Промах

Если так подумать, то в его жизни есть огромное количество вещей, которые ему искренне неприятны. Большинство из них в жизни Тэтчера начали проявлять себя совсем недавно, буквально после того, как он переступил этот действительно важный для себя порог, который изменил его быт практически полностью. И всё из-за его коллеги, старого друга.. Вот вам пример. Дэвис чертовски не любит приказы. Он не любит, когда над ним находится какое-либо начальство или управление, чьим приказам он обязан подчиняться безоговорочно. Такие ситуации он сравнивал с "темными временами" работорговли, а самого себя, естественно, с несчастным слугой. И подобное отношение распространялось далеко за его рабочую сферу, прямиком в повседневную жизнь. Советы,указы,просьбы - практически все они попадали под понятие "приказов", которые он так не терпел. Но исполнял. Надувшись и нахмурившись от недовольства, но всё же исполнял. Также старший лейтенант не переносил изменений. Сердце болезненно узко сжималось каждый раз, когда что-либо в его жизни подлежало неизбежным поправкам, а усугублялось всё это ещё и тем, что в большинстве случаев, его никогда не оповещают об этом. Казалось бы - мелочь! Что в этом такого? Мир вокруг нас каждодневно изменяет сам себя, не предупреждая и не спрашивая никого об этом. Разве тут есть причины выражать своё недовольство каждый раз, когда что-то идёт не так, как это было всегда? Возможно нет. Но это ни в коем случае не мешало Тэтчеру вздыхать рассерженно каждый раз, когда он находил свою излюбленную ручку не в привычном бардаке одного из ящиков стола, а в изящно собранном органайзере. В особенности сильно Дэвис не любил заботы, а точнее волнение за него. Почему-то такое чувство по отношению к нему вызывало не приятное ощущение собственной важности, а непонятное волнение из-за всего этого. Была ли здесь попросту неприязнь к повышенному вниманию, или тут таился какой-то комплекс, заставляющий чувствовать себя недостойным всей этой заботы, одно оставалось неизменным: лейтенант это не любил. И именно из-за этой странной заботы, сейчас он опаздывает на работу. Опаздывает, но идёт неспешно и даже нехотя, а куда торопиться? Его всё равно будет ждать выговор, в любом случае. "Сейчас ещё рано. Спи, милый." - с лёгкой издёвкой повторил её слова он в своей голове. Казалось, что подобным образом он обвиняет женщину за неосмотрительность к подобной ситуации. Мужчина усмехнулся под нос. Нет, всё же он не мог ненавидеть всё это всерьез. Все эти нежные слова и действия... Слишком уж сильно он прикипел ко всему этому. Резкое и внезапное прикосновение к плечу. Нечаянное столкновение с прохожим, с кем не бывает? Тэтчер беспечно, но довольно ворчливо, хмыкнул себе под нос, принявшись поправлять свое бежевое пальто. Однако в следующий момент остановился и застыл.

Прохожий.

Он уже видел его раньше. И почему-то это пугало, заставляло сердце стучать быстрее, а тело покрыться неприятным холодком. Шаги прекратились, видимо и он остановился, как хищник, что выжидает свою добычу в засаде, уже предвкушая лёгкую победу. Теперь Дэвис не мог избавиться от этого чувства, которое заставляло испытывать ещё больше нарастающего напряжения. Он робко оглянулся через плечо. – Доброе утро, мистер Дэвис. - прозвучало довольно звучно и учтиво, несмотря на то, что в этом голосе, не естественном, будто украденном у кого-то, звучали нотки какой-то злорадной уверенности. На него смотрели прямо и властно, действительно, как дикое животное на охоте. Широкие плечи, строгий костюм, эти черты лица. Неужели их догадки были правдивы? Или Торрес решил восстать из мертвых? В любом случае, как его тон, так и его присутствие в целом заставляли лейтенанта только глубже окунуться в страхи за свою жизнь. – Почему вы смотрите так напуганно? Вы увидели призрака?

