона знала, что он бы с уважением отнесся к её желанию, но она слишком жаждала того удовольствия, которое он доставлял, чтобы поступить разумно в этой ситуации.       — Устала, дорогая?       Вопрос вырвал её из задумчивости. Нарцисса улыбалась ей сверху вниз, её палочка была приподнята, как только она села, то наложила вокруг них чары уединения.       — Да, — произнесла Гермиона, улыбаясь в ответ. — В последние дни трудно не быть такой.       — Я слишком хорошо помню это чувство. Даже спустя столько лет трудно забыть усталость, которая, казалось, въедалась в твои кости ближе к концу дня.       — Это идеальный способ описать это. Я просто так устаю в последнее время! Тем не менее, вечеринка замечательная, и я вернусь к гостям через несколько минут…       — О, нет, — возразила Нарцисса, — не беспокойся об этом. Это праздник в честь тебя, и я думаю, что можно проявить немного снисходительности. Кроме того, Драко сможет сыграть роль хозяина до конца дня, если потребуется. Это меньшее, что он может сделать, учитывая, что ты берёшь на себя ответственность за беременность и роды.       — На самом деле он был очень любезен, — сказала она со смехом, — что удивительно, если честно. Я ценю его усилия, я просто не ожидала, что он будет таким внимательным.       — Ты всегда можешь быть честна со мной, дорогая. Он может быть моим сыном, и я могу любить его, но теперь ты моя дочь, и я так же забочусь о тебе. Кроме того, я не настолько ослеплена материнской любовью, чтобы не замечать его недостатков. Я бы воспитывала его по-другому, если бы мне было дозволено принимать больше решений, но, увы…       — Если это поможет, все его положительные качества я приписываю вам.       — Ты слишком добра, — ответила Нарцисса.       На её лице отразилась грустная улыбка. Затем на мгновение воцарилась тишина. Впрочем, это не вызывало дискомфорта. Гермиона была занята наблюдением за вечеринкой, её друзья и друзья Драко общались так, как будто между ними никогда не было никаких разногласий или вражды.       — Возможно, в это трудно поверить, — начала Нарцисса, её взгляд то же был прикован к саду, — но я думаю, что именно ты больше, чем кто-либо или что-либо ещё, являешься истиной причиной того, каким мужчиной он является на сегодняшний день.       Гермиона рассмеялась, непроизвольная реакция. Затем она поняла, что другая женщина не шутит.       — В это нетрудно поверить, это кажется невозможным. Мы с Драко теперь в дружеских отношениях, это правда. Однако мы просто извлекаем максимум пользы из нашей ситуации. Любые изменения в нём — это попытка сделать свою жизнь сносной, поэтому я действительно не могу взять на себя заслугу.       — Не недооценивай себя, — произнесла Нарцисса, снисходительно улыбаясь, как будто она знала секрет, в который Гермиона не посвящена.       Инстинктивно она напряглась, её брови нахмурились, пока она ещё раз обдумывала то, что Нарцисса только что предположила. Однако, независимо от того, как она смотрела на это, Гермиона просто не могла прийти к такому же выводу. Не в силах держать язык за зубами, она решила отстоять свою позицию.       — Я вовсе не считаю, что моё влияние стало прямой причиной того, как он ведёт себя в эти дни. Конечно, есть взаимосвязь между этими изменениями и нашим браком. Тем не менее, самый резкий сдвиг в его поведении произошёл только после того, как мы узнали о беременности. Не скажу, что он был ужасен со мной после нашей свадьбы, но настоящую теплоту он проявил только сейчас, когда мы ожидаем пополнения. Я думаю, он просто по-своему готовится к отцовству.       — В данный момент, конечно же, ты в это не веришь. Ты ведь разумная, умная ведьма, но ты должна знать, что дело не только в этом.       — А в чем же ещё? — спросила Гермиона. Её мысли метались, в груди поселилась тревога из-за того, что Нарцисса настаивала на том, что она, на самом деле, неправа. — Что ж, хоть мы и не воюем так, как раньше, это всего лишь косвенный результат последних событий.       Нарцисса взяла её за руку, её прикосновение успокаивало так, как могла сделать только другая омега.       — Я не пытаюсь тебя расстроить, но я также не уверена, что ты достаточно объективна, когда дело касается моего сына. И я не подразумеваю это, как оскорбление. Я просто констатирую факты. К сожалению, он тоже довольно глуп, когда дело касается и тебя, что ставит вас обоих в довольно затруднительное положение…       Наступила короткая пауза, на лице появилась улыбка в знак утешения.       