***
В воскресение утром в квартире Чонгука был полный бедлам. В коридоре стояло множество коробок с учебниками, тетрадями, какой-то канцелярией, бытовой химией и едой, которую не нужно было хранить в холодильнике. В небольшой дорожной сумке, которая лежала на пуфике, были огромные запасы уходовой и декоративной косметики. Два огромных чемодана с одеждой занимали много места в проходе из коридора в кухню, а у входной двери стояла огромная коробка, наполненная доверху различной женской обувью. — Хёнби, если ты сегодня же не разберёшь свои вещи и не разложишь всё по шкафам, то я их выкину! — кричит раздражённый Чонгук младшей сестре. — Да уберу я, уберу, — отвечает девушка. — Чего так орать-то? — Ты два дня убираешь, всё никак убрать не можешь. Хёнби переехала к Чонгуку в пятницу вечером. Рейс родителей был в четыре часа утра субботы, поэтому в пятницу вся семья Чон занималась временным переездом младшенькой. Чонгук на самом деле даже был рад этой суматохе, потому что она отвлекала его от грустных мыслей о Тэтэ. Когда Гук вернулся в четверг вечером домой, он никак не мог выкинуть из головы то, что произошло несколькими часами ранее. Почему Тэтэ исчез после того, как у них был потрясающий, великолепный секс? Почему не дождался и не поговорил с Чонгуком, как они договаривались накануне? Неужели Чон был так плох в сексе, что «Одуванчик» решил не продолжать их непонятные отношения? Нет, этого просто не может быть. Чонгук помнил каждую эмоцию Тэтэ, каждый его вздох и стон. Он видел в зеркалах мимику на лице своего партнёра, его томный и манящий взгляд. Тэтэ точно было хорошо. Так сыграть невозможно. Тогда почему всё так закончилось, не успев толком и начаться? Больше всего Чонгука расстраивал тот факт, что он ничего не знает о своём «Одуванчике». Как он его вообще найдёт теперь? А нужно ли вообще его искать? Может, сам Тэтэ этого не хочет. Гук в отчаянии от того, что этот вечер закончился не так, как он мечтал, распечатал новую бутылку виски и распивал её практически до 5 утра. Уснул, а точнее вырубился прямо на диване. Хорошо, что успел переодеться, когда пришёл домой. Проснулся парень ближе к полудню от телефонного звонка, с сильной головной болью и ужасным перегаром во рту. Чонгук ответил, даже не посмотрев, кто ему звонит. — Алло, — хрипит в трубку Гук. — Гуки, сынок! Что у тебя с голосом? Ты не заболел? — голос мамы немного приводит его в чувства. — Нет, мам! Всё в порядке! Я не болею, просто плохо спал. Как у вас дела? Вы уже сориентировались с датой отъезда? — Да, я тебе поэтому и звоню. Чонгук, нам с папой нужно уехать пораньше на несколько дней. — Когда? — Завтра рано утром. — Как завтра? — подскакивает с дивана Чон. — А как же Хёни? — Вот умница моя! — смеётся миссис Чон. — Сам всё понимаешь. Нужно перевезти её к тебе сегодня вечером. Я надеюсь, мы не слишком сильно нарушим твои планы? — Нет у меня никаких планов, — грустно вздыхает Чонгук. — Всё нормально, мамуль. Во сколько мне приехать к вам? — Мы почти собрали все вещи Биби, но там ещё осталось собрать мешок косметики и обувь. Гуки, мы с папой сделали большой запас провизии для вас обоих, его тоже нужно захватить. А так же там пакет со всякими тряпочками, губочками и бытовой химией. — Мама, ну зачем это всё? Поверь мне, у меня есть и еда, и всякие приблуды для уборки. В конце концов, у меня есть такая потрясающая вещь, как моющий робот-пылесос. К тому же мы всегда можем заказать клининговую уборку. — Ээээ, нет! Чонгук, почаще заставляй Биби убираться. И не очень-то балуй её. — Хорошо, мам. — Приезжай часов в шесть. Я думаю, мы уложимся к этому времени. — Хорошо. Семья Чон действительно уложилась к шести часам. Когда Чонгук увидел количество вещей младшей сестры и запасов, которые наготовили им родители, то знатно приофигел. Он всё-таки взрослый мужчина, который много лет живёт один и прекрасно может позаботиться не только о себе, но и о младшей сестре. К тому же Хёнби остаётся у него не в первый раз. Единственное отличие от прошлых командировок родителей, что эта будет длиться почти три месяца. Переезд организовали на двух машинах. Kia Ceed миссис Чон была не такой вместительной, как Hyundai