"Одноухий снова почувствовал себя Львиносветом."
Около двух лун назад.
Они остановились у ручья, чтобы смочить сухие глотки. Ветер безжалостно трепал шерсть, проникая даже под густую шкуру Одноухого. Кстати говоря, Ветерок утверждал, что отсутствие уха ничуть не уменьшает красоты золотистого кота. Напротив - это прибавляет ему внушительности и загадочности. "А чего ты удивляешься? Ты же мой брат." - с усмешкой говорил кот, и это вызывало улыбку у бывшего Грозового воина. Ветерок не изменился... или просто скрывает это. Ему было непривычно глядеть на него такого. Добродушные подколы, понимающий взгляд. Это было так непохоже на того Ветерка, которого он знал. И тем не менее, даже он не мог заменить Одноухому тех, с кем родился и рос. Тоска в груди не затихала, а, напротив, росла. Золотистый кот был уверен, что напарник чувствует то же самое, но не мог заговорить с ним об этом. Они забыли о своей прошлой жизни, как и о том, как когда-то ненавидели друг друга... - Куда направимся дальше? - спросил Одноухий, когда оба напились и двинулись вверх по ручью. - Ну, уж точно не в горы. Там будет слишком много вопросов. - "И воспоминаний." - Ветерок закончил мысль уже в собственной голове. Подняв подбородок, он подставил голову свирепым ветрам, к которым так привык. - Может быть, к Небесному племени? Ваш Огнезвезд говорил, что... - Нет. Там тоже будет слишком много вопросов... нет, нам нужно туда, где нас никто не знает. - Мы - племенные коты, и нам все равно нужно общество. - Ветерок вздохнул. Сегодня он был как никогда серьезен, поддавшись унылому настроению брата. - Но к домашним я уж точно не пойду, хоть под страхом смерти! - Мышеголовый? Я бы тоже ни за что не пошел! - поспешно добавил золотистый. Оба переглянулись - и негромко засмеялись. Все это сразу же показалось очень глупым. - Ну, к бродягам я тоже не намерен идти. Помнишь, что случилось после того, как нас спасла красивая белая бродяжка... - он недоговорил. Внезапно оба поняли, что им некуда идти, и от этой мысли стало страшно. Страх грозился перерасти в отчаяние, если бы... если бы Ветерок не заметил кое-что, и не тронул золотистого кота за плечо, указывая кивком головы на находку. Прямо впереди них, почти скрытая раскидистым кустом малины, сидела кошка спиной к нашим путешественникам. Серая ее шерсть была всклокочена и местами сильно поцарапана, а голова устало опущена. Через шкуру были видны спинные позвонки, а худые ребра заметно выпирали. Переглянувшись, оба замолкли и, припав к земле, разделились и покрались к кошке с двух сторон, следя за нею предельно пристально. Жизнь научила их недоверчивости, и бросаться сразу вперед было глупо, пусть даже худая оборванка не выглядела опасной. Ветерок подкрался справа настолько близко, что уже не скрывался. Он в пару коротких прыжков оказался совсем рядом и заглянул ей в лицо... Он не смог не отшатнуться с изумленным воплем, когда совсем рядом с его нахальной черной мордой просвистела меткая лапа с выпущенными когтями. Весьма агрессивно зашипев, кошка вскочила на лапы и выгнула спину. Подоспевший Одноухий вытаращил золотистые глаза, невольно тоже выпуская когти. А оборванка бросилась на Ветерка, повалив совершенно не ожидающего такой атаки кота. Лапы ее внезапно оказались достаточно сильными, чтобы прижать его к земле, а когти достаточно острыми, чтобы шипами вонзится в плоть бывшего воина Ветра. Но будь он более мирным котом, то не стал защищаться просто из жалости, но Ветерок был не таков. Угрожающе зарычав, черный кот с такой силой ударил худую кошку задними лапами, что она кубарем покатилась по земле. Одноухий, не мешкая, настиг серую и наступил лапой ей на хвост, останавливая готовую подняться оборванку. Та злобно зашипела, но не стала сопротивляться - два сытых кота были ей явно не по зубам. Поморщившись, Ветерок стал и подошел к ним, наградив кошку довольно колючим взглядом желтых глаз. Он с трудом сдерживался от того, чтобы не проучить бродяжку. Тем временем серая сьежилась, косясь на Одноухого и дергаясь всякий раз, когда Ветерок двигался слишком резко. Она явно была сильно затравлена. Но кем?.. Чем? - Слушай, убери