Я запрещаю вам не слушать при прочтении:
Andrew Belle - Pieces
По лицу Юнхо сложно что-то прочесть: столько эмоций оно сейчас выражает: беспокойство, растерянность, обиду… Юнхо... не поверил ему? — Ты пьян, Минки, — наконец выдыхает блондин, отстраняясь от его лица. Минги судорожно выдыхает, опуская руки и не делая никаких попыток вытереть сбегающие по его щекам дурацкие слёзы. Юнхо делает это за него – нежно, аккуратно, самыми подушечками пальцев, и когда Минги кажется, что друг его всё-таки поцелует, тот произносит только одно. — Пойдём, отведу тебя домой. — Не нужно, — хрипит, убирая от лица его руку, Минги. — Чай, не убьюсь по дороге. Какой же, бляха муха, стыд. Просто стыдоба: разревелся тут перед таким вечно собранным и уверенным в себе Юнхо, да ещё и озвучил вслух то, что не следовало бы – а блондину хоть бы хны. Конечно, они же с Джеем теперь парочка, а он тут – со своими признаниями… И пока Минги, покачиваясь, стоит и мысленно закапывает себя под ближайшим деревом, Юнхо уверенно подхватывает его за плечо и тащит за собой – в сторону его дома. — Я сказал: не… — А ну, цыц! — Встряхивает его блондин, даже не сбавив шаг. — Хватит на сегодня глупостей. Глупостей. Хах, вот как. Они уже доходят до его квартиры, как Минги с ужасом чувствует, что последствия бурной вечеринки всё-таки дают о себе знать: его сейчас стошнит. Он едва успевает забежать в ванну и спешно плюхнуться на коленки перед унитазом – как вся его душа буквально выходит наружу. Сколько раз он выглядел вот так – жалко, ничтожно, просто отвратительно – в глазах своего друга? Почему он всегда такой – перед Юнхо? Почему он не может быть просто крутым парнем, который хоть раз в своей жизни не будет выглядеть как последнее чмо; который защитит, на которого можно положиться, а не… «Что ты, блять творишь, Минки?» — Эй, — осторожно интересуются за дверью – и ему снова хочется разрыдаться от бессилия и злости. — Ты как? Хуже, блять, просто быть не может… — Полный порядок, — хрипит, кое-как ополоснув рот, Минги и устало опускается обратно на пол. — Ты, главное, внутрь не заходи, а то… Но Юнхо не слушает его, заходя в ванну и закрывая за собой дверь. Он смотрит прямо на него – и на этот раз в выражении его лица нет ни злости, ни отвращения – но лучше бы Минги видел именно их, потому что – о, оказывается, хуже вполне может быть – если это жалость. — Я сказал тебе не заходить сюда. — Резче, чем хотелось бы, произносит Минги, но Юнхо снова не слушает, перехватывая его подмышками и тянет, поднимая на ноги, на себя. — Просто делай, как я говорю, хорошо? — Тихо произносит Юнхо, усаживая его на бортик ванны и решительно пробегаясь пальцами по крючкам на его тесном топе. Впервые за весь вечер вдохнув полной грудью, Минги расслабляется, прислонив нещадно раскалывающуюся голову к крепкому плечу Юнхо, а друг тем временем включает воду и принимается аккуратно вытирать его лицо и шею. Его пальцы касаются так бережно, так мягко, что Минги цепенеет полностью, позволяя этим рукам делать с собой все, что заблагорассудится. Блондин включает душ и коротко вскидывает на него глаза, и Минги понимает без слов, за доли секунды скидывая с себя всю оставшуюся одежду и забираясь в ванну, чтобы Юнхо было удобнее его мыть. Он подтягивает колени к подбородку, укладывая его на сложенные на бортике ванны руки и тихонько мурлычет, когда чувствует в волосах чужие длинные пальцы, что сейчас мягко массируют кожу головы и втирают в грудь и плечи шампунь. Закончив с мытьем, Юнхо бережно заворачивает его в полотенце и ведёт за собой в спальню, а Минги, подчиняясь какому-то неясному порыву, вдруг останавливается и, удерживая в своей руке ладонь Юнхо, подносит ее к губам и коротко целует. — Ты… ты побудешь со мной? — Странно осипшим голосом