Точка невозврата

      Принца душил гнев. Было невыносимо обидно осознать, что наследнику владыки небольшого арианского клана подвластно далеко не всё. Это здесь, на своей планете, он что-то значит, здесь с ним вынуждены считаться, а кому он со своими проблемами и дурацкими мечтами нужен там, в раскинувшемся за пределами Арии огромном мире? Было невыразимо стыдно за те несправедливые слова, что он в ярости кричал отцу, а ведь Лаури был тысячу раз прав, утверждая, что никто им не поможет. Ну почему он никогда не слушает отца? И было мучительно больно понять, что его мечтам о лучшем будущем для Арии сбыться не суждено… Всё оказалось напрасно — ужасная ссора с отцом, бешеная гонка по полям и смертельная угроза, нависшая теперь над жизнями полусотни хетайров только по его вине.       Лайе тихо застонал от бессилия, не зная, как теперь смотреть в глаза Филиппу, единственному, кто увидел в нём не желторотого юнца, но мужчину и будущего властелина клана. Поверил в него и тем самым обрёк на смерть и себя, и своих детей, и ничего не подозревавших хетайров… Изворотливый ум принца метался в поисках выхода, но его просто не было. Даже если ему удастся перебить экипаж «Циркона» и каким-то чудом оставить корабль на Арии, кто научит ариан, как применить те знания, что хранятся в памяти Айна? А кроме того… Лайе скривился от отвращения к самому себе, вспомнив лежавшего в холодной купели Франческо. Если всё, на что он способен — это расправиться с людьми, не ожидавшими подлого удара в спину, то чем он тогда лучше обезумевшего от гнева Лаури?       Глаза жгло от застывших в них слёз, и Лайе пришлось крепче стиснуть зубы, чтобы ничем не выдать глубину постигшего его отчаяния. Что ему делать? Могущественная метрополия своей захудалой колонии не поможет. Надеяться на Марка и неведомых стрейеров? Но юноша уже слишком хорошо успел прочувствовать, каким опустошающим разочарованием могут обернуться подчас напрасные надежды. Захочет Марк помочь или нет — это ещё дедушка надвое сказал, а вот заставить своего омегу улететь вместе с ним — вполне. Даже заставлять не придётся, просто запереть в каюте вот как сейчас, а потом Лайе и сам никуда не денется. Что ему делать одному в незнакомом мире за пределами родной планеты, куда податься?       Как Лайе не отбрыкивался от очевидного, решение, единственно правильное, всё-таки пришлось принять. Он должен вернуться. Наступить на горло собственной, только-только зародившейся любви и вернуться домой. Он — единственная опора стареющего отца и всего клана. Лайе не просил такой чести, теперь скорее напоминавшей тяжкий крест, но это его крест, и ему придётся стойко нести его всю жизнь, как делал это Лаури…       — Айн, выведи меня отсюда! — юноша рывком отбросил одеяло и поднялся с кровати.       — Это ещё зачем? — встревожился искин.       — Я возвращаюсь домой, — отрезал принц. — Отец был прав с самого начала, и каким же я был кретином, что не послушал его! Самонадеянный дурак, я вообразил, что сумею убедить чужезвёздцев помочь Арии, но спасение утопающих — дело рук самих утопающих, не так ли?       — Лайе, подожди, не руби сплеча! — взмолился Айн. — Мы отправим в Адмиралтейство отчёт о бедственном положении Арии, сразу же, как только прилетим на базу! И не сбрасывай со счетов Марка! Стрейеры, конечно, не подчиняются правительству Земли, они — свободные торговцы, но семья Тайронов, если верить личному досье командора, одна из самых богатых и влиятельных!       — Я никуда не полечу! — зло выкрикнул юноша. — Просто не могу, понимаешь? Вы отправите отчёт, ну что же, и на том спасибо! Возможно, Земля и захочет помочь Арии. Когда-нибудь. А я должен вернуться домой. К отцу и к своему народу.       — К своему народу? — машинально переспросил искин.       — Айн, я не просто какой-то там рядовой оборотень, — Лайе приходилось цедить слова сквозь зубы, чтобы попросту не разрыдаться от безысходности. — Я — наследный принц клана кернов. И я, гонимый призрачной надеждой на то, что смогу уговорить землян помочь моей планете, разбил отцу сердце и подвёл под монастырь пятьдесят человек, сбежав сюда против его воли!       — Тех, кто пытался тебя поймать? — догадался Айн. — Так вот почему они за тобой гнались…       — Именно поэтому, — признался юноша. — Мой отец собирался спрятать меня, боясь, что рано или поздно Марк явится забрать своего омегу, и этим людям было приказано сопровождать меня в монашеский скит в Чёрных горах. А я сбежал от них, и тем самым обрёк их на мучительную смерть — отец непременно расправится с ними, сразу, как только отыщет. А он отыщет, рано или поздно, можешь не сомневаться! Айн, мне не спасти весь мой мир… Но спасти людей… своих и чужезвëздцев, тех, кто уцелел, — в моих силах, и поэтому я возвращаюсь домой!       — Но… — несмело начал Айн и замолчал, коря себя за всё сразу — за неуёмное любопытство и за то, что сунулся в дела людей, а теперь, когда всё приняло такой неожиданный оборот, совершенно не представляет, что предпринять. — А как же Марк? А твой будущий малыш? И как ты сам сможешь…       — Как-нибудь! — прорычал юноша. — Имею ли я право требовать от Марка, чтобы он оставил привычную жизнь и поселился вместе со мной на вымирающей планете? И отправиться с ним я не могу, как бы мне ни хотелось! Думаю, он не слишком огорчится, узнав, что избавился от омеги-оборотня, ты ведь ему выложишь всё, не так ли? Найдёт себе нормального парня… Ребёнок? Я буду любить его за двоих. А я сам… Из-за меня погибли люди! И погибнут ещё, если я… Айн, я всю жизнь думал только о себе, настало время подумать о других! Когда-то, двадцать лет назад, моему отцу пришлось принести себя в жертву ради своего народа, теперь моя очередь… И потому — открой мне дверь, Айн! — Лайе сосредоточился, вновь вызывая в памяти звериный облик. — Пожалуйста!       