Санитар

      За два последующих дня Мейсон перерыл все статьи в криминальной хронике города.       Взрыв в отеле освещался довольно скудно. Несколько строчек про утечку газа и ни слова о террористе, который сделал самодельную бомбу.       В своё внезапно проснувшееся везение он не поверил, поэтому принял за правду слова Элисон о том, что им не нужна огласка вокруг его имени.       Про труп на заброшке вообще нигде не было написано.       Немного успокоили сообщения от Призрака о том, что в полиции даже не начинали вести расследование, а значит, его свободе ничего пока не угрожает.       Ну, за исключением разве что сектантов — любителей вскрывать чужие головы.       Однако они казались не самой серьёзной проблемой в то утро.       Хуже было, как ни странно, с одеждой.       То, что выдал ему Оскар, было форменным безобразием. Кашемировое бежевое пальто он ещё как-то и мог стерпеть, с тоской вспоминая о кожаной куртке, которую он так беспечно оставил в номере, но вот всё остальное… Хлопковая рубашка отвратительного бледно-розового цвета, вызывающая ассоциации с кожей свиней, и брюки со стрелками какого-то совсем невразумительного оттенка. Что-то среднее между мокрым асфальтом и содержимым его желудка, которое резко запросилось наружу после рассмотрения всего этого великолепия.       За поддельными документами он ездил в своей одежде, пусть и дырявой, зато чистой, благодаря стараниям Оскара, но ехать через три границы в образе немытого хипстера ему совершенно не хотелось. Поэтому он и попросил антрополога поделиться частью гардероба, о чём быстро пожалел, когда заметил очевидные разногласия в стилях.       После продолжительной борьбы со здравым смыслом он отмахнулся от идеи отправиться на шопинг в самый разгар расследования и натянул на себя предложенное чудо, но в зеркало решил не смотреть, чтобы не возникло внезапного желания отпиздить самого себя.       От предложения Оскара всучить ему ещё что-нибудь он также предпочёл отказаться.       Сегодня должны были прийти результаты биохимического анализа крови, а значит, уже вечером он сможет покинуть Амстердам.       Что чувствовал антрополог по этому поводу, определить было довольно затруднительно. Вслух он его приближающийся отъезд никак не комментировал, но взгляды стали задерживаться ещё немного дольше, а разговоры становиться всё более задушевными. Ну, хорошо, в большинстве своём это были монологи Оскара, а сам Мейсон в это время запирался внутри собственной головы и, смирившись с безысходностью, настойчиво делал вид, что слушает.       В защиту антрополога можно было сказать лишь то, что тот хоть и не перестал регулярно занюхивать кокаин с журнального столика, но хотя бы больше не ревел, что, собственно, и помогло Мейсону вытерпеть ещё два вечера в его присутствии.       Когда в дверь позвонили, санитар подскочил на месте и чуть ли не вприпрыжку бросился прочь из комнаты. Оскар опередил его ровно на три секунды.       На пороге стояла пухлая девушка лет тридцати, с круглым лицом, большими глазами и внушительного размера носом. Она сжимала в руках тонкую папку и нервно кусала губы, почему-то со страхом разглядывая людей, застывших на пороге.       Оскар поприветствовал коллегу, проводил её внутрь и даже по-джентельменски помог избавиться от тёплой куртки, которую повесил на крючок в прихожей.       Мейсон от любезностей воздержался, притворившись, что очень занят приготовлением чая.       — Нашла что-нибудь? — когда на столе перед девушкой появилась кружка, наполненная светлой жидкостью со столбиком пара, спросил Оскар.       — Чья это кровь? — неуверенно произнесла гостья.       Санитар закатил глаза, каким-то чудом удержавшись от язвительного комментария.       — Моя! — решительно выпалил он, с вызовом посмотрев на девушку.       