когти, и мы не сделаем тебе ничего плохого. Зачем ты нам сдалась? - немного раздраженно, но не агрессивно сказал Одноухий. Ветерок закатил глаза, но промолчал. Оборванка молчала, лишь тараща на них огромные голубые глаза. Всмотревшись в треугольное лицо кошки, Одноухий заметил уродливый рваный шрам у нее на лбу. Через что пришлось пройти этой кошке? "Наверное, через то же, что и нам." - Спокойно. - Одноухий осторожно убрал лапу, и оборванка тут же попятилась, раскрывая пасть в шипении. - Никто не собирается нападать - это ты первая сверкнула когтями. - Значит, не зря. - прохрипела она в ответ, кивая на Ветерка. Тот оскорбленно заморгал. - Он... ты же напала на него, это самозащита. Он такой же, как и ты. Не думаю, что ты бы стала с ним любезничать, если бы он сбил тебя с лап, перед этим чуть не выколов глаза... если ты уберешь когти, мы сможем мирно поговорить. Мы просто странники. Мы не нападем больше, если и ты не станешь шипеть... - осторожно заговорил Одноухий, и по мере того, как бродяжка слушала его негромкий, мягкий голос, загривок ее опускался, а потом она и вовсе убрала когти. Ветерок смотрел на все это с удивлением. Он давно не слышал от брата такого успокающего, теплого голоса. И самое удивительное было то, что серая кошка успокоилась. Одноухий осторожно убрал лапу, и серая кошка попятилась от него, но не убежала. Вскинув подбородок, она посмотрела прямо в глаза золотистому. Будто пытаясь собрать остатки гордости. - Видимо, не зря я шипела. - она мотнула головой в сторону Ветерка, который с явным неодобрением отнесся к их беседе - кот закатил глаза, отворачиваясь. - Он?.. Он просто защищался, не более. Ты в порядке? - Вы явно нездешние. Бродяги такого не спрашивают. - хрипло ответила та, не собираясь обращать внимание на вопрос. - Мы одиночки, но в этих краях недавно. Мое имя - Одноухий, а это... это Джеро. Ветерок возмущенно вскинул взгляд на напарника, но, поняв, что к чему, быстро закрыл пасть. Он понял, что золотистый кот просто не хочет раскрывать их личности - ведь по их настоящим именам можно легко понять, откуда они родом. Стерпев такое странное имя, которым его наделил брат, Ветерок поспешно кивнул, стараясь принять равнодушный вид. Одноухий выжидающе уставился на серую бродяжку, ожидая, что она назовет свое имя. - Вот уж точно не здешние. Мы не интересуемся именами друг друга. - кошка покачала головой, и Ветерку на мгновение показалось, будто в ее голосе промелькнула насмешка. "Что-то с ней не так." - Ваши традиции нам... чужды. - тщательно подбирая слова, ответил Одноухий. Замолчав на пару секунд, он глубоко вздохнул и продолжил: - Понимаешь... мы в этих краях недавно и... мы были бы очень признательны тебе, если бы ты дала нам некоторую информацию... - Какую? - она вскинула голову, настороженно сверкнув голубыми глазами. На мгновение Одноухому показалось, что в ее глазах мелькнула опаска... - Ничего особенного. Просто пару слов насчет того, какие коты здесь живут. - Я не знаю. - она ответила слишком поспешно. - Правда? Но ты же говорила, что здешние коты не интересуются благополучием друг друга. А значит, ты знаешь, кто здесь обитает. Почему ты не хочешь говорить? - Зачем ты с ней церемонишься? Не хочет говорить - не надо, можем заставить... Одноухий резко повернулся, пристально посмотрев на напарника. В его глазах можно было прочитать немой ответ: "Мы забыли о своей прошлой жизни, брат. Не стоит тебе вспоминать о замашках Сумрачного Леса." И Ветерок понял это, но понять, что он почувствовал, было нельзя - он отвернулся слишком быстро, снова предоставляя бродяжку золотистому. Вздохнув, он повернулся к кошке... Никого. На ее месте никого не было. Совершенно сбитый с толку, Одноухий отчаянно завертел головой - но рядом с ними никого не было, лишь тихонько журчал ручей. - Где она? - он почувствовал, как шерсть поднимается на загривке. Было не смешно - было страшно. Кто мог исчезнуть так быстро и так бесследно? - Я не знаю... - Ветерок прошептал это так же тихо, как рос страх в их сердцах. Это было слишком аморально, неестественно, сверхъестественно - чтобы верить. Они искали - но видели перед собой лишь колючие кусты, ручей и простирающуюся впереди пустошь. Они спрашивали - но им отвечало лишь тихое завывание ветра. Здесь царило ничто. А может, никакой серой кошки и не было?.. Что такое обитает в этих краях? *** А рассвет был кроваво-красным. Обычно он был нежно-розовым или персиковым, но сегодня горел алым огнем. Это было лишь завораживающе, не более. Почему? ...