Санитар

      Алекс Тейт с детства терпеть не мог вида крови. Полноценной гемофобией он, конечно же, не страдал, иначе никогда бы не смог связать свою жизнь с медициной, но всё же порой его начинало знатно потряхивать во время процедуры вскрытия.       Поэтому он предпочитал работать с Мейсоном. Дать слабину в его присутствии было бы непозволительной роскошью.       Самоуверенный говнюк выводил его из себя ещё со времен школы своим вечным чувством собственного превосходства. Выскочка, каких только поискать. Сам он руку никогда не поднимал, но стоило учителю задать ему вопрос напрямую, тот не затыкался, устраивая чуть ли не целый научный консилиум. И в большинстве случаев оказывался прав, чем ещё больше бесил окружающих.       А когда его пытались поставить на место, и вовсе закрывался внутри собственной головы и не реагировал ни на какие внешние раздражители, словно не замечая людей вокруг.       Хотя почему это «словно»?       Однажды Мейсон на полном серьёзе ответил парню, который проучился с ними на тот момент почти полгода, фразой: «А ты ещё кто?»       Тогда класс замер, пытаясь понять, шутит он или нет.       Как выяснилось позже — Кларк не шутил. Он не знал имени того парня и выглядел по-настоящему удивлённым, когда тот с ним заговорил, словно вообще сомневался в том, что он умеет это делать.       Ну не скотина ли?       Вот и как его понимать? Для ботаника он слишком хорошо умел постоять за себя, для нарушителя порядка был слишком тихим, для того, кто терпеть не мог общаться с окружающими, слишком много разговаривал.       Порой казалось, что в Мейсоне живут сразу несколько личностей, которые время от времени выходят на свет. Билли Миллиган, только рождённый не во Флориде, а на Аляске.       С ним мало кто общался, в скобочках — никто не общался, но в классе не было человека, который остался бы к нему равнодушен. Кто-то злился, кто-то боялся, а кто-то даже восхищался. Тем не менее, Мейсон на всех реагировал примерно одинаково.       Если бы когда-нибудь Александра Тейта спросили о том, что он считает самой большой загадкой во Вселенной, он бы не раздумывая ответил: характер Мейсона Кларка.       То он мирно спал, сложив руки под голову, то срывался с места под какими-то невероятными предлогами и хлопал дверьми класса так, что сыпалась штукатурка. То на протяжении нескольких лет общался с ним только злобными переругиваниями, то во время выпускного вечера схватил его за руку и бесстыдно предложил заняться сексом.       Сказать, что Алекс тогда охренел — не сказать ничего. Видимо, тогда он впал в состояние какого-то ступора, раз не раздумывая повелся на провокацию.       Вопросы крутились у него в голове на протяжении всего времени, пока они украдкой покидали здание школы и ехали домой к Мейсону, а тот вообще никак не комментировал происходящее.       Сперва Алексу показалось, что это какой-то дикий розыгрыш. Что в любой момент Мейсон просто поднимет его на смех и выпрет за дверь со спущенными штанами. Но нет. Тот пошёл до конца, а выпер его уже когда всё закончилось.                    Именно из-за Кларка он стал судмедэкспертом.       На одном из уроков по профориентации Алекс имел неосторожность сказать, что хочет стать врачом. Просто из упрямства и потому, что Мейсон минутой ранее сказал то же самое. Тогда этот чёртов фрик заржал в голос. На его лице бегущей красной строкой бежала надпись: «да у тебя мозгов не хватит, лузер». Вслух он ничего не сказал, да и смотрел не прямо на него, а куда-то в сторону, но насмешку в глубине его глаз Алекс запомнил на долгие годы.       