***
Темно. Ночь окутала округ своим плотным одеялом тьмы, что было усыпано пыльцой из сияющих звёзд. В такое время маленькие дети должны спать и предаваться сладостной пелене сна. Но он снова плакал. По румяным щекам катились слёзы, капая с узенького подбородка прямо на ковролин с причудливым узором. Мужчина сверлит его взглядом. Неуверенно и несколько удивлённо. Будто он не понимает причину его слез как и не понимает саму сущность маленького ребёнка в целом. Словно маленькая зверушка из каких-то отдаленных уголков планеты, которую он никогда не видел. Он слегка наклоняет голову, чтобы не удариться о слишком узкую рамку. Его руки, подобно насекомым, изгибаются, упираются об ковёр, помогая впоследствии встать в полный рост. Его сгорбленная фигура нависла над плачущим дитя, глаза его темные и пустые всё неосознанно проходили по фигурке мальчугана. Малыш сжался, всё утирая свои глаза, заливаясь плачем ещё громче, чем прежде. Нет, ему не было страшно в привычном понимании вещей. Скорее это был каприз, чтобы в конце концов его оставили в покое и не подходили ближе. Мертвенно ледяные руки приподняли его под руки. Заросшее, неправильное лицо показалось перед ним. Голубые глаза, освещаемые большим экраном телевизора, что стоял на полу, устремились на лицо того, с кем он проведет последующие несколько часов, пока его не сочтут бесполезным. Не узнав никого знакомого в этом безобразном облике, ребенок начинает кричать сильнее. Визг его был жалобным, разрывающим сердце даже людям равнодушным к малышам. Руки прижимают его к груди, плотнее, как сокровище, которое только что вытащили из тайной пещеры. Фигура вновь сгорбилась, сжалась и прильнула к холодному и бесчувственному экрану, по ту сторону которого бушевал лишь оглушительный белый шум. Послышался скрип двери...
***
Похоже сегодня работа действительно останется на первом месте. На скудном столе, в рядовом кабинете полицейского департамента, было разложено несколько папок, что были чуть ли не доверху набиты документами, отчётами, фотографиями и прочего рода официальными бумагами по тому или иному делу. Смуглая ладонь легла на поверхность чёрно-белой фотографии, чуть проводя ногтем по лицу человека, что был изображен на ней. Она недовольно хмыкнула себе под нос, закусив губу. – Нет, что-то здесь всё-таки не сходится. - звучит несколько недовольно и задумчиво. Её глубокие глаза вновь проходят по строчкам одного из рапортов, потом уже переходят на буквы из другого документа, снова на фотографии - и так по кругу. – В этом всём нет никакого смысла.. здесь слишком много не состыковок. – Может мы займёмся уже этим завтра? Нам за сверхурочные не доплачивают. - мужчина отвернулся от окна, однако тут же встретился с недовольным взглядом младшей по заданию. Сержант протянула ему несколько бумаг, среди которых было свежее заключение патологоанатома, какое прежде у неё запрашивал напарник. Грубоватые ладони чуть сжали бумаги, пока беглый взгляд проходил по небрежным строчкам текста. Он слегка ухмыльнулся, что скорее относилось к его мыслям, ежели к содержимому документа: – Вспомни то же дело Бейкера. С ним у нас тоже было обилие проблем, но изловили ведь! – Да, этот психопат доставил немало хлопот, но всё же. – Как по мне было даже весело. Раздражал правда сильно, паясничал много.. но зато на допросе было не отвертеться! - с какой-то горделивой улыбкой произнес он, невольно усмехнувшись. – Ну скажи, какой идиот будет о своих преступлениях писать песни, а? – Он расчленил бензопилой полицейского из Веркши.. – Да. И написал об этом рэп. - лейтенант перевернул лист в надежде, что по ту сторону будет продолжение, но увы заметки обрываются. Он вздохнул. – Ладно, если это был бы какой-нибудь рок или шансон, но чертов рэп- – Тэтчер. - недовольный возглас перебил его рассуждения вслух. Хотя, скорее это можно было окрестить как насмешку над заключённым, что действовала как бальзам для измотанных, за время погони, нервов. Уивер скрестила руки на груди. – Мне