Кошачья круговерть

– Что это вообще за беззаконие?! О типе, влетевшем сейчас в её чертоги, Босацу была давненько наслышана. Правда, только наслышана, с чистилищем для британских полицейских её сфера деятельности пересекалась слабо. Ну, вот не попал туда Джастин Рипли, это её работа, да, но вряд ли это повод так врываться и орать. А ведь Джин Хант и стену бы протаранил, не заржавело бы за ним… если бы только у него не угнали машину. Что, собственно, и послужило причиной вторжения. – Во всём виноват восточный отдел! Сначала, значит, ко мне сваливается девица с узкими глазами и вот такенными сиськами, – судя по жесту Ханта, даже сама Босацу до этого легендарного размера не дотягивала, – мало того, что она японка, так ещё и армеец, что ей с нами, легавыми, вместе делать? Так потом однажды я просыпаюсь – а нет ни её, ни моей «кватро»! Вот как это называется? – Это вообще-то называется «дурное обращение с женщинами и машинами». Машина у тебя будет скоро новая, а эту всё равно бы злые люди превратили в груду металлолома. Не совсем люди, если быть точным… – богиня оборвала себя. – Ладно, в разборки вашего мира с адом я не полезу, сами справитесь, но да, обе красавицы под моей защитой! – То есть она похищает мою собственность, непонятно как покидает мои границы, а ты ей теперь убежище предоставила? – От хороших мужчин, Джин, в никуда не бегут. А у машин тоже, знаешь ли, есть чувства. Ты уже столько душемоторов загубил, что пора положить этому конец. – Мои машины любят только меня! – Я бы не была так уверена. Я видела, как машины говорят с людьми. Даже когда не могут, скажем, перекинуться в дракона. Иди, выдохни и подай в Небесную Канцелярию иск об опеке! Пора создать прецедент.

