Всего один честный поцелуй (и я буду в порядке)

Практически сорок минут спустя Миса, сидя по-турецки, растягивала коленями свою юбку, а наполовину пустая бутылка в её руке ловила отражения лампочки, танцевавшие по стеклянной поверхности каждый раз, когда она заводила новую историю. Комната, очередная гостиная очередного крыла этого здания, была маленькая и утопала в тёплом свете, создавая у Лайта ощущение удушья. Все его жалобы были проигнорированы, и он сидел на диване поплывший, уставший и недовольный. Сидел в одиночестве: L решил присоединиться к Мисе и Мацуде на полу, куда за ним следовала цепь, теперь свисавшая с правого запястья Лайта. – Ты уверен, что не хочешь выпить, – послышался с пола прохладный беспристрастный голос, – Лайт-кун? Лайт глянул на его обладателя. Он не сделал ни глоточка, хотя, вероятно, следовало бы. Полностью осознавать окружающую обстановку, когда Миса и Мацуда бесстыдно опустошали бутылку, было попросту унизительно. – Что-то я не заметил, что бы ты пил, – ответил он. – Я не любитель выпивки, – сказал L. Мацуда и Миса над чем-то рассмеялись, не слишком заинтересованные в том, что происходило на фоне. – Это сильно снижает мои дедуктивные способности. «Тогда какого чёрта ты согласился?» – подумал Лайт, но не озвучил свои мысли. На деле же его голос прозвучал гораздо вежливее: – Что ж, вот и ответ на твой вопрос, – L, видимо, не был этим удовлетворён. Лайт почти цокнул языком. – Почему я должен пить, если ты не собираешься? – Так вот чего хочет Лайт-кун? – L слегка наклонил голову. – Чтобы я тоже выпил? – Я этого не говорил. – Полагаю, ты прав, – проигнорировал его слова L. – Справедливо, что пока мы сцеплены наручниками, то находимся... на равных условиях. Лайт слишком долго размышлял, как, чёрт подери, на это ответить – достаточно долго, чтобы из размышлений его вырвали громкие слова Мисы: – О-о, надень, надень! – Какой позор! – пролепетал Мацуда заплетающимся языком. Лайт повернулся в их сторону. Несмотря на все жалобы, Мацуда не предпринял ни одной попытки остановить Мису, которая напяливала ему на голову ангельский нимб. Белая пушистая вещица мельтешила над его головой, пока он хихикал – а хихикал он довольно часто. Лайт был практически уверен, что Мацуда выпил меньше, и тем не менее, розовый оттенок его щёк был куда более выразительным. – И ты, Лайт! – воскликнула Миса. Она достала нечто из-за угла дивана, на котором прежде сидела. – Тебе-е-е... – в её руках возникли ангельские крылья, такие же белые и пушистые, как нимб. – ...стоит надеть крылья! Ты бы очень красиво выглядел! Лайт чуть было не вырвал бутылку у неё из рук, чтобы всё-таки выпить. – Что? – Да, – невозмутимо отозвался L. – Правда. Лайт бы выглядел очень красиво с крыльями. Жар прилил к щекам Лайта, когда он бросил на L острый взгляд. Тот, как и он, не выпил ни капли, однако всякий раз, когда Миса и Мацуда достигали новой стадии опьянения, L будто уже ждал их там, явно весьма позабавленный. Он обожал играть с людьми, подумал Лайт, и решил, что ему лучше вообще не стоит пить в присутствии L. – Почему бы тебе их не надеть? – перевёл Лайт стрелки, кладя ногу на ногу. – Мне? – повторил L. – С чего бы? Ты думаешь, что так буду выглядеть симпатичнее я, Лайт? Если румянец, по-дурацки прилипший к его щекам, и был заметен, то L ни одним мускулом не выдавал, что видел это. – Понятно, – заключил L, не дожидаясь ответа, и разорвал зрительный контакт, чтобы взять крылья у Мисы. – Нет нужды ревновать, Лайт. – Ревновать! – повторила Миса, церемониально потрясывая бутылкой. У Лайта было плохое предчувствие насчёт того, куда шёл этот разговор. – Сомневаюсь, что Лайт ревнует к тебе, Рюдзаки! – Считаешь, что я не красивый, Миса? Она прыснула. – Забавный ты! – Значит, считаешь. Я не красивый. Мои чувства слегка задеты. Миса изо всех сил пыталась через смех выдавить из себя слова. – Я имею в виду, что ты выглядишь довольно мило с... – несмотря на улыбку, всё ещё не сходившую с её губ, она вдруг