Там, где всегда холодно.

Мороз пробирал до костей, поджилки тряслись, а лицо вместе с ладонями обдували порывы северного ветра. Зима в этом регионе всегда холодна и беспощадна. Беспощаднее любого правителя вместе взятыми. Однако сибиряки привыкли к морозному и лету, и зиме, и осени, и весне. Закаленные люди, что с них взять. Хоть на северный полюс отправляйте. Пока мороз гулял по сухим ладоням, обжигая их, пальцы вынули из кармана осенней куртки сигарету и зажигалку из утепленных штанов. Никотин был помещен меж сжатых губ, пока вторая ладонь не нависла над сигаретой, чтобы уберечь огонь от ветра. Первая затяжка и голова облокотилась об кирпичную стену учреждения. Пока по небу распространялась горечь, проникая глубоко в организм, глаза блаженно закрылись, а из рта повалил дым. Вы голове пусто, это мимолетное ощущение будто проблем и не существует вовсе. Нет ни холодной матери, ни её бесячей подружки, ни тиранши сестры, ни этих гребанных «Фатуй». Просто горечь на языке и токсины в лёгкий. Скарамучча не наедался так, чтобы потом сидеть у толчка час и выблевывать желчь; Скарамучча никогда не резал себя целенаправленно; Скарамучча не спит десятками часов, чтобы избежать реальности. Поэтому Скарамучча считает, что с ним всё в порядке. Постоянные драки, курение, губы, что искусны в кровь, ногти, что напоминают циркулярные пилы, ибо обгрызаны настолько, что мама не горюй (что весьма потешно, считает Скарамучча, мама то и не будет горевать) он игнорирует. Динамит и достает вторую сигарету. — Скарамучча? А ещё Скарамучча игнорирует существование тех людей, что не будут полезны ему в будущем. Общество ущербных, по его мнению, людей ему не нужно. Друзей, как оказалось тоже. Хватает бесячего Аякса, что толкает шайбы школьникам, Дотторе, что вечно манипулирует самим Скарамуччей, но хотя бы подготавливает к поступлению в колледж. Мать, сестра, тетя — сожители, с которыми он не видится почти всегда, ибо после школы бежит сразу к себе в комнату, хлопает дверью на которой красным капсом написано: «Не входить». Сам Скарамучча считает, что написано то и не краской, а кровью всех своих врагов, бесячих людей в целом и использованными прокладками Баал. Вот такой вот Скар «юморной». Аякс на это лишь усмехается и говорит, что школьник может только старшеклассника побить и таракана при всей брезгливости убить. За что Тарталью, конечно же, посылают на хуй. Поэтому Скарамучча игнорирует «святошу» Кадзуху из параллельного класса. Парень не чает чем занимается этот клоун, что выкрасился в белый. Да ещё для окончания образа прядь волос в борщ окунул. Однако точно слышал, что деятельность Каэдэхары как-то связана с литературой и внеклассными занятиями. К тому же вроде парень староста десятого «В» класса. — Ты чего это тут делаешь? Скарамучча слышит недовольные нотки в голосе, вот только забивать этим свою голову не хочет. Мало ли что сейчас у этого Кадзухи в башке варится. Может он вообще очередной недруг, что так хочет набить морду Скарамучче за некачественный косяк. Куникидзуши окинул взглядом фигуру школьника. Не, какой там косяк? Каэдэхара с вероятностью сто процентов до сих пор моется детскими шампунями. — Я с тобой говорю. Скарамучча приподнял брови. Что этот клоун-Кадзуха себе позволяет? — Отъебись. Четко, по делу и без речевых оборотов. В этом весь Скарамучча. — Почему ты здесь куришь? — А где мне ещё это делать? — Точно не у запасного выхода из школы, — парень поежился, — Скоро звонок прозвенит. Иди давай на урок. На Кадзухе только белая рубашка с задрыными руковами, тонкими школьными брюками и ботинками. Вот это Скарамучча понимает одеться по погоде. Хоть бы куртку накинул ради приличия, а то даже как-то неловко так стоять. — Ты мне кто? Мамочка? — Учитывая, что твоя мать никогда не ходит на родительские собрания я подозреваю, что ее у тебя и нет совсем. Так что да, побуду немного твоей мамочкой. Скарамучча бы стиснул зубы да посильнее, вот только боится фильтр повредить. Через всю злость и недовольство, Куникидзуши всё-таки добавляет «плюс один балл» Кадзухе в копилочку за хороший подъеб. Непонятно конечно в какую именно копилочку. В ту, где собираются баллы, чтобы потом отпиздить или в ту, чтобы потом проникнуться уважением. Впрочем это не важно, ведь этот самый «плюс один балл» беспощадно отберут у клоуна-Кадзухи за слова дальше. — Я же волнуюсь, — сказано тише, чем все слова до этого. Тем не менее всё равно слышно. «Я же волнуюсь» эхом гудит в голове, вызывая боль в висках и чувство чесотки на кулаках. Так и хочется пройтись ими по лицу Каэдэхары. — Дедушка тоже за тебя переживает. Ты долго не был у нас дома. Даже на чай не заходишь. — От-ъе-бись. Что непонятного? — Ну хватит! — уже громче. Причем настолько, что на долю секунды оглушило, — Я с тобой поговорить пытаюсь! Мы дружили с детства, а ты последние четыре года просто наступаешь на меня словно на коврик, об который можно вытирать ботинки! — А ты не?..– усмехается Скарамучча. За что получает удар в лицо. Слабый удар, только немного щеку обожгло, красный след разве что останется. Скарамучча переводит печальный взгляд на бывшего друга. Даже не злится, просто грустит, что всё так вышло. Смотрит синими глазами в чужие и тоска в груди плещется. Кадзуха же обозленный, ноздри то набухают, то снова сужаются, рот приоткрыт, глаза широко пялятся, а ладони сложились в кулаки. Но лицо держать нужно. Скарамучча не может позволить себе расслабиться. Парень перевел взгляд на сигару, что торчит из сугроба и глубоко вздохнул, складывая руки на груди. — Успокойся истеричка, — жалит словами, кусает напускной злостной интонацией. Лицо Кадзухи в мгновение ока становится растерянным. И жалким. Большое наверное все-таки жалким, — Мне плевать на тебя и твоего деда. Я вообще удивлён, что ты так и не сдал этого старикана в дом престарелых или вообще не задушил ночью подушкой. Представляю какая от него идёт вонь, — Скарамучча повёл ладонью у своего носа. И Кадзуха посыпался. Как будто боялся больше всего именно это услышать. Скарамучча мог поклясться, что видел слезинки на уголках глаз. Тело Каэдэхары содрогнулось, а Куникидзуши так и не понял: от холода или обиды? — Я… И снова смотрит своими глазищами на Скарамуччу. В надежде на что-то хорошее, наверное. Ну, вдруг тот пошутил, мало ли? Вот только Скарамучча не шутит, смотрит холодно, беспощадно, как его сестра. И молчит. — …тебя понял. Быстрым шагом направился в здание через черный вход и скрылся за массивной дверью. Скарамучча чувствует себя мудаком. Падает затылком на кирпичную стену и прикрывает глаза. Парень сам виноват. Он как будто специально разрушает и себя, и все вокруг. Скарамучче б-о-л-ь-н-о делать больно Кадзухе. Однако он не может по-другому. Скарамучча и правда мудак. Ну и пусть.