***
В общей сложности, я искал этого засранца четырнадцать лет – с августа девяносто восьмого по октябрь двенадцатого. За это время я почти привык жить в аэропортах, питаться самолётной едой и справляться с акклиматизацией. Пару раз я встречал Рождество на борту и ещё раз пять отмечал День Рождения в гостиницах. Мой гардероб пополнился на десяток кофт и футболок со всего света и полегчал на пару стоптанных кроссовок… В общем, к тому моменту, как я оказался в Лондонском Чайнатауне, я был на той грани усталости, когда мне было решительно всё равно – найду я графа Ди или отправлюсь в путь снова. Отступать я в любом случае не собирался. Три дня я ходил по нему, разыскивая зоомагазин. Неприметный магазинчик никак не попадался мне на глаза, а местные припоминали, что видели его где-то тут, но не запомнили, где именно. В газетах сообщений о странных происшествиях не попадалось, и я уже решил, что Ди снова улизнул. На третий день, под вечер, я решил напоследок прогуляться по Чайнатауну. Было людно и шумно, и я быстро свернул на маленькую тёмную улочку между домами, чтобы пройти её насквозь и выйти к круглосуточным кафе. Я уже почти миновал её, как вдруг почувствовал явственный запах выпечки и, следом за ним, сильное желание поскорее пройти эту чёртову подворотню. «Здесь не может быть булочной, – сказал я себе. – Надо дойти до кафе и поужинать. Нечего стоять тут в темноте без фонарей и ждать непонятно чего». Но я всё-таки стоял, чувствуя усиливающуюся тревогу. Запах булочек слышался совсем рядом, а мне хотелось бежать прочь, к свету и к людям, туда, где, мне казалось, будет безопасно и не так жутко. Обернулся я из чистого упрямства – ноги подкашивались от страха. Позади меня, в паре десятков шагов, светилась бледным светом знакомая вывеска – «Count D», и в сумерках угадывались очертания магазинчика в китайском стиле. Тревога мгновенно отступила, сменившись недоверчивой радостью. На негнущихся ногах, я направился туда, стараясь лишний раз не моргать. Знакомая до последней выщербинки лестница, спуск в полуподвальчик, знакомая дверь – я толкнул её, но та оказалась заперта. Обмирая, я постучал. Некоторое время было тихо, а затем я услышал шаги. Дверь открылась так резко, что я отпрянул – в дверном проёме возник граф Ди. Он смотрел куда-то в сторону и напоминал, скорее, бледную марионетку, чем человека. – Прошу прощения, – негромко произнёс он, медленно поднимая взгляд на меня, – сейчас магазин закрыт, приходите пожалуйста… Он осёкся и замолчал, уставившись на меня. Все заготовленные мной на случай встречи фразы вылетели у меня из головы, так что я растерянно смотрел на него в ответ, а звуки в голове никак не складывались в слова. – Ни…ни хао… А я сегодня без тортика, – пробормотал я. – Привет. – Вы… мне очень помешали… – выдавил из себя Ди. – Вернитесь… пожалуйста, домой…***
– На почве внезапного переезда у меня случился сильный депрессивный эпизод, – сконфуженно произнёс граф, вынимая из недр чемодана пирожное. – Спасибо, Пон-тян. Так вот, Леон помешал моей попытке суицида. Не то чтобы я довёл бы дело до конца без него, так уже бывало, даже в Японии… Но я каждый раз верил, что теперь-то у меня точно всё получится. – Ты хотел самоубиться в моём Чайнатауне? – Ю Фэй хлопнул дверцей машины сильнее, чем ему хотелось бы. – Ты с ума сошёл? – Не переживайте, Тайзу-сан! – Ди подождал, пока детектив откроет ему дверь, и выскочил наружу. – Спасибо. Я пока что ни разу не заходил дальше похоронного макияжа. Честно говоря, моё желание жить куда сильнее, чем мне кажется в обострении, так что я всегда на что-то отвлекаюсь и нахожу в этом повод остаться. – Ты хотел сдохнуть в моём Чайнатауне… – пробормотал Ю Фэй. У него в голове не укладывалось, что этот неадекватный тортикожор может думать