Tucson Чонгука, поэтому в неё загрузили то, что поменьше и полегче. Всё тяжёлое ушло в машину Гука. Из-за того, что вылет родителей был очень ранним, они приняли решение, что все прощания состоятся сегодня. Чета Чон взяла обещание с детей, что те по очереди будут проверять их общую квартиру и поливать цветы, а в свою очередь, они обещали звонить как можно чаще. Квартира Чонгука была намного меньше родительской. Всего три комнаты, одна из которых была спальня самого Гука. В средней по размеру комнате он пару лет назад организовал пристанище для Хёнби, когда та оставалась у него впервые. В самой маленькой комнате был его кабинет, он же тренажёрный зал, он же мини-гардеробная. В углу у двери стоял письменный стол с компьютером. На этой же стороне находился стеллаж с книгами и различными документами, а у самого окна — небольшой комод с ключом. Там Чонгук хранил свои сценические костюмы, большинство из которых были трусы-стринги. По другую стену у окна стояла боксёрская груша в виде манекена. Гук называл его Бобом. Около Боба стояла скамья для пресса, возле которой лежали несколько гантелей различного веса. Гостиная была совмещена с кухней, как в большинстве квартир в Корее, а также с большим балконом, который выступал ещё в качестве прачечной, и отдельной комнатой не считалась. На балконе стояли стиральная и сушильная машинки, бойлер, а так же стеллаж с чистящими-моющими средствами, запасами туалетной бумаги и кухонных одноразовых полотенец. Туда же уехали сразу все запасы, которые миссис Чон так старательно подготовила для своих отпрысков. Так как Чонгук занимал самую большую комнату в квартире, которая априори называлась «родительской» комнатой, у него была своя ванная комната и туалет, поэтому гостевую ванную он отдал в полное распоряжение сестры. Ближе к отъезду родителей домой Хёнби начала плакать. Сначала это были тихие всхлипы, которые она прятала, закрываясь в ванной комнате, но чем ближе было прощание, тем заметнее становились слезы. Когда родители стояли на пороге, девочка буквально рыдала на груди отца, пачкая его футболку размазавшейся тушью для глаз. Слёзы не прекратились и тогда, когда дверь за родителями закрылась. Чонгук и Хёнби сидели на полу в прихожей в обнимку. Гук успокаивал сестру, как мог, и за этими переживаниями немного забылся сам. Свои собственные переживания вернулись к Чонгуку ночью во сне. Ему снилось, как они с Тэтэ опять занимаются сексом. Точнее, сон был полной копией четверга. Гук опять мог увидеть все эмоции на лице «Одуванчика», услышать его бархатистый голос, который срывался с губ в виде сладких стонов. Когда парень проснулся, он был готов поклясться, что пережил все эти сладострастные моменты заново. Сердце нещадно заныло. Ну почему всё так случилось? Почему Тэтэ уехал, так и не поговорив с ним? Всю субботу брат и сестра разбирали вещи девушки. Она развесила вещи из одного чемодана в шкаф, оставив распаковку двух других на воскресенье. Полдня расставляла все уходовые средства в своей ванной комнате, а затем в своей комнате раскладывала косметику по ящикам косметического стола и небольшого стеллажа. Силы покинули брата с сестрой ближе к вечеру, и они решили сменить обстановку и пойти поужинать в кафешку, в которой часто бывал Чонгук. В субботний вечер народу в кафе оказалось очень много, поэтому им предложили столик на уличной веранде. Можно было, конечно, отказаться и пойти в другое место, но, скорее всего, ситуация была бы такой же: тьма людей и отсутствие свободных мест. Переглянувшись, они кивнули официантке, и та проводила их к самому дальнему столику. Пока они ожидали свой заказ, Чонгук решил расспросить сестру, что и как происходит сейчас в её жизни. Чонгук хоть и жил от них отдельно, но старался заботиться о Хёнби. Делал он, как правило, это деликатно, не влезая личное пространство сестры. Но эти три месяца он будет её опекуном, поэтому должен быть в курсе всех событий, который связаны с девушкой. — Как у тебя дела в школе? Мама рассказывала какое-то время назад, что её вызывал к себе твой классный руководитель. — Айщ, оппа, — закатывает театрально глаза девчушка. — Это было сто лет назад. И вообще, я