***
— Мейсон! — заорал Итан, едва он успел захлопнуть за собой дверь номера. — Где ты был? — По магазинам ходил, — он демонстративно потряс пакетами, — а у тебя как день прошёл? — Элисон была тут, — кивнул мальчишка, — она знает, что мы сейчас в Амстердаме. — Что сказала? — Мейсон дотащил пакеты до центра комнаты и небрежно бросил на пол. — Если дословно, то что с нетерпением ждёт встречи. — Как здорово, что наши планы совпадают. — А у тебя есть план? — Итан язвительно закатил глаза. — Помимо того, чтобы стать одним из зомби? — Ты-то чё паришься? — удивился Мейсон. — Тебе ничего не угрожает. Ну, разве что перспектива прожить со мной ещё лет так пятьдесят и умереть в один день, как в какой-нибудь мелодраме. Хотя… — он притворился, что задумался, — действительно, я бы тоже волновался. — Ты нервничаешь, — констатировал Итан, — и боишься. — Ага, — Мейсон равнодушно пожал плечами и вытащил из пакета пачку любимых чипсов. — Ты умеешь стрелять? Санитар не удержался и заржал в голос. — Из чего? Из банки кока-колы? У меня зрение минус сорок, даже если бы я попытался в кого-то выстрелить, то, скорее всего, попал бы в собственный затылок. — Тогда как ты планируешь сражаться? — И с кем же мы воюем, Жанна д’Арк? — Мейсон демонстративно поднял брови, окидывая мальчишку вопросительным взглядом. — То есть ты будешь драться голыми руками, когда за тобой придут союзники Элисон? — Тебе станет легче, если я надену перчатки? — Мейсон! — взвизгнул призрак. — Итан! — спародировал санитар. — Почему ты такой беспечный? Целый день бродил чёрт знает где и даже не подумал запастись оружием! Кто так делает? — Те, кому нечего терять, — философски подметил Мейсон, — что-то я на тебе тоже бронежилета не заметил. Итан насупился и замолчал. Мейсон дожевал чипсы, скатал шарик из упаковки и бросил в угол комнаты, в котором стояла корзина для мусора. Ожидаемый промах был сопровождён тоскливым вздохом призрака. — Снег пошёл, — сообщил Итан, приближаясь к окну. Санитар равнодушно пожал плечами. — Конец ноября, не вижу повода удивляться. — О чём ты думаешь, когда идёт снег? — О том, что кому-то придётся его чистить. И будет очень хорошо, если не мне. Мальчишка, судя по лицу, ответом остался отнюдь не удовлетворён, но продолжать расспросы не стал. Вместо этого он замер возле окна, с одному ему понятным восторгом наблюдая за хаотичным падением бестолковых кристалликов льда. Мейсон проверил телефон на наличие вестей от странного помощника, который обещал узнать имя трупа из Джуно, зачем-то несколько раз перечитал их прошлую переписку, а следом повернул голову к Итану. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. — Что? — всем своим видом демонстрируя готовность, спросил мальчишка. — Свали из номера, пожалуйста. — Что? — переспросил Итан. — Ладно, — Мейсон с силой дёрнул себя за волосы, — перефразирую: постой, пожалуйста, на улице ближайшие несколько часов, а в идеале — дней. Если увидишь что-нибудь подозрительное — вернёшься сюда и расскажешь мне. — Так вот какой у тебя план? — Ну, почти. — Что значит «почти»? — Не совсем, немного не точно, похоже на то, но не то. — Я тебя понял, — надулся Итан, — постою на стрёме. — Вот и славно, — почти по-отечески улыбнулся Мейсон, — одевайся теплее. — Иди ты к черту! Как только мальчишка исчез, санитар вскочил с кровати и бросился разгребать покупки. Банки аэрозолей различного назначения, средства для очистки труб, жидкость для розжига и несколько коробков спичек. Дальше шёл рулон пищевой пленки, пакет муки, упаковка сухих сливок и несколько банок различных специй. Может быть, стрелять он и не умеет, но с химией знаком получше многих, а значит «сражаться», как выразился Итан, он всё же в состоянии. Поставив банки в круг, он обмотал получившуюся конструкцию пленкой, присыпав сверху сухими ингредиентами. Затем встал и осмотрелся. Не придумав ничего лучше, он подошёл к кровати, сорвал простыню и оторвал от неё длинную полоску. Хруст рвущейся ткани приятно пощекотал нервы. Волна непонятного восторга и предвкушения зародилась где-то возле третьего ребра и дрожью прошла по всему телу. Однажды он проделывал нечто подобное, правда в результате остался почти лысым и без бровей, а мать надолго запретила ему приближаться к микроволновке. Зато он получил какой-никакой опыт подрывника, который наконец нашёл своё применение. Вымочив импровизированную верёвку в горючем, он вставил один конец в горлышко одной из банок, а второй протянул поближе к окну. Посмотрев вниз, он прикинул свои шансы. Второй этаж. Будет больно, но вряд ли смертельно. Забравшись с ногами на подоконник, Мейсон сел, засунув рюкзак себе под спину. И принялся ждать.***
