По долгу службы

Привыкать к супругу было непросто, хоть Хэвлок и проводил большую часть времени в дворце (даже ночевать оставался там), но всё же иногда он являлся домой, распугивая слуг своей незаметностью и бесшумностью. Ваймс с ним практически никогда не говорил о работе, но каждый раз, когда Хэвлок дома всё же появлялся, они неизменно ужинали вместе. Иногда Ваймс бросал ему шутливое «как там в Совете?», но патриций предпочитал не отвечать, ограничиваясь общими фразами или отговорками. Впрочем, лорда Ваймса это всерьёз и не интересовало — ему было достаточно знать, что Совет поверил в то, что их с Хэвлоком брак был полностью законным и, хоть в первые недели после свадьбы его отдельные представители и позволяли себе непристойные намёки, в целом конфликт исчерпался (не без сломанных носов, но исчерпался). Время лениво текло, и августовский зной сменила осенняя прохлада, а затем и первые зимние заморозки. Лорд Ваймс сосредоточился на восстановлении разрушенных драконом районов, чтобы хоть как-то защитить людей от грядущих серьёзных холодов, и Совет, к удивлению самого лорда Ваймса, был к нему удивительно благосклонен, что в отношении выделяемых финансов, что в отношении изменения плана городской застройки (в частности внесения в строительный проект ещё одного участка стражи, за которую Ваймс тоже взялся серьёзнее). Нападение дракона потревожило его не меньше прочих, и он впервые за долгий период времени почувствовал себя способным сделать что-то для города, который одновременно ненавидел и любил какой-то извращённой любовью. К зиме Хэвлок стал появляться в доме совсем редко, и Ваймс неожиданно поймал себя на мысли, что затосковал. Хоть Ваймс всё ещё и считал его безвольным рабом Совета, который рано или поздно ударит его в спину, он был неплохим собеседником и со временем Ваймс начал находить в их посиделках за ужином особую прелесть. Ветинари был умён, даже слишком умён для человека, который так легко позволял собой помыкать, и Ваймс всё гадал, как же Совету удалось заполучить его себе в безоговорочное подчинение, ведь по мнению Ваймса в Городском Совете сидели сплошь ублюдки и дураки. Не все, конечно, но подавляющее большинство заняли свои кресла лишь благодаря высокому положению в обществе, а не благодаря природным талантам. Как это сборище зазнавшихся аристократишек всё ещё умудрялось заставлять город работать и (о ужас!) процветать, Ваймс не знал, но пока они с этим справлялись, предпочитал в их дела не вмешиваться. Хэвлок приехал неожиданно, в разгар метели, и пока он добирался от кареты до парадного входа, его тонкое пальто и волосы облепило снегом. — Не мог похуже погоду выбрать, чтобы явиться? — упрекнул супруга Ваймс, подкидывая дров в камин и усаживаясь в соседнее кресло. Патриций сидел, весь укутанный в плед, с чашкой ароматного травяного чая в руках, опустив ноги в таз с горячей водой. — Сэр Сэмюэль, — он поелозил, усаживаясь удобнее. Волосы почти высохли, а вода уже начинала остывать, — право, это лишнее. — Не лишнее, — строго буркнул Ваймс. Поднявшись с кресла, он подошёл к камину, переворачивая поленья длинной кочергой и поднимая в камине бурю искр. Покойная матушка всегда заваривала ему травяной чай и заставляла держать ноги в тазике, когда он прибегал домой настолько околевший, что зуб на зуб не попадал. — Я был на улице всего пару минут. — И весь околел, — не сдавался Ваймс, — останься там минут на десять, замёрз насмерть бы. Тощий вон какой и бледный. Хэвлок не стал отвечать на это заявление, позволяя лорду Ваймсу вдоволь попричитать. В комнату зашла горничная, чтобы забрать таз. Ветинари быстро вытер раскрасневшиеся от жара ноги и подогнул их под себя, усаживаясь по-клатчски и плотнее укутываясь в плед. — Зачем ты вообще попёрся в метель? — не унимался Ваймс. — На работе случилась возможность вырваться к любимому супругу, — елейно мурлыкнул Ветинари, — и я не преминул ей воспользоваться. — Что