о подобном. – Тебе бы к психологу сходить. – А вам бы иногда не только на репутацию смотреть. Он уже несколько лет отходил, – ответил Оркотт, оглядываясь. – Вау, давненько тут не был! Кажется, раньше тут было просторнее… – Увы, – чуть напрягся Ю Фэй. – Пойдёмте ко мне в кабинет, закажем перекусить. Мистер детектив, вам к суши майонез и вилка понадобятся? Или лучше что-то европейское? Грубость в свой адрес Лау Ю Фэй не заметить ещё мог, но Нео-Чайнатаун, и без того ставший яблоком раздора между ним и отцом, был для него неприкосновенен. – Я умею есть палочками и люблю соевый соус, спасибо за беспокойство, – вежливо кивнул Оркотт. – Если можно, предпочёл бы роллы. Кажется, мы друг друга не поняли. Просторнее – не значит лучше. По-моему, теперь тут уютнее. Перенесли часть парковки под землю? – Так и есть, – Лау стушевался. – Кажется, я в последнее время везде вижу претензии… Помнится, граф не любит рыбу, но хоть вы-то, мистер детектив, составите мне компанию? – Простите, предпочитаю не есть продукты животного происхождения. – Тебе вредно не есть мяса! – зло зашипел Ди. Детектив закатил глаза – кажется этот разговор повторялся уже не в первой. – Кстати, – Ю Фэй поставил машину на сигнализацию, – я правильно понял, что Ди был не в том состоянии, чтобы выгонять вас, и вы смогли отдать ему то, что собирались? Граф кашлянул и, краснея, прикрылся чемоданом. Оркотт рассмеялся: – Не в том состоянии? Да он выставил меня вон!***
Я стоял и смотрел в мёртвое, неестественно бледное лицо – я много лет не видел графа Ди таким. Он, похоже, успел оправиться от удивления и вновь вернулся в «кукольное» состояние: теперь в потускневших глазах не отражалось ни радости, ни гнева, ни даже страха – только бесконечная усталость. Он потянулся к ручке, чтобы закрыть дверь. – Постой! – от волнения мой голос совсем осип. – Я только отдать хотел… Тут от Криса… Я достал из сумки рисунок брата. Развернул и отдал в протянутую руку. Даже не касаясь её, я знал, что она ледяная – на белоснежной коже почти не проступали синеватые венки. Граф опустил взгляд. – Как глупо… – прошептал он, сминая листок. Я отшатнулся, как от удара. Ди поднял на меня равнодушный взгляд и медленно, глядя мне в глаза, порвал рисунок пополам. – Что-то ещё? У меня перехватило дыхание. Этот рисунок объехал вместе со мной половину земного шара, я так боялся повредить его, так берёг, так убивался, если у него мялся хоть один уголок, и расправлял его под тяжёлыми телефонными справочниками в гостиницах… – Ди… как ты… как ты мог?.. – Очевидно, это всё. Прощайте. – Стой, Ди!!! Я вцепился в закрывающуюся дверь обеими руками, но граф захлопнул ту так поспешно, что я едва спас пальцы. Я рванул ручку на себя – дверь поддалась на дюйм, не больше. Не знаю, откуда в этой мраморной кукле взялось столько силы, но он закрыл дверь, щёлкнув замком. Я, ошалев от отчаяния, принялся колотить в дверь. – Ди! Открой, Ди! Не уходи, не смей уходить, открой! Я ломился в дверь, пытаясь выбить её ногой, стучал, звал, просил – всё было тщетно. Я был уверен, что если сейчас сдамся, если позволю этим шагам затихнуть в глубинах магазина, то второго шанса у меня не будет. Граф Ди навсегда исчезнет из моей жизни. – Я искал тебя! Как ты можешь?! – орал я, срывая голос и не волнуясь о том, что меня могут отправить в полицейский участок за хулиганство. Здорово бы я смотрелся – американский детектив приехал на родину предков и очутился за решёткой. Впрочем, тогда я был не способен думать ни о чём, кроме него – графа Ди, которого я не успел спасти…***