не виновата. — Я хочу подробностей, — смеётся Чонгук, подкладывая кусочки мяса в тарелку сестры. — Я нравлюсь двум мальчикам из класса, и они вечно дерутся из-за меня. Я дружу с ними обоими и не хочу выбирать кого-то одного. — А в каком смысле ты дружишь с ними обоими? — давится рисом Гук. — Фу, оппа, — говорит девушка. — Это не то, что ты подумал. Я просто с ними ДРУЖУ, — делает акцент на последнем слове. — Как парень мне вообще никто из них не нравится. — А они знают об этом? — хмурится Чон. — Наверное… Не знаю. — Биби, так нельзя. Ты даёшь им надежду, а это нечестно. — Ой, ты прям как наш Ким-сонсеним! — Кто это? — Наш классный руководитель, — поясняет Хёнби. — Это он вызывал маму в школу? — Да. И не только нашу маму. Там были родители и этих парней. — Понятно. Старый пердун читал нотации. — Сам ты старый пердун, — возмущается младшая. — Наш Ким-сонсеним — самый молодой и красивый мужчина в школе. В него половина школы влюблена, как учителя, так и ученики. Только зря это всё. — Почему это? Он женат? — Нет. Кольца на пальце нет. Чонгук, только никому не говори, но наш учитель — гей. — Что? — удивляется Гук. — С чего ты взяла? И вообще, за кого ты меня принимаешь? Кому и что я должен рассказывать? Знаешь, сколько я перевидал парней, которых буллили из-за их ориентации. Или тех, кого дискредитировали за это на работе. — И тебя? — Меня? — ещё больше удивляется Гук. Вообще все в его семье прекрасно знали, что Чонгук — гей, и принимали его таким, какой он есть. Мать приняла ориентацию сына довольно-таки легко и быстро, а вот отец немного заставил понервничать. Чета Чон воспитывала своих детей толерантными людьми. Поэтому вся семья Чонгука любила и поддерживала его, несмотря на то, что в глазах общественности Чонгук считается неправильным. — Ты тоже подвергался этим издевательствам? — уточняет девушка. — Нет, Хёни. Ты забыла, что всю свою юность я провёл в Штатах. Принятие и осознание своей ориентации пришлось именно на это время. А в Америке, как ты знаешь, к этому относятся гораздо проще и спокойнее. — Понятно. — Так откуда ты знаешь, что ваш Ким-сонсеним гей? — Знает только половина нашего класса. Ну, моя компания. Оказалось, что старший брат одного нашего друга встречался с Ким-сонсенимом в универе. — Получается, он скрывает это? — Я не знаю, можно ли это так назвать. Он вообще скрывает свою жизнь. Мы ничего про него не знаем. Он выдаёт нам о себе только ту информацию, которую считает нужной. — Биби, на то он и учитель, — улыбается Чонгук. — И неважно, гей он или нет. Главное, чтобы он хорошо выполнял свою работу. — Он правда хороший и как учитель, и как человек. Слушай, а может, вас познакомить с ним? Правда, вы были бы классной парой. — Так, стоп! — командует Чонгук. — Разошлась, тоже мне! Мне ещё учителя твоего не хватает в любовники. — Ну, Гукиииии, — тянет девчонка. — Он честно-честно классный. — Остановись! У меня уже есть парень, — вздыхает Чонгук, вспоминая о Тэтэ. — Правда, всё очень сложно. — Вау! Расскажи! Чонгук сам не знает почему, но рассказывает сестре о своём «Одуванчике». Конечно, он опускает ряд деталей, таких как секс и то, что Чонгук обучал группу не просто танцам, а мужскому стриптизу. Девочка слушает внимательно, задаёт наводящие вопросы. Хёнби сначала как-то хмуро смотрит на брата, а потом выдаёт ему идею, о которой он сам раньше почему-то и не задумывался. — А ты не думаешь, что этот парень, который «Мэрилин», мог что-то наболтать твоему «Одуванчику»? — В смысле? — В смысле, зачем он ждал, пока закончится экзамен у «Одуванчика»? — Он объяснил это тем, что хотел поговорить со мной. — А может быть, он встретил твоего парня в коридоре и наговорил ему какой-нибудь фигни. Выставил тебя в плохом свете, например. — Что ты такое говоришь? Это как? Что он мог такого сказать? — Ну, например, что ты целовался не только с «Одуванчиком», но и с ним. Или вообще, что ты приставал к этому «Мэрилин». — Нет… Погоди! Чёрт! — начинает соображать Чонгук. — Блядь, я даже не подумал об этом. — Не ругайся, оппа. — Прости. Больше не буду при тебе. Биби, ты мой маленький гений. Почему я не подумал об этом сам? Я ведь всю голову сломал, почему Тэтэ уехал. — Кто? — переспрашивает девушка. — Ну, мой «Одуванчик». — А, ясно. Что ты будешь делать? — Я не знаю. Я про него вообще ничего не знаю. Даже имени не знаю. Представляешь? — Фигня! — вздыхает Хёнби. — Это плохо. — Не то слово. — Ничего, мы что-нибудь придумаем! Ты, главное, не грусти, ладно? — Я постараюсь. — А ты его любишь? — Что? Хёни, об этом рано говорить. Он мне безумно нравится. Так как к нему, меня ни к кому и никогда не тянуло. Но я не могу сказать, что это любовь. — А влюблённость? — Скорее, очень сильная симпатия. — Понятно! Мы его найдём, оппа. Надо, знаешь, во что верить? — Во что? — Если этот Тэтэ твой человек, то вы обязательно с ним ещё раз встретитесь. — Надеюсь, что ты права. — Я права! — Кстати, ты говорила, что у тебя есть хороший парикмахер, — говорит Чонгук. — Ну да. — Запишешь меня к нему? Через месяцок, примерно. — Ты что, хочешь подстричься? — И покраситься. Хочу поменять свой имидж. Всё-таки твой брат теперь директор танцевальной школы. Серьёзный и деловой человек! — смеётся Гук. — Жалко, мне нравятся твои фиолетовые волосы. — Мне тоже! — кивает Гук. — Но мне сейчас нужен немного другой образ. Чонгуку нравилась и длина его волос, и красивый, насыщенный фиолетовый оттенок, но он опасался, что в таком виде его могут узнать даже без маски. Начиная новую жизнь с танцевальной школой и детьми, он не хотел, чтобы кто-то распознал в нём некогда Короля стриптиза. Это всё пройдённый этап. — Хорошо! Я попозже тебя запишу к Алексу.***
В понедельник утром, выпроводив Хёнби в школу, Чонгук отправляется в фитнес-центр. Сокджин уже вовсю работает, пересматривая счета за этот месяц. Увидев младшего, Ким откладывает бумаги в сторону. Гук не кажется счастливым и довольным парнем, который все выходные веселился со своим «Одуванчиком». — У тебя такое лицо, как будто ты второй раз похоронил своего дедушку, — серьёзно говорит Сокджин, наблюдая, как младший практически распластался по дивану, который стоял напротив его стола. — Не смешно, хён, — только и может буркнуть себе под нос Чонгук. — Никто и не смеётся. Что-то случилось? В последний раз, когда я тебя видел, ты сиял от предвкушения встречи со своим этим кучерявым парнем. Что случилось? Чонгук рассказывает всё, что случилось в четверг до того момента, когда он не обнаружил Тэтэ на парковке. Затем он выдал различные версии, которые надумал сам и которые подкинула ему Хёнби. Упомянул про отъезд родителей, и что теперь он грёбанная «Мэри Поппинс» для своей младшей сестры. Джин внимательно слушал, не перебивал и тщательно следил за эмоциями своего тонсена. Когда Чонгук закончил, он устало вздохнул и потёр переносицу двумя пальцами. — Такое впечатление, что прослушал радиопостановку какого-то тайского гей-ланкорна. Почему ты сразу меня не набрал? — Я не хотел ни с кем разговаривать. — Так, а что с этим парнем? «Мэрилин» кажется? — Да ничего такого. Он, конечно, попробовал ещё раз ко мне подкатить в машине, но у него ничего не получилось. Я быстро высадил его на какой-то остановке и поехал домой. Джин, мы можем как-то узнать информацию о Тэтэ? — Навряд ли. Гук, ты же знаешь нашу политику. Эта анонимность служит гарантом безопасности не только для тебя, но и для наших клиентов. — А ты помнишь, кто его порекомендовал? — Нет. Не припомню, если честно. — Я не понимаю, что я сделал не так, — вздыхает Чонгук и закрывает глаза. — А вот с этим я могу тебе помочь, — говорит Сокджин. — Это как, интересно? — Мы посмотрим камеры видеонаблюдения. — А… А это возможно? — Конечно! Видеозаписи хранятся месяц, затем поверх старых файлов записываются новые. Сокджин выполняет какие-то манипуляции на компьютере и подзывает младшего к себе. Они находят нужный временной отрезок. Парни видят, как «Одуванчик» заходит в раздевалку. Затем видят его встречу с «Мэрилин» в коридоре, и как парень возвращается в раздевалку на несколько минут, а затем уверенно идёт в танцзал. Следующий эпизод: Чонгук идёт в сторону танцзала, и дверь закрывается. Дальше слышна музыка, а примерно через десять минут «Мэрилин Монро», уже переодевшись, выходит из раздевалки и двигается не в сторону выхода, а в сторону всё того же зала. Он