Затмение

      За окном вовсю лил сильный дождь, и к вечеру погода как назло стала просто омерзительной. Крупные капли дождя стекали по стеклу, в котором отражалось хмурое лицо Терцо. Но, как заверил его Копиа, это идеальная стихия, чтобы незаметно покинуть Министерство. Почему его младший брат был настолько самоуверенным как никогда раньше? Терцо никак не мог понять, как из робкого нелюдимого мужчины смог получиться такой расчетливый тиран. Почему тиран? Посудите сами – то, что имеем сейчас, выглядит как хорошее прикрытие или освобождение от сковывающих его факторов. Наверняка в кардинале была эта жилка тирании, которой никто не давал воли раскрыться. Ведь Копиа всегда такой учтивый, шутит глупо и заикается только тогда, когда ему нечего сказать или в моменты некомфортных ситуаций, болтает много от волнения, да и так между делом иногда пропускает свою работу и вечно теряет трубочку от сока. Собирая все это воедино, сложно не заметить перемены в настроении. Или просто никто не хотел замечать? Он почти всегда стоял в тени или старался быть более незаметным, когда никто не обращал на него внимания, чего не скажешь о его поведении на сцене – там он чувствовал себя куда более в своей стихии, был дерзким, уверенным, хоть и иногда неумело шутил про секс. Этот человек был полон сюрпризов.       Сказывалась наследственность его матери или это было следствие того, как его развратила власть, но Копиа был тем, кто убьет не один раз, чтобы получить то, что ему нужно. Терцо неосознанно потянулся к шраму от пореза на горле, но тогда ведь он не был таким... или просто притворялся? Третий соврал бы, если сказал, что не смотрел раз за разом концерты и выступления в попытках понять, что же произошло с кардиналом. Но одно он знал точно: как только Копиа получил сан Папы, он просто стал светиться, это было то, о чем он так мечтал. И как неприятно было признавать, действительно заслужено. Но что он имел после? Сменил внешность, работал больше, пока это не стало бессмыслицей – его мамаше и Нихилу все мало. Император поздравила Копиа с его заслугами, но до сих пор не называла его Папой, одной нелепой отмазкой обесценила весь его труд и путь, даже если он был кровавым. Терцо верил, что решение убить его самого и братьев целиком принадлежало Сестре.       Они все обесценивают Карди, они все смеются над ним и выставляют его дурачком, но рано или поздно эта крыса начнет кусаться, верно? Терцо ощущал внутри странную смесь чувств. Однозначно Копиа не был достаточно близок ему, но почему-то бывший Папа стал задумываться о том, что следует рискнуть и довериться, быть тем, кто поверит в этого человека, поддержит его. Может в этом и был смысл его возвращения, еще один шанс прожить жизнь как-то иначе.       В машине было немного душно, стекла медленно запотевали, а водитель-гуль молчал. Терцо пытался понять упырей однажды – демонов с монструозной личиной без их масок, сам он сработался только с Омегой, а после и с новым составом, но вот состав его брата Секондо, а до этого Примо, был необузданным и агрессивным, как только перешел в его руки. Они слушались только Сестру, что не могло не раздражать, но со временем они пришли к общему соглашению. А этот упырь, кажется, всего лишь выполнял свое поручение. Или Терцо просто не хотел ничего говорить? Кто знает. Но терзался ли бывший понтифик вопросами? Определенно да, и их было слишком много.       Они ехали уже несколько часов и наконец остановились. Машина въехала в массивные кованные ворота, проехала через проход и остановилась в небольшом, но живописном дворике. Терцо вылез из машины, после того, как упырь открыл ему дверь и протянул открытый зонт. Мужчина осмотрелся. Ощущалась свежесть от дождя, вокруг было множество растений, растущих тут и там, на листьях которых капли устраивали свою игру наперегонки. Ухоженные клумбы располагались вдоль стены дома, на них цвели разные сорта роз, лилии, ромашки и васильки. Подойдя к цветам, он наклонился и сорвал один василек, его запах быстро наполнил ноздри и разбудил несколько воспоминаний. Терцо вспомнил как кардинал однажды принес в его кабинет букет васильков, какое раннее тогда было утро, они даже поспорили о чем-то мелочном, кажется, о растратах на тур. Понтифик хорошо помнил каким теплым и приветливым был зеленый глаз Копиа, сколько там было нежности, и каким холодным и безжизненным казался его белый глаз. И тут же его охватила тревога, сердце стучало с каждым разом сильней, отдаваясь эхом в ушах, ведь тогда, стоя на коленях, побежденный, но не сломленный, он смотрел в глаза кардинала – в один сожалеющий, полный боли и тепла, когда как второй отражал холод и безумие. Терцо обещал себе что вернется, вернется за Сестрой Император.       – Вы в порядке, сэр? – произнес глухо демон, приближаясь медленно к мужчине.       – А? Да, конечно, все оки-доки, просто вспомнил кое-что, – ответил Третий, отгоняя прочь свои мысли и наконец утихомирив волнение.       Упырь хмыкнул и пропустил впереди себя Терцо. Мощеная дорожка вела прямо к дверям небольшого, но уютного дома. Безымянный перед тем, как уйти, протянул ему ключи и какой-то конверт. Помахав ему на прощание, брюнет шагнул в приветливо распахнутые двери. Внутри было на удивление тепло и пахло ужином. В конверте мужчина обнаружил записку от Копиа. Когда-то это было их небольшой игрой – перекидываться записками с особым шифром, но сейчас это стало похоже больше на обычные инструкции. Брюнет вздохнул и положил конверт на тумбочку, начиная разуваться.       Стоило отдать должное этому придурку, тапочки были невероятно удобными, интерьер вокруг был свежим, даже в некоторых местах немного приторным. Плакаты, награды, осеннее пальто, дурацкие шляпы на антресоли. В прихожей все выглядело так, словно здесь жил самый обыкновенный американец. В трапезной, которая была совмещена с гостиной, ощущалось куда уютнее: камин, удобные диванчики цвета морской синевы, плюшевый ковер и, кажется, приставка, рядом с которой лежали аккуратно сложенные диски с играми. У него на удивление была просто огромнейшая коллекция книг, каких-то пластинок, в углу стоял граммофон и его старенький бумбокс, с которого свисала бережно хранимая от пыли шапочка кардинала. И только когда Терцо перевел свой взгляд на стену, на которой красовались фото, он заметил фото с Копиа. Они стояли там вместе, кажется, на съезде во Флоренцию, тогда нынешний Папа был всего лишь епископом, тогда как Терцо был кардиналом. Они улыбались, это были беззаботные деньки, понтифик тогда даже не думал о том, что этот милый мужчина по итогу заменит его посредством такого грязного способа, как убийство.       Остальные фото были разнообразными, от крыс до милых коллажей Карди на пляже. Было даже фото с Нихилом, где, по правде говоря, Карди выглядел куда более усталым, конечно, ведь этого старого пердуна было сложно вытерпеть. Дурацкая печать на его теле сейчас ныла и отзывалась неприятной болью, брюнет ощущал легкую слабость и небольшую горечь во рту. Что самое неприятное для Терцо – осознавать, что он не знает ничего насчет этой магии, которую использовал Копиа. Брюнет, конечно, предпочитал находиться в неведении, но не в том, что касалось его напрямую. Может в доме он найдет разгадку? Выдохнув и поправив свою прическу самым дерзким способом, Терцо вальяжно проследовал ко столу. На ужин были ригатони, телячий стейк любимой прожарки, нежный творожный десерт и чашка хорошего крепкого кофе.       Плотно поужинав, Третий вымыл посуду и наконец сел перед камином в кресло, чтобы прочитать письмо. Раскрывая конверт, он обратил внимание на специальную печать – она почти не изменилась у Копиа с эры его кардинальства, но была с особым круцификсом. Терцо лишь хмыкнул и продолжил распаковывать конверт, достав наконец заветную бумажку.       «Дорогой Терцо, я надеюсь, что ужин пришелся тебе по вкусу, и ты сейчас отдыхаешь в своей комнате, хотя вероятнее всего ты займешь мою спальню, ведь гостевая для тебя окажется неподходящей по твоему вкусу. Тебе придется какое-то время провести здесь. Мои упыри привезут необходимые продукты ближе к вечеру следующего дня, а потому довольствуйся тем, что сейчас имеешь. Также попрошу воздержаться от заказов из интернет-магазинов, походов в город и уж тем более приглашению гостей. Никто не должен знать, что ты здесь, это наш маленький секрет. В моей комнате ты найдешь гитару, казу и некоторые игрушки, если тебе нужно будет чем-то занять себя. Также уверен, ты уже нашел игровую приставку, игр достаточно, и, думаю, некоторые придутся тебе по вкусу. Ах, совсем забыл, завтра после обеда приедет мое доверенное лицо, а потому будь готов ознакомиться с текущей ситуацией. Мы должны находиться на несколько шагов впереди, если хотим свергнуть