Уже тогда он понял, что разобьётся в лепёшку, но сотрёт ухмылку с этой наглой рожи. Впоследствии всё вышло так, как он и планировал: он стал для Кларка непосредственным руководителем, вот только облегчения это отнюдь не принесло. Мейсон продолжал оставаться занозой в заднице, демонстрировал полное игнорирование субординации и время от времени критиковал его отчёты.        Пока он не психанул и не предоставил ему право писать эти отчёты самостоятельно.       Вот так и получилось, что они провели бок о бок долгие годы в состоянии холодной войны. Точнее, это Алекс вёл сражение, а Мейсон в большей степени старался игнорировать его персону. О вечере выпускного они так ни разу и не поговорили, но что-то внутри Алекса подсказывало ему, что даже если Кларк и даст хоть какие-то объяснения, то они ему вряд ли понравятся.       К слову, с возрастом Мейсон немного изменился. Конченым душнилой быть не перестал, но на окружающий мир реагировал куда спокойнее. По крайней мере, до кровавых соплей своё мнение не отстаивал, видимо, смирившись с глупостью окружающих.       — Что-то ты какой-то мрачный, — с ухмылкой обратился к нему Кинг в вестибюле морга. — Уже соскучился?       — Я без выходных вторую неделю, — отмахнулся Алекс, делая вид, что не понял, о чём идёт речь, — не успеваю скучать в перерывах между сном и дорогой на работу.       — Сколько у тебя на сегодня? — почуяв раздражение коллеги, Эдвард покорно сменил тему. — Если хочешь, я могу взять одно или два.       В голосе Кинга сквозило неподдельное участие, и Алекс тут же устыдился своей внезапной вспышки раздражения.       — У меня всего одно, но так как ко мне приставили Тайлера, то затянется это на весь день.       — Не все такие талантливые, как Мейсон, — согласился Кинг, — но стоит дать пацану шанс.       — Он повредил кишечник вчерашнего парня во время трупного туалета, — поморщился Александр, — а когда записывал за мной внешний отчёт, допустил восемь грамматических ошибок. Клянусь, если Кларк не вернётся вовремя, я сам его прибью, а потом вскрою.       — Я с удовольствием поассистирую, — улыбнулся Эдвард, — как минимум сможем убедиться в том, что у него есть сердце, а сам он не робот, посланный к нам из будущего, чтобы устроить конец света.       — Или доказать обратное, — Алекс уныло пожал плечами. — Уверен, если этот мир и ждёт апокалипсис, без Мейсона Кларка там точно не обойдётся.       Алекс надел заранее подготовленный для него халат, прикрыл непослушные волосы колпаком, тщательно вымыл руки и следом за этим нацепил латексные перчатки.       В прозекторской было тихо, не считая перезвона инструментов, которые торопливо раскладывал Тайлер. При этом виноватый взгляд красноречивее слов говорил о том, что несколько он уже умудрился уронить.       Ожидаемый, но от того не менее мерзкий холод мгновенно облепил всё тело. Как и всякий раз, волоски на руках встали по стойке смирно, а кожа покрылась мурашками на манер гусиной.       Коротко кивнув санитару, Алекс подошёл к секционному столу, мысленно надеясь на то, что труп после омывания не стал выглядеть ещё хуже, чем в момент поступления.              Парень попал к ним прошлым вечером.       Его нашли без документов в одном из парков Джуно.       Внешний осмотр ничего не дал. На потерпевшем было демисезонное пальто из чёрного драпа, синий трикотажный свитер, штаны из джинсовой ткани и кожаные полуботинки на босу ногу. В карманах ни документов, ни денег, ни записок.       Ничего, что могло бы помочь полиции установить его личность или хотя бы выяснить, как он вообще туда попал.       Теперь вся надежда только на них.       Откинув простыню, Алекс внимательно посмотрел на тело.       — Записывай, — он решительно обратился к санитару, который держал наготове планшет с таблицей для отчёта, — копам потом в двух словах расскажем. Не хочу торчать тут весь день.       