Промах

Маленькая серая мышка, в ней нет ничего особенного. Обычный фрик. Так отзывались о девушке одноклассники довольно длительное время вплоть до её выпуска. Единственное, после инцидента, когда состояние старшего брата было неизвестным, а Торресы будто сквозь землю провалились и никак не пытались связаться с, вроде бы, своими друзьями в лице Хитклиффов, когда ей приходилось намного тяжелее, чем в обычные дни, насмешки, словно назло, увеличились в геометрической прогрессии. Отныне каждое примечание по отношению к растянутой и слегка потрёпанной одежде, какой девушка так или иначе выделялась из толпы,было приправлено едким упоминанием Марка и его состояния.

"Посмотрите, младшая того припадочного"

Можно было даже выразиться, что он построил для сестры не самую лучшую репутацию своим родством. В конце концов, даже до своего попадания в больницу, шатен уже успел прославиться в не самых узких кругах старшеклассников, как человек с не самым стабильным рассудком. Бывало, крайне редко, конечно, что от стресса и нервов параноидальные припадки наступали раньше, чем действия таблеток должны были закончиться. Во время подобных происшествий, что, будто назло, происходили во время учебного процесса, Хитклифф буквально не мог усидеть на своем месте: дрожь опутывала всё тело, от чего писать было невозможно, взгляд метался по лицам одноклассников, что один за другим обращали внимание на его неадекватное поведение, на его учащенное и громкое дыхание; в какой-то момент он не выдерживал давления взглядов и мыслей, оглушительно кричащих в его голове, и резко поднимался из-за стола, чтобы торопливо, словно убегая от всего этого, выйти из класса, тихо, практически беззвучно бормоча что-то под нос, не в состоянии произнести громче слова извинения перед преподавателем. Первое время учителя были в недоумении от подобного поведения, однако со временем, когда диагноз Персекуторная паранойя был подтверждён, стали относиться к подобным происшествиям смиреннее. Но не дети.

"Ставлю все свои деньги на то, что она точно такая же!"

Отвратительная черта детей это то, что они имеют привычку объединяться против тех, кто не был похож на них, кто отличался или не вписывался в компанию по тем или иным причинам. А после распускать жуткие слухи, подстрекая всех своих знакомых на подобное поведение с "изгоем", что в последствии и сделало Хитклиффа таковым. Быть может, если бы эта противная привычка не была в обиходе его поколения, возможно, никакой неприязни к людям у него не было бы. Впрочем, что случилось, то случилось. И это уже не исправить также, как не остановить пулю, вырвавшуюся из дула пистолета. И не вернуть тех едких насмешек , обрушившихся на младшую Хитклифф со временем.

"Топай к своему братику, чудная."