Айн колебался. Марк его убьёт. Просто убьёт! Фигурально выражаясь, конечно. А может, и не фигурально, если в руках у него окажется что-нибудь увесистое. Кувалда, например — очень древнее приспособление, но излечить синдром болтливости у некоего любознательного и не в меру разговорчивого искина поможет безотказно. А провести «Циркон» через подпространство и вернуть корабль на базу командор сможет и без него…       — Может, всё же дождёшься Марка? — закинул последнюю удочку искин.       — Да что ты заладил! — Лайе упал на четвереньки, начиная обрастать чёрной шерстью, и его голос изменился до неузнаваемости, превратившись в глухой, угрожающий рык. — Марк ушёл ещё утром, а сейчас время перевалило уже далеко за полдень… Я знаю, что за беда стряслась с его другом, но мы ведь вытащили парня с того света! И я не прошу сидеть со мной круглые сутки, но мог бы Марк заскочить сюда хоть на несколько минут? Ему нет до меня дела, как, впрочем, и всем вам! Так что, открой эту чёртову дверь, Айн, или мне придётся её выбить!       — Лайе, — беспомощно проскулил искин, — не глупи! Выбить её ты не сможешь, скорее повредишь себе что-нибудь или вовсе убьёшься! Лайе!       Обращение завершилось, и керн, помявшись на задних лапах, мощно прыгнул вперёд, явно намереваясь всем телом обрушиться на входную переборку. Лайе даже зажмурился в ожидании сокрушительного удара, но стальная плита вдруг двинулась вверх, и керн кубарем выкатился в коридор. Торопливо вскочил, встряхнулся и, пробуксовывая лапами по полу, помчался прочь от каюты, еле успевая следить краем глаза за вспыхивавшими на стенах стрелками.       Он преодолел уже почти половину перехода до шахты подъёмника, когда одна из переборок в самом конце жилого уровня поднялась, и из каюты вывалился русоволосый громила, тащивший за собой увесистый тюк. Лайе притормозил, сообразив, что может ненароком испугать человека, но здоровяку, которого мотало от стены к стене словно лодчонку в сильнейший шторм, похоже, было глубоко плевать на гуляющих по кораблю хищников. И вообще на всё на свете. Он, собрав глаза кучкой, тихонько брёл себе вперёд, а Лайе недовольно зарычал, сморщив нос — не слишком широкий переход почти мгновенно заполнил густой сивушный запах, которым разило от человека.       Мужчина был безобразно пьян, и керн невольно отступил на несколько шагов, но громила, совершенно не обращая на него внимания, прошёл ещё немного, с натугой волоча свой узел, и остановился, обведя коридор мутным взглядом. Вполголоса пробормотал ругательство, не без труда развернулся, каким-то чудом удержавшись на ногах, и так же враскачку потопал обратно. Снова остановился, узрев наконец цель своего путешествия — большие сомкнутые створки из тёмного металла, и попытался хлопнуть ладонью по торчавшей рядом на стене большой круглой кнопке. Первые пять попыток успехом не увенчались — рука раскачивалась как древесная ветвь в бурю, но шестая всё же достигла цели, и створки бесшумно разошлись, открыв залитую синеватым светом шахту. Лайе с любопытством вытянул шею — точно такую же шахту с синим светом, только намного меньшую в размерах, он уже видел в каюте Марка. Туда-то командор и спровадил грязную посуду…       Пьянчужка, между тем, приподнял свой тюк и отвёл руку назад, очевидно намереваясь с размаху зашвырнуть его в шахту, но даже это незначительное усилие самым роковым образом нарушило его и так державшееся на честном слове равновесие. Мужчина зашатался, выронив узел, и, пытаясь устоять на ногах, машинально шагнул прямо к разверстым створкам, а Лайе, вдруг нутром ощутив грозящую человеку опасность, молнией метнулся вперёд.       Здоровяк, никак не ожидавший мощного толчка в плечо, шумно грохнулся на пятую точку, окончательно проиграв схватку с проклятущим притяжением, громко икнул, помянул чью-то мать и осоловело уставился на увивавшегося рядом зверя. Скривился от боли, схватившись рукой за плечо, и Лайе обмер, увидав, как пальцы громилы тут же окрасились алым. Мужчина отнял от плеча окровавленную ладонь и со стоном повалился навзничь, а керн испуганно отскочил, не веря собственным глазам — сквозь прорехи распоротого комбинезона отчётливо виднелись длинные царапины, несомненно оставленные его когтями. Лайе виновато заворчал, не понимая, как так вышло, он ведь только хотел помочь… Или впопыхах ему опять не удалось обуздать зверя? Увы, керны, и настоящие, и оборотни, пьяных на дух не выносили… Но как он теперь объяснит, что вовсе не хотел поранить человека? Как убедит чужезвёздцев, что это случилось нечаянно?       Паника нарастала неудержимой лавиной, напрочь сметая робкие попытки придумать хоть какое-нибудь оправдание. Лайе беспомощно заметался, стараясь на смотреть на лежавшего без движения мужчину, жалобно мяукнул и опрометью бросился прочь, гонимый лишь одной безрассудной мыслью — убраться отсюда как можно дальше, — и уже не слышал, как встревоженный Айн громко зовёт его по имени.