интересуется он. Они не включили в коридоре свет, и Минги не может четко видеть лица Юнхо – но каким-то непостижимым образом он понимает, что друг улыбается – не презрительно, как тогда, когда бросал ему в лицо обвинения в идиотском поведении – а мягко, трепетно. — Я здесь как раз для этого. Он помогает Минги надеть шорты и растянутую майку, заменяющие ему пижаму, и осторожно укладывается на кровать на расстоянии вытянутой руки, продолжая растирать его влажные волосы полотенцем. — По-хорошему, — тихо произносит блондин, — их надо высушить, но я уже слишком устал… — А у меня фен накрылся, — так же тихо произносит Минги, любуясь идеальным лицом с потрясающе чистой кожей друга. — Так что все равно… — Ты совсем не заботишься о своём здоровье, — тихонько щёлкает его по носу Юнхо. — Додумался: напялить такой открытый топ в середине марта… — Но мне же идёт? — Тебе все идёт, — Юнхо, кажется, снова хочет щелкнуть его по носу, но Минги вовремя перехватывает его руку, и подносит ладонь к глазам, разглядывая. Он мягко ведёт по всей длине указательного пальца, слегка сгибает фалангу, прикладывает собственную ладонь, сравнивая. Юнхо напротив него, кажется, задерживает дыхание, а когда он начинает говорить, его голос звучит на октаву ниже. — Что ты делаешь? — Завидую, — произносит Минги, — ты такой красивый… Даже в тусклом свете ночника видно, как на щеках Юнхо расцветает румянец, а губы безмолвно распахиваются, словно блондин хочет что-то сказать – но не произносит ни слова. А Минги также молча смотрит на него – смотрит и смотрит, пока веки не начинают смыкаться под действием усталости и всего пережитого за день. Столько всего произошло – а Юнхо сейчас рядом. И если бы Минги только мог обнять его, прижаться всем телом – он бы обязательно это сделал, он бы любил Юнхо до самого утра, на следующий день – и после, и всегда, всегда, всегда – пока его сердце не перестанет биться… — Я так тебя люблю, — шепчет он, прежде чем провалиться в сон. *** То, что утро добрым не бывает, Минги понял ещё в начальной школе, а может, ещё раньше – когда мама взяла привычку напевать какую-то весёлую песенку из полюбившейся дорамы. Не то, чтобы у неё был ужасный голос – просто Минги так любил поспать свои законные пятнадцать минут после прозвеневшего будильника, а ему вечно весь кайф кто-то обламывал. После мамы это был сосед по общежитию, который обожал утренние зарядки под «The eye of the Tiger» - хрен доспишь, пока кто-то гантелями херачит так, что штукатурка за пазуху сыпется. К слову, сосед совсем недавно съехал, оставив Минги в гордом одиночестве, на что тот, в общем-то, не жаловался — какое-то время, пока не осознал, что его внутренние режимы прочно и надежно подстроились просыпаться ровно за пятнадцать минут до звонка будильника - и даже без «The eye of the Tiger». И сейчас, резко распахнув глаза, он какое-то время не понимает, кто он, сколько времени, почему во рту сухо, как в Сахаре, и почему его череп раскалывается так, будто вернувшийся сосед настучал по нему гантелями, штангой и всеми подручными снарядами – заодно. — Бляяять… — только и произносит он, хватаясь обеими руками за гудящую голову и окидывая воспалившимися глазами беспорядок в своей комнате. Он встаёт и, пошатываясь, идёт в ванну, чтобы сделать свои утренние дела, но его осеняет, как только его пальцы смыкаются на дверной ручке. Юнхо. Минги не бежит – летит обратно в спальню так, что его лоб случайно едва не затевает утренний роман с дверным косяком-сан, но такие мелочи сейчас мало его волнуют: он хочет убедиться, что… Так и есть. Юнхо уже ушёл – а все, чего хочет сейчас Минги – утопиться в стакане с аспирином, который друг оставил на его прикроватной тумбочке. Он поспешно лезет в «какао», не понимая, в какой момент стал