* * *

Мисато, если честно, откровенно боялась увидеть Джина снова. Боялась в тысячу раз больше, чем гнать на «кватро» сквозь ночь, не зная, куда, не исключая, что врежешься в невидимую стену – потому что ну куда ты сбежишь из загробного мира? Только вот он оказался куда обширнее Лондона, а за пределами локации Кацураги встретила сама богиня Каннон – чего уже после этого бояться! И всё равно страшно было до жути. И не потому что Хант на неё, Мисато, точно был зол как тысяча чертей. А потому что вот он появится – и у неё сразу подогнутся коленки и не получится спорить. Босацу её уговаривала: мол, ты не одна, ты права, и ни в коем случае не начинай его жалеть! Майор обещала постараться. Хотя, конечно, тезис про «все мужики козлы» считала слишком категоричным, но то все, а то некоторые отдельно взятые. …И вот они увиделись. При свидетелях, но всё равно это выводило из равновесия. Тем более что Хант не церемонился: – Да тебе пойти было некуда, женщина! Я пустил тебя к себе, и вот чем ты мне отплатила! А ещё говорила, что я тебе, так сказать, небезразличен! – А я и не отпираюсь, – Кацураги воинственно упёрла руку в бедро. – Но твою машину я люблю точно больше! – Вот все вы, бабы, меркантильные сучки! – И ты ещё удивляешься, почему я от тебя ушла! Знаешь, если бы это была не машина, а собака, меня бы и вообще никто не осудил! – Собака вообще-то тоже движимое имущество! Которое денег стоит! – Ну и кто из нас после этого меркантильный? То есть ты и собаке отказываешь в праве на чувства и обиды? – Собаке – скорее нет. Но это не повод воровать собак! – У кого-то, кто её бьёт и не кормит, можно и своровать. – Можно же вломиться по закону и задержать за жестокое обращение с животными. – Ну, а можно и права отобрать за вождение в пьяном виде, только ты ж фиг их кому отдашь. А вот я, кстати, за всю жизнь пьяной за рулём не замечена. Поэтому я во всех смыслах лучше тебя как автовладелец и автолюбитель. И ты её только пользовал, а я её всегда спрашиваю, так-то. – Если забыть о бреде, что мы, автолюбители, порой несём, – у расходного материала души быть не может. Тем более по ту сторону. – Ты неправ, – вот это уже сказали хором Кацураги и Босацу. Очень убеждённо и очень внушительно. – Это у вас тут в восточном отделе бардак! А внутри своего королевства я прав! – Но мы-то сейчас не на твоей земле, – заметила богиня. – Ну и всё. У нас дело об опеке над существом, которое не может решать само за себя. Исходим из интересов существа и его тоже спросим. …По окончании официального заседания Хант только и мог, что сказать устало: – Вот же спелись… две предательницы. Ну в самом деле, Кацураги выглядела почти неприлично, когда гладила ещё недавно его машину (ну то есть изрядно менее «почти», чем обычно), а сама машина, он мог бы поклясться, мурчала на пределе слышимости. Мисато вздохнула, услышав его слова, но улыбнулась бесячей улыбкой: мол, ну извини. А Босацу заметила: – Джин, а ты вообще в курсе, почему ты такой злой? Потому что тебе давно пора на пенсию. И ты сам это прекрасно знаешь. – Ну да, конечно, а кто будет разгребать всё дерьмо, командовать всеми этими придурками и держать улицы в пустоте? В смысле, в чистоте от всяких ублюдков. – Да найдётся тебе преемник, поверь. Уже скоро. А вообще вот превращу тебя в собаку – будешь знать! Потому что я могу, – Босацу поймала взгляд Мисато, куда как более панический, чем даже у самого Джина, и засмеялась: – Да не насовсем превращу, а так, на один собачий век. Или пока общаться с людьми не научишься нормально. У меня просто есть новый приятель… – глаза её мечтательно затуманились, – он специалист по котикам, порой даже людей превращает в них. Но есть те, которые никогда не будут котиками, как ни крутись и ни вертись. Да и желанием обычно не горят. К тебе, Ми-тян, тоже относится. Тебе я бы посоветовала патентовать термин «свинская собака» и не считать это ругательством. – Ничего я не собака! – возмутилась та. – Даже если свинская. Я честная служебная свинья, единственная в своём роде! А что такого, свиньи ничем не глупее собак! – Так, вот теперь мне всё ясно, – мрачно заметил Хант, – это мне, оказывается, свинью подложили. Тогда ладно, что делать, верну с прицепом. Кацураги слегка показала ему язык: – У царя их было много. Машин. И свиней, собак и прочих – думаю, тоже, хотя что ж мы все в тебе находим… – А то ты не знаешь, что я неотразим. Сцепились взглядами. Босацу приметила, как Мисато всё тяжелее опирается спиной на машину. Хоть бы помогло, а то ж… Сам Хант-то тоже заметил. И добавил: – Неотразим настолько, что даже подражателей вдохновляю. Я тебе ещё не рассказывал, свинье такой уникальной, что вообще-то в чешской версии меня повесили? – Ой… Как так? За что? – Сама и спроси у этих чокнутых комми, которые тогда страной правили! Рожа им не понравилась, судя по всему. – Джин, не манипулируй девочкой, – жёстко вмешалась Босацу. – Ты ей в отцы годишься, ну нехорошо, ну вот вообще! Этот товарищ, которого повесили, – это не ты, а совершенно отдельный персонаж, Мартин Плахов… или как там правильно его фамилия читается, надо спросить у знакомых чехов. И он не особо орёт, мебелью в людей не швыряется и женщин всякими унизительными словами, насколько знаю, не обзывает. И не рулит неким отделением чистилища, просто живёт себе в восьмидесятых. Надо, кстати, проверить, что там с ним после повешения… А ты заканчивай испытывать моё терпение и иди на заслуженный отдых. Это я богиня, а ты всего лишь человек. Так что пришлю я тебе скоро мальчика хорошего, тебе понравится… – про себя она подумала, что у неё были совершенно другие планы на Джастина Рипли, да, но всё же миров ведь великое множество! Судя по лицу Джина, ему до того нравилось, что уж лучше собакой стать. Хоть он и понимал, что смысл тут не в «голубых» шуточках. – А, имей вас всех стадо мамонтов… – начал он разгоняться и тут же непоследовательно добавил: – Извращенцы. Пошёл я работать, а то ж больше некому… Мисато юркнула в «кватро» и помахала ему уже оттуда. В салоне пахло сигаретами, немного порохом, а ещё виски – и Джином. Её недолгим и странным счастьем – и свободой. Босацу ухмыльнулась. Надо сказать «татре», да и бывшему дракону Западного Моря, что их полку живых машин прибыло.