нахмурилась. – Ты ведь даже их ещё не надел, Рюдзаки! Подержи-ка их секундочку за спиной. Да, с ангельскими крыльями ты выглядишь довольно мило! Лайт почувствовал укус раздражения. – Слышал, Лайт-кун? – L встретился с ним глазами. Пушистые крылья, которые он держал, неловко торчали у него из-за спины. Вид у L был нелепый. Почему-то это только усилило раздражение Лайта. – Я выгляжу мило. – Миса, ты не передашь мне бутылку? – Что? – она дважды удивлённо моргнула, после чего вручила её Лайту. Он собирался лишь слегка отхлебнуть, однако приложился к горлышку весьма основательно. Вероятно, скажи он один или два глотка спустя, что уже слишком пьян, то у него появился бы повод выйти из комнаты. Несомненно, кто-то из них или же все посчитали бы его слабаком, но это было бы последней из его забот. Передавая бутылку назад, он почувствовал прикосновение пальцев L. – Теперь, когда Лайт выпил, – поймав на себе его удивлённый взгляд, сказал L и забрал у него алкоголь. – Будет справедливо, если и я выпью. – Даааа! – Миса хлопнула в ладоши. – Наконец-то вы двое немного развеселитесь! Лайт бы не назвал это весельем, но промолчал. L вернул бутылку Мисе после того, как сделал ровно такой же глоток, как у него. Миса забрала её и улыбнулась Лайту. – Ты же не ревнуешь, а, Лайт? Стоило ему только подумать, что разговор уходит в другом направлении. – Что? С чего бы я ревновал? – Я же назвала Рюдзаки милым! – она по-детски обняла бутылку, скрестив ноги. – Не ревнуешь? Что ж... приятно знать! М-м... – она наклонилась к Мацуде по правую руку от себя и спросила: – Я никогда не видела, чтобы Лайт ревновал. А ты, Мацу? Из-за своего стеклянного взгляда Мацуда выглядел так, словно был озадачен, почему вообще находился в этой комнате. – Я? Что? Нет. Никогда. В смысле, ты глянь на Лайта, – он хихикнул. – У него же всё есть! Лайт, до этого момента силившийся вежливо улыбаться, нахмурился, более не пытаясь вернуть улыбку. Мацуде стоило бы пожить с его кошмарами или приковать его к этому зданию, как собаку, нежели просто позволять здесь ночевать. Ему бы стоило попробовать встречаться с Мисой, раз он имеет на неё виды. Это ему, вероятно, даже понравилось бы больше, чем Лайту. Не трудясь вкладывать эмоции в голос, он произнёс: – Спасибо, Мацуда. Миса ещё раз припала к бутылке, которая сверкнула под светом лампы. – О чём и речь! – сказала она, размахивая руками в воздухе. – У него есть я! Вот почему мы... О, так держать, Мацу, – похвалила она Мацуду, который опять присосался к выпивке. – Мы должны сыграть в бутылочку! – Что? – в ужасе переспросил Лайт. – Бутылочка! – нимб Мацуды затрясся, когда он откинулся назад, оперевшись руками о пол, и ностальгически вздохнул. – Я не играл в неё со старшей школы! – Я вообще никогда не играл, – встрял L. Он прикусил большой палец, всё сильнее наклоняясь корпусом на свои поджатые ноги. – Как это делается? – Ну, очевидно, при помощи бутылки! – засмеялась Миса. Она положила её посередине чего-то, что, если прищуриться, с натяжкой можно было назвать кругом. – Крутишь её, и смотришь результат! Лайт, иди сюда! Оттуда не поиграешь! – Я не буду играть, – ответил он. Вставить дальнейшие возражения он не успел, потому как его прервали: – Лайт, не поможешь мне их надеть? – Что. L, безобидно на него взирая, протягивал крылья. С них упало несколько пёрышек, которые теперь украшали комнату. – Ну давааай, Лайт! – голос Мисы звучал так, будто она пищала ему точно в ухо. – Играть, играть, играть! Он посмотрел на L. Затем на Мису. Тем временем Мацуда блаженно улыбался, словно до него не дошло ни единого слова. Сделав длинный, очень длинный вздох, Лайт от греха подальше сдержал раздражение внутри. Он встал с дивана, присел рядом с L и выхватил у него крылья. – Значит, да? – спросила Миса. – Ура! – Я сыграю, но после этого сразу иду спать, – пробубнил он. – Юху-у, Лайт! Оказалось, с крыльями и возиться нечего. Через плечи L нужно было всего лишь продеть две лямки, после чего Лайт мог легко