таким популярным – ему написало, в общей сложности, человек десять, не меньше – и отыскивает одно-единственное сообщение от друга: «Выпей лекарство и отдыхай. Постарайся сегодня никуда не ходить.» Минги криво усмехается: завтра заканчивается объявленный в универе карантин, но по ощущениям прошла целая вечность с тех пор, как замдекана отпустил их с занятий. Столько всего произошло. Например… «Почему ты поцеловал меня тогда?» «Я никогда не скрывал, что возбуждался от своего лучшего друга: я имел в виду тебя». «Я так тебя люблю». Минги протяжно стонет, закрывая горящее лицо обеими руками: как же он мечтает сейчас оказаться одним из тех персонажей в манге, которые на следующее после попойки утро весьма удобно теряют память! Потому что вот лично он помнит все – до малейшей ебаной детали, до каждого сказанного слова: то ли наебенился недостаточно, то ли это так не работает – хрен знает. И тот простой факт, что Юнхо не стал дожидаться его пробуждения, совсем не добавлял сейчас оптимизма: конечно, у Юнхо ведь есть Джей, а он, Минги, удумал признаваться ему в самый неподходящий момент… Просто блестяще. Он спешно пролистывает сообщения по новой, но больше от Юнхо не пришло ни слова – и это заставляет Минги чуть ли не биться головой об стену: как же он, черт возьми, жалок! Никогда больше не будет пить… Внезапно его телефон начинает вибрировать, и Минги едва не пищит, увидев иконку с входящим вызовом от Юнхо: — Ох… Привет! — Привет, — раздаётся в его ухе такой родной голос. — Увидел, что ты в сети… Как себя чувствуешь? — Совру, если скажу, что нормально, — хрипит, стискивая трубку, Минги. — Извини, что ушёл, не предупредив: с утра позвонила мама, и мне… — С госпожой Чон все в порядке? — Обеспокоено вскидывается Минги. — С мамой все хорошо, а вот бабушке вчера стало плохо, и ее положили в больницу, — произносит Юнхо. — Врач сказал, ничего серьёзного, но… — В какую больницу ее положили? — Ты же не собираешься… — Адрес. Где-то час спустя изрядно накидавшийся аспирина пополам с мятной жвачкой Минги уже переступает порог клиники. По дороге он купил огромный букет хризантем – он не помнил, что на языке цветов означал этот выбор, но интуиция подсказывала ему, что он все делает правильно. — А вот и Минки! — Распахивает объятия пожилая госпожа Чон, едва завидев его у двери. Минги тепло улыбается женщине: они познакомились, когда он неделю или две гостил в загородном домике бабушки с дедушкой Юнхо, но едва только он распахивает ответные объятия, как получает легкий тычок под ребра. — Негодник, не пишешь, не звонишь нам: что, забыл, небось, бабушку Миён? — Как можно? — Смущенно улыбается женщине Минги. — Просто я… — Уу, «просто»! Вот сидите, молодежь, в своих этих мобильниках: лицо аж серое стало, а приехал бы ко мне – мигом бы мозги вправила на место, да ещё откормила бы: совсем тощий стал! — Продолжает причитать госпожа Чон, и Минги беспомощно оглядывается на Юнхо, с улыбкой наблюдающего за воспитательной беседой. — Бабушка, дай ему хоть цветы в вазу поставить, — заметив умоляющий взгляд друга, произносит блондин. Госпожа Чон благосклонно кивает, предварительно выхватив один цветок из букета, пока Минги осматривается по сторонам в поисках подходящей тары. — Давай мне, я поставлю. Минги протягивает ему букет – да так и замирает, полностью очарованный картиной погрузившего в ярко-красные хризантемы лицо друга. Конечно, он уже думал об этом, но Чон Юнхо… просто божественно красив. — Ты в порядке? — Наклоняется к его уху друг, и Минги приходится приложить усилия, чтобы не схлопнуться на этом самом месте – и не ляпнуть какую-нибудь глупость вроде «Выходи за меня: твоя бабушка нас благословит». Вместо этого он набирает в легкие побольше воздуха, чтобы выдать мужественное «нормалды», но