Гермиона промолчала, она была настолько сбита с толку, что не нашла слов.       — Тем не менее, он отличается от того человека, каким был ещё год назад, — произнесла Нарцисса. — Я понимаю, что это, возможно, трудно заметить, когда ты находишься в гуще событий, особенно если учесть, как Министерство решило этот вопрос. Однако вам двоим повезло, и ваша связь действительно поразительна.       — Я полагаю, что да, — ответила Гермиона, надеясь, что на этом всё закончится.       Она не совсем согласна, но спорить не было смысла. Очевидно, что они придерживались разных мнений, и ни одна из них не сможет переубедить другую изменить свою позицию. И хотя она понимала, почему Нарцисса хотела видеть в их отношениях только лучшее, это всё равно не имело смысла.       Если бы Драко действительно был влюблён в неё, он бы извинился и загладил вину за то, что он сделал, когда они были детьми. Она как заевшая пластинка повторяла себе эту истину, но, в конце концов, такова реальность ситуации.       Как может человек искренне заботиться о ком-то другом, но при этом позволять старым ранам оставаться незажившими — гноящимися и ноющими, являющимися постоянным источником боли? Она хотела доверять ему, но даже после того, как Гермиона открылась ему, он так и не извинился. Хоть он и выглядел раскаивающимся, на самом деле фактического признания вины не было, кроме согласия с ней в том, каким он был придурком. По какой-то причине Драко не желал уступать, даже когда она озвучила свою обиду. Она сделала своё дело, наконец-то рассказав о боли, которую носила в себе годами. Она не могла продолжать поднимать этот вопрос, надеясь на то, что, скорее всего, никогда не произойдёт.       Гермиона хотела бы открыть ему своё сердце, но это кажется непосильной задачей. Даже если их отношения не идеальны, они складывались достаточно хорошо. Нет никаких причин разрушать их.       Голос Нарциссы вновь вывел её из размышлений, из бесконечных мучений, связанных с её парой.       — Полагаю, Драко рассказывал тебе кое-что из истории нашей семьи.       — Очень мало подробностей о том, как был устроен ваш брак, — быстро выпалила Гермиона, — и только потому, что я настаивала. На самом деле мы не очень углублялись в эту тему, и я обещаю, что не скажу ни слова об этом ни одной живой душе.       — Я ценю это. Он упоминал, что его отец бета?       — Да… И что статус Люциуса не имел значения для твоих родителей из-за фамилии и богатства Малфоев. Мне так жаль, что это произошло, никто не заслуживает того, чтобы его принуждали к отношениям…       — Не нужно извиняться, — произнесла Нарцисса. — Я всегда знала, что моё будущее будет связано с браком по расчёту, как это было принято в чистокровных семья, до недавнего вмешательства Министерства. Честно говоря, на тот момент я даже не проявилась, так что был шанс, что я буду бетой.       — О, — выдохнула Гермиона.       — Конечно, это было маловероятно, учитывая, что мои родители были парой альфа-омега, а обе мои сестры оказались альфами. Хотя я цеплялась за эту красивую ложь так долго, как только могла… что Люциус и я просто оба будем бетами.       — И тогда ты проявилась.       — Именно, — сказала Нарцисса, её голос погрустнел. — И вскоре после этого я встретила свою настоящую пару.       — Я не понимаю.       — Об этом мало кто знает. К тому времени, когда мы познакомились друг с другом должным образом, я была замужем уже несколько лет. Фактически, это произошло вскоре после того, как я родила Драко. К тому моменту для него было невозможно заявить на меня права. Брачный контракт Малфоев испокон веков был одним из самых суровых во всём нашем сообществе — он включал пункт, карающий неверность довольно мучительной смертью.       Сердце Гермионы провалилось в желудок.       — Это абсолютное варварство!       — Я знаю, дорогая, именно поэтому я изменила или исключила несколько разделов перед вашим браком. Учитывая природу связи, которую Министерство прогнозировало между тобой и Драко, я решила, что это всё равно не понадобится. Хотя поначалу между вами двумя, безусловно, не было любви, связь между альфой и омегой крепче, чем любая известная в магическом мире.       — Я бы хотела, чтобы там тоже оказался кто-то, кто позаботился бы о твоих интересах.       Нарцисса пожала плечами, изящно дав понять, что всё это уже в прошлом. И всё же в её глазах был намёк на грусть. Они имели ту же форму, что и глаза Драко, хотя у неё они голубые, а у него — серые.       — Независимо от того, что должно было произойти, конечным результатом было то, что мой альфа не смог бы заявить на меня права, не убив меня при этом.       — Что, если бы ты овдовела? — спросила Гермиона, не подумав, рука тут же взметнулась, чтобы прикрыть рот, когда она поняла, что именно она выпалила. — Прости, я не хотела…       Нарцисса рассмеялась, её лицо озарилось весельем.       — Всё в порядке. Он предложил то же самое, но я умоляла его сохранить Люциусу жизнь.       — Умоляла? Но я думала…       — Я уверена, что у тебя есть множество предположений о моём муже, основанных как на своём личном опыте общения с ним, так и на том, чем мог поделиться Драко. Признаюсь, он не был и не вёл себя, как хороший человек, и он видел в нашем сыне только наследника, не более того. Какие бы непростые чувства Драко ни питал к нему, они более чем справедливы. Однако он был добр ко мне. Гораздо добрее, чем многие чистокровные волшебники относились к своим жёнам.       Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но быстро захлопнула его, когда Нарцисса встретилась с ней взглядом.       — Я знаю, что это не идеально, и я вряд ли являюсь образцом идеальной феминистски, — продолжила она. — Всё, что я хочу сказать, это то, что моя жизнь могла бы быть гораздо хуже, но не стала… благодаря Люциусу. Кроме того, он был отцом моего сына и одним из самых преданных сторонников Тома, так что в целом это казалось нецелесообразным решением.       Кровь прилила в голову, отчего у Гермионы закружилась голова.       — Том Риддл был твоей парой?       — Да, был. Я не буду оправдывать ужасные зверства, которые он совершил, или себя за то, что хотела быть с ним, когда мы впервые познакомились. Я лишь скажу, что когда он начал своё восхождение к власти, речь действительно шла именно об этом — власти. Он хотел добиться влияния, хотел быть самым признанным волшебником на свете. Он принял концепцию чистоты крови только позже.       Вряд ли от этого стало как-то лучше, тем не менее они с Нарциссой подробно обо всём этом поговорили. На самом деле, вскоре после свадьбы. Только благодаря этому Гермионе удалось наладить отношения со своей свекровью.       Несмотря на то, что в своё время Нарцисса придерживалась тех же убеждений, что её муж и родители, она смогла перерасти это. Гермиона знала, что этот путь был нелёгким, поэтому она ценила все усилия, которые Нарцисса приложила, чтобы стать лучшим человеком и загладить свою вину.       — В то время он был просто красивым, харизматичным волшебником, который был предан мне… — начала Нарцисса. — Однажды он сказал мне, что сгорал ради меня, что каждый удар его сердца принадлежит мне и только мне. Он верил, что наши души были созданы на одном дыхании — из одной и той же космической энергии. Было трудно не поддаться романтике запретной любви, особенно с альфой, который понимал мои потребности.       Наступила пауза, Нарцисса перевела взгляд, прежде чем продолжить.       — Увы, в конце концов я сделала лучший выбор для своего сына, решение, о котором я нисколько не жалею. Когда Том вернулся, он был всего лишь оболочкой того человека, которого я знала раньше. Его сущность исчезла в результате тех жертв, которые он принёс в обмен на бессмертие, а вместе с ним и его привязанность ко мне.       — О, мой бог, — воскликнула Гермиона. — Мне так жаль.       Несмотря на то, что она только сейчас осознала, что влюблена в Драко, мысль о потере своего Альфы вызвала острую боль в её груди. Они вместе меньше года, но она не могла представить, каково это — жить без него.       И хотя ситуация Нарциссы иная, поскольку её Альфа был причиной двух войн и бесчисленных зверств, Гермиона всё же имела способность сопереживать глубокой потере, которую она, должно быть, ощутила. Ей не обязательно одобрять Волдеморта, чтобы выразить сочувствие женщине рядом с собой.       — Пожалуйста, не извиняйся. Как я уже сказала, я решила отдать предпочтение Драко, и это так же спасло и меня. Даже если бы у нас с Томом была возможность завершить связь, ничто не говорит о том, что это стало бы его спасением. Если бы мы были парой, я, вероятно, страдала бы ещё больше, чем уже страдала.       — Вы действительно так думаете? — спросила она.       — Я уверена в этом. Зло, укоренившееся в нём, развратило бы и меня. Через брачный ритуал две души становятся единым целым.       Глаза Гермионы нашли Драко, как будто их притянула к нему какая-то невидимая сила. Он со своими друзьями — улыбается, смеется. Его волосы поблёскивали на солнце, ткань Оксфорда обтянула его широкие плечи. Он был великолепен. Словно услышав её мысли, он быстро перевёл взгляд. Их глаза на мгновение встретились, прежде чем она опустила взгляд, её щеки покраснели — от солнца, конечно же.       — Тебе, наверное, интересно, почему я решила поделиться своей историей, — произнесла Нарцисса.       Всё, что она смогла сделать, это кивнуть, учитывая, что каждая реакция, с которой мог справиться её мозг, казалось не совсем правильной.       — Это было практически неслыханное явление, когда супруги не только находили друг друга, но и получали реальный шанс на счастье. Есть много поколений альф и омег, которые оказывались в ситуациях, подобных моей. И хоть я не хочу перегибать палку, мне хотелось бы, чтобы ты и мой сын поняли, насколько ценен тот дар, который дан вам двоим. Мне больно видеть, когда кто-то из вас страдает из-за упрямства и гордыни.       — Я благодарна вам, что вы доверились мне… — произнесла Гермиона, всё ещё не в состоянии придумать, как ответить на это. Затем: — Драко знает обо всём этом?       — Нет, не знает, — ответила Нарцисса. — И я не буду просить тебя держать это в секрете от него, но если эта тема всё-таки всплывёт, вероятно, будет лучше, если он услышит это от меня.       Гермиона полностью согласна, по крайней мере, с этим. К счастью, приход Драко спас её от дальнейшей дискуссии.       — Могу я украсть у тебя свою жену, мама? Наша компания становится беспокойной. По-видимому, нам давно пора открывать подарки и подавать десерты, ни то, ни другое нельзя делать без участия почетного гостя.       — Скажите мисс Паркинсон, чтобы она проявила терпение…       — Я уверена, что это мои друзья плохо себя ведут, — вмешалась Гермиона.       — Они все хуже детей, — проворчал Драко.       Смеясь, она протянула руку, чтобы он помог ей подняться на ноги. Затем, напоследок улыбнувшись Нарциссе, они направились в центр вечеринки — её рука переплелась с его для устойчивости и равновесия.       — Я не могу дождаться родов, — произнесла она.       Они сделали всего несколько шагов, а она уже снова чертовски устала.       — Я думал, ты боишься этого.       — Так и есть, но я готова к тому, чтобы больше не быть беременной.       — Это понятно, — согласился он. — Это кажется довольно трудной задачей.       — Я не могла быть одной из тех беременных женщин, которые имеют такой положительный опыт, сияют так лучезарно, что освещают любое пространство, которое занимают. Я должна была быть из тех, у кого опухшие лодыжки и покрытая пятнами кожа.       — Ты самая восхитительная женщина, которую я знаю.       — Лестью ты ничего не добьешься, — сказала она, снова краснея против своей воли. — Ты так думаешь только из-за феромонов. Мой аромат создан для того, чтобы привлечь тебя, заманить к себе.       — И какое восхитительное угощение ждёт меня, — произнёс он с ехидной ухмылкой. — Хотя… Думаю, тебе нравится, когда я льщу тебе. — Он наклонился, его губы коснулись её уха. — По крайней мере, твоей сладкой киске это нравится… Я заметил, как ты сжимаешь меня всякий раз, когда я пою тебе дифирамбы.       Это несправедливо, с какой лёгкостью Драко заставлял её чувствовать себя так, словно у неё в животе завёлся снитч. Теперь она понимала, почему так много ведьм восхищалось им. Раньше она объективно знала, что он привлекателен, но из-за его отвратительного характера ей было трудно разглядеть привлекательность. Гермионе не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько она заблуждалась.       Его чары разрушительны.       Особенно когда направлены исключительно на неё.       Так или иначе она нахмурилась, отважно пытаясь контролировать свою реакцию. Однако как только он накрыл её руку своей и провёл большим пальцем по её запястью, Драко почувствовал, как её пульс участился из-за него — благодаря ему. Даже когда логика подсказывала ей быть осторожной, её тело с готовностью подчинялось ему. Всё, что ему нужно было сделать, это одарить улыбкой, произнести несколько красивых слов.       — Не волнуйся, жена, — прошептал он всё ещё тихим голосом, когда они приблизились к остальным. — Я позабочусь о тебе сегодня вечером. Тебе просто нужно продержаться до конца этой вечеринки. Ты сможешь сделать это для меня?       Затем Драко остановился, повернувшись так, чтобы оказаться лицом к ней.       — Ну? — спросил он. — Ты сможешь побыть хорошей девочкой для меня?       — Ты такой придурок, — ответила она, смеясь.       — Я приму это как «да». — Он наклонился и поцеловал её в лоб. — Ещё несколько часов, и я сделаю тебе так хорошо.       Боги, это будет долгий день.