Убедившись, что привлёк внимание Тайлера, он начал диктовать:       — Мужчина. Возраст от тридцати пяти до сорока лет. Афроамериканец. Длина тела — около шести футов. Телосложение — пропорциональное. Питание — удовлетворительное. Избыточного веса не обнаружено. Кожные покровы повреждены. В локтевых изгибах — следы от инъекций. У основания роста волос — полукруглый шрам длиной около восьми дюймов. Глаза, — Алекс вывернул пинцетом веки трупа, — с точечными кровоизлияниями, мутные, коричневатые, диаметр зрачков — ноль целых две десятых дюйма. Нос, — Алекс рукой ощупал хрящи, — без повреждений и видимых выделений.       Сделав паузу, судмедэксперт повернул голову к Тайлеру, чтобы убедиться, что тот записывает.       — Рот, — он вывернул губы, всматриваясь в слизистую оболочку, а затем бегло провел пальцами по зубам, — полуоткрыт. Кайма губ — бледно-серая, язык зажат между зубами, кровяных выделений нет. Отсутствуют шестой и седьмой зуб на верхней челюсти и третий и четвертый — на нижней. Ушные раковины бледные с истечениями крови и гноя. Шея короткая, — Алекс аккуратно приподнял голову трупа и заглянул под шею, — на загривке татуировка — черный круг с цифрой четыре посередине. — Немного подумав, он опустил голову и решил добавить: — На животе тату — круг со звездой.       Завершив внешний осмотр, Алекс перевёл взгляд на часы. Почти полдень, а копы так и не появились. Ну, конечно, парень определённо не местный да к тому же попал к ним без документов. Кому охота с ним возиться?       Стиснув зубы, Александр попросил Тайлера передать ему рёберный нож.       — Приступаем к вскрытию.       Алекс поднёс кончик лезвия ко второму мержреберью, как его руку резко перехватило что-то холодное.       Он непонимающе поднял голову, чтобы убедиться, что Тайлер стоит в трёх футах от него, а больше в прозекторской никого нет.       Взгляд упал на запястье. Чёрная рука держала его мёртвой хваткой.       Трупный спазм? Почему такой силы?       Его руку резко вывернули. Алекс зашипел от боли и выронил инструмент.       Где-то на фоне вскрикнул Тайлер.       Врач перевёл взгляд на лицо негра и едва не закричал от ужаса: глаза, которые мгновение назад были плотно закрыты, теперь смотрели прямо на него.       Вторая рука трупа схватила нож, а та, что продолжала держать запястье судмедэксперта, резко рванула его на себя.       Шеи Алекса коснулось что-то острое. А потом ещё. И ещё… Парализованный ужасом, он увидел, как кровь фонтаном брызнула из его шеи, заливая собой грудь трупа.       Послышались булькающие звуки, и краем помутневшего сознания он понял, что они происходят из глубин его разодранного горла.       Хватка ослабла. Не устояв на ногах, Алекс полетел на пол, инстинктивно сжимая руками шею.       Кровь текла сквозь пальцы, пачкая некогда белый рабочий халат. Она затекала ему в рот, в нос и уши. Он чувствовал её солёный привкус и слышал, как она растекается по полу. Каждый вдох отдавался острой болью в гортани и новой порцией крови в горле. Перед глазами появилась красная пелена.       Он метался, как рыба, выброшенная на берег, открывая рот в беззвучном крике.       На фоне воплей санитара, он расслышал незнакомый мужской голос:       — Мейсон бы посоветовал сперва вскрыть мне голову.       Мейсон? При чём тут…       Глаза Алекса закатились, а руки, не в силах больше сдерживать кровавый поток, раскинулись в стороны. Тело дёрнулось и обмякло.       Тайлер с ужасом смотрел, как корчится на полу его начальник и как медленно тело негра возвращается к виду обычного трупа.       В наступившей тишине он слышал только собственные дикие крики.       Дверь в прозекторскую резко распахнулась, а санитар лишился сознания.