— Служба по ремонту котлов, добрый вечер. Меня зовут Саманта, чем я могу вам помочь? — голос оператора был приятным, но, тем не менее, в нём слышались нотки усталости и раздражения. Оскар мог её понять: начало зимы, скорее всего, у них сейчас настоящий аврал. — Мой котёл сломался две недели назад, — запинаясь, начал говорить антрополог, — я уже пробовал до вас дозвониться, но линия постоянно занята. — Приносим свои извинения, — дежурно ответила девушка, — заявок сейчас очень много. Я могу поставить вас в очередь на ремонт. Диктуйте данные. Оскар пробормотал свой адрес, имя и номер телефона. — Ближайшая запись на пятнадцатое декабря, вас устроит? — Это же почти через три недели! — возмутился Оскар. — К сожалению, это всё, чем я могу вам помочь. Записываю? — Да, пожалуйста. Пальцы нервно забарабанили по столешнице. Оскар с тоской оглядел стены дома, которые ещё немного — и покроются инеем. Между тем девушка уже прощалась. Не выдержав, он закусил губу и торопливо забормотал в трубку: — Постойте! Мои родители — Шарлотта и Трэвис Меленбельт, может быть, вы их знали? В ответ из трубки послышались равнодушные гудки. Оскар с досадой отбросил телефон в сторону. — Ну и как это понимать? — Альберт вопросительно смотрел на него, сидя в кресле с противоположной стороны журнального столика. — Никак, — отрешённо ответил Оскар, откидываясь на спинку дивана. — Просто вырвалось. — Как насчёт того, чтобы вернуться к твоим исследованиям? — предложил Фишер, нервно перебирая пальцами по столу, неосознанно копируя тик лучшего друга. — Ты же ещё не перегорел темой близнецов? — Я не знаю, — признался антрополог, — за столько лет мне так и не удалось понять, откуда берутся эти связи, и тем более — как их разорвать. Похоже, я так и проживу до конца жизни, чувствуя последние вдохи моего брата. — Ты так далеко зашёл, дружище, — Альберт поднялся с места и сел рядом с ним на диван. — Даже выдвинул теорию о существовании отдельной ветви эволюции, чтобы разобраться в теме эмпатии. Как по мне, лучше продолжать двигаться в этом направлении, чем день за днём прокручивать гибель своей семьи. — Островковые участки передних лобных долей, — Оскар ткнул пальцем себе в лоб, — ответственны за эмпатию. Но если их удалить, я, скорее всего, останусь овощем, — он нервно прикусил нижнюю губу, немного подумав, прежде чем продолжить: — Впрочем, если однажды сны про Роберта доведут меня до полного отчаяния, то я и запишусь на подобную процедуру. — Не говори ерунды! — вспыхнул Альберт. — Этим ты никому не сделаешь лучше! — Прости, — пересохшими губами шепнул Оскар, — сморозил глупость. — Как прошла экскурсия? — Фишер поспешил перевести разговор в более безопасное русло. — Не знаю. Никак не возьму в толк, что на уме у этого парня. — Если он пишет диссертацию по теме персивингов, может, и сам поделится какой-нибудь информацией? — Я не думаю, что он учёный, — задумчиво протянул Оскар, — он работает в морге санитаром. Вообще не понятно, зачем он притащился на другой континент, пристает ко мне сначала с расспросами, а теперь ещё и со странной просьбой. — С какой просьбой? — Альберт подозрительно нахмурился. — Провести биохимический анализ крови, — пояснил Оскар. — Чьей? — Я не уверен, но мне кажется, что он и сам пока не знает. — Неплохо. Вы знакомы несколько дней, а он уже просит тебя взять сомнительные материалы, притащить в институт и проверить их на наличие… чего? — Галлюциногенов. — Маразм какой-то, — Альберт сокрушённо всплеснул руками, — каких ещё к чёрту галлюциногенов? — Редких, если верить его словам. — Может быть, стоит обратиться в полицию? Где он собрался брать кровь? — Он не посчитал нужным посвятить меня в свои планы. — И? — с нажимом спросил Альберт. — И я пообещал ему помочь, — выдохнул Оскар. — Не смотри на меня так, я и сам слышу, как дерьмово это всё звучит, но Мейсон, он… не