Only Fools (Fall for You)

— Ещё раз.    Минги со стоном кладёт голову поверх сложенных на столе перед собой рук и жмурит глаза так, что видит под веками неоновые всполохи. Сколько часов это уже продолжается? Два или три? Почему она просто не сметет то, что от него осталось, вон в ту миниатюрную вазу – и не высыпет за дверь, рассеивая по ветру прах его бездыханного тела?   — Реалистичный фаллоимитатор отлично дополнит любую коллекцию секс-игрушек: это, в первую очередь, простота использования, прекрасное качество исполнения, точная имитация всех деталей полового ч-члена…   — Минги-я, — с улыбкой зовёт женщина, постукивая по столу красными отполированными ноготками, что сейчас находятся на уровне его глаз. — Почему слово «член» вызывает у тебя такой внутренний трепет? Ты же хорошо запоминаешь материал, в чем проблема-то?    — Не знаю, госпожа Ли, — со вздохом произносит Минги, отстранённо глядя на усиливающуюся за окном непогоду. После того, как он принял судьбоносное решение работать в секс-шопе, казалось, вся Вселенная взбунтовалась против комбинации Минги и резиновых дилдо. Прощенья просим, латексных: хорошо, госпожа Ли не умеет читать мысли, а то мигом бы заставила повторить с горем пополам перешагнутый рубеж с описанием приятного гладкого материала и тех невероятных ощущений, которые, если верить ей и производителю, он дарит.    — Для начала, — строго произносит вдруг женщина, — выпрямись. Сядь нормально, поставь обе ступни на пол и представь, что презентуешь… рассказываешь материал своему хорошему знакомому или другу. Попробуй.    Минги послушно принимает сидячее положение под удовлетворённое «давай-давай, казачок, работай» госпожи Ли и набирает в легкие побольше воздуха, чтобы начать, но она вдруг поднимается с места и отходит к небольшой барной стойке за стенкой для сотрудников:   — А пока ты готовишься, соображу-ка я нам по чашке чая, а то, ей-богу, чувствую себя совратительницей малолетних. Знаешь, только кустов поблизости не хватает, да маски Педобира – для полноты картины.    Минги хрюкает и складывается пополам: ещё одной из причин, по которой он всё-таки решился на это место работы, было не поддающееся никаким стандартам чувство юмора владелицы заведения. Госпожа Ли не относилась к женщинам, которые любят ходить вокруг да около и сразу призналась, что Минги понравился ей с первого взгляда, а его миловидная внешность и подкупающая своей искренностью улыбка наверняка не оставят покупателям и шанса уйти без покупки. Но все это – при условии, если он переступит барьер своей стеснительности и научится доносить свою мысль, что пока, по ее скромному мнению, получалось у него из рук вон плохо. Настолько, что даже по прошествии двух (или трёх?) часов, что она гоняла несчастного Минги по всему ассортименту, он уже практически был готов к публичному аутодафе с одним лишь условием – чтобы его мучения поскорее прекратились.    — Да, - проворчала госпожа Ли, разливая по чашкам ароматный чай с ягодами и мелиссой, — народу в это время мало, да и непогода делает своё дело, но отсидеться не получится: если придёт клиент, надо из кожи вон вывернуться, но сделать так, чтобы с пустыми руками он не ушёл. В конце концов, не просто же так они заходят? Вообще мы с мужем ещё думаем над этим: он так-то предлагал сделать магазин круглосуточным, но, боюсь, сидеть ему в таком случае самому, а у него взгляд такой, знаешь: беги и под стул прячься. Конкретный такой парняга.    — А почему… — нерешительно мнётся Минги, но, получив утвердительный кивок от госпожи Ли, все же решается продолжить, — почему вы решили открыть именно магазин интимных товаров?   — А почему бы и нет? — Удивляется госпожа Ли. — Товар как товар. Почему, например, никто не спрашивает того же у владельцев магазинчиков комиксов? Или товаров для рыбалки? Почему люди не стесняются того, что у них торчит на рисованных дядек и тётенек в облегающих трико или на трепыхающуюся на крючке форель, но при этом заливаются краской, стоит сказать слово «член»?.. Ну, вот, что и требовалось доказать… На, вот, попей, ма шери, только не захлебнись, умоляю.    — Спсибо, — неловко произносит Минги, принимая протянутый чай и в который раз за этот вечер почувствовав, как его уши превращаются в горящие угольки.    — А вообще, — снова садится напротив госпожа Ли, устало подпирая свои очки ладошкой и задумчиво рассматривая парня перед собой, — если уж совсем честно… Мне больше нравится сам процесс. Не знаю, сочтешь ли ты меня извращенкой, если скажу, что мне доставляет удовольствие проникать в самую душу человека и вытаскивать оттуда все его блоки и зажимы.    — Так почему вы не открыли свой кабинет, практиковали бы психологию, а не вот этот вот все, — слабо улыбается, обводя рукой весь щедрый ассортимент, Минги.    — А вот ты не зигмундфрейдь меня, пожалуйста: тетушка Ли знает, что делает, — грозит пальчиком с ярко-алым ногтем женщина и усмехается, отпивая свой чай. — И потом, кто знает, может, через пару лет именно ты откроешь свой кабинет и будешь добро раздавать направо-налево: вот тогда и потолкуем. А пока пей чай, ма шери, и снова – за баранку…   Их во всех смыслах душевную беседу прерывает тонкая трель колокольчика – пришёл посетитель. Минги отодвигает от себя чай так поспешно, что часть проливается на стол, но госпожа Ли успевает вовремя подхватить кружку, спасая ее от неминуемой гибели. В салон заходят двое молодых людей – судя по внешнему виду, весьма состоятельных, и, поздоровавшись, принимаются неспешно изучать ближайшую полку, вполголоса обсуждая между собой представленный на ней товар. Госпожа Ли смотрит на Минги, вопросительно вздёргивая тонкую бровь, и парень, мысленно похоронив себя за плинтусом, поднимается на дрожащие ноги и нетвердым шагом подходит к молодым людям:   — Под… Подсказать что-нибудь? Здравствуйте.    Что ж, это было не так уж сложно, и он не провалился сквозь землю. Хорошее начало.    — Да, здравствуйте, подскажите, пожалуйста, мы выбираем подарок одной нашей подруге, но дама она состоятельная, и ее трудно чем-то удивить. Вот, решили купить ей что-то эдакое, но, понимаете, очень важно качество, вот и…   — Ну, у нас все товары качественные, — прочистив горло, произносит Минги, стараясь не пересекаться взглядом с наверняка недовольной его слабым голосом госпожой Ли.   — Ах, нет, мы не имели в виду, — торопливо выставляет перед собой ладони симпатичный парень в очках и переглядывается с другим, — что у вас некачественный товар. Просто нужно что-то прям… Ух.    — «Ух»?..   — Понимаете, о чем я..?    — Ну, если нужно прям «Ух», — заметив растерянность на лице Минги, грациозно поднимается из-за своего места госпожа Ли и кошачьим взмахом ладони указывает следовать за ней. — То прошу обратить ваше внимание на наш новый эксклюзивный товар: многоскоростной вибромассажер с вращающейся в трёх режимах верхней частью и клиторальным стимулятором. По правде говоря, я, видавшая виды женщина, когда заказывала для магазина, сама зависла на сайте, наверно, часа на три, разбирая, что пишут про эту игрушку покупатели – и знаете, что?   — Что? — В унисон выдыхают все трое парней.    — Что «удовольствие от использования этой секс-игрушки сравнимо разве только с походом в Диснейленд и прыжком с парашютом одновременно». —  Зачитывает комментарий на своём телефоне госпожа Ли.    — Даже мне трудно такое представить, — смеётся, переглянувшись с парнем в очках, молодой шатен повыше. — Мощная, наверно, вещь…   — Ещё какая мощная, — благосклонно кивает, убирая телефон, госпожа Ли. — А я говорила про то, что под головкой там ещё спрятаны металлические бусины для дополнительной стимуляции? По этой штуке разве что телевизор нельзя смотреть – и то, думаю, производитель и эту проблему в скором времени решит.    — Ну, телевизор-то у нашей мадам есть, — смеётся шатен, — а вот такой штуки – нету. Ладно, вы нас убедили. Берём.    — Отличный выбор, — благосклонно улыбается госпожа Ли. — Сейчас вам молодой человек упакует: Минги, покажи нашим гостям, где находятся лубриканты и дополнительные аксессуары.    — Что?… А, ну… Пройдите, пожалуйста, за мной, — механически произносит Минги, понимая, что госпожа Ли сейчас сделала всю работу практически в соло – но зато хоть не в темноте, а в жаре десяти тысяч солнц, что источают сейчас его уши.      ***    — Мингз, ты мне не нравишься.    — Ещё бы, это моя нерабочая сторона.    — Нет, серьезно, — обеспокоено тянет Ёсан, подцепляя пальцами его подбородок и крутя из стороны в сторону, — ты какой-то бледный. Если собрался свалиться следом за остальными – хоть кольцо-то в Изенгард донеси, Фродо.   — Да все будет хорошо, — в который раз устало повторяет Минги, — сдадим мы этот проект: нас четверых вполне хватит.    — Уже троих, — грустно замечает Ёсан, демонстрируя ему что-то на своём телефоне. Минги близоруко прищуривается на переписку в групповом чате, где следом за закономерно откинувшимся следом за Уёном Саном многозначительный стикер с надгробием прислал уже и Чонхо: ОРВИ в этом году не щадит никого.    — Привет всем выжившим, — слегка запыханно здоровается только что подошедший Юнхо и подаётся ближе к экрану, который Ёсан все ещё держит у лица Минги. — Что, сразу двоих? — Минги с трудом давит в себе порыв отшатнуться, когда волна паники, вызванная близостью и слишком чувственным ароматом парфюма Юнхо без предупреждения бьет прямо в мозг, а затем разливается жаром где-то внизу живота. — Минги, ты в порядке?   — Угу.    — А вот я, — тянется пощупать его лоб Ёсан, — на твоём месте не был бы столь уверен. Хм, странно, температуры и правда нет, а вот твой серый цвет лица буквально вызывает ассоциации с зомби…    Минги на секунду прикрывает глаза и пробует сосчитать хотя бы до десяти: желание стукнуть кого-нибудь – хоть уже кого-то - становится просто невыносимым. Мало ему, что ли, осознания того, что он ни с того, ни с сего влюбился в лучшего друга и так по-лошацки палится со своими чувствами каждый раз, стоит Юнхо просто, сука, стоять и дышать рядом воздухом? И в том, что тот понял – о, конечно же, умница Юнхо вмиг его раскусил — Минги ни чуточки не сомневался, но, как говорится, поздно: лавочка прикрыта. А все – милашка Джей, перед которым меркнут и уходят на добровольный ремонт и харизма Уёна, и очарование Ёсана — вместе взятые. Тут вам и фейерверки из ушей, и паутина из задницы, и розовый бантик сверху. Минги грустно улыбается краешком губ, понимая, что уж с его-то очарованием и харизмой – вспомнить хотя бы его вчерашний первый опыт продажи в целом готовым заплатить людям – не было и шансов. А Ёсан тем временем неправильно истолковывает его улыбку:   — Похоже, в жерло вулкана тащить на себе придется и кольцо, и Фродо, но, в отличие от Сэма, я не так сильно налегаю на углеводы, поэтому – ваш выход, господин Халк…   — Я не понял сейчас, — улыбается Юнхо, — оскорбил ты меня или сделал комплимент. Но что-то мне подсказывает, что Минги…   — Ой, — все-таки срывается, вскакивая на ноги, Минги, — задолбало.    Он хлопает крышкой ноутбука прямо перед носом у жалобно икнувшего Ёсана, но злость и усталость берут своё. Позже он, возможно, пожалеет о своём поведении, но сейчас…   — Пните там, как найдётся тема поинтереснее цвета моего лица.   