– Спасти? – уточнил Ю Фэй, с наслаждением отправляя в рот кусочек жирненькой красной рыбки. Оркотт и граф одновременно хрустнули огурцами в своих роллах. – Кстати, Ди, как тебе «Каппа маки»? Специально для тебя выбирал. – Спасибо, очень вкусно, – заулыбался молодой человек. – Ой, Леон, я тебе потом обязательно расскажу, как мы искали каппу. Будешь смеяться, но я даже не знал, что это за существо... Детектив одобрительно кивнул. – Расскажи. А по поводу спасения… Ну, когда мы познакомились, он был таким замороженным, что я сомневался, есть ли у него эмоции. – Эмоции, сердце, душа, совесть… – вздохнул Ди. – Я и впрямь был таким невыносимым? – Нет, просто я беспокоился, что у такого вздорного мальчишки взгляд, как у вербованного ассасина. – И всё же, вы оба тут, – заметил Ю Фэй. – Значит, он-таки сжалился над вами? – Не совсем… Просто у нас есть… общие дети, – внезапно заинтересовавшись своим маникюром, произнёс Ди. Кусок рыбы встал поперёк горла.***
Я сидел на ступеньках, растоптанный и потерянный. Встать и уйти, оставляя за спиной злосчастную вывеску, у меня не хватало духу. Дождаться утра и попробовать снова – не сможет же он сидеть в магазине безвылазно сутки напролёт? – казалось ошибкой, о которой я горько пожалею. Улизнёт, и не замечу ведь! За дверью послышался какой-то шорох, и я понял, что это мой шанс. Прижавшись к двери, я, давясь кашлем и отчаянно сипя, позвал его снова: – Ди! Ди, открой! Я не хочу терять всё, что видел! Я не могу, понимаешь? Я тебе хоть всю кондитерскую скуплю, только открой! Умоляю, не уходи! Пожалуйста… Чёрт возьми, я, в конце концов, мать твоего дракона! А ты – папа! Помнишь? Помнишь же?!.. Лос-Анджелес, канун Нового года, яйцо в шкатулке… Ты! Сказал! Что я! Его! Мать! Я имею право увидеться с ребёнком!!! Это звучало как бред, но я не мог остановиться. Я ломился и ломился в дверь, повторяя что-то про дракона, пока не услышал негромкий щелчок. Я тут же замолк, во рту стало сухо-сухо, а мысли испарились. В тот момент всё моё сознание сосредоточилось на узенькой щёлочке между косяком и дверью, постепенно становящейся всё шире. Ди вышел на порог, в руках у него был канделябр – я помнил, что он не зажигает верхний свет в гостиной, чтобы не будить животных, но всё равно удивился этой штуковине. Не припомню, чтобы видел их ещё где-то, кроме музеев и, собственно, магазина. В ту минуту я думал, что сейчас он меня им и огреет, но мне было всё равно – сил хоть как-то сопротивляться не осталось. – Проходите… – как-то глухо ответил он. Чёлка падала ему на лицо, и я не мог рассмотреть его хорошенько – видел только холодную, неживую и насквозь фальшивую улыбку. Я кивнул и молча последовал за ним. Ди прошёл в комнату и поставил канделябр на секретер, заставленный коробками с договорами. – Поспите… на диване?.. Голос у него был сдавленный, словно ему было трудно дышать. Я обеспокоенно кивнул. – Конечно. Ди, ты… – Доброй ночи, – он улыбался так же натянуто, как его отец в нашу первую и последнюю встречу – обречённо и совершенно затравленно. Ди развернулся и направился в сторону внутренних комнат, – мистер детектив. – Доброй… – пробормотал я. Едва он вышел, я рухнул на диван, совершенно ошарашенный всем произошедшим. Мозг отказывался работать. Я вставал, ходил по комнате, снимал и надевал ботинки, вглядывался в тёмные углы комнаты, из которых на меня заинтересованно таращилась какая-то мелюзга, утыкался лицом в подушку и недоверчиво вдыхал запах выпечки и каких-то благовоний. На очередном витке полубессознательного хождения кругами, я наткнулся взглядом на конторку. Там, под тонким стеклом, среди сдвинутых в сторону открыток, марок и красивых фантиков от конфет, лежал склеенный скотчем рисунок Криса. Не уверен, что именно я почувствовал в тот момент – кажется, что-то среднее между чувством выполненного долга, сожалением о произошедшем и каким-то облегчением. Вернувшись на диван, я лёг на подушку и отрубился, твёрдо решив, что никуда отсюда не уйду, пока не «разморожу» Ди.***