защёлкнуть застёжки. Задачка была бы нелёгкой для Мацуды, который стащил бутылку из центра круга, чтобы напоследок пригубить, или для Мисы, внесшей существенный вклад в то, чтобы её ополовинить – но, определённо, не для лучшего в мире детектива. Лайт заметил, что его руки лежали на плечах L слишком долго, и сразу же убрал. Тот обернулся на него. Крылья выглядели совсем недурно, такие же белые, как и его рубашка, и это снова рассердило Лайта. Причина его злобы точно была не в том, что он сам был бы не прочь их надеть или же хотел, чтобы Миса назвала его «милым», так почему же? – Спасибо, Лайт, – сказал L. Намерения в его больших чёрных глазах было невозможно прочесть. – Ты же больше не хочешь пить, да, Лайт? – Нет, Мацуда, спасибо, – ответил он и, скрестив ноги, примостился рядом с L. Мацуда вернул бутылку в центр круга с согласной улыбкой. – Миса, напомни-ка, с какой стати ты хочешь в это поиграть? – Ради веселья! Чего ты так ворчишь? – Миса остановила руку Мацуды на пути к бутылке, которую тот собирался крутануть. Она смотрела на Лайта с сияющей улыбкой, и ему пришло в голову, что Миса, может, была не так уж пьяна. Цель сверкнула в её глазах. Наконец, он понял: всё шло в определённом, полностью сознательном направлении. – Не возражаешь ведь? – Ты думаешь, что если ты поцелуешь Мацуду или... неважно, то я буду ревновать? Никто не обратил внимание на пьяное «меня?» Мацуды. – Ну, ты же мой парень! – детский гнев просачивался в её голос. – Разве не приревновал бы? – В таком случае, нам не стоит играть в эту игру, Миса. Ты хочешь, чтобы из-за подобной прихоти твой парень расстроился? – Я же сказала! – настойчиво произнесла Миса. – Это просто игра, для веселья! Ты хочешь, чтобы я крутила бутылочку, или нет? Если ты скажешь нет, то обещаю, что не буду! Такая готовность подчиняться словам Лайта ложилась на него очередным удушающим грузом – поверх всех тех, что уже затопляли эту комнату. Он взглянул в её полные решимости глаза, в то же самое время чувствуя взгляд L, прикованный к нему. – Давай, крути, – устало сказал Лайт. – Я не буду тебя отговаривать от игры. Он не мог сказать наверняка, Миса рассердилась или же тайно порадовалась его ответу. Тем не менее, она крутанула бутылку, и золотой отблеск стоявшей неподалёку лампы исчез со стеклянной поверхности. Когда бутылка остановилась, её горлышко показывало на него. – О, – моргнула Миса. – Лайт! – Какой везунчик, – протянул L, – Лайт-кун. Миса хихикнула, и от её угрюмости не осталось и следа. – Ну, с этим, определённо, проблем не возникнет. Она подползла к Лайту, который неосознанно отшатнулся, но Миса либо не заметила этого, либо притворилась, что не заметила: она обхватила его лицо обеими руками, словно хотела удержать Лайта на месте неподвижным. Он поискал взглядом L, поскольку уже устал от его пристального внимания, и, наконец, нашёл глубокие чёрные глаза, которые были устремлены прямо на него. В этот момент L держал между своих губ большой палец. Картинку перекрыла Миса, уже взобравшаяся к нему на колени, и её слишком тёплые руки змеями скользнули на его шею. – Лайт. Посмотри на меня. Ах да. Её бледная кожа зарумянилась, и сейчас, когда его внимание полностью принадлежало Мисе, на её лице застыла глупенькая улыбка. Её глаза выглядели словно кукольными, и Лайту в голову пришла мысль, что в них и вполовину не было той глубины, что была в глазах L. Он не хотел здесь находиться. – Ну же, – прошептала она. – Ты не собираешься сделать первый шаг? Лайт наклонился к ней, закрыл глаза, прежде чем поцелуй начался, и Миса сделала всю остальную работу, найдя его губы. Он целовал её в ответ настолько долго, насколько мог вынести: её жар, её настойчивые губы, которые не могли найти то, что искали. Поцелуй был недолгим. Когда Лайт отстранился, Миса долго не отрывала своих губ от его. – И всё? – сказала она, хихикая, в его рот; её дыхание неприятно пахло алкоголем. – Мы на людях, Миса. Миса издала недовольный звук, однако улыбнулась, после чего