Какая же странная человеческая природа. Каким бы венцом божьего творения ни были люди, как бы сильно ни были привязаны они к природе и как бы ни пытались от неё убежать, так или иначе они – её неотъемлемая часть. Такая же нерукотворная и неизведанная. Аналогично девственным и чистым бутонам, что раскрывали свои нежные лепестки по весне, цвела и Сара, преображаясь и наконец выйдя из бледной тени брата, чья репутация по-прежнему была не самой добротной. Собой она действительно напоминала цветок. Самый редкий и от того прекрасный. Ближе к совершеннолетию, многих, кто прежде был её неизменным "насильником", кто позволял себе насмешки и колючие слова в сторону Хитклифф, стали привлекать её нежные, хрупкие лепестки, однако стоилл только протянуть к ней руку, "забыть старые обиды", как приходилось познакомиться с её шипами. Острыми, пропитанными насквозь ядом, какой она копила в себе все эти годы, точно сохраняя их для своей мести. Хладнокровной и поистине жестокой. В конце концов, то, что она росла в исключительно религиозной семье, ничуть не мешает ей мстить и тем более карать обидчиков этим особенно бесчувственным образом. Девушка же желала как лучше и в том видела свою справедливость. "Они заслужили это. Или все эти годы были проведены в пустую?" Так странно ощущать спокойствие. Кажется, что именно за этой тонкой гранью, где, кажется, всё хорошо и ничего не предвещает беды, кроется всё то, что должно пошатнуть эту лодку стабильности и когда это разделение исчезнет, её будто волной захлестнут мировые проблемы, которые она уже не сможет поднять на своих хрупких плечах. Уж если в детстве над ней покровительствовали родители, он и стойкая фигура брата, то теперь Сара чувствовала себя более чем одиноко в этом мире. Если прежде любовь и заботу шла к ней, то отныне заботиться о других девушка возложила на свои плечи. В конце концов, родители, увы, не молодеют и силы, что были дарованы ещё в пылкой юности, постепенно иссякают. А ведь ко всему прочему оба продолжают работать! И не удивительно от чего сил на домашнюю рутину попросту не остаётся. Тут то и приходит на помощь младшая дочь. За это время ей удалось повидать не меньше, чем старшему брату, но это всё ещё не так много, чтобы назвать свою жизнь поистине насыщенной. Изначально, дабы расследование её стало более продуктивным и по-своему законным, Хитклифф подала документы в местный политех, в надежде поступить на юридический, однако... Бог знает, что именно послужило тому причиной: то ли баллов на вступительном экзамене не хватило, то ли результаты некоторых из предметов после выпуска из старшей школы местным преподавателям показались неудовлетворительными, так или иначе, словно последовав примеру Марка, она не смогла поступить с первого раза. И, будто назло, подавать повторно документы на один и тот же факультет можно лишь единожды в год. Несмотря на тягу путешествовать и обозреть весь видимый и невидимый мир, девушка не была готова, как старший, ехать куда-то далеко от родимого округа, чтобы получить знания. Гэвин, как довольно практичный человек, ценящий и использующий каждую свободную минуту, настоял на том, чтобы дочь испытала свою удачу в иной сфере, чем терять целый год перед повторной попыткой оказаться на факультете мечты, которая в свою очередь может и не оправдать себя. Тем более, в то время, как Хитклифф посчастливилось выпуститься, стала набирать популярность экономика и всё, что связано с банковским делом. Ничего не поделаешь, придется пробовать. И как бы то странно не прозвучало, пять лет сплошного счета чужого капитала пролетели перед её носом незаметно, словно назойливый комар, учуявший аромат горячей крови близ себя и устремившийся прямиком к его источнику. Сара и сама не заметила как в руках она сжимает аттестат с отличием и как она стоит на пороге одного из филиалов банков, расположенного в их округе, как нечто само собой разумеющееся. Возможно это скорое течение времени в зелёных глазах связано с тем, что после всего случившегося после этого, казалось, бесконечного несчастья, по итогу которого девушка оказалась одна. Совершенно одна в этом богом позабытом месте, иначе как объяснить то, что именно этого город является одним из четырех эпицентров, можно даже сказать "очагов" распространения альтернативной угрозы. Брату повезло перебраться туда, где эта угроза была ниже,а он... "Нет, не вспоминай." Переменив несколько мест для работы, среди которых даже была вакансия бариста в местной кафешке, которую Хитклифф оправдала тем, что она всегда была человеком творческим, да и от постоянного подсчёта круглых цифр можно устать намного сильнее, ежели на стройке грузчиком, она наконец оказалась в этой точке. Гражданкой в активном поиске работы. Конечно, к ней неоднократно обращались соседи и знакомые, обещая щедрую плату за пустяковые поручения, однако на таких мелких деньгах прожить трудно, а сидеть на шее всё у тех же родителях было уже непростительно. Возможно от какой-нибудь отчаяния она, уже будучи зрелой и по-прежнему пылкой, как это было в детстве, особой, после очередного затяжного разговора с любимым дядей балагуром, который время от времени неоднократно демонстрировал ей свои, возможно, глупые и кривые разработки, что были подобны монстру Франкенштейна собраны из различных запчастей, оставшихся на складе после проданных и списанных электроприборов, именно очередная кривая и нерабочая камера видеонаблюдения натолкнула бы шатенку на создания того самого "клуба" борьбы с паранормальным. Но видимо, что-то в мировой истории повернуло не в ту сторону, от