Она слегка наклонила голову, внимательно осматривая его с ног до головы. На её лице промелькнули одновременно недоверие, испуг и насмешка, но в конечном счёте победила заинтересованность.       — Вы любитель путешествовать?       — Тереза, прошу, — простонал Оскар, — давай ты не будешь говорить загадками и перейдешь прямо к делу.       Впервые Мейсон был с ним абсолютно согласен и даже подтвердил это кивком.       Девушка немного помялась, сделала небольшой глоток чая, а потом резко посмотрела в глаза сначала одного парня, а затем другого.       — В крови был наркотик, — туманно ответила биолог.       — Что за наркотик? — санитар выдохнул и приготовился к сражению, в процессе которого придётся вытаскивать из собеседницы клещами каждое слово.       — Одно особенное вещество. Признаться, прежде мне не приходилось с ним сталкиваться.       — Можно добавить немного конкретики? — Мейсон ожидаемо начал терять терпение. — То ты твердишь про какие-то путешествия, а теперь про то, что немного расширила кругозор во время исследования. Может быть, пора переходить к фактам?       Оскар окинул его убийственным взглядом, но санитар предпочёл сделать вид, что не заметил этого.       — Я говорила о путешествиях в потусторонний мир, или правильнее будет сказать — в астрал, — голос Терезы наполнился нотками волнения, — о временной смерти. Те, кто употребляют нечто подобное, добровольно погружаются в кому.       — И существуют наркотики, способные вызвать подобные состояния? — удивился Оскар.       Теперь уже Мейсон окинул его мрачным взглядом, примерно представляя природу его внезапной заинтересованности.       — Только один, — кивнула Тереза, — ибога.       Повисшую тишину прервал обречённый стон санитара.       — Вам знакомо это вещество? — по-своему расценив его реакцию, уточнила девушка.       — Нет. Просто я не большой фанат театральных пауз.       — Это африканское растение, — Тереза пустилась в объяснения, — очень мощное и очень опасное. Его используют в некоторых церемониях. В нём содержится ибогаин, психоделический стимулятор, позволяющий сымитировать кому.       — Я могу себе представить наркотик такого действия, — лицо Мейсона тут же стало серьёзным, — но как можно дать гарантии того, что отправишься именно в путешествие, а не в прямом смысле этого слова на тот свет?       — Мне нравится ваша сообразительность, — губы девушки растянулись в широкой улыбке, — вы правы: существует ещё более специфический наркотик, который гарантирует перемещение в астрал, — это чёрная ибога. Очень редкая разновидность данного растения. Поэтому я и была удивлена, когда вы стали утверждать, что образцы крови принадлежат именно вам. На контрабандиста вы не похожи.       — Скажи честно, действительно ли погружение в астрал эквивалентно нахождению в мире духов?       — Конечно, нет. Ничто, кроме смерти, не может приоткрыть дверь в потусторонний мир, но те, кто употребляет данное вещество, всё же пытаются туда заглянуть с риском потерять рассудок и даже жизнь. Чёрная ибога — чрезвычайно опасный продукт.       — Как он действует? — Мейсон облизнул пересохшие губы. — Я хочу сказать — на мозг?       — Психоактивное воздействие ибогаина состоит из двух фаз. Первая — галлюциногенная. Человек испытывает дезориентацию личности на протяжении от четырёх до шести часов и подвергается воздействию галлюцинаций. Эти видения очень яркие, красочные, зачастую имеют фантастическое содержание и воспринимаются как зрелищный фильм.       Мейсон внимательно вслушивался в каждое слово, стараясь ничего не пропустить. Где-то внутри подсознания вспыхнула искорка, словно кто-то чиркнул зажигалкой прямо у него в голове.       — А какая вторая?       — Фаза самоанализа, — ответила Тереза, делая очередной глоток чая, — она наступает позже и длится порой около суток. Человек при этом вспоминает обо всех своих комплексах, фобиях, психологических травмах. Как бы со стороны оценивает собственную жизнь.              — Чисто теоретически, — задумчиво протянул Мейсон, — вот пустили мне по вене этот препарат, что дальше?       — Ибогаин — алкалоид, который блокирует некоторые рецепторы нейронов. В физическом плане ощущения будут такими же, как при удушении. Но потом вы впадёте в искусственный транс и перестанете чувствовать что-либо. Границы сознания расширятся. Те, кто проходили через подобное, описывали этот опыт как «выход за пределы собственного тела».       — Куда?       — Сложно сказать, — улыбнулась девушка, — я же ни разу не сталкивалась с чёрной ибогой. Но, как мне кажется, путешествие будет в пределах личного опыта. Сомневаюсь, что получится посетить того, с кем лично никогда не был знаком.       — Откуда именно происходит это растение?       — Из Габона, — резко вмешался молчавший до этого Оскар, — как и обычная ибога. Моя мать занималась её исследованием.       Выпалив на последнем дыхании эту фразу, антрополог резко согнулся пополам, и его стошнило прямо на пол.       Мейсон поморщился и поспешил отодвинуть стул, на котором сидел, подальше от него.       Тереза бросилась приводить коллегу в чувство, а санитар ещё немного посмотрел на учёных тяжёлым взглядом, а потом крохотная вспышка в его голове превратилась в настоящий взрыв осознания.       Вскочив с места, он бросился в свою комнату, не сказав больше ни слова.

      ***

      На этот раз Призрак ответил только с шестой попытки дозвониться, и голос звучал так, словно он застал его на финише марафона, который парень бежал несколько лет.       — Ты сейчас в Габоне, — утвердительно выпалил Мейсон, пропустив этап с приветствиями.       — Неплохо.       — Даже не станешь отрицать?       — А есть смысл?       — Нет.       — Что случилось? — немного отдышавшись, спросил Призрак. — Я не могу долго разговаривать. По твоим запросам пока тишина.       — Ты ищешь чёрную ибогу, — без единой вопросительной интонации сказал Мейсон.       — Не совсем. Я ищу тех, кто пробовал эту дрянь.       — Я, кажется, знаю одну такую особу, но сейчас не смогу организовать вашу встречу.       — Продолжай.       — Похоже, речь идёт о подпольном рынке, который поставляет этот препарат в Европу. Кто-то контрабандой передаёт её отряду сатанистов, помешанных на теории о возможности расширить границы сознания.       — Хочешь, чтобы я узнал, кто именно? — уточнил Призрак с лёгкой долей иронии в голосе. — Не многовато ли желаний?       — Тебя интересует кома. Пограничное состояние между жизнью и смертью. Как ты и говорил, мы можем помочь друг другу.       — Опять немного мимо. Меня интересует её воздействие на мозг человека.       — Даже не думай пробовать это дерьмо на себе, — неожиданно прошипел Мейсон, — эта штука опасна.       — Мило, — хмыкнул Призрак, — я в общем-то и не собирался, но всё равно запредельно тронут твоей заботой.       — Что ты успел сделать? — отрывисто спросил Мейсон.       — Поговорил с парочкой местных, чуть не стал чьим-то ужином и поучаствовал в одном странном мероприятии, где меня, кажется, женили на дочери местного вождя. Ничего интересного. А ты?       — Вышел на организованную группу учёных, которые проводят эксперимент над человеческим мозгом при помощи этой дряни. Познакомился с ясновидящей, которая научилась выходить за пределы собственного тела. Ну и разузнал о возможном существовании неизвестной ветви эволюции, потомки которой и стали объектом для вышеназванных исследований.       Раздался приглушённый свист.       — Ладно, должен признать — ты выиграл. Попробую выяснить, кто импортирует эту дрянь из Габона, раз уж всё равно оказался в этой дыре. А что насчёт тебя? Как ты планируешь воевать с целой организацией?       — Не беспокойся, — хмыкнул Мейсон, — у меня своя тактика.