это на тебя нашло? — Ваймс усмехнулся, явно полагая, что патриций шутит. Горничная вышла, плотно затворив за собой дверь. — У вас новая горничная, сэр Сэмюэль, — тон Хэвлока вновь стал привычно спокойным, — я не видел её прежде. Вы уверены, что ей можно верить? — Что? — Ваймс озадаченно посмотрел на дверь, пытаясь вспомнить лицо заходившей женщины. Он считал себя подозрительным, но подозрительность Ветинари иногда граничила с паранойей. — Вы редко уделяете мне время, — это не было обвинением, просто констатацией факта. — Вы уверены, что Совет достаточно убеждён в реальности нашего брака? — Их это беспокоит? — Если бы их это не беспокоило, они бы не требовали от вас консумации брака. — Я думал, они хотели тебя… — Ваймс замялся, подбирая подходящее слово, — унизить. — Унизить? — Ветинари приподнял бровь. — Силой отдать другому мужчине, — неловко попытался объясниться Ваймс. Хэвлок замолчал, точно обдумывая сказанное. — Вы считаете, — его голос после паузы звучал холодно и отстранённо, — что разделить с другим мужчиной постель — это унижение? — Да… — Ваймс замялся, — нет… я не это имел в виду, — разговор вывернулся совсем не в то русло, в которое должен был. Ваймс сцепил зубы, — чёрт! Я не считаю это, ну, чем-то таким. Если ты сам, ну… — он снова замолчал, подбирая слово, — захотел. Но ты же не хотел! Если бы я взял тебя силой, это было бы унизительно. Тем более ты же глава города!.. Формально. Хэвлок снова замолчал. — То есть, — в этот раз его голос звучал уже мягче, — вы считаете, что мне нельзя разделить постель с другим мужчиной, потому что я — патриций? — Да нет же! — Ваймс нервно дернул кочергой, высекая столп искр. — Всё тебе можно, чёрт тебя дери. Но не против воли же! — То есть тогда вас волновал только вопрос моего согласия? — Хэвлок привычно приподнял бровь, пряча улыбку в чашке. Этот разговор его однозначно забавлял. — Не только. Вообще всё… было… — Ваймс раздражённо рыкнул, не понимая, как облечь в слова мысли, которые начали терзать его в день брака и, откровенно говоря, продолжали терзать до сих пор. — К чему ты вообще затеял этот разговор?! — Из праздного интереса, — Ветинари отхлебнул чай, точно ничего не произошло и это вовсе не он довёл Ваймса до состояния кипящего гнева и не менее кипящего стыда. — Мы начали с того, что вы совершенно не уделяете времени своему супругу, сэр Сэмюэль, и рано или поздно это начнёт беспокоить Совет. — Но ты ведь приезжаешь, — недоуменно бросил Ваймс, уставившись на супруга, — мы ужинаем вместе. Разговариваем. Пламя в камине весело плясало, с треском пожирая сухие поленья и отбрасывая на всё рыжие отблески. Хэвлок покачал головой, и Ваймс невольно засмотрелся на то, как плавно покачнулись смоляные локоны, озарённые мягким каминным светом. Вымокшие от снега и высушенные полотенцем, волосы патриция совсем растрепались, падая короткими локонами на лицо. — Я имел в виду публичные проявления супружеского внимания, сэр Сэмюэль, — он снова сделал глоток ароматного чая. — Вы в последнее время так заняты обустройством Стражи, что вовсе не посещаете балы. Знаете, в городе поговаривают, что лорд Ваймс после женитьбы стал совсем нелюдимым. А особенно сердобольные сочувствуют патрицию Ветинари, ведь его выдали замуж за такого чёрствого человека. — А ты откуда об этом знаешь? — Ваймс ухмыльнулся. — Я — патриций, — напомнил Хэвлок, — мне положено знать о том, что говорят в городе. — Патриций, — Ваймс фыркнул. Все ведь знали, что от патриция в Анк-Морпорке давно осталось одно название. И, что было удивительно, учреждение Городского Совета к этому не имело никого отношения. Просто патриции… перевелись. Ветинари не стал отвечать на эту ремарку, позволяя Ваймсу обдумать сложившуюся ситуацию самостоятельно. Нахмурившись, Ваймс пошевелил кочергой, разбивая крупные поленья на щепки поменьше. — Хочешь, сходим вместе на какой-то приём? — Замечательная мысль, — в голосе Ветинари сквозило