чего подобная мысль осталась лишь мыслью, глупой детской мыслью, которую Сара оставила вместе со своими старыми вещами, какие отныне пылятся на чердаке в какой-нибудь картонной коробке. Она оказалась также не нужна, как теперь ей не нужна пластиковая диадема или старая книжка-раскраска, где трафареты принцесс были раскрашены неаккуратно, но с видимым старанием маленьких детских рук. Увы, людям свойственно взрослеть и отказываться от чего-то в своей жизни. "Как же мне жаль." Понедельник день поистине тяжёлый. Даже для тех, кто не занимает какой-то высокой должности или физически трудится с самого раннего утра. Размеренный шум воды заполнял собой кухню. Вот она, в домашней растянутой трикотажной майке, из-за размеров напоминавшей собой платье, но таковым не являвшейся, с собранными в пучок волосами. Они уже потеряли золотого отблеска, а кончики, будто назло, секлись, от чего выглядели крайне неухоженно. Даже не ясно от чего она не посещала своего парикмахера последний год. Вроде прежде девушка жаловалась на нехватку времени, однако теперь она, видимо, и сама не смогла бы объяснить собственной апатии в отношении собственного внешнего вида. Нет, нельзя сказать, что она выглядела как-то плохо или отвратительно, вовсе нет. Скорее, это было что-то "выше среднего", когда повседневный макияж являлся чем-то не повседневным, а сам факт того, как она выглядит, волновал её стройный ход мыслей меньше всего. Роза отцветает, но всё ещё имеет силы удерживать свои нежные лепестки все вместе, в одном цветке и, можно сказать, почти что не чахнет. Вроде бы с посудой покончено. Последняя, покрытая каплями тарелка ставится на сушилку и, наконец, с тонких губ её срывается облегченный вздох. Ещё одно дело и списка сегодняшних задач можно вычеркнуть. Зелёные глаза, от прежней детской привычки, стали скользить по окружению вокруг так, словно она впервые видит это место, предметы вокруг себя и лишь изучает всё это, дабы сохранить в своей памяти, после чего надолго зацепились за декоративные цветы в жестяном горшочке где-то на одной из полок. Цветы... Конечно, Марк уже приносил ромашки, совсем недавно, даже недели не прошло, и всё же стоит навестить их и прибраться, ведь что-то подсказывало, что в прежний свой приход Хитклифф не удосужился исполнить просьбу младшей о том, чтобы навести там порядок по необходимости. Точно как в детстве, всё приходится делать самой, чтобы в последствии не обижаться на результат. Треклятая оттепель вызывала лишь хмурость на лице, такую несвойственную её светлому лицу с местами поистине тонкими чертами, что умудрились не огрубеть за всё это время. Сара сама не понимала от чего ей так не нравилась эта погода, возможно тут виноват растаявший снег, что превращал всё дорогу в округе в смесь из мутной воды, перенасыщенной влагой земли и тротуара, а может всё дело в самом эффекте оттепели. Ведь, если так посудить, то оттепель сама по себе лишь лживое обещание тепла и весеннего дыхания, так как по окончанию оной на голову искренне ожидавших "пробуждения" от зимних оков уныния падали хлопья снега, точно втаптывая в эту грязную дорогу все наивные человеческие надежды. Да, видимо мышление "стакан наполовину пуст" передается у Хитклиффов по наследству, иначе не объяснить эту очевидную параллель с братом девушки и не менее очевидную параллель с их отцом, какой в последнее время, конечно, принялся предпринимать попытки изменить себя и свои взгляды на жизнь. Впрочем, вполне возможно, это просто попытки справиться с кризисом среднего возраста. Голова попросту ватная. Вполне возможно, это всего-навсего обычная усталость. Однако очень странно. Сара была готова поклясться, что прошлым вечером не принимала на душу, а курить и вовсе старается не продолжать, будто готовясь... Хотя, нет, действительно готовя из себя по-своему залежавшийся, но вполне себе функционирующий и привлекательный товар, которому осталось, всего лишь, найти своего покупателя. Ведь ещё каких-то пять лет и девушка действительно окажется не то что не интересной, вовсе не нужной и по итогу лишится звания "старой девы", получив взамен не менее обидное, что в свою очередь уже будет на ней словно клеймо, какое останется по гроб жизни. Впрочем, это одна из тех проблем одинокой взрослой и зрелой тридцатилетней женщины, которые не понять тем же мужчинам или более юным девушкам. В любом случае шатенка полностью признавала то, что в сложившейся ситуации на личном фронте виновата лишь она сама и никто другой. Особенно он. Угораздило же быть настолько наивной и чистосердечной, чтобы пообещать ещё в далёкой юности жениться исключительно по любви и ни в коем случае не менять своих чувств на деньги, явства и прочие блага жизни. Как бы ни были противны и удручающи подобные мысли, они всё не желали покидать её голову, от того временами напоминали о себе. Особенно ярко в подобные моменты одиночества. Как бы то страшно ни звучало, но на кладбище Хитклифф наряжалась будто на праздник. Ей довелось это заметить за собой не так давно, буквально несколькими месяцами ранее, когда Элайза застала собственную дочь в коридоре, когда та довершала последние приготовления перед выходом. Женщину крайне удивил, как её настрой, так и внешний вид, что сочетал в себе как скромность, так и вкус. Точно она вновь, пятнадцатилетняя девочка, что спешит на свое первое свидание с понравившимся мальчиком и всё никак не может унять собственных чувств, какие проявляли через её полные сияния глаза. На скромный, даже неловкий вопрос матери, Сара лишь расплылась в ласковой улыбке и чуть смеясь ответила:

– Я лишь навещаю тех, кто мне дорог. Уверена, им это приятно.

***

Звонок на стационарный телефон. Для человека, что был на взводе и что буквально мгновением назад выставил свою возлюбленную за дверь лишь по причине того, что она его лишь сильнее раздражает своим глупым и навязчивым поведением, это было равносильно тому, чтобы кинуть гранату без чеки себе под ноги – убийственно. Едва сдерживая в себе ядовитую слюну и желание в не менее громким криком ополчиться на человека по ту сторону провода, Адам глубоко вздохнул, прикрыл глаза и что-то прошептал на выдохе прежде чем ответить. В конце концов, будет очень неприятно, если он из-за собственного поведения лишится очередного клиента, которых в свою очередь недолюбливал всё из-за не менее глупых вопросов, ежели ему задавала Эвелин. Так, спокойнее, держим себя в руках. – Служба техподдержки.. Но не успевает он из последних сил выдавить из себя фирменную фразу, как по ту сторону слышится знакомый голос, что, похоже, отвлек русого от его крайне возбужденного состояния. – Адам,я.. то есть, я имею ввиду, здравствуй. - произнес парень несколько неуверенно, точно не до конца обдумав этот вариант, чтобы набрать своему "коллеге", но уже предварительно совершив вызов. – Это Иона.. то есть Маршалл. Мюррей сухо угукнул в трубку, не до конца отойдя от своих прежних злобных мыслей, но выражая всю свою заинтересованность относительно того, что хотел сказать ему младший. Выждав ещё незначительные пару секунд, мулат продолжил. – Не знаю как ты к этом отнесёшься, но.. в общем, когда мы разминулись с тобой после архивов, я заметил, что из твоей папки выпал ещё один лист. Я не хотел тебя останавливать, тем более мы разошлись так, - он несколько замешкался, точно не мог подобрать нужных слов. – В общем, я думаю, что это может тебе помочь, тем более это документ косвенно принадлежит тебе, так что.. – Ближе к делу. - нетерпеливо отозвался голубоглазый, сведя брови к переносице в неком смятении. Лицо его приобрело какое-то строгое, сосредоточенное выражение. – Что у тебя там? – В общем, - послышался шелест бумаги, точно адвокат перебирал листы между собой. – Да, вот! Это договор о купли-продажи частного дома на юго-западе города на имя Джуда и Линн Мюрреев. Не знаю насколько тебе будет это полезно, но.. – Как?! - воскликнул он шокировано. Его голос настолько громко низвергся из динамиков аппарата от чего Маршалл невольно зажмурился, удержавшись от того, чтобы вовсе выпустить телефон из рук. – Ты и представить себе не можешь как это полезно! – Правда? Он сглотнул, изогнув свои густые брови вопросительно, как это делают дети, спрашивая своего учителя разрешения выйти на улицу во время перемены, чтобы не терять зря последние теплые деньки. Иона, хоть и не был знаком с парнем настолько близко, чтобы знать все его повадки и привычки наизусть, но что-то ему подсказывало, что просто так подобные слова похвалы от него нельзя было бы дождаться. Брюнет обращает свой взгляд к окну, с несколько секунд рассматривая городской пейзаж, точно надеясь среди всех этих каменных джунглей разглядеть низенькое здание магазина электроники. Из динамиков послышалась тихая довольная усмешка. – Да. Слушай, - с энтузиазмом произнес Адам. – Я сейчас зайду к тебе, дашь хоть глянуть на эту бумажку. Ох, ты так меня выручил! Русого всё не отпускала эта окрыляющая мысль, что скоро, совсем скоро тайна, дело всей его жизни наконец приведет его к тому финалу, который он заслужил. Совсем скоро он вновь обретёт тех, кого искал и будет награждён их любовью и теплом по достоинству. Благодаря подобным размышлениям, на второй план уходила и субботняя смена, и Миллер, что явно не просто затаит обиду на своего парня, но и вовсе задумается над всеми их отношениями, и на опасения Маршалла, какие он тут же принялся произносить на прямое заявление о том, что голубоглазый будет с минуты на минуту. Куда более дальше ушли сами темы его опасений, что касались лишь того, что мулату не удобно принимать гостей именно сейчас и что как-то уж слишком резко настроение Мюррея преобразилось из немой агрессии в праздное торжество. Всё, всё на второй план! Его ждёт благородная и долгожданная цель. – Да послушай, Адам, я... – И слушать не хочу. Буду через пятнадцать минут. Телефон с щелчком был поставлен на свою станцию.