***

      — Да что он себе позволяет?! — продолжал возмущаться Оскар, переводя вопросительный взгляд от одного озадаченного лица к другому.       — Может быть, ты уже прекратишь? — без особой надежды попросила Мелани. — Мы сидим тут почти час, а пока кроме «Что он себе позволяет?» ничего толком не услышали.       Оскар плюхнулся на диван и нервно сцепил руки в замок.       — Я перенёс встречу в музее, — начал перечислять антрополог, — позвал его поужинать, пытался рассказать всё, что мне известно, а он… он…       — Что он? — не выдержав, вскрикнул Томас. — Номер тебе не оставил?       — Нет! — Оскар немного помялся, кусая пересохшие губы. — То есть, да, номер он не дал, да я и не просил!       — Тогда почему ты возмущаешься? — устало спросил Альберт, потирая пальцами переносицу.       — Мы проговорили чуть больше десяти минут, а потом он прямым текстом назвал меня наркоманом! Ты бы не возмущался?!       — А у парня глаз намётан, — хихикнула Кэтти, — это же очень похоже на правду, — она притворилась, что задумалась. — Ах да! Это же и есть правда.       — Пошла ты, — насупился Оскар. — Это возмутительно! Кто так разговаривает?! А ещё он меня даже не узнал, а когда я начал рассказывать, что был на том лайнере, и хотел уже его поблагодарить он… он…       — Осси, — Карла подсела к нему на диван и успокаивающим жестом взяла за руку, — дыши, ладно? Тебе нельзя много нервничать.       — Он меня не слушал, — Оскар сокрушённо закончил фразу.       — Ну и забудь о нём, — стоявший у окна Томас с наслаждением затянулся и выдохнул дым в приоткрытое окно. — Что там с останками, про которые говорил Альберт?       — Вот-вот, — воодушевился вышеназванный, — давайте лучше поговорим про работу.       — Да нечего там рассказывать, — отмахнулся Оскар, — я не мог сосредоточиться. Едва не испортил образцы. Конинг психанул и отправил меня домой, велев проспаться, прежде чем возвращаться к работе.       — Отличный совет, — подметила Кэтти, — кости редкие, кому попало их не доверят, а ты ведёшь себя, как ребёнок. Устроил эту вечеринку, чтобы поныть о том, что тебя отшили.       — Он завтра приедет в музей, — возразил Оскар, — мы договорились о встрече.       — Он заинтересовался близнецами? — удивилась Карла. — Это же здорово. Ты сможешь обсудить это с кем-то кроме нас!       — Вовсе нет, — вздохнул Оскар, — он попросил показать останки, найденные в Мексике.       — Правда? — уточнила Мелани. — Не думала, что кроме тебя кого-то может заинтересовать теория о существовании персивингов.       — Он, похоже, только ради неё со мной и встречался.       — А ты думал, что запал ему в душу там, на Аляске? — фыркнула Кэтти. — Ну ты и романтик! История в духе Джейн Остин тебе явно не светит.       — Кто тебя вообще позвал? — Оскар окинул собравшихся подозрительным взглядом. — Ты даже не антрополог.       — Зато я — единственный здравомыслящий человек в твоём окружении, — парировала девушка, — даже Томас с Карлой слушают твой бред с серьёзными лицами. Ты устраиваешь проблему на ровном месте, Ос. Лучше вызови мастера и разберись, наконец, с отоплением.       Кэтти была самой молодой и прямолинейной из них всех. И действительно не имела никакого отношения к науке. Порой Оскар и правда не понимал, как она попала к ним в компанию и почему продолжает приходить на посиделки, если каждый раз воспринимает в штыки тему разговора.       — Кэт, не хочешь заварить нам всем чай? — Альберт взглядом осадил девушку.       В ответ та презрительно сморщила нос, но с места не сдвинулась.       — И что ты планируешь делать дальше? — Мелани поспешила потушить возможный конфликт и перевести тему разговора. — Покажешь ему останки?       — В музей он и без меня сможет попасть, — Оскар апатично пожал плечами, — но я обязан ему жизнью, поэтому готов дать ещё одну консультацию уже на наглядном примере.       — Мать Тереза, блин, — сплюнула Кэтти, — вот и охота тебе с ним возиться? Своих дел мало?       — Катрина, — жестко выпалил Томас, — помолчи, пожалуйста. Оскар впервые за несколько месяцев вылез из панциря и готов поделиться тем, что его беспокоит, а ты совершенно его не слышишь. Если тебе не интересно, ты знаешь, где найти выход.       — Ты снова принимаешь наркотики? — до Карлы дошёл смысл начала разговора.       Из всех присутствующих дам она была воспитана в наиболее строгих взглядах. Несмотря на то, что всю жизнь прожила в городе, в котором разве что младенцы не втирают в десны порошок, сама к наркотикам относилась весьма негативно.       — Оставь его, — отрезал Томас, — ему не пять лет. Бог велел тебе не судить, вот и не суди.       Карла обиженно замолчала, пополнив ряды отрешённых слушателей.       — Ты ещё ходишь на сеансы психотерапии? — вмешался Альберт. — В этом вопросе я согласен с Карлой: наркотики до добра не доведут.       — Хожу, — промямлил Оскар, — но таблетки, которые мне выписывают, не помогают, я же тебе говорил, — антрополог шумно выдохнул и осмотрел каждого из собравшихся по отдельности. — Скажите честно: я похож на солевого наркомана?       Мнения разделились. Карла, Томас и Альберт отрицательно помотали головами, а Мелани с Кэтти утвердительно кивнули. Последняя ещё и язвительно закатила глаза.       — Значит, всё пока не так уж и плохо, — резюмировал Оскар, — пока нет единодушного «да», у меня есть шанс сойти за нормального парня.       — Нормальные парни не зацикливаются на человеке после одного разговора, — осторожно вставила Мелани.              Альберт с Томасом смерили её уничтожающими взглядами, мысленно призывая последовать примеру остальных представительниц женского пола и заткнуться. Что она и сделала, возмущённо скрестив руки на груди.