Император. Завтра меня ждет плановый съезд духовенства, а потому эту неделю тебе придется потерпеть в компании упыря, он замечательный телохранитель, ты будешь в полной безопасности. От тебя требуется освежить в памяти детали своей смерти, документы ты найдешь в папке в гостиной, возможно добавишь что-то свое, что помнишь, любую деталь, которая может помочь вернуть тебе статус. Сейчас духовенство в неведении насчет твоего воскрешения, Сестра скрывает это достаточно умело, даже каким-то образом уговорив Салтариана молчать. Что нам, несомненно, на руку, ведь так мы можем поднять себя в глазах духовенства на новый уровень, если проект Призрака перейдет в наше руководство, то будет больше шансов получить то, что нам причитается. В конце недели увидимся, Терцо. С любовью С.С.»       После прочтения письма по коже Третьего пробежали мурашки, он слегка вздрогнул, а после уставился взглядом на камин. Огонь потрескивал, сверкая небольшими искорками, и было очевидно, что следовало подкинуть поленьев. Мысли бывшего Папы кружили в воздухе, какие-то слова вертелись на языке, пока сам он находился в некоем подобии транса. Неосознанно потянувшись к легким шрамам на шее, он гладил их, прикасался так осторожно, словно в один момент мог подумать, что его жизнь – это сон, один бесконечный сон надежды. Копиа так красочно описал будущие планы, проект Призрака, который стал бы принадлежать им, эти милые разговоры про их совместную жизнь, словно выступления и вся эта публика могла вернуться к нему... А вдруг это все обман? Один подлый и грязный обман? Ложь, которая слаще, чем нектар девственной девицы, предлагающей себя в качестве угощения? Он же не может поступить с ним подобным образом, не так ли? Ведь его жизнь зависит от Терцо, и они оба достаточно сильно хотят жить.       Когда в комнате стало совсем тускло, Терцо подкинул поленьев в камин, после включил свет и поднялся на второй этаж. В конце коридора была дверь, единственная закрытая дверь – вполне вероятно, за ней находился кабинет хозяина дома. Еще будучи внизу мужчина нашел среди документов большую скрепку, которую прихватил с собой и теперь пытался взломать замок, что вышло не с первой попытки, все-таки он не герой фильма про шпионов, поэтому замочная скважина была изрядно испорчена. Даже слепой мог бы увидеть, что кто-то пытался это открыть.       – Посмотрим, что ты тут прячешь, Четвертый, – кое-как проникнув в кабинет, Терцо включил свет и застыл на месте.       На столе лежала груда бумаг, позади висела доска со множеством стикеров и фотографий, какими-то списками. Подойдя ближе, брюнет стал всматриваться в записи. Это были планы на несколько лет вперед, велись они еще при жизни самого Терцо, крыса еще тогда знала, что станет Папой, но не сразу. Планы на альбом, книги, концептуальные рисунки, изучение анатомии, записи о проведенных исследованиях над телом Терцо, пропитывание и поддержание его плоти в работоспособном состоянии, подсчеты, финансирования. Здесь было все, абсолютно все, каждая деталь, даже воскрешение спланировано с учетом практики самого Копиа. Также Третий нашел там рисунок той самой печати, пошаговую инструкцию, как вытащить и привязать к себе душу, пока тело воскрешаемого не окрепнет достаточно. Списки кардиотестов, тренировок, приема таблеток. Теперь стало понятно, почему отпал риск повторного обучения ходить и двигать своими конечностями, которые, по сути, должны были атрофироваться спустя столько лет. Возможно этим можно было объяснить болезненность внешнего вида Копиа, перед отъездом.       Но что это может значить? Просмотрев все, что было на доске, Третий не нашел ни единого упоминания о ритуале или заклинаниях – просто печать, ее свойства, возможности и риск. Копиа рассматривал несколько вариантов, но остановился на этом, чтобы не тратить время на более длительное восстановление, словно у него было не так много времени.       – Не смотря на риск погибнуть, ты все же решился на это, и не ради меня… – проговорил бывший понтифик вслух со вздохом.       Пазл начинал собираться достаточно быстро, Копиа не планировал убийство братьев, ему это не было выгодно и даже заставило затянуться план, который он вынашивал уже много лет. Тихоня, как же Терцо ошибался в нем. Почему он все еще хотел верить, что в этом образе нового императора все еще скрывается тот самый мужчина, с которым он с удовольствием делил комнату в Риме, гулял по саду и совращал юных монахинь? Возможно потому что Терцо просто остался один, и все, что его сейчас связывает с этим миром, это душа Карди? Бывший Папа все больше чувствовал нарастающее чувство безысходности, то самое чувство, которое он ненавидел всю жизнь, старался избегать.       