похож на маньяка. — Неужели? Сначала он весьма вовремя появляется на месте аварии, потом сам приходит к тебе на работу, а сейчас утверждает, что совсем скоро неизвестным образом получит образцы чей-то крови и просит сделать анализ. Даже не знаю, какая часть этой истории выглядит наиболее дикой. — Наверное, та, в которой я согласился ему помочь, — сокрушённо констатировал Оскар. — Что ты вообще о нём знаешь? — раздражение Альберта уже отчётливо прослеживалось на лице. — Он что-то ищет. Что-то, связанное с моей работой. — Например? — Да я понятия не имею! — Оскар с силой хлопнул ладонью по столу. — Он может быть как всего лишь рассеянным исследователем, так и сумасшедшим, повёрнутым на безумных теориях! — И тебя совершенно не беспокоит то, что ты, возможно, прямо сейчас общаешься с самым настоящим психопатом? Оскар с шумом втянул воздух носом, болезненно закусил нижнюю губу, а потом с вызовом посмотрел на лучшего друга. — А я тогда кто?***
Мейсон резко дёрнулся и едва не свалился с подоконника. Только в тот момент, когда сердце пропустило несколько ударов, он понял, что умудрился задремать на своём импровизированном посту. Мысленно захотелось отвесить себе знатную пощечину. Возможно, в чём-то Итан прав: он слишком беспечен. С другой стороны, его жизни никогда ничего не угрожало, помимо вымышленных болячек и нескольких нарушений техники безопасности. Откуда ему знать, как правильно вести себя в ожидании хрен-пойми-чего? Тогда-то мысли и потекли в странное русло. Что он делает прямо сейчас? Чтобы выманить кого-то из приспешников Элисон, вовсе не обязательно так рисковать. Можно выйти из мотеля, подождать кого-то подозрительного, заставить разделиться и поймать только одного. Однако, вопреки здравому смыслу, он сидит на подоконнике в номере, собрав импровизированную бомбу, и ждёт момента, когда придётся спрыгнуть со второго этажа, что чревато переломами, сотрясениями и даже летальным исходом. Зачем? Почему-то отсутствие ответа на этот вопрос пронзило до глубины души. Прежде он предпочитал не давать оценку своим поступкам и по возможности глубоко не копаться в собственной голове, но, тем не менее, сейчас это казалось очень важным. Моральная сторона вопроса не сильно его заботила. Если кто-то вломится к нему в номер, то явно не за тем, чтобы обсудить новейшие методики вскрытия. Значит, сами будут во всём виноваты. В его случае не будет пресловутых метаний в стиле супергероев, которые до последнего боятся пролить чью-то кровь. Но и особой жестокостью он никогда не отличался. Он не помнил за собой осознанного причинения вреда живым людям, даже когда те порядком выводили его из себя. Он и в драках-то участвовал только тогда, когда избежать этого было уже невозможно. На данном этапе бессмысленные жертвы были совершенно ни к чему, но что-то упорно заставляло его сжимать в руках спичечный коробок и кусать губы от нетерпения. Это чувство было ему не знакомо, а оттого он только сильнее начинал заводиться. Им движет странная, ничем не обоснованная решимость. Он часто злится — этого не отнять. Но искренне и от всей души он желал смерти только одного человека — Элисон Бентон. Впрочем, её вполне можно исключить из списка людей, так что она не в счёт. Да и сейчас он ждёт явно не её. Тех людей он даже не знает. Он же сам пришёл к выводу, что лично ясновидящая вряд ли явится. К тому же пострадать могут и постояльцы самого мотеля. В соседнем номере обосновалась парочка, об интимной жизни которой, спасибо картонным стенам, он прошлой ночью успел узнать во всех подробностях. Они-то уж точно ни в чём не виноваты, помимо разве что излишней любви к громкому сексу. Тогда почему с каждой минутой желание поджечь фитиль растёт в геометрической прогрессии? Что изменилось? — Мейсон! — крикнул Итан, выплывая прямо из воздуха. — В холле какие-то люди подошли к администратору с твоим снимком в руках! — Сколько их? — Я видел только троих, — отрапортовал призрак, — они уже поднимаются. Надо уходить. Ой, а это что? Мейсон перевел взгляд на свою ладонь, в которой сжимал конец верёвки. Озвученный вслух вопрос и топот ботинок в коридоре внезапно отозвались ответом, который он искал в последние минуты сидения на подоконнике. Такое банальное человеческое чувство. Чиркнув