***

Часы звучно отстукивали утекающие минуты. Несмотря на в важность технического прорыва и инновационность подобных "кибер" специальностей, работа оставалась работой. Порой нудной, порой скучной, а порой даже и надоедливой. Как можно сейчас это назвать "жизнь офисного планктона". Вот и парень нисколько не отрицал подобное видение своего дела, невзирая на то, насколько оно важно и кому по итогу придется вручать полную отчётность. Адам уставшим взглядом в очередной раз пробегался по однообразным строчкам документа, которые уже начинали рябить в его глазах. Одно дело, если бы там было хоть что-нибудь интересное, но нет ведь! Файл был целиком и полностью из типичных судейских ведомостей и заключений. Казалось, что это своеобразная шутка от Маршалла, чтобы потратить лишнее время, какое он мог провести за более полезной работой, чем эта. Но, что не сделаешь ради надёжного напарника заработка. – Эй, Адам, не сильно занят? Дело есть. – М? - русый ненадолго отвлекся от лучевого монитора, чтобы перевести свой взгляд на вошедшего. – А, да, мистер Ли, почти заканчиваю. Мужчина прошёл в комнату и поставил на край стола коробку, доверху набитую старыми кассетами. Мюррей, с детским любопытством, вытянул шею, чтобы взглянуть на содержимое, после чего вновь перевел свои голубые глаза на начальника. Его губы раскрылись, но не успел он озвучил свой немой вопрос, как тут же в ответ послышался сдавленный вздох. – Место на складе заканчивается, нужно перебрать этот хлам и оставить действительно нужное. - Дэйв поправил очки кончиками пальцев, некоторое время рассматривая содержимое. – Если что-то приглянется - можешь взять, я не буду возражать. Главное разбери их до вечера, а то одна Эвелин с ними не справляется. – Я понял. - кивнул парень, поднявшись с места. Проводив начальника взглядом, он хмыкнул под нос, взяв в руки одну из кассет. – И что это у нас за солянка? Ничем не примечательный прямоугольник из черного пластика, что таил в себе, казалось, бесконечно длинную пленку, как и все его собратья из коробки, был оборудован скромной наклейкой. С лёгким интересом он осмотрел его со всех сторон, пока взгляд не зацепило название.

"Рождество - рождение сына божьего"

Адам сглотнул. Что-то было знакомое в этих словах. Словно это что-то было заложено где-то глубоко в его сознании, укоренившись близ утраченных воспоминаний о далёком детстве. Мультфильм. Он отчётливо помнил его. Помнил его сюжет. Но совершенно забыл то, откуда он видел его. Было ли это привычное утро воскресения в детском доме, когда дети из разных комнат толпой собирались вокруг одного большого телевизора, чтобы провести ближайший час за красочными мультфильмами, или это более далёкое воспоминание, ещё из его большого и уютного дома, когда он был любимым и родным сыночком. – Я.. чёрт, - шепнул он вполголоса. По спине прошёлся непонятный холодок. – Я смотрел это в детстве. Подобная находка заставила с большим интересом углубиться в изучение содержимого. И всё казалось таким знакомым, таким далёким от его настоящего, словно так самая заветная весточка из прошлого. Далёкого прошлого, в котором он так жаждал разобраться и по возможности вернуться.

"Могущество подсознания"

Адам удивлённо вскинул брови. Внезапные воспоминания охватили его голову будто щипцами, несколько сдавив и вызвав тем самым лёгкое покалывание в висках. Слишком много совпадений, даже не верилось. Парень с надеждой осмотрел коробку со всех сторон, надеясь увидеть какие-нибудь зацепки, но ничего. Однако подобная "неудача" не остановила Мюррея, а лишь сильнее подогрела в нём интерес ко всему происходящему. Быть может вот этот заветный шанс, чтобы начать расследование, о котором он грезил годами? Та самая сумеречная возможность выйти к желанным крупицам правды. Он отстранился от стола. – Мистер Ли? - дверь в коридор приоткрылась. – Мистер Ли, а где вы взяли их?