сначала пытается открыть дверь, но видно, что она заперта. Оглянувшись по сторонам, он вплотную подходит к двери и начинает подслушивать. — Вот сука! — рычит Чонгук. — Он подслушивал нас. Что за бред? — Думаешь, он понял, чем вы там занимались? — Я не знаю. Парни продолжают наблюдать за тем, что происходит на видео. На нём видно, что, как только стихла музыка в зале, «Мэрилин» уходит и встаёт в такую зону, где особо и не видно. Через несколько минут выходит «Одуванчик» и исчезает в раздевалке. «Мэрилин» немножко ждёт и проходит в сторону раздевалки, видимо, чтобы убедиться, что Тэтэ пошёл в душ. Выходит из неё буквально через пару минут и шагает в танцзал к Чонгуку. Примерно через пять минут из раздевалки выходит «Одуванчик». На нём уже светло-голубые джинсы и чёрная майка, а на плече висит спортивная сумка. Парень идёт в сторону зала, но замирает у приоткрытой двери. — Смотри, он пошёл к вам! — кричит на эмоциях Джин. — Вижу. Далее они видят, как Тэтэ сжимает одну руку в кулаке, а затем вытирает глаза и срывается с места мимо стойки администратора. Практически сразу же из зала выходят «Мэрилин» и Чонгук. Первый идёт на улицу, а Гук в раздевалку, где забирает свои вещи и идёт на выход. — Бля! Что он услышал, Гук? На нём же лица нет. Он буквально пулей вылетел из фитнес-клуба. — Я не понимаю. Я говорил этому прилипале, что не заинтересован в нём. С парковки есть видео? — Сейчас посмотрю. Сокджин просматривает какие-то файлы и папки, разыскивая нужное видео. — Вот, нашёл, — говорит он. Чонгук видит, что Тэхён бежит в сторону парковочного места, но оно расположено в слепой зоне, и видна только часть белого автомобиля. Ни номера, ни марки машины не разобрать. Джин включает другое видео с другой камеры, и они видят, как следом выходит «Мэрилин» и смотрит именно в ту сторону, где была машина Тэтэ. Через пару минут появляется Чонгук. — Блядь! Я ведь спрашивал его, не видел ли он Тэтэ. Эта мразь сказал, что он уехал. — Как ты мог не заметить своего «Одуванчика»? — Его не было на улице в этот момент. Видимо, он уже сел в машину. — Наверняка он вас видел, — Сокджин указывает младшему на фрагмент видео, где Чонгук и «Мэрилин Монро» идут в машину Чона. — Твою мать! Только этого не хватало. Этот пидор всё продумал и специально это сделал, — кричит Гук. — Я думаю, ему тупо повезло, и он воспользовался всей этой ситуацией. Мне интересно, на что так отреагировал твой красавчик. — Понятия не имею. Последний момент, что они смотрят перед выключением, как белая Kia выезжает со стоянки. К сожалению, из-за ракурса камеры номера не видно. — Пиздец, Тэтэ наверняка что-то надумал себе, когда увидел, что мы с этим гадом уезжаем вместе. Походу, даже если я его найду, он пошлёт меня нахер. — Не паникуй. Мы что-нибудь придумаем. Ты даже имени его не знаешь? — Нет, — вздыхает Чон. — Зато знаю имя этого гондона «Мэрилин». — Так, так! — заинтересованно смотрит Сокджин. — Говори, я внесу его в чёрный список везде, где только можно. — Может, не стоит? — Не жалей его, Гуки. Он не пожалел вас с твоим «Одуванчиком». — Ты прав, хён. Его зовут Пак Совон. Джин делает заметку в своём ежедневнике и говорит: — Я предупрежу наших администраторов. — Хорошо! Кстати, хён, я решил согласиться на предложение Пак Хэ Чжин. Поможешь составить с ним все необходимые документы? — Конечно! Даже не переживай об этом. Что ты намерен делать сейчас? Я про работу, если что. — Я пока буду работать дома. Нужно подготовить всё для приёма учеников, позаботиться об объявлениях и пригласительных листовках, подумать, где распространить их. Плюс ремонт и всё такое. — Ясно. Будь на связи, хорошо? — Да, конечно! Друзья прощаются. Джин идёт к стойке администраторов и передаёт записку с именем Пак Совона. На словах он рассказывает, что если кто-то с этим именем придёт и будет спрашивать JK, то администраторы должны в мягкой форме посылать его. — А если он не представится? — спросила милая девушка за стойкой регистрации. — В общем, так. О JK не давать никому никакую информацию. Его курсы закончены, и новых не предвидится. — JK больше не впускать сюда? — неуверенно спросила девушка. — Ты что, с ума сошла? Конечно, впускать. Для него ничего не поменялось. Но забудьте это имя. Человека с таким именем больше нет в нашем клубе. Эта информация сразу же была передана всем сотрудникам фитнес-клуба. Теперь все знали, что информация о JK не должна нигде и никак распространяться.***