спичкой, он поджёг фитиль. Дверь с треском слетела с петель, и на входе показались фигуры в тёмных кожаных куртках. Мейсон не стал всматриваться в их лица. Когда ботинки незнакомцев переступили через порог комнаты, он открыл окно, свесил ноги и через плечо бросил Итану, мысленно поражаясь лёгкости в грудной клетке: — Это — месть. Перед самым контактом с землёй он согнул ноги в коленях и выпрямил в момент соприкосновения ступней с асфальтом, по инерции делая кувырок вперёд, затылком ощущая взрывную волну. Очки, зажатые в кулаке, жалобно хрустнули. Рюкзак отлетел куда-то в сторону, а сверху на него посыпались осколки выбитого стекла. Лоб вспороло вспышкой боли, уши заложило, из лёгких разом выбило весь воздух. Перед глазами плясали искры, а в рот ворвался привкус металла. Мейсон перекатился на спину, рассматривая языки пламени, вырывающиеся из окон второго этажа. Боль в ногах была не такой сильной, как при переломах или растяжениях, но отчётливо стреляла в район поясницы. Над ним нависло испуганное лицо Итана. Мальчишка что-то кричал, размахивал руками, но сквозь звон в ушах он не мог ничего расслышать. — Вставай! — как сквозь вату долетали слова призрака. — Надо уходить! — Я, кажется, позвоночник сломал… — простонал Мейсон, с трудом поднимаясь на четвереньки, — и ни черта не слышу. Санитар подполз к рюкзаку и рукой нашарил на дне запасные очки, с досадой отмечая, что первые он сам же и разбил, пока падал. Часть осколков засела в ладони, и с неё уже обильно стекали капельки крови. В конце переулка он заприметил какую-то тень. К несчастью, тень его тоже увидела. Замешанный на инстинктах адреналин заставил его сорваться с места, не обращая внимания на боль во всём теле. Судя по приближающимся шагам за спиной, преследователь сделал то же самое. Мейсон нырнул в узкий проход между домами и, толком не разбирая дороги, бросился вперёд, попутно сбивая мусорные баки, которые попадались у него на пути. Спотыкаясь на каждом шагу, Мейсон двигался вверх по улице. Преследователь и не думал отставать. Полуразвалившееся здание он заприметил ещё во время похода по магазинам, но совершенно не планировал скрываться там от преследования. Однако выбора у него особо не было. От света городских фонарей не осталось и воспоминания, поэтому сквозь лужайку, заставленную каким-то строительным мусором, пробираться пришлось чуть ли не наощупь. Мейсон не давал себе ни секунды передышки, упрямо двигаясь вперёд, стараясь не оглядываться на преследователя. Хлипкую дверь он снёс с одного пинка, за что тут же получил болезненный укол в область колена и едва не завыл от боли. Тьма внутри была кромешной. Мейсон замер, пытаясь сориентироваться в пространстве. Только тут до него дошёл весь масштаб трагедии. Из здания не было другого выхода. Да даже если бы он и был, разглядеть его не представлялось возможным. — Мейсон, сзади! — крикнул Итан откуда-то справа. Слишком поздно. Чья-то огромная рука внезапно схватила его за волосы, заставив ощутимо прогнуться в спине, а потом резко отбросила в сторону. Мейсон инстинктивно схватился рукой за дужку очков, не дав им второй раз полететь на пол. — Ну что, доигрался, сучёныш? — голос нападавшего не предвещал ничего хорошего. Говорили по-итальянски. Это ещё кто такой? Тёмная тень в один большой прыжок оказалась рядом с ним и с размаху ударила ногой по животу. Мейсон скорчился от боли и закряхтел, сплёвывая кровавую слюну. Рука нащупала какой-то камень. Не целясь ни в какое конкретное место, он бросил его в темноту. Судя по звуку, куда-то он всё-таки попал. В ответ раздался крик и отборные ругательства. Глаза немного привыкли к темноте. Мейсон смог различить силуэт, прижимающий руку к пострадавшей голове. Дрожа всем телом, санитар поднялся на ноги, вставая в оборонительную стойку. Сквозь стук крови в висках он слышал тяжёлое дыхание противника и собственное бешеное сердцебиение. Раздался щелчок, вслед за которым в темноте блеснуло что-то металлическое. Тень медленно приближалась, поигрывая на весу холодным оружием и призывая отбросить попытки к сопротивлению и сдаться в плен добровольно. В тот момент Мейсон так до конца и не понял, чем именно руководствовался. Решив действовать на опережение, он резко бросился на нападающего. То ли от