слезла с его колен. Её нога задела бутылку, и та крутанулась в сторону Мацуды. – Упс, – неловко улыбнулся он. Он покрутил бутылку между пальцами, в то время как Миса томно опустилась на своё место, снова кладя ногу на ногу, и каждое её движение сопровождалось вздохом. Затем она взяла бутылку из его рук, и Лайт заметил, что Мацуда хотел что-то сказать, но слова так и не сорвались с его губ. – Я ещё раз покручу, – объявила Миса, кладя её в центр. Это было не по правилам, однако никто не возражал; ни Мацуда, который, тем не менее, выглядел так, словно возражения у него таки были, ни L, который с самого поцелуя всё ещё не сводил глаз с Лайта. Под её рукой бутылка снова закрутилась. Лайт почувствовал тяжесть, которая за две секунды до произошедшего грузом опустилась ему на живот. Горлышко бутылки показало на L. – Рюдзаки! – Миса широко раскрыла глаза, и Лайт подумал было, что она сейчас откажется. Но Миса взорвалась безумным смехом. – Ты как-то раз сказал, что мог бы влюбиться в меня, да? Я помню! – Я действительно такое говорил. Лайт анализировал его лицо в поисках эмоций, которые не выражал его голос, но ничего не нашёл. Мисе было нечего ловить. Он почти ожидал, что поцелуй вообще не случится. – Ну, тогда давай! – сказала Миса, с вновь воспрянувшей наглостью, которая вскипала в её голосе. – Если Лайт не возражает. Лайт сжал челюсти, но это была единственная деталь, которая разбивала маску спокойствия на его лице. – Это просто игра, Миса. Делай, что хочешь, – он замолчал, глядя на то, как Миса подползала к L, и, не удержавшись, добавил: – Тебе стоит спросить Рюдзаки, не возражает ли он. Миса остановилась и взглянула на L так, будто только осознала, что он не был декорацией. Даже Мацуда вскинул на него глаза, в то время как тайком брал бутылку с пола и делал ещё один глоток. L посмотрел на Мису, затем на Лайта, и Лайт мог поклясться, что в них было показное безразличие, припрятанное для него и только для него, которого не было, когда он смотрел на Мису. Лайт чувствовал, что немного сошёл с ума. – Это просто игра, – эхом произнёс вслед за ним L. – Поцелуи не обязательно что-то значат. Миса фыркнула, привлекая внимание Лайта и L к себе. – Ты когда-нибудь раньше целовался с девушками, Рюдзаки? – Вообще-то, Миса-сан, до тебя я целовался с несколькими людьми. – Не может быть! – Миса глупо засмеялась и подползла к нему ещё ближе. – Говоря «люди», ты имеешь в виду... – Не только женщин. – ...людей, которых тебе не пришлось для начала похитить? Миса замолчала, и её слегка окосевшая улыбка исчезла с губ с той же скоростью, с какой до Лайта дошёл смысл сказанных слов. И затем он ощутил прилив благодарности за то, что глаза Мисы так устойчиво держали взгляд L, потому что его собственное лицо горело огнём, и он не хотел знать, как, должно быть, жалко выглядел – словно оленёнок в свете фар. – Подожди, что? – Не думаю, что я сказал что-то непонятное, – ответил L и снова взялся за свой палец. Миса отпрянула. – Не может быть, Рюдзаки! Ты... – она, кажется, пожалела о том, какое слово чуть было не произнесла. – Так я была права?! Ты из этих?! – И из тех, и из других, – устало протянул L. – Мацуда, пожалуйста, закрой уже рот. Лайт перевёл взгляд с L на Мацуду, который уже поднимал упавшую челюсть, после чего отпил из бутылки и вернул её на пол. Когда Лайт снова посмотрел на L, то тот глядел ничего не выражающим взглядом на него – лишь на него, привычно склонив голову набок. На его лице не было ни намёка на румянец, в то время как лицо Лайта горело – и L это видел. Нечестно. Так несправедливо, что ему хотелось встать и уйти. Всё это какая-то нелепица: и игра Мисы, и загадочные мотивы L втянуть его в это безумие, и эти его дурацкие ангельские крылья, и то, как легко было смотреть на его губы. Тонкая нить между ними была разорвана в тот же самый момент, как была замечена. Миса, вслед за L, повернулась к Лайту, но L не позволил ей задержаться на нём взглядом слишком долго. – Если не хочешь со