практически искреннее восхищение, — как на счёт бала у лорда Ржава к Страшдественским праздникам на следующей неделе? — Нет, — Ваймс нахмурился ещё сильнее, — только не у Ржава. Терпеть не могу этого заносчивого ублюдка. Хэвлок об этом знал. Как знал и о том, что летом этого года лорд Ржав ходил со сломанным носом вовсе не потому, что неудачно свалился с дикого жеребца (которому в Анк-Морпорке взяться было решительно негде). — Тогда придётся самим давать бал, если хотите успеть в этом году, — снова невозмутимо парировал Хэвлок, — все крупные дома уже дали приёмы. Кроме дома лорда Ржава, который, к слову, является членом Городского Совета. Ваймс заскрипел зубами: — Ты ведь знал, да? — Я — патриций, — снова напомнил Хэвлок. Ваймс снова яростно перевернул поленья, высекая искры. Его не покидало смутное ощущение того, что супруг всё это заблаговременно спланировал и сейчас вёл с Ваймсом какую-то свою, одному ему известную игру. Но деваться было некуда. Собственный приём звучал в разы кошмарнее, чем необходимость лицом к лицу столкнуться с Ронни Ржавом. — Ладно, — страдальчески выдавил Ваймс, — но я не буду вести с ним светские беседы. Даже не проси! — Помилуйте, — Хэвлок улыбнулся и отставил пустую чашку на журнальный столик, — я уверен, что вы весь вечер и на шаг не отойдёте от своего супруга, чтобы у Совета не возникло сомнений, что лорд Ваймс действительно исправно выполняет свой супружеский долг. — Каким это образом? — Ваймс скривился. — Мне что зажиматься там с тобой по углам? Хэвлок снова заинтересованно вскинул бровь. — Я вам настолько противен? Ваймс уже знал, куда это идёт, и не собирался позволить вывести себя из равновесия второй раз за вечер. — Нет, — ровно ответил он, старательно заталкивая зарождающееся смущение куда подальше, — но я не стал бы этого делать в чужом доме. Для этого есть супружеская постель. Ветинари улыбнулся, очевидно довольный ответом. — Есть куда менее радикальные способы показать, что между супругами царит взаимопонимание. — Например? — теперь заинтересовался уже Ваймс. В его понимании супружеское взаимопонимание выражалось если не в регулярных любовных утехах, то, как минимум, в том, что супруги не разбивали друг другу лица, как бывало покойная матушка колотила пьяного отца, а отец, проспавшись, поколачивал матушку. И поскольку они с Хэвлоком не дрались до крови и синяков, единственным логическим выводом было то, что их супружество было весьма успешным. — Например, танец. — Танец? — Ваймс почти что пискнул, выдавливая из себя вопрос. — Вас что-то смущает, сэр Сэмюэль? — согревшийся и слегка разрумянившийся от жара, Хэвлок слегка спустил плед, открывая виднеющиеся из-под рубашки ключицы. Ваймс замялся, отводя взгляд. Откровенно говоря, его смущало всё: от неловкого начала разговора до тонких бледных ключиц, на которые почему-то хотелось смотреть. — Танцы — это немного не моё, — он неловко повертел кочергу в руках, — не умею я это всё. — Тогда вам несказанно повезло, что я задержусь в поместье на несколько дней. — С какой стати? — Ваймс снова нахмурился. Обычно Ветинари заезжал на вечер и возвращался в дворец рано утром. — Я же сказал, — Ветинари многозначительно улыбнулся, — на работе случилась возможность вырваться к любимому супругу. Ваймс неоднозначно хмыкнул. Смутное ощущение того, что Ветинари всё это спланировал, стало слишком назойливым, но его пытливый разум настоящего стражника никак не мог отыскать причину, по которой патриций неожиданно увлёкся созданием видимости образцовой парочки. Каков мотив? Мог ли Совет сказать ему что-то, чего не знал Ваймс? Вероятно, ведь Ветинари супругу наверняка лгал, несмотря на их уговор. Либо, под протекторатом герцога Анкского, Хэвлок, наконец, осмелел настолько, чтобы затеять собственную игру против Совета. Впрочем, пока это был всего лишь танец и всего лишь приём и, возможно, Ваймс всё же был куда большим параноиком, чем хотел себе признаваться.