Юнхо уже выходит из палаты. Минги выдыхает, обхватывая себя руками, когда замечает приподнятые брови госпожи Чон и ее лукавую улыбку. И он уже хочет сказать что-то в свою защиту, как женщина поднимает хризантему на уровень глаз и произносит: — L’amour est la sagesse du fou et la deraison du sage*. — Что вы сказали? — Залившись краской, спрашивает он, но госпожа Чон только мягко ему улыбается и качает головой. *** Они с Юнхо весело проводят время, показывая пожилой леди ролики в Инстаграм о том, как вырастить гигантские кабачки. Госпожа Чон даже просит зарегистрировать ее – несмотря на своё презрительное отношение к соцсетям, и Минги изрядно веселится, придумывая ей ник. Наконец, они с Юнхо прощаются с женщиной и, переговариваясь, выходят на улицу, где их – вернее, Юнхо – уже ждёт непривычно серьезный и даже какой-то пасмурный Джей. — Привет, — улыбается мастеру Минги, переводя слегка настороженный взгляд с одного улыбающегося лица – на другое. — Как бабушка? — О, в полном порядке, — слегка неловко целует парня в щеку Юнхо, и Минги быстро отводит взгляд, чтобы никто не увидел выражения его лица. Что ж, ожидаемо: эти двое всё-таки встречаются, а он тут… — Эм, я, наверно, пойду… — Давай, я подвезу тебя домой? — Предлагает Джей. — Нам с Юнхо все равно по пути… «Нам с Юнхо»… — Правда, не стоит, — поднимает обе ладони Минги, силой заставляя себя улыбаться, пока его сердце летит-летит-летит ко всем чертям. — Я тоже кое-куда собирался… — Надеюсь, не навестить наверняка усердно опохмеляющегося сейчас Уёна? — Настороженно спрашивает Юнхо. — Только если с целью поставить ему пару ректальных свечей с парацетамолом, — отмахивается Минги, вызвав у Джея своей репликой звонкий смешок. — Хотя это наверняка уже сделал за меня Сан. Ещё раз помахав на прощание друзьям, Минги разворачивается на пятках и эффектно – как ему кажется – уходит в закат. На душе – кошки скребут, желания делать что-то – хоть что-нибудь – абсолютный ноль, но занять себя чем-то нужно, поэтому он вытаскивает свой телефон и набирает знакомый номер: — Алло, госпожа Ли? Здравствуйте, да, я хотел бы уточнить: можно ли передвинуть мою смену с завтра – на сегодня, я как раз освободился… Супер, скоро буду… *** — …И потом мой мужчина говорит: «Милая, пауков с крыльями просто не существует: это так же невозможно, как увидеть твою маму без макияжа». Минги держится за живот, слушая рассказ госпожи Ли, которая, узнав, что сегодня ей не придётся сидеть до часу ночи, находится в радостно-болтливом расположении духа. — И что вы ему на это ответили? — Что ни встречу с летающими пауками, ни с мамой – без макияжа – он бы не пережил. Минги приходится ухватиться за краешек барной стойки, чтобы не полететь на пол: пожалуй, идея сдвинуть смены была не такой уж плохой – вон, как его колбасит. — А… а это всё-таки… правда? — Отсмеявшись, спрашивает он. — Ну, что существуют летающие пауки?.. — Еще какая! — До глубины души оскорбляется госпожа Ли. — Или скажешь, что тоже не поверил, что мне на лицо такой приземлился? — Нет, почему же, — вздрагивает, только представив себя на ее месте, Минги, — ещё как поверил. Сам-то чуть не помер, когда на меня банка с пауком перевернулась… — А как это произошло? — Да вот, завёл меня как-то путь ниндзя, значит, к гадалке… Минги в красках пересказывает женщине свои недавние злоключения, чем вызывает у неё ответный приступ неконтролируемого ржача – все-таки, веселая она мадам. — А что именно предсказала тебе гадалка-то в итоге? Какие были карты? — Утирая выступившие слёзы, спрашивает госпожа Ли. Минги задумывается: как-то и позабылось, в общем… Хотя… — Ну… в основном, перевернутые?.. — Конкретнее можно? — А вы разбираетесь в Таро? — Был по молодости грешок, — с достоинством поправляет чуть сползшие