мной целоваться, можешь отойти. Миса моргнула, глядя на него. – Нет, я поцелую тебя! – сказала она так, будто это был вызов. – М-мне плевать, что ты целовался с парнями! – Какое облегчение. Миса опустилась на колени напротив L с удивительной решимостью, не обращая внимания на сарказм в его голосе. Момент, когда L сказал «нет», когда он отступил, когда он прекратил всю эту игру за то, какой детской и абсурдной она была, так и не наступил. Без возражений с его стороны Миса взяла его лицо в руки, слегка наклонила голову и атаковала губы L поцелуем. На который тот ответил. Лайт приоткрыл рот, словно сейчас целовали его. Почти настолько же удивлённая, как и он сам, Миса хмыкнула и прильнула ближе, будто в игре, в которой она непременно хотела победить. L, невзирая на сидячую позу, не отставал. Лайт наблюдал за тем, как он наклонился ближе к Мисе, углубляя поцелуй, и обнаружил, что представлял, какие, должно быть, ощущения с обратной стороны. С каких это пор L таит в себе столько страсти? Тяжесть, до сего момента только угрожавшая, сейчас утонула в его животе в полной мере, и он почувствовал тошноту. Поцелуй закончился тем, что крылья L потеряли ещё несколько перьев, а Лайт всё ещё пялился в пустое пространство между их губами. – Вау! – засмеялся Мацуда. Его голос немедленно растворился на фоне: Лайт внимательно изучал то, как L проводил по своим губам пальцем. Не слишком ли он поддавался желаниям, если ему казалось, что L избавлялся от привкуса поцелуя с Мисой? Хана. Хана, ему хана. Миса отползла от L, и в её глазах было что-то вроде восхищения. Затем она повернула своё порозовевшее лицо к Лайту и, видимо, нашла в нём что-то, что ей пришлось по душе. Счастливая улыбка расползлась по её лицу. – Мне понравилось почти больше, чем с тобой, Лайт! – сказала она, сопроводив свою фразу смешком. Возможно, к Лайту в какой-то момент прицепился цинизм, потому что он подумал, что её смех звучал искусственно. – Но ты ведь не возражаешь, верно? Она подползла к нему, готовясь обнять его за плечо, но Лайт встал с пола, прежде чем её рука добралась до цели. – Я спать. – Лайт... – насупилась Миса. – Что? Так рано? – поморгал Мацуда. – Но я ведь ещё даже не...! Лайт наклонился, чтобы взять бутылку из центра круга и из зоны досягаемости рук Мацуды. – И я думаю, что вам двоим хватит пить. – Лайт! – Миса посмотрела на него. Её руки опустились на разметавшуюся по полу белую юбку, теряясь в складках. – Не нужно так себя вести! Это просто игра! – Рюдзаки, – он взял цепь в левую руку и потянул за наручник L. L взглянул на него. Что-то разозлило Лайта в том, что белые крылья обрамляли его фигуру. – Скажи им перестать пить. Я поверить не могу, что ответственным взрослым здесь приходится быть мне. – Я веду расследование, Лайт, – спокойно ответил L, не сводя с него глаз. – А не контролирую время досуга Аманэ и Мацуды. – Тогда контролируй, – сказал Лайт, потянув за цепь достаточно сильно, чтобы заставить L потерять равновесие. – Мы спать. Пошли. Я устал. Улыбка Мацуды, вызванная пьяным блаженством, начинала испаряться, и на его разрумянившемся лице осталось лишь туманное недоразумение. – Но мне ведь даже не удалось... – Лайт! – перебила его Миса. Лайт вздохнул, глядя в потолок, и заставил себя посмотреть на неё. В одной руке он крепко держал цепь, а в другой болталась бутылка. – Что, Миса? – Я-я ничего не имела в виду этим поцелуем! Клянусь! Ты же знаешь это, верно? Лайт напряг челюсти, чтобы удержать себя от слов, которые не стоило говорить. В другой реальности, где всё было как надо, ему не должно было быть плевать. – Да, Миса. Мы поговорим завтра, – он взглянул на L. – Нельзя пользоваться положением, в котором оказался пьяный человек. И с хорошо намотанной цепью вокруг кулака он направился к выходу из комнаты. – Извини, Мацуда, – обыденно сказал L позади Лайта. – Поцелуешь меня в другой раз. Лайт покраснел только сильнее, но он не позволил L это увидеть. Мацуде оставалось лишь лепетать пьяные оскорбления.