      ***

      Что касается тактики, то под ней он подразумевал примерно: «плыть по течению и постараться не умереть». То, что это очень сильно было похоже на полное отсутствие тактики, он благоразумно опустил. Мейсон по-прежнему не имел чёткого плана действий, и никаких изменений пока не предвиделось.       Когда он вернулся на кухню, Оскар уже успел привести пол в порядок, выпроводить Терезу за дверь и сесть за стол, обхватив голову руками. Что именно творилось в этой самой голове, Мейсон не знал и знать не хотел, но, тем не менее, сел за стол и окинул антрополога внимательным взглядом.       — Кто вы такой? — неожиданно чётко спросил Оскар. — Что вам нужно от моей семьи?       — Почему твоя мать изучала чёрную ибогу? — вопросом на вопрос ответил Мейсон.       Антрополог резко вскочил на ноги и схватил его за грудки, рывком приподнимая с места. В голубых глазах заплясали угрожающие огоньки.       — Рассказывай! — не помня себя, рявкнул Оскар. — Что за игру ты затеял?!       Мейсон невозмутимо поднял руки, не предпринимая попыток вырваться.       — Дай закурить.       — Что? — опешил Оскар. От неожиданности он даже слегка ослабил хватку.       — Дай закурить, — спокойно повторил Мейсон.       Антрополог обессилено опустил руки и направился в гостиную, напоследок толкнув его в грудь. Санитар молча последовал за ним.       — Как ты узнал? — спросил Оскар, вытаскивая припрятанную пачку «Кэмэла». — Я ни разу не курил при тебе.       — Неестественный, желтоватый оттенок кожи, — начал перечислять Мейсон, — сосудистые сетки возле глаз, впалые щёки из-за частых затяжек. К тому же налицо разрушение ногтевых пластин, а ещё я шарил в этом шкафу и нашёл пачку вместе с зажигалкой.       В ответ Оскар протяжно простонал и, по всей видимости, предложил ему отправиться в ад.       Мейсон задумчиво повертел в руках полученную сигарету, а затем пристально посмотрел на антрополога.       Странный он. Кокаин нюхать не стесняется, а сигареты прячет, словно школьник.       Видимо, последняя мысль уж слишком отчётливо пронеслась у него на лице, потому что Оскар резко выдохнул и поспешил объясниться:       — Я не хотел, чтобы ты знал обо всех моих зависимостях.       — Ты пришёл в себя? — прямо спросил Мейсон. — Если ещё раз меня схватишь, не могу обещать, что сдержусь.       — Ты интересовался моим исследованием, — протянул Оскар, прикуривая сигарету, — потом работой моего брата. А теперь я узнаю, что предмет изучения моей матери был найден в крови, которую ты притащил в мой дом.       — Удачное совпадение, да?       — Я больше ни слова тебе не скажу. Выметайся.       Вопреки его словам, голос звучал абсолютно беззлобно.       Мейсон осторожно затянулся.       — Если здесь, — он вытащил сигарету изо рта и махнул ей в сторону Оскара, — есть что-то помимо табака, то лучше тебе не знать, что я с тобой сделаю.       — Нет там ничего, — фыркнул антрополог, демонстративно закатив глаза, — боишься сказать лишнего под наркотой?       — Нет, — санитар решил ответить честно, — я не уверен в стабильности собственной психики, поэтому реакция может оказаться весьма пугающей.       Оскар вымученно улыбнулся.       — Как ты это делаешь? Я готов прибить тебя прямо сейчас, но у меня нет сил даже просто рассердиться.       Мейсон флегматично пожал плечами.       — Наверное, всё дело в моей харизме.       — И бесконечной скромности, — с сарказмом добавил антрополог, — расскажешь мне, что ты вынюхиваешь? Зачем ты обыскивал мой дом?       — Не очень вежливо получилось, — кивнул санитар, — мне было скучно.       — Ну ты и козёл.       — Ого, — удивился Мейсон, — а ты оказывается умеешь ругаться? Неожиданно. Что дальше? Алкоголь? Беспорядочные половые связи? Мотогонки?       — Иногда я играю в компьютерные игры.       — У меня ОКР и аутизм, — совершенно не к месту выпалил санитар.       Оскар поперхнулся сигаретным дымом и выпучил глаза на собеседника.       — Ты же сам их себе диагностировал?       — Возможно, — поморщился Мейсон, — но это вовсе не означает, что диагнозы неверны.       — Нет у тебя аутизма, — буркнул Оскар, — ты просто сволочь.       — Не стану спорить. Так зачем твоя мать исследовала ибогаин?       — Вещество, как ты понял, весьма занимательное. В малых дозах его используют для лечения некоторых заболеваний.       — Например?       — Зависимость от психотропных субстанций и алкоголя, — процедил Оскар, — сразу подчеркну, что это никак не связано со мной: употреблять я начал уже после её исчезновения.       — Где они его брали? — наудачу поинтересовался Мейсон.       — Понятия не имею. Мама много путешествовала, как вместе с отцом, так и в самостоятельные экспедиции.       — А твой брат?       — Ты расскажешь мне, какого черта лезешь в прошлое моей семьи?       — Нет, — отрезал санитар.       — Роберт не выезжал из Флоренции с тех пор, как переехал туда.       — Отлично, — Мейсон резко поднялся с места, затушив сигарету, — мне пора.       — Куда? — растерянно спросил Оскар. — Только не говори, что собрался в Италию.       — У меня есть ещё пара дел в этом городе. От их результата зависит дальнейший пункт назначения.       — Как всегда никакой конкретики, — антрополог раздражённо поджал губы, — мы ещё увидимся?       — А тебе бы хотелось? — парировал Мейсон, уверенно шагая в сторону выхода.       — Что мешает мне прямо сейчас заявить на тебя в полицию?       — Например, то, что я непричастен к гибели твоей семьи, — санитар уже направлялся в комнату, чтобы забрать вещи.       Оскар по пятам следовал за ним.       — Но ты что-то об этом знаешь?       Мейсон резко затормозил и повернулся, за что тут же получил болезненный толчок от врезавшегося в него антрополога.       — Не будь идиотом. Всё, что мне известно, я узнал непосредственно от тебя. Твои предки исчезли почти три года назад. Понятия не имею, за кого ты меня принимаешь, но я не спаситель и не герой, и я не смогу тебе помочь, даже если бы и захотел. Смирись и живи с этим, а если не можешь, то продолжай делать то, что делаешь, но прошу, не жди от меня помощи.       Дальнейшие действия Оскара изрядно потрепали его мировосприятие.       Он ожидал как минимум гневного ответа, а как максимум — удара по лицу, но так и не дождался ни того, ни другого.       Реакция антрополога даже не попала в список возможных вариантов развития событий: тот наклонился, обхватил его голову руками и заткнул ему рот поцелуем.       Мейсон, конечно, мог списать всё на действие кокаина или на шок после разговора с биологом и не вести себя как последняя истеричка. Мог вспомнить про швы на животе и не дёргать ногами в попытке заехать антропологу промеж ног, и мог просто дождаться, пока внезапный прилив нежности сойдет на «нет», и молча уйти в закат.       Мог, но не стал.       Удар, правда, пришёлся не в причинное место, а в коленную чашечку, но болезненный стон, сорвавшийся с губ вмиг отскочившего от него человека всё же отозвался приятной трелью в ушах.       Во избежание дальнейших разговоров Мейсон схватил заранее собранный рюкзак, через плечо бросил Оскару благодарность за гостеприимство и, довольно громко хлопнув дверью, покинул дом семьи Меленбельт.