***

Сердце начало стучать уже где-то в голове, не способное заглушить напуганный поток мыслей. Тело всё будто оцепенело, мускулы налились свинцом, лишая полностью возможности двигаться, словно при параличе. Взгляд, полный страха и удивления не сходил с нездорово бледного лица "юноши", чей настрой был кардинально противоположен. Оно находило эту ситуацию забавной, от того по лицу расползалась уверенная и неестественно широкая улыбка. Оно чувствовало своё превосходство. Оно ощущало в воздухе аромат страха. Оно знало, что сейчас победа за ним. Победить так просто, что даже в некоторой степени обидно. Никакого азарта. Хотя, какая может быть жажда игры у существа, что способно лишь на подражание человеческим эмоциям? Нужно было как-то действовать, в противном случае его действительно постигнет печальная участь. Дэвис стиснул зубы, стараясь тем самым подавить охватившую его дрожь. Руки медленно скользнули к поясу. Пистолет. Он прекрасно знал, что огнестрел не работает также эффективно, как это представляется в оповещении, если и не воздействует на этих тварей вовсе, но предпринять хотя бы попытку спастись стоило. Лейтенант не был из числа людей, какие верили в высшие силы и удачу. Можно было сказать, что он даже в Бога не верил, несмотря на все принудительные молитвы, какие его заставляли заучивать в детстве. Однако сейчас в груди, где-то под трепещущим от страха сердцем, теплилась скромная надежда на собственное спасение. Он ощущал себя игрушкой в руках этой бездушной оболочки. Казалось, что каждое его действие оно предвидело, потому даже не удивилось наличию оружия у полицейского. Взгляд, такой пустой и насмешливый, даже не опустился вслед за руками; оно прекрасно видело всё на лице Тэтчера, читало словно открытую книгу, где каждая буква была выведена максимально большим шрифтом. Никакого удивления или негодования, лишь подражание злорадству. Бездушное и от того пугающее. – Что же вы делаете, лейтенант? Неужели вы хотите открыть пальбу посреди улицы? Дерьмо. Он в ловушке. Кончики пальцев соприкоснулись с кобурой, но дальнейших действий не последовало, нельзя чтобы его и без того бедственное положение усугублялось. Дэвис сглотнул, но едва ли это помогло успокоиться. В горле уже собрался ком из напряжения и колючей тревоги, не давая даже толком вздохнуть. Прежде мужчина не сильно дорожил своей жизнью, местами даже презирал некоторые её аспекты, но всё же боялся смерти. Боялся переступить этот порог и шагнуть прямиком в бездонную шахту, по ту сторону которой не было ничего. Полное забвение. Сейчас же погибнуть было ещё страшнее, ведь теперь он мог уже потащить за собой ещё людей. Как жаль, что теперь он не одинок. Синие глаза в неуверенности отвели в сторону, после чего беглым взглядом окинули улицу вокруг. Ни души. На улице уже давно светло, но всё равно он остался один на один с этой тварью. По спине пробежал неприятный пот. – Тем более, что скажет она? Он вновь взглянул на фигуру в пиджаке. Оно всё неизменно в своей злорадной уверенности. Но откуда? Неужели у этих тварей настолько сильно развиты ментальные способности, что они приспособились без лишних усилий проникать прямо в голову: в мысли, в память, в сознание в целом, и вычерпывать оттуда важные для себя куски? Куски, которые они используют уже в качестве приманки, шантажа, "кнута" или "пряника", любого инструмента, помогающего в подчинении себе слабых человеческих умов. Напряжение росло, оно укоренилось в груди, откуда распространялось в разные концы тела, приводя его в абсолютную бесконтрольную дрожь. – Вы же прекрасно знаете, что она любит, когда всё по уставу. Неужели вы поднимите орудие на гражданского?