Со дня последней встречи Тэхёна и JK прошло две недели. Поиски танцора не увенчались успехом. Во вторник Тэхён с Чимином приехали в фитнес-центр ближе к семи вечера. Их пропуска были аннулированы на следующий день после последнего занятия курса, поэтому пробраться в танцзал оказалось не так просто. — Давай, пока я буду отвлекать администратора, ты проскользнёшь внутрь и посмотришь, что и как. — Не думаю, что это хорошая идея, Чима. — Не бзди. Просто пройди до танцзала и проверь, на месте он или нет. Иди с наглой уверенной рожей, будто у тебя сейчас занятия. Так они и поступили. Пока Чимин отвлекал внимание администратора на себя, Ким сумел проникнуть внутрь практически незамеченным. В танцзале никого не было, а дверь была заперта. Тэхён заглянул в раздевалку, но и тут никого не оказалось. Чимин в это время мило общался с парнем-администратором. Сначала на отвлечённые темы, про природу и погоду, а затем начал узнавать, зачем он, собственно говоря, и приехал сюда. — Я хотел бы записаться на курсы к JK. — У нас таких нет, — сказал, как отрезал администратор. — Как нет? Я на прошлой неделе занимался у него. — Возможно, но сейчас таких курсов у нас нет. — А как я могу найти JK? Администратор явно напрягся и ещё раз осмотрел Чимина с ног до головы. — Простите, ничем не могу Вам помочь. JK больше здесь не работает. — В смысле? Как не работает? — Вот так. — А как я могу его найти? — Я не знаю. — Ну у Вас же есть какие-то его контакты? — Мы не даём такую информацию, — строго говорит администратор. — Хорошо. Но имя-то его Вы можете мне назвать. — И такую информацию мы тоже не даём. — Всё ясно с вами, — вздыхает Чимин и видит, что Тэхён уже ждёт его на крыльце. — Ну, что? — интересуется Ким. — Я так понимаю, ты никого не видел. — Нет, — вздыхает Тэ. — Что ты узнал? — Боюсь, ничего хорошего. — Ну, не томи, говори. — JK здесь больше не работает. — Что? Ты уверен, что тебя не обманули? — Навряд ли. Смысл ему врать? Имя и его контакты мне тоже не дали. — Чёрт! — разочарованно вздыхает Тэ. — Пиздец. Я его не найду. — Не отчаивайся! — пытается приободрить друга Пак. — У нас есть ещё надежда на ночной клуб… В субботу Тэхён в компании Чимина и Хосока поехал в ночной клуб Sunrise, где JK выступал в прошлый раз. Они просидели в клубе почти до двух ночи, но JK так и не появился на сцене. Надежда быстро ускользала. Домой все возвращались расстроенные и грустные. В воскресенье, чтобы больше не травмировать Тэхёна, Чимин с Хосоком поехали в клуб без него. К сожалению, и эта попытка была провалена. JK не было. Уже на выходе, когда парочка собиралась выходить, Хосок встретил бывшего одноклассника. Тот, оказывается, подрабатывал иногда секьюрити на входе в нескольких ночных клубах Сеула. Они разговорились, вспоминая учебные годы. Посмеялись над теми проделками, что устраивали учителям, немного рассказали друг другу о своей личной жизни. Оказалось, Хынсу, так звали этого парня, работает здесь уже почти полгода. Именно от него влюблённые узнали, что «Король стриптиза» JK «сложил свою корону» и ушёл из клуба. — Это добьёт Тэхёна, — сказал Чимин, когда они вернулись домой. — Надо его чем-то отвлечь…***
К удивлению Чимина, новости о JK Тэхён воспринял спокойно, и от этого становилось немного тревожно. Чимину казалось, что Тэ просто притворяется, пряча истинные эмоции. Так оно и было. Тэхён просто очень глубоко запрятал свои чувства и свою боль. Только в полном одиночестве он позволял себе страдать и думать об «учителе», переживая тот день вновь и вновь. Так прошло почти две недели. К счастью для Тэхёна, с больничного вышла его коллега и наставница госпожа Ан Джису. Именно Джису сыграла большую роль в том, чтобы Тэхён работал в той школе, где он работает сейчас. В своё время Ан Джису преподавала у Тэхёна и Чимина математику. Она хорошо знала мать Тэхёна — Ким Соён, и даже имела с ней несколько стычек. Связей у Ким Соён оказалось