      ***

      Зоргвлид — кладбище на Амстельдейке, которое располагалось на левом берегу реки Амстел.       Ничего мрачнее Мейсон прежде не видел. Во-первых, высокий чёрный решётчатый забор с кирпичными башенками, на которых он приметил камеры видеонаблюдения. Разве что пики с головой Нэда Старка не хватало. Во-вторых, народу было так много, что в какой-то момент все образы перед глазами слились в сплошное чёрное пятно. Ну и в третьих — стайки ворон, сидевшие по периметру забора, время от времени размахивали крыльями и кричали, по всей видимости, предупреждения не переступать за порог.       Сразу за входом виднелось двухэтажное белое здание с красной черепичной крышей и полукруглыми окнами, на которых он также разглядел металлические решётки.       Голые деревья и каменные, местами потрескавшиеся от времени памятники добавляли антуража, делая могилы больше похожими на склепы. На секунду он даже представил, как из-под земли показываются сперва костлявые пальцы, за ними — плечи, а потом уже головы покойников, которые в отчаянном крике просят перезахоронить их где-нибудь в другом месте.       Мейсон двинулся вдоль всего этого великолепия, стараясь как можно меньше смотреть по сторонам.       Могила семейства Меленбельт показалась глотком свежего воздуха посреди пафосных мемориалов и узорных надгробий из чёрного мрамора с кучей идиотских цитат, выбитых посередине.       Всего лишь скромный невысокий забор, внутри которого проглядывалась плита стандартного размера, присыпанная снежной шапкой. Всмотревшись, Мейсон разглядел имя: Роберт Меленбельт. Почему-то то, что Оскар так и не удосужился похоронить родителей, даже не удивило.       — Кто этот парень? — бесцеремонно проходя сквозь ограду, спросил Итан.       — Понятия не имею, — буркнул санитар, с опаской покосившись на проходящих мимо людей.       — Да брось. На кладбище разговоры с мёртвыми никому не покажутся странными.       — Только если ты не выглядишь так, будто слышишь ответ, — парировал Мейсон.       — Зачем ты здесь?       Сложный вопрос. Наверное, хотел убедиться, что человек, которого он часом раньше оставил одного в пустом доме, действительно нуждается в помощи. А может, решил провести сеанс шоковой терапии и припёрся в это кошмарное место в надежде, что тут у него откроются чакры, а в голове сразу же нарисуется план действий.       На этот раз он был точно уверен, что оба варианта ему совершенно не нравятся.       Ему бы уже сидеть в самолёте до Флоренции, смотреть какое-нибудь глупое кино и предсказывать неминуемое крушение при каждой встряске. Или, как вариант, бороться с тошнотой на верхней полке плацкартного вагона.       Но нет же. Надо было добавить к поискам одного тела ещё два. Вот и что теперь делать? Оставаться в Амстердаме? Но если брать аналогию с Итаном, то тела Шарлотты и Трэвиса могут оказаться вообще не в том месте, в котором они пропали. Чёрт, он даже не коп, чтобы заниматься подобными вещами.       В случае с мальчишкой он получил зацепку, потому что может видеть его призрак, а как быть с ними?       Мейсон едва не завыл от досады и осознания собственной глупости.       Ну конечно. Со всей этой историей о паранормальном он какого-то чёрта понадеялся, что сможет почувствовать их энергию, если заявится к месту, где их могли бы похоронить.       Собственно, с самим Итаном так и было.       И что дальше? Проорать их имена? Как же это глупо.       — Мейсон, — испуганно пискнул призрак, — мне кажется, он меня видит.       Санитар обернулся, чтобы понять, о ком идёт речь.       Огромный мужик в чёрном пальто, которое, очевидно, жало ему в плечах, и в круглой шляпе с широкими полями стоял в паре рядов от них и пристально смотрел прямо на Итана.       Мейсон поправил очки и сощурился.       Человек перевёл взгляд на него.       