И он, не произнеся больше ни слова, подхватывает остальные свои вещи и пересаживается на первый ряд, слыша за спиной ошарашенное «Что это с ним?» Ёсана и не менее растерянное «А я знаю?» Юнхо. Минги раздраженно дергает плечом, злясь больше на себя, чем на них, но на попятную уже не пойдёшь – гордость не позволяет.    — А ты мог бы, — раздаётся рядом с ним знакомый голос, и Минги холодеет, не в силах поверить в очередной свой проеб, — не трясти ногой так сильно? Из-за тебя весь стол ходуном ходит.    — Прости, Хэ Рин, — с усилием выдавливает он, скрещивая ноги в лодыжках, чтобы не типало. А девушка тем временем смеряет его испытующим взглядом и произносит:   — Минги, а ты нормально себя чувствуешь?    От желания громко и увесисто выматериться его останавливает вовремя вошедший замдекана. Мужчина обводит всех собравшихся суровым взглядом и неожиданно усмехается:   — Вольно, товарищи: профессор Ким сегодня не придёт – заболел. На неделю объявляем карантин. Старосты пришлют вам расписания.     Поднявшийся в аудитории шум надо было слышать. А вообще – не надо: у Минги, вон, и то ухо заложило, а ведь вопили не рядом, а сзади – и даже не Уён.    Кое-как побросав в сумку вещи и выйдя в холл, он уже направляется к выходу, как чувствует чью-то ладонь у себя на плече и на секунду прикрывает глаза, моля высших гоблинов, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, пока он произносит:   — Да, Юнхо?   — Слушай, — медленно произносит Чон, и у Минги бегут мурашки от арктического холода, что сквозит в его голосе, — я понимаю, что у тебя есть куча причин злиться на меня…   — Я не…   — Но Ёсан-то тут при чем?   Минги разворачивается к нему ровно в тот момент, когда Юнхо, хлопнув его по плечу, несильно отталкивает со своего пути, проходя мимо. И Минги только и остаётся, что растерянно хлопать глазами, глядя ему вслед.    «У тебя есть куча причин злиться на меня»?    Что?       ***    — Что ж, вынужден признать, — вздыхает Ёсан, зябко пряча ладони в подмышках, — твой цвет лица действительно не такая уж приятная тема – больше я к ней не вернусь.    — Ёсан, я идиот, — склоняет голову Минги. — Прости меня, пожалуйста.    Сразу после занятий он, с полчаса промаявшись у себя дома, сделал логичный вывод, что сойдёт с ума, если останется с терзающими его мыслями наедине. А потому он принял единственное, как ему казалось, верное решение – пришёл к Ёсану.    — Давай, проходи, — вздыхает Кан, посторонившись и давая ему проход. — Чай будешь?   — Угу, — осторожно кивает Минги, силясь понять по лицу друга, злится ли тот на него, или нет – но лицо Ёсана остаётся нечитаемым.    — Так смотришь, будто я сейчас начну швыряться посудой, — хмыкает, заметив чужой взгляд, Ёсан. — Расслабься, не стану я это делать: у меня слишком дорогой фарфор, ещё от бабушки, знаешь ли, достался.    Друг разливает по кружкам ароматный чай, и вместе с тем, как тепло от напитка проникает в кожу через гладкие бока фарфора, Минги чувствует, как то же тепло мягко разливается по всему телу, покалывая на кончиках пальцев. Ёсан тихонько хмыкает, глядя на него и лезет на полку за печеньем в виде животных.    — Я говорил, что я тебя люблю? — Улыбается Минги, откусывая голову бисквитному жирафу.    — Крайне польщен, конечно, — шутливо кланяется Кан, — но пока я вижу перед собой только глубоко страдающего Минги, который закрылся ото всех и никого не подпускает. Но я не настаиваю, если ты ещё не готов к этому разговору.    — Ёсан, я… запутался.    — И дело ведь не только в Хэ Рин, я прав? — Осторожно спрашивает Ёсан, размешивая сахар в своей кружке. Минги залипает на его изящные маленькие ладони, размышляя над ответом, пока со вздохом не выдает:   — Да, прав.    — Хочешь поговорить об этом?   — Признаться, — вздыхает Минги, — хочу. Но не знаю, с чего начать.    — Хотя бы с того, что было утром. Минги, скажи честно: ты вообще спал?   — Ага.    — Точно?   — Да!   — Точно?   Минги сжимает кружку пальцами и отводит взгляд: ничего-то от Ёсана не скроешь.    — Пару часов.    — Прости, — немного помолчав, произносит Ёсан, — что докапываюсь до тебя, но ты правда в последнее время сам не свой. Я правильно понял: твой сон, вернее, его отсутствие связаны с твоей новой работой?   — Отчасти, — бурчит Минги, силой заставляя себя поднять на друга глаза. — Ладно, признаю, она находится в ебенях, и дорога туда-сюда в совокупности занимает у меня почти два с половиной часа. Но бросать я ее пока не собираюсь.     — Это логично, ты же только устроился, — кивает Ёсан. — И я даже не буду спрашивать, зачем: значит, так надо было. И все же… Ты должен внимательнее относиться к своему здоровью. Пожалуйста, не перенапрягай себя.    — А я и не перенапрягаю, — начинает Минги, но Ёсан не даёт ему договорить, накрывая ладонь, которой он держится за ручку чашки – своей:   — Посмотри на свою руку. Она дрожит.    Минги моргает, глядя на свои трясущиеся пальцы с обкусанной кутикулой, на то, как странно и нелепо они сжимают фарфоровую ручку чашки, и с ужасом понимает, что сейчас попросту разревётся.    — Минги, — обеспокоенно зовёт Ёсан, забирая у него кружку и сжимая пальцами плечо. — Что происходит? Расскажи мне.    — Это… — хрипит Минги, приложив просто титанические усилия, чтобы не опозориться, затопив Ёсана в его же квартире своими слезами, — трудно объяснить в двух словах.    — Я никуда не тороплюсь, — осторожно, словно ребёнка, поднимает его со стула за подмышки Ёсан. — А хочешь, включим на проекторе фильм?   — Ёсан, — шепчет Минги. — Ты – лучший.    — Я – лучший, но проектор-то твой, — шутливо пихает его в бок Ёсан. — «Люди Икс» или «Дэдпул»?   — «Люди Икс», — благодарно улыбается Минги, но улыбка исчезает с его лица, едва он вспоминает, как Хэ Рин уснула прямо на середине фильма. — Или нет, я снова впадаю в детство… Может, что-то другое?   — Боже, Минги, — качает головой, возясь с проектором, Ёсан, — будешь выпендриваться – включу тебе «Гордость и Предубеждение» - пятичасовую версию! И потом, что плохого в том, чтобы «впасть в детство»?   — Ну, не всем такое по душе, — бурчит Минги, и Ёсан досадливо фыркает, разгибаясь:   — Не слушай никого. Ты такой, какой есть – не более, и не менее. Более-менее.    Они переглядываются и, не сговариваясь, выпадают ржать: Ёсан произнёс это таким тоном, будто морковку на овощном прилавке выбирал.    — Ох, вот к чему приводит дружба с Саном и Уёном, — отсмеявшись, произносит Кан и уже спокойнее продолжает. — Но если серьезно… Откуда вообще все эти загоны? Из-за той фразы Хэ Рин про твою незрелость?    — Она не так уж неправа, — шмыгает носом, забираясь под молочно-белый плед, Минги. — В конце концов, мне уже двадцать один, и…   — Что ж ты сразу-то не сказал, — фыркает Ёсан, усаживаясь рядом. — Я б тебе сразу капитал-шоу «Поле Чудес» включил, раз ты такой старый.    — Вот тут не знаю. Я-то, в отличие от некоторых, не смотрел «Гордость и Предубеждение» - пятичасовую версию…   Они с другом переглядываются, и Минги прыскает со смеху, укладывая голову ему на плечо. Ёсан щипает его за бок, требуя, чтобы с ним поделились пледом, и Минги охотно пускает его под своё крыло. Удивительно, как мягко и спокойно ощущается рядом тепло его тела: совершенно не то же самое, что с Юнхо…   — Так что у вас с Юнхо? — Спустя какое-то время, словно прочитав его мысли, спрашивает Кан. Минги грустно усмехается, словно ничего в мире не могло уберечь его от этого вопроса: если бы спросил кто-то вроде Уёна, он бы ещё попытался придумать себе оправдания, но Ёсан…   — Как давно ты понял?   — Да что тут понимать, — рассеянно собирает в «розочку» складки на пледе Ёсан. — Вы же были не разлей вода до той вечеринки, а потом началось: Хэ Рин – у тебя, Джей – у него… Мне больше, на самом деле, интересен вопрос: как давно понял ты сам? И что ты делаешь со своей жизнью.    Хотел бы Минги знать ответ на последний вопрос: только кто ж скажет? А Ёсан, видимо, почувствовав, что задел за больное, вздыхает и мягко гладит его по голове, перебирая пальцами жестковатые после окрашивания волосы. Минги обнимает колени и укладывает на них подбородок, наклоняя голову так, чтобы видеть точеный профиль друга:   — До сих пор не понимаю, как вообще это произошло. В смысле, насколько было бы проще, если бы все осталось… как было.   — Ну, мой хороший, — усмехается, копируя его позу, Ёсан. — Мы не выбираем тех, в кого влюбиться: сердце делает это за нас.    — И что бы ты делал, если бы влюбился в лучшего друга? Если бы ты влюбился… в парня?   Последняя фраза даётся Минги особенно тяжело: ещё какую-то неделю назад он и мысли бы не допустил о том, чтобы влюбиться в человека своего же пола. Или… допустил бы? Что он почувствовал тогда, на вечеринке? Было ли это отвращение? Или…   — Мне кажется, люди слишком загоняются по поводу этого «парням должны нравиться девушки» и наоборот, — ерошит собственные волосы Ёсан. — Напридумывали сложностей, а нам тут голыми плавать.    — Но тебе ведь нравятся только девушки, — замечает Минги.    — Ну да, нравятся, — охотно кивает Ёсан. — Но, справедливости ради, у меня и с парнем как-то раз было. Ты не узнаешь, пока не попробуешь.    — Не знаю… — отводит взгляд Минги. — Меня как-то не тянет просто «попробовать».    — Но тянет к Юнхо.   — Мм.     — Но он уже встречается с другим.    Минги сглатывает и опускает глаза под пристальным взглядом друга, который укладывает ладонь на заднюю часть его шеи и притягивает к себе, словно предчувствуя поток слез, который пару секунд спустя всё-таки прорывается из Минги.    — Ёсан, я такой дурак, — всхлипывает он, сжимая покрывало у себя на груди, словно оно как-то может защитить его от всего, что на него обрушилось. — Я правда не знал…   — Ты не дурак, — успокаивающе произносит Кан куда-то ему в макушку. — Просто запутался и устал.    — Почему все должно быть так сложно?  — Зло утирает натёкшие аж до самой шеи слезы Минги. — Почему я просто не могу промотать свою жизнь сразу к лучшей части?   — Минги… — В мягком голосе Ёсана впервые за весь вечер слышатся стальные нотки. — Жизнь – не та вещь, которую можно просто промотать, но в этом ее прелесть. Нам остаётся только идти к своей цели с высоко поднятой головой – и ты прекрасно справляешься, как по мне. Пожалуйста, верь в себя так же, как я верю в тебя. О, Юнхо звонит, прекрасно…   Минги подрывается с его колен так же быстро, как недавно удирал от гадалки: не приведи высшие гоблины Юнхо звонит по видеосвязи и увидит его сейчас в таком состоянии.    — Да, Юнхо? Что?.. А, ну… По-моему, тот кинотеатр в двух кварталах от универа – ничего. Ну, да, этот – тоже… Я? Да нормально. Тоже смотрю фильм. Нет, не «Гордость и Предубеждение», а всего лишь «Люди Икс». Ой, раскусил, ладно, не люблю. С Минги смотрю. Да, он у меня. Да, помирились, конечно. Да, передам. И тебе хорошо провести время.    Ёсан сбрасывает вызов и достаточно небрежно кидает телефон на покрывало. Он не смотрит в глаза Минги, но тот и так прекрасно слышал их с Юнхо разговор.    Про то, куда им с Джеем лучше сходить в кино.