больше, и после очередного столкновения Джису пришлось сменить место работы. Ученики во главе с Тэ умоляли её остаться, но, к сожалению, одного желания детей и самого учителя математики оказалось мало. Позже, когда Тэхён учился в университете, ему нужно было выбрать себе наставника из какого-нибудь образовательного учреждения. Все, в том числе и Соён, были уверены, что парень выберет мать на эту роль. Но Тэхён попросил стать его наставником именно Ан Джису. Для Соён это был сильнейший удар по самолюбию и репутации. Родной сын предпочёл её другому, абсолютно чужому человеку, другому педагогу. Эта одна из тех вещей, которые мать Тэ так и не смогла ему простить и при любом удобном случае всегда напоминала. Госпожа Ан приняла тогда это предложение и всячески помогала бывшему ученику. Тэхён стал ей не только учеником в рамках наставничества, но и хорошим другом. Естественно, когда пришло время, и Ким Тэхён получил диплом, Джису порекомендовала его в качестве учителя в своей школе. В этот раз Джису-ним снова пришла на помощь любимому «ученику»-коллеге. Она искренне любила и уважала Тэхёна за его доброту, честность и любовь к своим ученикам. Прекрасно знала об ориентации парня, но эта часть жизни Ким-сонсенима нисколько её не беспокоила. Когда госпожа Ан вернулась после больничного, состояние Тэхёна ей совсем не понравилось. В один будний день, когда большая часть уроков закончилась, и школа почти опустела, женщина вывела Тэхёна на откровенный разговор. Тэ рассказал почти всё. О своих переживаниях, о новом увлечении в лице JK. Даже не стал скрывать тот факт, что ходил на курсы мужского стриптиза, и что его «учитель» зарабатывал этим на жизнь. Единственное, что он опустил в разговоре — тему интима. Ни к чему было это обсуждать, уж больно личная и трепетная тема. Хотя по реакции своей наставницы Ким понял, что она и так всё поняла. На протяжении двух часов парень изливал душу, и его слушали и слышали. Заодно Тэхён поведал о ситуации с грантом, и реакции его матери. Джису это очень не понравилось. Она не стала вслух высказывать свои мысли, чтобы не расстраивать парнишку ещё больше, но вмешательство Соён в это дело дурно пахло. Как бы эта мегера не навредила сыну. Чтобы как-то отвлечь Тэ от насущных проблем, госпожа Ан предложила ему поучаствовать ещё в нескольких конкурсах. Два из них организовывало и проводило Сеульское столичное управление образования. Третий конкурс был организован независимым обществом литераторов Южной Корее. Темы всех трёх конкурсов были близки Тэхёну. В одном конкурсе он должен был написать научную статью. Во втором конкурсе — записать видеоурок, а в третьем конкурсе — статью и презентацию. Тэ погрузился в это с головой. Подготовка к этим конкурсам плюс подготовка к урокам помогали ему не думать о JK. В таком режиме он прожил почти два месяца. И он выиграл два конкурса из трёх. Общество литераторов Южной Кореи весьма скромно наградило победителей: дипломом и небольшим денежным поощрением, на которое можно было купить какую-нибудь книгу или бутылку хорошего вина. А вот управление образования решило закатить помпезный вечер с подарками, речами и журналистами. Тэхён, как победитель конкурса, естественно, был обязан присутствовать. — Тэ, ты же понимаешь, что ты не можешь прийти туда в таком виде! — возмущается Чимин, оглядывая выбранный образ друга. — В чём проблема? Отличный костюм, — говорит Ким. — Я, между прочим, почти семьсот тысяч вон за него отвалил. — Костюм хороший, даже не спорю. — Тогда чего ты ко мне пристал? — Твои волосы отросли ещё больше. Скоро косички можно будет плести, как у грудастой африканской женщины. — Вроде нормально, — Тэхён рассматривает себя в зеркале. — Ненормально. Пора тебе сменить имидж. — Ты так считаешь? — Ага. Тебе не надоело самому так ходить? — Не начинай. — Ещё даже не приступал. Слушай, ну вспомни, в универе у тебя какая стрижка и укладка была. — Да, мне нравилась она. — Ну, вот! Давай я тебя к своему стилисту запишу. — Не знаю. У меня вообще-то свой мастер есть. — Тётушка Ыну из социальной парикмахерской не считается. — Она нормально стрижёт, — возмущается Тэхён. — Ты сам как-то говорил, что она