– Да поцеловать просто нужно было этого Кая, как в сказке, вот и всё, – фыркнул Ю Фэй. Тон рассказа становился всё темнее и отдавал горечью во рту, так что Лау начинал чувствовать себя неуютно в компании помрачневших и погружённых в свои воспоминания мужчин. – Вообще-то Герда не целовала Кая – она просто обнимала его и плакала, рассказывая о доме, – заметил Оркотт. – Её слёзы были такими горячими, что согрели его. Но Ди – не Кай, раз уж мы говорим о сказках. Он скорее… – Это его любимая тема, – будто извиняясь, произнёс Ди. – А у вас осталось ещё немного имбиря? Я доем? Ю Фэй пододвинул голодному графу свою порцию. Он и не думал, что встреча этих двоих окажется такой… грустной. Представлять улыбчивого и насмешливого молодого человека ледяной фарфоровой куклой было ужасно больно. – Ди, скорее, русалочка. Пошёл наперекор семье, сбежал из дома, настрадался и намучился, а сказать об этом никому не сумел, – сообщил, наконец, детектив. – А разве русалочка не погибла, не сумев убить возлюбленного? – поинтересовался Ю Фэй. – По-моему, на Кая он больше похож. – Не совсем. Она ушла к дочерям воздуха, чтобы помогать людям, обрести бессмертную душу и, в конце концов, попасть в Рай. Собственно, она за этим же к принцу подкатывала, потому что у людей бессмертная душа, а обращаться в морскую пену после смерти как-то неприятно, – Оркотт громко фыркнул. – Назидательно до зубного скрежета. А от Кая Ди важная деталь отделяет. – Какая же? – Я и сам её только теперь понял, – детектив приобнял притихшего графа. – Я думал, что ему трудно говорить из-за волнения или злости, но… Ох, кстати, а где тут можно переночевать, а то «русалочка» уже носом клюёт? Ди действительно дремал, подперев щёку ладонью и сонно дожёвывая имбирь. – Я могу позвонить в какой-нибудь отель и заказать вам номер, – задумался Ю Фэй. – Впрочем, может быть, вам будет удобнее «дома»? Помещение, где раньше располагался магазин, пустует. Он кинул недвусмысленный взгляд на чемодан. Даже если он ничего не знал о графе Ди, не трудно было понять, что набит он отнюдь не бельём и зубными щётками. Зубные щётки рычать не умели. – Спасибо! – обрадовался Оркотт, благодарно кивая. – Domo arigato, джынде хэн мафан нин ле! – Не стоит беспокойства. И… прошу вас, я хорошо говорю по-английски, не утруждайте себя… «…и не мучайте мои уши». Когда странная парочка скрылась за дверью его кабинета, раздался звонок. На дисплее высветился номер отца. Ю Фэй взял телефон в руки и задумчиво покрутил, будто впервые увидел красивый серебристый корпус. Динамик разрывался монотонным «Reflection», но мужчина не обращал на него внимания. Если не забивать себе голову глупостями, жизнь, в общем-то, стоит того, чтобы жить её и наслаждаться даже самыми материальными вещами. «И вправду, графа Ди от Кая отделяет одна важная деталь…». Мусорная корзина была забита отцовскими угрозами сместить его с поста управляющего Нео-Чайнатауном и лишить наследства. Папка «Спам» на почтовом ящике была забита его же придирками, требованиями и заверениями в «искренней отеческой заботе о положении дел в их бизнесе». Ежевечерние звонки становились всё непереносимее, и отцу, наверное, оставалось только отправить к нему почтовых голубей, чтобы окончательно доконать. «…граф Ди плакал искренне. Каю плакать было не за чем, его сердце превратилось в кусочек льда». Мужчина сбросил звонок и, набрав Чэню, попросил связать его с любимой «куклой-на-вечер». Устроившись поудобнее в кресле, он погрузился в размышления. «Как, в сущности, глупо! Слёзы – штука бесполезная, тратящая время, а иногда даже деньги. Пусть плачут те, кто может себе это позволить – от моего отца слезами не откупишься». Лау Ю Фэй грустно усмехнулся, отправляя в рот последний ролл. Он не плакал уже шесть лет.