***

Какие тонкие стебельки. Насыщенные и зелёные, с тонкими листиками и пушистыми белыми головками. Ромашки. Мелкие, с широкими желтыми сердцевинами и бесконечно нежными лепестками. Такая прелесть, где ей только удалось найти их посредине января? Парень с лёгким изумлением вновь повёл по цветам кончиками пальцев, поправляя и делая букет пышнее. Марк волнуется. Слегка, но волнуется, а как по-другому? Он не видел его уже долгие 17 лет, пора заявиться наконец и вновь провести этот несносный разговор по душам, что пройдёт лишь и в одну сторону и по сути будет лишь затянутым монологом, а не диалогом. Но он даже не смел задумываться от этом, ведь где-то внутри по-прежнему селилась вера во что-то высокое и божественное, что даст его словам доступ на тот свет. И от этой мысли становилось только теплее. Жаль, что камня с души такими разговорами не поднять, всё же смерть - это дело хоть и тонкое, но довольно грузное для впечатлительных людей. – Меня удивляет, где ты их только нашла? Собеседница молчит некоторое мгновение, устремив свой взгляд куда-то далеко за могильные плиты, что стояли рядами, в пустоту, но довольно скоро приходит в себя. Сара вскинула брови и перевела взгляд на братца. – Хм.. а что? – Ничего, просто удивляюсь ромашкам в январе. - он кротко вздохнул. – Ему бы понравились. – Ага, всегда же нравились. - произнесла она с лёгкой усмешкой под нос. – Ладно, сам-то справишься? Приберись там, если нужно, а то боюсь прежние букеты все завяли, не красиво получится. – Конечно. Сестра приободряюще похлопала его по плечу, после чего подалась в сторону машины. Chevrolet Impala, подарок на тридцатый день рождения, чуть тарахтела из-за работающего двигателя. Не хотелось ехать обратно в промёрзлой машине, да и техника требовала к себе более благоприятных условий для работы. Стянув с руки кожаную перчатку, девушка открыла дверь и приготовилась усесться на водительское сиденье. – Всё никого не нашла? - бросил старший через плечо, смотря на неё вопросительно. Хитклифф застыла на мгновение. Её удивленный взгляд задержался на лице Марка, но как только в его глазах она стала замечать лёгкую насмешку, поспешно приняла попытки покинуть его. Слегка покривив улыбку, та фыркнула себе под нос и уложила руки на руль, слегка сжав тот. – Да иди ты. - по лицу пробежала скромная капелька. Нет, он определённо сказал это не со зла, он же волнуется, просто почему-то находит подобное забавным. По крайней мере, хотелось в это верить. Снег, что успел нападать за прошедший вечер, звучно скрипел под ногами. Так тихо. Здесь, наряду с погрузившейся в глубокий сон природой, спали все: и люди, и травы, и птицы. В коме Вавилон. Лишь ветер одиноко завывал где-то над головой, подталкивая грузные, ленивые тучи вперёд по застланному небосводу. Парень неспешно проходил сквозь ряды молчаливых камней, пока не остановился возле пары надгробий. Их не тронуло время, потому даже гравировка на гладкой поверхности не успела выцвести к приходу Марка. Он наклонился ближе, сметая с них накопившиеся снежные шапки. Рассыпчатый снег полетел вниз, упав на застланную землю и замёрзшие, зачахшие лепестки розового букета. Цветов было действительно много. Казалось, что букеты приносили сюда чуть ли не каждую неделю до тех пор, пока места у непосредственно самого надгробия не осталось. Какие же всё-таки люди несчастные, раз пытаются удовлетворить свои желания, возникающие в мозгу, ценой жизни столь прекрасных растений. Какие же они немощные, раз стараются заглушить свою душевную боль посредством "встреч" и "свиданий", подарков и неловких разговоров. Так, словно это хоть что-то изменит. Так, словно это может вернуть человека с того света. Хитклифф тяжело вздохнул. – Здравствуй, Сезар. - кивнул тот неловко, рассматривая могильные плиты. – Здравствуйте, мисс Торрес. Глупость! Разве религия не отрицает существование "загробного" мира? Разве, кроме рая и ада, существует место, где его могли бы услышать? Наверное, это ещё один из вопросов, ответ на который мы никогда не сможем получить, ведь по-прежнему не достойны божественного внимания и вселенской мудрости. У нас есть только вера. Или её отсутствие. – Он не приходил с тех пор.

***

Скрип несмазанных дверных петель. Проход распахнулся слишком резко, от чего двери звучно ударились о стены и по инерции устремились назад. Женщина вздрогнула и машинально обернулась, окидывая происходящее напряжённым взглядом. По ту сторону стоял он, придерживаясь за деревянную раму, чтобы не свалиться на пол. Сердце по-прежнему с огромным дискомфортом трепещет в груди, тело подрагивает уже не от страха, а от бессилия, что охватило его полностью, заставляя кости ослабнуть, а мышцы размякнуть. Лицо его было красным, на щеках ещё сияли влажные дорожки, губы дрожали, словно желая что-то произнести вслух или шепча что-то неразборчивое. Он, будто стыдливо, приподнял голову, обратив к ней свои глаза, полные ужаса. Дыхание спирало. Она удивлённо вскинула брови, после чего поднялась из-за стола, совершив неуверенный шаг в его сторону. Боже, как же сильно её напрягало подобное состояние человека, что прежде не отличался какой-то эмоциональностью, а тем более восприимчивостью к чему-либо. От шока даже голос не собирался её слушаться, потому послышалось лишь тихое:

– Тэтчер?