тебе ухо поранила. Хочешь, чтобы в этот раз совсем отстригла? — Всякое может случиться. Ничего она не отстрижёт. Хватит меня пугать. — Так, заканчивай пререкаться. Я постараюсь записать тебя на завтра к Алексу. — И как он поймёт, что мне надо? — Покажешь ему фото с четвёртого курса. Там у тебя была шикарная причёска. — Ладно, чёрт с тобой, Пак Чимин. Записывай! Пока Чимин разговаривал со своим стилистом, Тэхён начал штудировать свои фотографии на ноутбуке. Найти подходящую оказалось не так просто. Он выбрал сразу четыре фотографии, где ему нравилась его причёска. — Так, с унижениями и мольбами я выкроил завтра для тебя время. Алекс ждёт тебя завтра в три часа. Будь добр, не опаздывай. — Я никогда не опаздываю. — Отлично. Давай посмотрим, что у тебя ещё есть из шмотья. — Твою мать…***
Эти два месяца стали для Чонгука настоящим испытанием. Открытие школы проходило не так быстро и гладко, как думал парень. Он согласился на предложение двух своих спонсоров, что немного ускорило ремонт и закупку всего необходимого. Наборы в группы шли полным ходом. Пока набирались дети для просмотра. Все просмотры назначены через две недели. К этому времени обещали полностью отремонтировать главный и самый большой танцзал. За всеми этими хлопотами Чонгук смог немного забыться и не вспоминать о своём «Одуванчике». Он уходил рано утром и приходил поздно вечером. Стоит отметить, что Хёнби ему здорово помогала как с танцевальной школой, так и с совместным бытом. Дома было более или менее чисто и убрано. Единственной проблемой для девушки была готовка, поэтому брат с сестрой чаще ели вне дома или заказывали готовую пищу. Радовало Чонгука и то, что в школе у Хёнби не было никаких проблем. По крайне мере, Гук на это очень рассчитывал и надеялся, что младшенькая ничего от него не скрывает. Выходные дни они проводили вместе. Ездили в парк аттракционов, ходили на концерт какой-то k-pop группы, от которых фанатела Хёнби, или зависали дома перед телевизором. Эти выходные не стали исключением. Всю сегодняшнюю субботу парочка провела, гуляя по торговым центрам и фуд-кортам. Чонгук не очень любил такие вылазки, но отказать сестре не мог. Когда девушка затащила его в хрен знает какой по счету магазин косметики, Гук уже был без сил. Младшая тёрлась в отделе парфюмерии, причём явно у кого-то определённого аромата. Они уже битый час шатаются по этому торговому центру, и Чонгуку безумно хочется домой. — Биби, ты долго ещё? Я устал, и моё единственное желание сейчас — усадить свой зад на свой любимый диван. — Оппа, я так хочу этот парфюм! — застонала девчушка. — Но он, зараза, такой дорогой. Добавь мне на него денег, оппа. — Он же мужской, — Чон покрутил в руках флакон, вчитываясь в название. — Tom Ford Tobacco Vanille. Нахрена тебе мужской парфюм? — Он не мужской, а унисекс. — Какой? — Унисекс, деревня! Это значит, и мальчики, и девочки могут им пользоваться. Вот, пшикни. — Спасибо, обойдусь. Ну и зачем он тебе? Ты сроду такими не пользовалась. У тебя то ягодные компотики, то цветочная оранжерея. — Оппа, но я хочу. Мне он очень нравится. Знаешь, как долго я допытывала нашего Ким-сонсенима, что у него за аромат? — Ты серьёзно хочешь парфюм, как у твоего учителя? Биби, ты краской, что ли, надышалась у меня в школе? — Ха-ха-ха! — с сарказмом отвечает девушка. — Ну, оппа. Добавь мне денег. — Если я тебе куплю этот парфюм, то мы сразу же валим домой, и ты больше ничего не попросишь у меня в ближайшую неделю. — По рукам! — радостно кричит Хёнби. Когда наступает момент оплаты покупки, Чонгук сильно охреневает от её стоимости. Но, скрепя сердце, оплачивает. — Там вместе с ароматом ещё и парфюмерный завод, что ли, прилагается? Почему так дорого? — Этот бренд не из дешёвых, оппа. — Популярный? — Ну, можно и так сказать. Этот аромат сейчас уже менее популярен, чем скажем года три-четыре назад. — Ладно, поехали домой. — Угу. Чонгук-и, ты же помнишь, что у тебя завтра запись к моему знакомому парикмахеру? — Помню, помню. — И во сколько ты должен быть у Алекса? — Я пока не в маразме, Хёнби. — И? — В четыре часа у меня запись. Довольна? — Очень. Смотри, не опаздывай, Алекс этого не любит. — Не опоздаю…