Вздохнув, Терцо вышел из комнаты, выключил свет и закрыл ее, медленно пробираясь коридором до спальни хозяина дома. Плюхнувшись на роскошную плюшевую кровать, он лежал и смотрел в потолок, на котором была россыпь мерцающих звезд. Лежала рядом и эта уродливая копия кардинала, в виде игрушки, бездушно глядящей на разномастные глаза. Запах был таким приятным вокруг, словно Копиа был недавно здесь, либо часто проводил время просто в одиночестве. С одной стороны, бывшему понтифику стало немного грустно от осознания, что Копиа был таким одиноким, но разве Четвертый не пытался найти кого-то, кто будет приятен? Глаза брюнета мягко закрылись, его клонило в сон. Но больше всего в его душе хранилась тревога, что закрыв глаза вновь, он не сможет больше проснуться.       Утро, Император только открыла свои глаза после тяжелого сна, он был тревожным и полон каких-то кошмаров, ее сын во сне был словно обезумевшая крыса, он ворвался в ее комнату и душил ее, рвал ее горло зубами пока ее собственные глаза не закатились в предсмертной неге. Она очень хорошо помнила этот взгляд, этот рот, полностью испачканный в крови, оскал, полный удовольствия, от которого по телу пробегали мурашки. Она тяжело дышала и потянулась за стаканом воды. Нужно было найти ее мальчика и узнать, все ли в порядке – вечером он выглядел каким-то бледным и немного нездоровым. А также нужно было послать своих слуг в комнату Терцо, уж лучше держать его на виду, чтобы он не навредил Копиа.       Сестра поднялась с кровати и, надев тапочки и халат, пошла в душ. Может теплая вода немного оживит ее? По правде говоря, она сама в последнее время ощущала сильное недомогание, ей стало казаться, что ее кожа стала только морщинистей. Женщина рассматривала свое лицо в зеркале, подумывая сделать подтяжку лица или принять молодильные ванны.       Копиа же в это время принимал те самые ванны, в катакомбах их аббатства было несложно оборудовать необходимые комнаты. Запах был сносным благодаря различным ароматным маслам, теплому молоку и благовониям. Но основным компонентом оставалась кровь. Живой источник бурлил, мягко лаская плоть Папы, это была уже вторая процедура за месяц, что немного расстраивало Копиа, ведь он не думал, что поддержание тела Терцо будет таким затратным. В любом случае он планировал поручить упырям искупать Терцо тоже, может так повысится шанс его скорейшей реабилитации.       – Папа, через час вы должны быть в комнате Сестры, а еще упыри готовят машину, чтобы отвезти все необходимое вашему брату, – произнес упырь, носивший имя Константин, стоящий у большой ванны с полотенцем.       – Отлично, ты же расскажешь ему все, что нужно, да? – спросил Копиа, облизывая губы и немного сместившись в сторону, чтобы посмотреть на гуля.       – Да, конечно. Уверен, он порылся везде, где только можно, и теперь остается закрепить его мнение, чтобы он целиком перешел на вашу сторону и не думал сойти с тропы, – ответил Константин с серьезным выражением лица.       – Это же Терцо, сходить с тропы – его фишка, он просто должен верить и доверять мне. Как только он достаточно оправится, мы сможем приступить к фазе номер три, – играя с уточкой, проговорил Копиа, он улыбнулся почти невинно.       – Думаю, Император скоро заметит пропажу Терцо, и вы окажетесь первым под подозрением, сэр, – молвил упырь, доставая одежду из шкафа для своего хозяина.       – Я знаю как выкрутиться, она не подумает на меня, я ведь ее любимый сын, – сказал Копиа, вылезая из большой ванны и пройдя в кабинку душа под горячий напор.       – Любимый сын, которого она грозилась убить, если вы не будете делать то, что она велит вам, – хмыкнул с оскалом демон.       – Но кто мог подумать, что ей следовало убить меня раньше, чем это с ней сделаю я сам, – парировал Копиа, взяв со стойки полотенце, чтобы вытереться.       