очки госпожа Ли. — Ну, так? — Карта, которая означала, что моя половинка что-то от меня скрывает, — принимается загибать пальцы Минги. — Карта, которая означала, что я чего-то в жизни не понял, но у меня есть возможность повлиять на это событие. Карта, обозначавшая, что я тупой, как пробка… И «Влюблённые». — Прелесть какая, — болезненно улыбается госпожа Ли. — Особенно твоё «тупой, как пробка». Весьма жизнеутверждающе. — Ну, я и правда звёзд с неба не хватаю, — с усмешкой разводит руками Минги, но госпожа Ли вдруг перебивает его, хлопнув по столу раскрытой ладонью. — Что? — А вот теперь, — произносит женщина, — с этого самого момента… перестань так думать. — Но ведь… — Ты намного сильнее, чем думаешь, — качает головой госпожа Ли. — К тому же, карты не показывают, того, что случится. Они показывают мысли самого человека: что на сердце, что тревожит. Опытная гадалка может придать картам лишь смысловое обличие, а решение всегда остаётся за человеком. А по поводу того, что ты считаешь себя дураком: карты тебе прямым текстом говорят: все в твоих руках. Бери и делай. Чего не понял сразу или не сделал – есть возможность изменить. И женщина, напустив на лицо крайне загадочный вид, подхватывает свою лаковую красную сумочку и уже идёт в направлении выхода из магазина, как вдруг какая-то мысль заставляет ее остановиться. Обернувшись на Минги, она окидывает его задумчивым взглядом и широко улыбается: — Только предупреди, пожалуйста, когда после твоего разговора с партнером вы начнёте планировать свадьбу. Мне тут, знаешь ли, ещё понадобится чья-то помощь. И госпожа Ли, подмигнув ему напоследок, выплывет из магазина, оставив его сидеть дальше с широко разинутым ртом. *** — Ахм, простите? — Вырывает из дремоты чей-то высокий голос, и Минги весь подбирается, скашивая глаза на часы, которые, вообще-то, уже показывают половину первого ночи. Оказывается, он и не заметил, как провалился в сон: вот уж госпожа Ли погладит по голове, если утром посмотрит камеры. Лучший сотрудник, просто – во. — Пршу прщения, — как можно незаметней старается вытереть краешек рта Минги и одёргивает на себе пиджак, поднимаясь на ноги. — Вам что-то подсказать? — На самом деле, — хмыкает молодая посетительница, выкладывая на прилавок плетку и наручники, — я уже все выбрала, спасибо. — Хо… хороший выбор, — одобрительно произносит Минги и уже тянется пробить товар, как вдруг внезапный приступ вдохновения заставляет его продолжить. — Но вы наверняка ещё не видели наш особый товар. — Да, в общем-то, я успела ознакомиться со всем ассортиментом, пока вы спали, — приподнимает искусно оформленные брови девушка: Минги только сейчас замечает, что она выглядит весьма экзотично – хотя бы из-за обилия пирсинга на лице и непривычного для простого обывателя количества макияжа. Минги переводит взгляд на ее ногти в вздрагивает, когда видит ее чёрные татуированные пальцы с длиннющими – чёрными же – ногтями. Наверняка перед ним одна из этих… БДСМ?.. — А вот я вам точно скажу, что видели вы далеко не всё, — улыбается своим мыслям Минги, после чего ныряет под стол и вытаскивая оттуда красную бархатную коробку, перевязанную чёрной лентой. По лицу девушки он понимает, что заинтриговал, теперь дело лишь за малым… — Откройте, пожалуйста. — А вы настойчивы, вы в курсе? — Беззлобно фыркает девушка и тянет на себя ленту. Аккуратно отложив крышку в сторону, она склоняется над содержимым коробки и пару минут зачарованно рассматривает лежащий там темно-красный латексный костюм, состоящий из сплошного комбинезона с рожками, лаковых красных же ботфортов на изогнутой в стиле леди Гаги платформе и небольшого, но внушительно выглядящего трезубца. — Но стоит признать: это и правда не выглядит так, будто я видела подобное на каждом… — Не