***

      Было почти десять часов вечера, когда Мейсон вернулся в комнату самого мрачного и дешёвого мотеля в Амстердаме, который только смог найти.       На контрасте с городом, который был признан жемчужиной Северной Европы и славился удивительной архитектурой с сотней мостов и каналов, это место казалось особенно убогим.       Его номер выглядел и пах так, будто в нём не один десяток дней находили приют местные бездомные, а кто-то даже успел испустить дух прямо на кровати, на которой ему предстоит спать.       Ну или хотя бы попытаться заснуть.       Мейсон не сразу заметил человека, который стоял возле окна, отрешённо созерцая вид на город, словно мог что-то рассмотреть сквозь плотно сдвинутые шторы. Рука замерла на кнопке выключателя.       Свет ламп поблескивал в каштановых волосах. Человека он узнал даже со спины, но от этого Мейсон пришёл только в ещё больший ступор. Ему совершенно нечего было делать в Нидерландах.       — Алекс?! — удивленно воскликнул санитар. — Какого хрена ты тут делаешь?!       Фигура повернулась, не произнеся ни слова.       — Алекс? — чуть тише позвал Мейсон. — Как ты меня нашёл? Мои две недели ещё не прошли…       Окончание фразы повисло в воздухе.       Он понял.       Александр Тейт никогда на него так не смотрел. Серые глаза, полные тоски и непонимания, метались по сторонам, а с губ не могло сорваться ни слова.       — Всё хорошо… — прошептал Мейсон. — Не бойся. В смерти нет ничего страшного.       Алекс дёрнулся, протягивая к нему руки.       Впервые в ответ на этот жест от одного из призраков Мейсон сделал шаг навстречу. Их пальцы соприкоснулись, но вместо тепла рука ощутила лишь лёгкую вибрацию.       — Какая прелесть, — протянул ядовитый голос у него за спиной, — если ты сейчас расплачешься, я поверю, что у человечества ещё есть шанс.       Мейсон повернулся, чтобы увидеть за спиной Элисон Бентон. Краем глаза он приметил забившегося в угол комнаты Итана.       Мальчишка сидел, обнимая себя руками за колени, и раскачивался из стороны в сторону, что-то испуганно бормоча себе под нос.       — Помнишь, я говорила тебе про выбор? — Элисон прошла сквозь него и остановилась рядом с образом Алекса. — Как тебе последствия? Ты же должен был понимать, что они коснутся не только тебя, но и твоих друзей, твоей семьи. Всех, кто тебе по-настоящему дорог. Ты готов взвалить на себя эту ношу?       Он вовремя вспомнил слова про эмоциональное воздействие. Ненависть — эмоция достаточно сильная, чтобы надолго связать его с Элисон.        Такие фокусы с ним не пройдут.       — Я убью тебя, — ровно ответил Мейсон.       Он обращался к ясновидящей, но смотрел теперь только на Алекса.       — Не я забрала жизнь этого человека, — призналась девушка. — Так уж вышло, что мой друг оказался неподалёку… — она немного пожевала губу, словно припоминая последние события. — Ну хорошо, может быть, и я, но не своими руками, — она невесомо погладила призрака по щеке. — Сказать, как именно он умер?       — Всё хорошо… — повторил Мейсон, видя, что одноклассник с каждым мгновением выглядит всё более испуганным. — Ты же судмедэксперт. Помнишь?       В ответ тот неуверенно кивнул.       — Знаешь, сколько крови в человеческом теле? — не унималась Элисон. — Я вот не знала. Но, судя по тому, что я видела, довольно много. Не меньше трех галлонов.       — В лучшем случае — полтора, — возразил Мейсон, — твою я обязательно перелью в мерный стакан, чтобы наглядно продемонстрировать.       Элисон истошно расхохоталась.       — Хочешь знать, о чём была его последняя мысль? — она злобно сверкнула глазами, поворачиваясь к нему лицом. — О тебе, восемь-семь. Наверное, поэтому он и нашёл тебя на таком расстоянии. Это так печально… Ты разбил ему сердце, знаешь, да?       Алекс беспомощно посмотрел на Мейсона и помотал головой в знак отрицания.       — Всё хорошо… — снова шепнул санитар, — я не стану тебя за это подкалывать.       — Ему перерезали горло, — продолжала напирать Элисон, — от уха до уха. Он видел перед собой лицо убийцы, а думал лишь о том дне, когда дал своему однокласснику дурацкое прозвище.       — Твоя гордость, да? — Мейсон с улыбкой посмотрел на Алекса. Возможно, в первый раз за всё время их знакомства. — Как по мне, вышло совершенно по-дурацки, но раз тебе так нравилось, то я не против. Пусть будет восемь-семь. Ты только не бойся. Больше уже нечего бояться.       — Я сейчас расплачусь, — Элисон язвительно закатила глаза, — не думала, что ты способен на сострадание.       Глаза Мейсона стали чёрными.       Призрак Алекса тут же растворился в воздухе.       — Что ты сделал?! — испуганно вскрикнула девушка. — Зачем?!       — Что там про сострадание? — санитар перевёл на неё взгляд, по-прежнему не возвращая глазам нормальный вид. — Думаешь, стоит жалеть мёртвых?       — Что ты с ним сделал? — затравленно переспросила Элисон. — Он исчез. Совсем. Как такое возможно?       — Понятия не имею, — Мейсон апатично пожал плечами. — Жаль, на тебе это не работает. Но я уже раздумываю над тем, как это исправить.       — Ты даже не стал с ним прощаться… Ради тебя он оставил свою мечту и жил в Богом забытом месте, вскрывая трупы день за днём, а ты просто… избавился от него, как от какого-то мусора!       — Не думал, что ты способна на сострадание, — передразнил Мейсон. — Это был его выбор. То, как он прожил свою жизнь — не моя проблема. А то, как он в итоге умер — тем более.       — Ты — монстр.       — Не я забрал его жизнь, — губы санитара скривились в усмешке. — Люди умирают, это заложено в их природе. Если горевать о каждом, можно всю жизнь провести в трауре. Не знаю, как у тебя, а у меня она только одна.       Элисон снова схватилась за живот и звонко рассмеялась.       — Ты ещё безумнее, чем Образ. Или… — она подозрительно сощурила глаза, — просто хочешь показать, как тебе плевать на остальных, чтобы мы ещё кого-нибудь не убили.       — Спроси у него, если так интересно, — Мейсон махнул головой в сторону Итана.       — Что с ним такое? — девушка перевела озадаченный взгляд на мальчишку. — У него каша в мыслях.       — Твоя система дала сбой? — хмыкнул санитар. — Всё же и ты не всесильна, Элисон Бентон.                    Она открыла было рот, чтобы ещё что-нибудь сказать, но вместо этого внезапно растворилась в воздухе.       Мейсон перевёл взгляд на часы: восемнадцать минут ровно. Сучка теряет силы.       Рухнув на колени, он в ярости забил кулаками по полу.