просто Одноухий не верил в знаки Звездного племени. Теперь они не имеют право да ним следить. Да они этого и не делают - был уверен он. Зачем?.. Когда ты теряешь веру, ты чувствуешь, будто от тебя что-то оторвалось. Что это могло быть? Неважно. Ты злишься на себя, но ненависть к тем, в кого верил раньше, перекрывает все другие эмоции. Ты винишь их, чтобы было кого винить. Потому что себя винить ты уже устал. Смертельно устал. Не можешь найти свое место, мечешься то здесь, то там. Тратишь эмоции на бессмысленное удержание маски на своем лице. Ты задаешь себе какие-то вопросы, потому что не можешь задать их им. И ничтожеством себя чувствуешь. Понимаешь, что те, в кого ты верил, ничуть не лучше тебя. Возможно даже хуже - потому что ты старался быть искренним. Они ведь сами тебя этому учили! Добру учили. "Не обижать ближнего". Хм, а сами-то они что? Они сами не следуют своим законам. Ведь стоять в стороне еще хуже, чем творить зло. Иногда... А мысли-то как достали. Свои собственнве мысли разрывают голову в клочья, и мучительно хочется от них избавиться, а не можешь. Боишься умереть? Наверное. А может быть, просто не хочешь узнать, как там, на небесах. Там ведь наверняка еще хуже. А когда ты окончательно себя доводишь, то даже думать об этом устаешь. Просто превращаешься в равнодушие. Чувствуешь его внутри себя. Гангрена. Ты и сам ею становишься. А окружающие верят. Ты им завидуешь. Он говорит, что нужно найти себе цель. Да, сначала вашей целью было просто идти. А потом началось... какое-то болото. Сам не замечаешь, как вдруг оказываешься в центре чьей-то чужой жизни. Непроизвольно ввязываешься в какое-то событие. Снова играешь в чужой игре себе в ущерб, но... теперь все немного по-другому. Ты вдруг понимаешь, что хочешь бороться. Не позволишь другим снова играть с тобою. Ты хочешь бороться так, чтобы они почувствовали твою ярость. И ты понимаешь, что это начинается. Понимаешь, как долго держал в себе эту ярость. И теперь, когда ты видишь, что есть на кого ее выпустить... Меньше игр, я изменю ваше представление о том, что такое гнев!***
Настоящее время.
Когти с такой силой дернули по нему, что вспороли плоть, взметнув вверх фонтанчики алой жидкости. Губы разъехались в стороны, обнажая ряд безупречно-острых клыков. Он улыбался им, чуть ли не хохоча во все горло. Он снова чувствовал ту самую радость боя, он снова видел каждое движение врага, снова мог отражать удары, не подпуская врага к себе. И эта сила, эта мощь пьянила, кружила голову, погружила в неистовый азарт схватки. Собственная кровь, которой он не позволит сегодня пролиться, пульсировала в висках, в ушах, оглушала его, но не перекрывала слух целиком, чтобы он слушал вопли врагов и мог торжествующе рычать, орать, жить. Как раньше он мог обходиться без этого? "Дар. Это вернулся мой дар." Он не заботился о том, что и как делает. Уверенность бурлила в нем, а чувство ярости и долгожданной свободы не позволяло останавливаться. Этот бой стал для него свободой, и сейчас он жил им. Одноухий снова почувствовал себя Львиносветом. - Когти мне в легкое, это нереально! - чей-то вскрик ударился о его барабанную перепонку, а взгляд тут же уперся в белого кота с желтыми глазами, уставившегося на него. Его глаза так и впились в Одноухого, и он застыл на месте, с удивлением чувствуя, как медленно уходит из тела эта сила, а с глаз спадает кровавая пелена. Эмоции и собственные когти снова подчиняются только ему. Очнувшись, Одноухий понял, что крепко прижал передними лапами какого-то дымчатого котика - тот не шевелился. Кровь сбегала из уголка его рта тоненькой струйкой, а глаза были закрыты. Он не двигался. Осознание происходящего кровью прилило к голове, полностью проясняя мысли. Поспешно отскочив