Вытянутое лицо с квадратными скулами, мелкими тёмными глазками, несоразмерно большим носом и тонкими, стянутыми в одну линию губами. Если бы не очевидные движения грудной клетки, он бы решил, что перед ним стоит один из памятников, который за каким-то хреном выполнили в виде растолстевшего Зорро.       Мейсон его узнал. Каспар Иво собственной персоной. Серебряный призёр шоу «Шестое чувство».       В Таллин за участником из Эстонии ехать не пришлось. Он сам его нашёл.       Неожиданно громила ловко отпрыгнул в сторону и приземлился в восьми дюймах от того места, на котором стоял.       Мейсон проводил его движение озадаченным взглядом, прежде чем спустя пять секунд на то самое место рухнула сосулька, слетевшая с одного из памятников.       Твою мать! Только пророка ему тут не хватало!       Не став дожидаться новых демонстраций, санитар бросился к выходу.       Ворота кладбища. Набережная Амстел. Рев клаксонов и недовольные ругательства людей, которых он расталкивал на своём пути. Снежная пелена перед глазами и бешеное биение сердца.       — Он не отстаёт! — крикнул Итан.       — Да что ты? Наверное в этом и смысл преследования, — сквозь зубы шипел санитар, по инерции поворачивая направо.       — Он огибает здание с другой стороны, — сообщил призрак.       — Как же здорово!       Чёртов эстонец просчитал его ход и возник прямо перед ним, благо на довольно большом расстоянии.       Мейсон развернулся и побежал в другую сторону.       — Он движется параллельно нам!       Санитар ещё раз свернул направо, увернувшись от удара в угол какого-то строения.       В ушах стучала кровь. Ноги двигались практически на автомате. Резкая боль в животе весьма красноречиво напомнила о том, что к активной погоне он всё ещё не готов.       Мейсон попытался вспомнить, как Оскар в своей работе описывал предсказания.       Скорость обработки информации.       Если преследователь способен просчитать каждое дальнейшее действие, то тогда убегать не имеет смысла.       Он резко затормозил и осмотрелся по сторонам. Вокруг сновала толпа народа. Ну не будет же этот псих атаковать прямо тут? Не придумав ничего лучше, он толкнул створки первой попавшейся двери, и, о чудо, она легко поддалась.       Весь ужас своего положения он осознал только тогда, когда протёр очки, а глаза привыкли к полумраку.       Низкие потолки, цементные колонны, крошечные оконца из красного стекла, сквозь которые сочились бледные лучи зимнего солнца.       Из всех мест в городе он для укрытия избрал церковь. Перед самым началом службы.       Кто-то невесомо подтолкнул его в спину, призывая не загромождать проход. Мейсон слился с людским потоком, который понёс его вглубь помещения, беспокойно всматриваясь в лица вокруг.       Своего преследователя он заметил спустя несколько минут. Эстонец невозмутимо шёл следом за ним, всем своим видом демонстрируя решимость. Они оказались на расстоянии тридцати футов друг от друга и заняли свободные места.       Началась служба. Священник, облачённый в белый стихарь, раскинул руки в стороны и начал свою заунывную речь.       Мейсон его не слушал. Он сидел как на иголках, время от времени поглядывая на эстонца.       Тот не заставил себя долго ждать. После третьей молитвы он поднялся с места и, низко поклонившись тем, кого умудрился потревожить, переместился на свободное место рядом с санитаром.       — Меня зовут Каспар, — на ломаном английском представился эстонец, — тебе незачем меня бояться.       Мейсон мысленно возразил, но вслух ничего не сказал, продолжая взглядом сверлить алтарь.       — Я помогу тебе найти тело мальчика, — добавил Каспар, так и не дождавшись никакой реакции.       Какая-то женщина в элегантном синем пальто, сидевшая прямо перед ними, обернулась и злобно шикнула на эстонца.       — Мне не нужна помощь, — выдавил Мейсон.       — А мне очень даже нужна, — обречённо ответил Каспар, — я, кажется, умираю.