***

Последние приготовления и можно будет выходить. Шатенка чуть взволнованно поправляет свою рассыпчатую челку перед зеркалом, смотря своими беглыми глазами куда угодно, но не на волосы. Дурная привычка, что в конечном итоге только заставляет её тратить время на то, чтобы сконцентрироваться на чем-то конкретном и необходимом и не потерять деталей в желании рассмотреть всю полноту картины. Хитклифф выпрямляет спину, чуть красуется, представляя себя статной особой из какого-нибудь готического романа, но тут же стыдливо прикрывает глаза, прекрасно осознавая, что её возможность быть эпотажной одинокой красавицей, как и её прежний артистизм, канули в лету, составляя компанию всему, что ей пришлось оставить. Вместе с мыслями, вместе с игрушками, вместе с чувствами. Она сделала глубокий вздох, словно сейчас, именно сейчас решалась её судьба и девушка готовиться сделать опасный шаг; подобное почему-то всегда происходило непосредственно перед выходом, как бы радостно на её душе не было прежде. Раздается звон домашнего телефона. Это был тот самый, злополучный домашний телефон из красного пластика с длинным закрученным проводом, по которому и должен был произойти последний телефонный разговор Марка. Одному Богу известно от чего никто до сих пор так и не избавился от него. В конце концов, данная модель уже давно устарела, да и в принципе стационарные телефоны стали исчезать из обихода американских семей, заменяясь на отдельно взятые девайсы, каждый из которых предназначен определенному члену семьи. Возможно, эта вещь напоминала о "былых временах", когда младшие Хитклиффы всё не могли отлипнуть от трубки, не желая прекращать разговор с ныне почившим дедушкой или всё тем же Сезаром, прогуляться с которым не всегда имелась возможность. Впрочем, сейчас от аппарата веяло чем-то жутким, словно новости, ожидающие Сару, будут далеко не радужными. У неё всегда было прекрасное предчувствие. Бледная, чуть сухая кисть обхватывает трубку и подносит её к такому же бледному лицу: – Алло? – Здравствуйте, это резиденция Хитклиффов, так? – Да, это так. - девушка чуть нахмурила свои брови. – Сара Хитклифф. С кем имею честь...? – Это не столь важно. - отозвался молодой голос. – Меня просили оповестить вас о том, что ваш брат находится в департаменте в состоянии обморока и будет лучше, если вы приедете за ним. Зеленоглазая поджала губы и затихла. По ту сторону, непосредственно на стойке регистрации полицейского департамента, из трубки телефона принялись доносится размеренные тихие гудки. Новобранец несколько занервничал: – Алло? Мисс..? Вы ещё здесь?