назад, он поскользнулся и чуть не упал. Лужа крови растекалась под его лапами. Она тянулась дорожкою от дымчатого тела к его когтям. Внезапно давно забытое воспоминание сново вернуло себе свою значимость... "На его когтях была кровь, и он уже не мог понять, чья. Перед ним было распростерто потрепанное кошачье тело. Зеленые глаза уже больше никогда не откроются, и некому больше будет сказать, какие Грозовые коты глупые выскочки. Некому больше будет стоять рядом с Чернозвездом. Теперь кровь его глашатаи навечно останется на его лапах, несмытая речной водой. - Ржавница, прости меня... я не хотел... - повторял он, глядя на свои дрожащие лапы. Она никогда не отмоется, эта кровь." Дежавю. Это было как дежавю. Все это уже было, но тогда он поклялся, что больше никогда такого не случится! Он только почувствовал в себе огонь, желание жить, как его вернули к реальности также жестоко, как и в тот раз. Ничего не изменилось... к одной крови прибавилась вторая. Он уже задыхается, задыхается под этой коркой... "Ты только о себе и думаешь. А каково ему, а?! Он был еще так молод, что даже не знал, каково это - жить! Ты. Лишил. Его. Этой. Возможности. Ты - убийца. Тебе место в Сумрачном Лесу, и нигде больше. Теперь ты понял, где твое место?" - Я не убийца! - громкий, отчаянный вопль вырвался из его пасти, и вороны с криками вспорхнули с веток елей ближайшей рощи. Именно этот вопль услышал его напарник. И, верит Звездное племя, тот несся так быстро, как только мог, даже не задумываясь, стоит ли это делать. И когда он увидел Одноухого, застывшего над дымчатым тельцем, и двумя группами котов, потрясенно сгрудившихся чуть поотдаль, то понял все. Ветерок рванулся к дымчатому комку и быстро перевернул его на спину. - Прекрати вопить! - рявкнул он на напарника, хмурясь. - Он жив, мышиные твои мозги!.. - Ж-жив?.. - он распахнул пасть, судорожно глотнув холодного воздуха. Одноухий почувствовал, как судорога облегчения сотрясла его тело. Позже он будет клясть себя за эту истерику, но только позже... - Что это было? - Катон очутился рядом с ними, даже не думая нападать. В глазах кота все еще был шоковой оттенок, как и у остальных. Трудно представить, что видели они, глядя на золотистый вихрь. Бродяги, много повидавшие в жизни и верящие толтко в грубую силу без каких-либо сверхъестественных примесей, просто забыли, что пару минут назад хотели вырвать этому коту уши. Но воины Катона и Сирио были явно не из таких, кто надолго впадает в ступор. Они умели быстро адаптироваться к любой ситуации. Это было необходимо, чтобы выжить. Поэтому никто из них уже не стоял на месте, хотя и не проявлял агрессии. Они старались держаться подальше от золотистого кота, поглядывая на него с холодным интересом - они смотрели так на всех, кто умел драться так, как они или даже лучше их. Поэтому в голове Сирио, Катона и Деметры стали зарождаться мысли о том, что эти коты могут и не стать пленниками... Напряжение между двумя враждебными группами Сирио и Катона было ненадолго забыто. - Уйдите от нашего воина. Осторожно и без лишних движений. - негромко сказал Сирио, осторожно приближаясь к ним. Ветерок распахнул пасть в предупреждающем шипении, но Одноухий послушно отступил назад, все еще выглядя потерянным. - Я не хотел убивать его. Я защищался. - прошептал он. - Парень, ты не защищался. Ты сражался, как лев. - пророкотал Катон, пристально глядя в глаза Одноухому. Тот отвернулся, никак не отреагировав на похвалу от недавнего врага. Ветерок скривился, выходя вперед и отстраняя плечом брата. - Мы не ищем драки. Зачем мы вам? - Мы тоже. - ответил Сирио прежде, чем кто-то из его воинов успел открыть рот. - Но каждый чужой, приходящий в наши края, должен четко обьяснить цель прихода и сказать, откуда он пришел. Таков наш закон... Пусть мы и немного агрессивно его исполняем. "Как же сильно поменялось их отношение к нам, стоило им лишь увидеть нас в бою... Неужели здешние ценят только это?" - Давайте вы просто пройдете с нами, и мы поболтаем в более удобной обстановке? Тут Ветерок сделал шаг вперед, вызывающе вскидывая подбородок и обводя группу бродяг недоверчивым