По его обнаженному телу медленно стекали прозрачные капли воды, он чувствовал себя немного лучше. Поглядывая в зеркало, он немного загрустил о своем внешнем виде, что был раньше, не смотря на то, что сейчас он выглядел не менее подобающе и сексуально. Его плоский животик не так давно сменился небольшим пузиком, бока стали куда округлее, ровно как и бедра. Кардинальский прикид стал уже маловат, однако это его нисколько не расстраивало, кроме очевидного факта старения, увеличенного количества морщин и седины, хотя и стоило признать, что все-таки седина ему нравилась, придавая большей солидности. Красный спортивный костюм уже был на нем, и мужчина потянулся к баночке с гримом. Демон давно ушел, пока Копиа старательно выводил на лице привычную раскраску черепа. Много времени это не заняло, а потому Карди уже совсем скоро шагал в комнату матери с кружками чая. Еще не успев постучаться в кабинет, он услышал лязг стекла и недовольное бормотание его матери, что была явно разочарованна какими-то новостями. С невозмутимым выражнием лица Копиа постучался в ее покои.       – Войдите, – раздраженно рявкнула она, садясь на большую мягкую кровать. – А это ты сынок. Ты слышал новости?       – Что случилось, мама? – с обеспокоенным притворством произнес бывший кардинал, словно его действительно заботило то, что могло такого страшного случится.       – Терцо исчез, представляешь? Этот гаденыш умудрился ускользнуть! – проговорила она с повышенной и раздраженной тональностью. – Я уверена, у него есть информатор, или более того, ты помогаешь этому ублюдку скрываться, куда ты его дел?       – Как исчез?! Разве никто не видел его? Может он в саду, или в старых комнатах? – нарочито удивленно говорил Папа, поставив поднос с чашкой на тумбочку и немного отпил из своей кружки. – Не может такого быть, чтобы его никто не заметил, он ведь моя ходячая игла, ну знаешь словно я кощей…       – Не паясничай! Сейчас не время для твоих дурацких шуточек, Си. Терцо – серьезная угроза, а не какой-то щенок, нагадивший на ковер. Ох, плохо мне, как мне плохо, Си. – запричитала Император, прикладывая руку к голове и вздыхая.       Карди сорвался с места и пошел намочить полотенце, чтобы приложить к голове своей матери. Тем временем она тяжело дышала и взяла чай.       – Не знаю, где теперь его искать, вся надежда только на Особого, он обещал мне, что достанет Терцо даже из-под земли.       – Особый, конечно, хорош, но разве он не должен быть на спец задании? – задал вопрос Копиа, сев рядом с Император и начав поглаживать ее свободную руку. – Или что-то типа такого...       – Как только Терцо вернулся, я вызвала Особого обратно, он лучший в выполнении любой поставленной для него задачи, в отличие от Фила. Ну, сам помнишь, какой он холодный и расчетливый, отличный работник, – проговорила женщина, отпив чай из кружки и улыбнувшись сыну, а после погладив его по щеке. – Как только мы найдем его, тебе ничто не будет угрожать, мой маленький Си.       – Да, мама, – вполне спокойно ответил Копиа.       Выходя из комнаты, он задумался о том, что план становился немного затяжным. Особый – достаточно большая помеха, этого Папа не учел, когда планировал, хоть и допускал такую возможность. Но все-таки больше надеялся на то, что его мать не станет привлекать этого гуля к работе. Как же он ошибся. Теперь встречу с Терцо придется отложить, более того, дозированно передавать какие-либо вещи или информацию, чтобы ищейка не разнюхал чего ненароком. Копиа шел в свой кабинет немного разочарованным, даже раздраженным. Он не любил, когда дело шло не так, как ему этого хотелось, уж тем более когда приходилось заниматься перепланировкой. Ускорять работу не было смысла, ведь тело Терцо пока не достаточно окрепло, чтобы поддерживать его душу. До сих пор оставался большой риск, что сердце старшего брата может снова остановиться, и второго шанса достать его из глубин ада уже не представится. Дыхание Копиа было размеренным и глубоким, руки покоились в карманах, он каждый раз покачивался, когда шел от бедра или просто вальяжной походкой. Эта привычка появилась еще с давних пор, когда тот служил кардиналом. Он подумал о том, что стоит взять себя в руки и показать, что уже давно не ребенок, а солидный мужчина, что нет неразрешимых проблем. Но что-то все равно не давало покоя, закрадывало соринки сомнения в его душу, вынуждало ощущать его сердцем глупую тревогу. Но он еще не знал, что вызываемая на его коже дрожь и странное чувство паранойи возникли неспроста, ведь за ним из глубокой тьмы тени следили два ярких желтых глаза.