знаю, как насчёт «каждого», — возводит глаза к потолку Минги, после чего переводит взгляд обратно на девушку, — а на вас совершенно точно будет выглядеть потрясающе. Посетительница молчит, и Минги уже пугается, что перегнул палку, как неожиданно по ее лицу расползается смущенная, но очень довольная улыбка – и она кивает, взмахнув рукой и произнося заветное «упакуйте». — В следующий раз, — доверительно понижает голос покупательница, — если вам вдруг захочется спать на работе… посмотрите лучше мой стрим, «Мэриголд Брайт». Кто знает, вдруг вам понравится. — Так я прямо сейчас подпишусь! — Вскидывается Минги. — Так, а что… В Инстаграм я вас не нашёл… — Так не Инстаграм, а… дайте, — протягивает ладонь девушка, и Минги отдаёт ей свой телефон. А спустя секунду едва не падает в обморок: — Шестнадцать миллионов подписчиков?! — В каком-то плане… — смущенно улыбается любительница латекса, — перед вами знаменитость. — А можно фото?! Мэриголд без слов протягивает ему руку, и Минги делает «сердечко» пальцами, пока позирует вместе с, оказывается, всемирно известной вебкам-моделью. И пока они фотографируются, девушка задаёт несколько вопросов про недавно поступившие в продажу игрушки – и Минги отвечает на них так уверенно, будто лично знаком с производителем. — Ох, даже представить себе не могла, что узнаю столько всего нового, — вздыхает, улыбаясь ему, Мэриголд. — Упакуйте, господин Сон, я возьму все, что вы посоветовали. *** — Мэриголд, мать вашу, Брайт?! — На весь лекционный зал орет оживший и полностью восстановившийся после болезни Уён. — Чувак, ты в прошлой жизни что, спас город или целую Вселенную?! Минги хватает его за заднюю часть шеи, наклоняя к себе и прикладывая палец к губам, но это не помогает: на них снова пялится целая аудитория. И почему каждое его появление в лекционном зале вечно ознаменовывается какими-то событиями: он что, персонаж какого-то там фанфика? — Уён, блять, не ори, лучше объясни мне: ты-то каким непостижимым образом уже прознал о том, что случилось буквально несколько часов назад?! — А че тут знать? — Вырывается из захвата, недовольно растирая шею, Уён. — Я давно слежу за каналом Мэриголд Брайт – она даже на мои комментарии, которые, к слову, я оставляю под каждым стримом, не отвечает, а ты просто ей дилдо продал – и все, фаворит. — Вообще-то, — обиженно дует губы Минги, — гвоздем нашей программы стал прекрасный латексный костюм, но кому, как говорится, что, а лысому – бантик… — А что там за костюм? — Моментально загораются нездоровым интересом глазищи красноволосого. — Фотка есть?.. Минги не слушает – в этот момент в зал заходит Юнхо, и все мысли снова улетают куда-то в стратосферу: блондин сегодня явно не в духе. Интересно, в чем причина его плохого настроения? Неужели с госпожой Чон все же что-то произошло? Спросить он не успевает: следом за Юнхо в аудиторию заходит профессор Ким, с порога заявляя, что проведённая в тишине и спокойствии неделя придала ему новых сил на то, чтобы с особым усердием взяться за нерадивых студентов. И начнёт он с проверки их групповых проектов… *** — Блестяще! — Пару раз хлопает в ладоши профессор Ким, выслушав презентацию их команды. — Материал совершенно уникальный: я точно уверен, что не слышал подобных отступлений ни у предыдущего потока, ни у каких-либо других, и мне крайне не хочется засыпать вас вопросами, но такова уж моя профессия. Noblesse oblige**, как говорится. Итак, господин Сон, первый вопрос – ваш… Ким по порядку задаёт им вопросы, на которые они отвечают с переменной долей успеха — пока очередь не доходит до Юнхо. — Отчего такое долгое молчание, господин Чон? — Удивляется профессор. — Вы не знаете ответ? Минги переводит взгляд с профессора – на Юнхо, и натурально охреневает, когда слышит спокойное «нет» блондина. Причём, охреневает не только он – на Юнхо сейчас таращится вся, без исключения, аудитория: отличник – и не может ответить на вопрос? Нонсенс! — Вероятно, — растерянно поправляет собственный галстук профессор Ким. — Марс сегодня в ретрограде или другой какой катаклизм, что думаете, господин Чон? — Думаю, что я просто не знаю ответов на все вопросы, профессор Ким, — вежливо отвечает Юнхо, а Минги только сейчас замечает его покрасневшие глаза и нездоровую бледность. Переживания за друга продолжают усиливаться в нем с каждой секундой, и он принимается набирать ему сообщение сразу же, как только Ким милостиво отпускает их с едва заработанной «четверкой» на свои места. «У тебя все в порядке?» Но Юнхо даже не читает его сообщение, подрываясь с места и выбегая из аудитории сразу же, как звенит звонок. Что, черт возьми, происходит? *** Ответов на этот вопрос ему ожидаемо никто не даёт, а потому приходится искать их самому. И вот, в который раз за этот месяц оказавшись у двери, ведущей в тату-салон, Минги усмехается превратности судьбы: кто бы мог подумать, что он станет таким частым гостем в обители игл и бутылок с красками и антисептиками. Он стучится в дверь и входит после хриплого «заходите». Вопрос о том, что же такого произошло в жизни Юнхо, отпадает сразу же, как он видит заплаканного и явно несчастного Джея. Вот оно что. Они поссорились. — Привет, — неловко здоровается Минги, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь пройти в салон. — Как ты? — Могло быть и лучше, — отводит покрасневшие глаза Джей. — Будешь чай? — Давай. Минги принимает чашку с дымящимся напитком из чужих рук, все ещё не решаясь задать интересующий его вопрос, но Джей заговаривает первым: — Юнхо пришёл на занятия? — Об этом я и хотел поговорить, — выдыхает, отставляя на столик кружку с чаем, Минги. — О Юнхо. — О Юнхо, — эхом вторит ему Джей, и Минги замечает, как поджимаются губы мастера, когда он произносит это имя. — Да. Что-то случилось: он сегодня выглядел в точности, как ты сейчас – но я так и не понял, что именно. — И ты решил прийти с этим вопросом ко мне. — Да. — Хороший ты друг, — вздыхает Джей, по очереди вытягивая ноги, разваливаясь в кресле. Немного подумав, он натягивает рукава своего полосатого джемпера так, чтобы они закрывали его пальцы, после чего прячет ладони в подмышках и смотрит в сторону стенки со своими работами. — Пришёл сразу же, пытаешься разобраться, помочь. А я вот вчера даже вовремя в больницу к бабушке Юнхо подъехать не успел – все ждал, пока клиент уйдёт. — Вы обязательно с ней ещё познакомитесь, — тихо произносит Минги. — Госпожа Чон - прекрасная женщина. Джей снова переводит на него взгляд и опирается руками на колени, слегка подаваясь корпусом в его сторону: — И давно вы знакомы? — С госпожой Чон? Ну, лет… сколько? Может, около четырёх?… Или пяти?.. — С Юнхо. — А, с ним – дольше. Лет семь уже, вроде… — Понятно. — Вы, — нервно теребит манжеты своей рубашки Минги, пытаясь сформулировать следующее предложение так, чтобы оно не прозвучало бестактно, — с Юнхо… — По-моему, это очевидно, — опускает глаза Джей. — Мы расстались. Минги улавливает в голосе парня неприкрытую горечь – и ему становится его жаль – по-настоящему. Но прежде чем он успевает сказать хоть что-то, что утешит мастера, Джей вдруг произносит: — Я ведь… я так влюбился, Минги. По-настоящему влюбился – впервые в жизни, но он… Юнхо очень сложный человек. И не похоже, что он испытывал ко мне ответные чувства. — Он просто… — И вчера, — продолжает Джей, — когда вы вдвоём вышли из больницы… Я вдруг понял, почему. Минги понимает, что рассматривает собственные шнурки слишком уж пристально – пока Джей столь же пристально рассматривает его. — Минги… Юнхо совершенно точно влюблён в тебя.