взглядом. - Мы никуда с вами не пойдем, пока здесь она. - он кивнул на белую кошку, припавшую к земле чуть поотдаль от Деметры, которая прижимала мох к ранам Ацилута, особо не волнуясь. Глаза белой тут же вспыхнули свирепым огнем, но она осталась на месте и не сказала ни слова. Ждала своего часа?.. Сирио повернулся к ней, вздохнув. Одноухий и Ветерок явно почувствовали его неловкость и напряжение. - Эрато. Ты пообещаешь, что будешь вести себя спокойно? Нам нужно поговорить с ними. - Эрато подалась вперед, приблизившись к самому уху вожака. - Они сейчас напротив меня, на расстоянии вытянутой лапы, Сирио. И ты предлагаешь мне снова отпустить их? Неужели ты не узнал меня за все эти луны? Ты правда думаешь, что я отступлю сейчас? Я... - она замолчала, будто пытаясь унять кипение крови в жилах и ее стук в ушах. - Я просто хочу, чтобы никто не мог остаться безнаказанным, после... После того, что мне причинили. Я правильно поступаю... Разве нет? Разве ты на моем месте не поступил бы также, Сирио? - Эрато... мы не можем сейчас сражаться. Ты видела его, видела? Мы должны узнать, откуда у него... это. В голубых глазах кошки вспыхнуло такое выражение, которое Сирио так хорошо знал и которого так боялся. Всегда, когда она смотрела так, случалось что-то непоправимое. Она была единственной из их отряда, в чьей преданности он не был уверен. И прежде чем белый кот успел что-то сказать, кошка резко повернулась и бросилась прочь. Сирио хотел было пресечь ей путь, думая, что она набросится на золотистого... но она убегала в сторону пустошей. Удивление поднялось в нем, и белый кот сделал пару шагов за ней. - Эрато! - рявкнул он, чувствуя, как шерсть шевелится и поднимается на загривке, а в подушечках лап уже привычно покалывает. Она проявила откровенное неповиновение, покидая их территорию без его приказа, а неповиновения Сирио не мог простить. Она остановилась, и ветер прошелся по ее белой шкурке, взметнув белые шерстинки вверх. Не поворачиваясь, та прокричала, и голос ее дрожал от еле сдерживаемого гнева: - Я не желаю оставаться с теми, кто стелется пред моими врагами! Если ты не хочешь помочь мне, то я сама всажу им когти в горло, это лишь вопрос времени! Я ухожу, так и знай, Сирио. Я ухожу из банды. - Идиотка, что ты творишь?! - еще одна золотистая молния сорвалась с места и понеслась к белой кошке. Сирио ухмыльнулся, ничуть не удивляясь. Он знал, что Алекто и Эрато связаны, как и все напарники в их банде. Сирио был также привязан к Деметре, с той лишь разницей, что любил ее. Ацилут был еще слишком мал и не получил пары, а напарник Килгары погиб в битве. Но все же Алекто тоже уходила, и Сирио не мог оставить это просто так, какие бы ни были у нее причины. Две кошки яростно спорили, и вожак банды был уверен, что вскоре оба придут к общему решению, и оно может быть только одно. Они уйдут. - Вы знаете, что вас ждет после такого ухода. Члены банды имеют право убить вас! - "И не просто убить. Вам известно, что каждый член нашей банды теперь имеет право распороть вам живот или отрезать усы, как позорный знак предателя. Вы сами на это пошли. Вам это известно." - Мне все равно, Сирио. Я выживала и после угроз похлеще. Я добьюсь своего. Прощайте! - Эрато что-то шепнула подруге, и оба сорвались с места и понеслись прочь, прижав уши. Ни одна из них не обернулась, хотя Деметра и Килгара провожали их удивленными и грустными глазами. Сирио мог злиться сколько угодно, но для них они оставались напарниками. Тем временем старания Деметры возымели успех. Ацилут открыл глаза, слабо подергивая лапами. Коты Диких Земель не имели права быть слабыми или бояться за тех, кто был им дорог, поэтому все прошло тихо и спокойно. Дымчатый котик будет жить. Что странно, на Одноухого и Ветерка никто и не думал злиться - в число странных законов этих земель входило правило - "Не злись на тех, кто причинил боль ближнему, если они нужны тебе самому. Месть хороша, но лишь тогда, когда она нужна." Кинув на Ацилута беглый взгляд, Сирио снова посмотрел на Одноухого и Ветерка. Теперь его губы кривила ухмылка, и знающие его коты поняли, что скоро последует нечто особенное...