***

      — Мейсон? — преданно заглядывая ему в глаза, позвал Итан. — Ты спишь?       Он лежал на влажной простыне, закинув руки за голову и рассматривал пустоту перед собой. Он не спал, но и разговаривать не хотел.       Мальчишка сидел рядом с ним на постели, скрестив ноги по-турецки. Отступать тот был не намерен.       — Тебе грустно?       — Нет. — Мейсон вздохнул, приготовившись к разговору, в котором не желал принимать участие. — В смерти нет ничего грустного.       — В своей — может быть, — прошептал Итан, — а в смерти близких есть.       — Ты-то откуда знаешь? — буркнул санитар. — Даже если ты кого-то и терял, то не помнишь этого.       — Я видел твоё лицо, когда ты понял, что Алекс теперь тоже призрак, — настаивал мальчишка, — ты обычно ни с кем не говоришь первым, а тут… Для тебя это было неожиданно. И ты расстроен.       — Сейчас меня больше расстраивает твой трёп, чем смерть бывшего одноклассника.       — Он придумал твоё прозвище. И в самом конце ты пообещал ему, что теперь примешь его.       — Если Элисон говорила правду, то эта мысль почему-то была последней в его голове. Не хочу, чтобы нерешённые земные дела оставили его рядом со мной на несколько лет.       — Ты же знаешь, что это так не работает, — с упрёком произнёс Итан.       — Мало ли. Правила игры меняются прямо у меня на глазах. Надо исключить все возможные риски.       — А ты сможешь призвать его? — спросил Итан, укладываясь на спину так же, как Мейсон. — Ты вообще можешь вызывать духов? Не дожидаться, пока они сами к тебе придут, а именно вызывать?       — Зачем мне это делать? — санитар повернул голову и вопросительно посмотрел на мальчишку.       — Если будешь скучать…       Мейсон не ответил, возвращаясь взглядом к потолку.       Скучать по Алексу он точно не будет хотя бы потому, что в этом нет совершенно никакого смысла. Мёртвых не вернуть, что бы там ни говорили экстрасенсы.              — Почему он назвал тебя восемь-семь? — тихо спросил Итан.       — Какая разница? — отмахнулся санитар. — Это и раньше особого значения не имело, а теперь — тем более.       — Это какая-то тайна? — заупрямился призрак. — Скажи, раз это не имеет значения.       — Я не знаю. Ясно? Я редко слушаю, о чём говорят другие люди. Помню, что пришёл в школу, а Алекс целый день звал меня так. Я не стал спрашивать почему.       — Ты же врёшь, да?       — С чего вдруг? — удивился Мейсон. — Подростки — идиоты. Им лишь бы поиздеваться. Меня мало волновало, что творилось в голове Алекса, когда он придумывал это прозвище, потому что я был уверен, что ничего хорошего.       Итан не поверил, но настаивать не стал. Вместо этого он задал вопрос, который волновал его куда сильнее:       — Ты будешь скучать по мне?       — Начну прямо сейчас, если ты заткнёшься и дашь мне поспать.       — Я серьёзно, — насупился мальчишка, — если бы ты умел вызывать духов, ты бы меня вызвал?       — Я не могу даже избавиться от тебя, — вздохнул Мейсон, — и нет. Не вызвал бы.       — А кого бы вызвал?       — Никого. Я бы предпочёл жить без галлюцинаций.       — Ты правда её убьешь? — Итан резко сменил тему.       — Если она не плод моего воображения, — Мейсон многозначительно посмотрел на мальчишку, — и у меня будет такая возможность…       — Ты не похож на того, кто способен на убийство.       — Мои родители нашли бы сотню аргументов против этого высказывания, — возразил санитар.       — Ты же не убивал прежде? — Итан подозрительно сощурился. — Правда?       Мейсон неопределенно пожал плечами.       — Ты позвонишь на работу? — Итан и не думал прекращать разговор.       — Да, — коротко кивнул Мейсон. — Завтра куплю одноразовый телефон и сим-карту. Сейчас у них и без меня забот хватает, если тело Алекса уже нашли.       — Ого, — удивился Итан, — с каких пор ты боишься причинять неудобства другим людям?       — С тех пор, — терпение санитара подошло к концу, — как какая-то отмороженная психичка убила моего начальника, скорее всего, используя одного из своих зомби. Если, конечно, она не просто пыталась произвести на меня впечатление, а Алекс на самом деле не попал под автобус!       — Всё же тебе грустно, — резюмировал Итан.       — Мне вовсе не грустно, — упрямо процедил Мейсон. — Я зол. Понятно тебе?       — Ты злишься, потому что по-другому реагировать просто не умеешь, — вкрадчиво произнёс мальчишка. — Когда ты в последний раз плакал?       — Когда думал, что Джон Сноу мёртв.       — Ты невыносим, — выдохнул мальчишка, — почему так сложно признать, что ты — тоже человек и тебе порой бывает больно?              В ответ Мейсон вскочил с кровати, нашарил в рюкзаке наушники и поставил на бесконечный повтор песню, которую ненавидел всей душой, но которая обладала потрясающим свойством: когда он её слышал, отрубался практически сразу. Последнее время она не особо помогала, но хотя бы могла заглушить голос Итана. А это — какое-никакое преимущество.