неожиданности, то ли потому, что приказ был доставить его живым, нападающий опустил руку с оружием, и вместо грудной клетки лезвие как по маслу прошло сквозь мягкие ткани, вспарывая живот Мейсона. Тот, казалось, этого даже не заметил. Он руками обхватил шею соперника, словно собираясь стянуть его в крепких объятьях, и зубами вцепился в сонную артерию. Кровь мгновенно заполнила ротовую полость, и за неимением других вариантов санитар сделал несколько глубоких глотков, не разжимая челюсти. Тень завыла, цепляясь руками за голову Мейсона в тщетной попытке оторвать её от своей шеи. Несколько оглушительных ударов пришлись в ухо, вызвав очередной звон в барабанных перепонках. Зубы он, однако, стиснул только сильнее. Когда сопротивление ослабло, санитар остервенело оттолкнул итальянца. С шумом, который показался непростительно громким в тот момент, противник рухнул на пол, пытаясь ладонями остановить кровотечение. Мейсон наклонился и нашарил рукой очередной камень, сплёвывая остатки крови. Крепко сжимая оружие двумя руками, он, пошатываясь, приблизился к распластанной на полу тени. Рухнув на колени, санитар из последних сил занёс булыжник над головой противника. Хруст ломающихся костей придал ему сил. Ослеплённый яростью, он начал наносить удары один за другим. До лица долетели капли крови и мозговой жидкости. Один из осколков черепа оцарапал ему лицо. — Мейсон! — заорал Итан. — Хватит! Он мёртв! Как ни странно, это подействовало. Санитар отбросил камень в сторону и перекатился на спину в попытке выровнять дыхание. Только сейчас до него дошло, что рукоять ножа по-прежнему торчит из его живота. Чертыхнувшись, он встал на четвереньки и пополз в сторону, где предположительно находился его рюкзак. Телефонный фонарик позволил по достоинству оценить всю прелесть произошедшего. Мысленно он приступил к осмотру. Пульс — восемьдесят ударов в минуту; артериальное давление — сто десять на шестьдесят; живот вздут. Дыхание хриплое, прерывистое. В верхней половине живота на дюйм выше и полтора дюйма правее пупка веретенообразная рана длиной в два с половиной дюйма с ровными краями и острыми концами. Это если вытащить нож. Клинический диагноз: Проникающее ножевое ранение живота без повреждения внутренних органов. На данный момент жизни пациента ничего не угрожает, но требуется срочная лапаротомия. Ещё у него разбита бровь и исцарапаны ладони, но на фоне всего остального это не кажется таким уж серьёзным ранением. Мейсон обхватил рукоять ножа двумя руками и, стиснув зубы, потянул на себя. С тихим шлепком лезвие покинуло тело. Толстовка начала пропитываться кровью. Стараясь не делать резких движений, он стянул её с себя вместе с футболкой. Порвав любимое поло на бинты, он с горем пополам перевязал рану, а затем вернул толстовку на место. Следом решено было вернуться к телу жертвы. Итан предупреждающе завопил, призывая как можно скорее покинуть место преступления и попытаться найти помощь. Мейсон отмахнулся от него, начиная новый осмотр. Быстро прошарив карманы итальянца, санитар вытащил на свет визитницу, бумажник, какой-то пропуск и металлические наручники. Решив разобраться с барахлом позже, он сгрёб находки в рюкзак. Это был мужчина с тёмными волосами. Определить возраст и цвет глаз не представляется возможным, потому что лицо превратилось в кашу. Причина смерти — обильная кровопотеря в результате разрыва сонной артерии и удара по голове твёрдым тупым предметом. Мейсон стащил с тела куртку, а затем ножом разрезал рукав рубашки. Чуть не завопив от радости, он увидел в локтевых изгибах следы от инъекций. Достав пакетики для анализа, он зачерпнул в них немного крови, вылившейся из шеи итальянца. Ну хотя бы не зря столько мучений. Образец для анализа он всё же получил. Опустим тот факт, что теперь его, скорее всего, посадят, или он сам умрёт от потери крови. Звуки сирен пробились сквозь шум в ушах. Пока они были где-то далеко, либо же он стал хуже слышать, но дела это не меняло: надо сваливать. Напоследок он оголил живот жертвы. Татуировки нет. Хорошо это или плохо, он пока не рискнул проанализировать. Сил, времени и желания на то, чтобы избавляться от улик, не было. С трудом взвалив на плечи рюкзак, Мейсон двинулся в сторону выхода под приглушённый скулёж Итана.