кажется ты не о том думаешь. Дэвис несколько удивлённо вскинул брови. Похоже, он действительно выгорел и устал, раз сейчас с таким рвением и злобной усмешкой рассказывал давно известный случай. Взгляд чуть поступился, став в последствии по привычному суровым и серьезным. Раз она хочет, чтобы относились к этому делу серьезно, то пусть так и будет. Быстрее начнут - быстрее закончат. Заключение было возвращено обратно на стол. – Хорошо, - на выдохе шепчет он, притупляя разгоревшиеся чувства. – Тогда я тебя не совсем понимаю. – Да что тут непонятного! В нашей теории очень много дыр и несоответствий.- кончик пальцев уткнулся в одну из строчек текста. – Вот например. – Ну, месяц с момента смерти.. и? - скептично протянул он, вскинув брови. – Это не может отменять того факта, что всё это его рук дело. – А кто тогда загнал его под пол? М? – А я откуда знать должен?! - рявкнул тот грубо, нахмурившись. Всё-таки он сам видел изъяны этой теории, не единственной возможной теории. Рут смотрела на него упрямо, несмотря на то, что заметно напряглась и насторожилась. Мужчина вздохнул, опустив голову, словно принимая вину. – Кхм.. давай рассмотрим всё с начала.. Он подошёл ближе, мягко проведя по строчкам одного из документов, стараясь таким образом разрядить обстановку. Взгляд синих глаз смягчился. – Есть три жертвы, один выживает.. – Женшина в возрасте погибает от удушья, а относительно травм можно сказать, что её повалили на пол.. - сержант слегка прижалась к его руке, чтобы дотянуться до отчёта, что делал на противоположной стороне стола. – Парень семнадцати лет доведён до самоубийства в последствии воздействия на его психику в течение трёх дней.. – Юноша восемнадцати лет погибает от колющих ударов в шею, предположительно попытка самоубийства. - он постукивает по фотографии, где подробнее было видно потологии на теле жертвы. – Тогда в чем смысл ему было возвращаться и кто запрятал его под пол? – А может это был..? – Ты имеешь ввиду 10-29h? - он чуть наклоняет голову, чтобы взглянуть напарнице в лицо. – Нет, ты должно быть шутишь... – Почему же? Это начинает обретать смысл. Уивер подняла голову, после чего начала перебирать содержимое одной из папок с увлеченностью. Постепенно на заявленном столе начали появляться различные фотографии, взятые уже из городских архивов, с различными подписями поверх цветной печати.[ Жертва два. Торрес С.
██ ██ 1973 - 21(?) 09. 1992]
[ Жертва ██. Торрес К.
██ ██ 1948 - 21(?) 09. 1992]
[ Жертва один. Хитклифф М.
24. 07. 1974 - 21. 09. 1992]
***
Сердечко бьётся. Быстро, беспорядочно, как у немощного котёнка, что впервые попал под дождь. В руки неизвестности, промочив все свои лапки и пушистый хвост. А после окунулся ещё глубже и вот-вот утонет в бесконечной темноте, что пугает не своими масштабами, а тем, что вырисовывает воображение. Возможно, он и был котёнком когда-то? Он едва ли помнит что происходило в ту ночь. Хотя, возраст коварная вещь, с памятью не дружит и иногда даже враждует. Потому, несмотря на то, что с самого рождения он вглядывался в её счастливое лицо, сейчас его попросту стёрли из воспоминаний. Он не помнит ни её теплой улыбки, ни её обеспокоенных глаз, ни мягких блондинистых локонов. Он не помнит даже комнату, в которой жил. Лишь темноту и шум. И.. Хруст. Противный, громкий до ужаса. Казалось, что его слышали все соседи в окру́ге. И он слышал, даже по ту сторону молчаливого экрана, куда его утащил незнакомый человек. В том холодном и опустелом месте он провел не долго. По крайней мере так казалось мальчишке, что обессиленный после затяжной истерики провалился в сон, пока чужие руки его несколько бездушно укачивали. Веснушчатых щек коснулся ночной ветерок. Тихо, спокойно. Воздух ощущается бесконечным и таким свежим. Он открыл глаза. Звёзды - первое, что увидел он после темноты. Кучи бледных точек пытались воссиять ярче на бесконечном полотне небосвода, перекричать своим блеском свет электрических фонарей и обратить внимание лишь на себя. На вечных.