***

Танец звучал легко и изящно только на словах. На деле же это оказалось сущим кошмаром. А ведь когда-то лорд Ваймс наивно полагал, что в его жизни не будет учителя строже, чем анк-морпоркская улица. Впрочем, тогда он ещё не был знаком с лордом Ветинари. Хэвлок Ветинари был строг и требователен, отстукивая ритм каблуком сапога и заставляя Ваймса раз за разом повторять замысловатые движения, принцип которых Ваймс никак не мог взять в толк. К концу второго часа голова уже нещадно гудела и кружилась, но милосердия Ветинари было ровно столько, сколько у агатеанской дикой собаки — ровным счётом ни капли. — Не могу, — выдавил Ваймс, устало плюхаясь прямо на пол, — давай перерыв. — Вы даже не закончили разучивать па, сэр Сэмюэль, — Ветинари требовательно стукнул каблуком несколько раз, намекая, что не намерен останавливаться, — поднимайтесь. — Нет, — Ваймс уселся поудобнее, собирая брюками пыль с пола, — я сказал: перерыв. — Сэр Сэмюэль…! — Ветинари прищурился, но после неожиданно смягчился и отступил, точно едва не ляпнул что-то лишнее. — Хорошо, как скажете. — То-то же, — Ваймс зачесал влажные волосы назад пятернёй. Как оказалось, танцы — это вовсе не легко, и несмотря на то, что Ваймс давно избавился и от камзола, и от сюртука, оставшись в одной исподней рубашке, ему было чертовски жарко, пока он пыхтел и выкручивался, пытаясь разучить это замысловатое движение. — И вообще, что это за танцы такие? — щёки Ваймса горели не то от жара, не то от возмущения. — Я один корячусь, а ты стоишь да каблуком стучишь! В Тенях и то получше танцуют. — Я уже знаю, как нужно двигаться, — Хэвлок сделал акцент на втором слове, напоминая Ваймсу, что он добровольно вызвался учителем. — Так почему не двигаешься? — Ваймс отхлебнул воды с графина. Жар постепенно уходил, а дыхание выравнивалось. — Вдвоём ведь сподручнее. — Потому что вы мне оттопчете все ноги, — Хэвлок многозначительно бросил взгляд на ноги Ваймса, предпочитая не уточнять насколько Ваймс был несуразен в танце. — Это потому, что я в толк не возьму все эти па-а, — неловко оправдался Ваймс. Он действительно не мог взять в толк, чего от него хотел Ветинари, сердито постукивая каблуком. Ветинари покачал головой. Не уложенные с прошлого вечера локоны снова упали на лицо, мешаясь, и Ветинари заправил их за уши, создавая подобие своей привычной причёски. — Это всего-навсего морпоркский вальс, сэр Сэмюэль. Я бы ещё понял ваше смятение, если бы мы разучивали убервальдскую польку, — патриций ненадолго замолчал, очевидно вспоминая все детали танца, — но вальс ведь простейший бальный танец. — Извиняйте, ваша светлость, — Ваймс шуточно расшаркался в подобии поклона, не поднимаясь с пола, — в гильдиях не обучались. — Хорошо, сэр Сэмюэль, — Ветинари бросил взгляд в окно, рассматривая искрящийся от солнца снег на крышах городских зданий, — ещё пять минут перерыв, а после снова разучиваем первое па. Ваймс страдальчески вздохнул — день обещал быть долгим. К середине второго дня обучение, по мнению Ваймса, значительно продвинулось. Он уже даже запомнил, какую ногу за какой переставлять, и не путал право и лево. Преимущественно. Ветинари его энтузиазма, впрочем, не разделял, сменив тактику из отстукивания ритма (потому что лорд Ваймс оказался к ритму абсолютно глух) на словесный счёт, и дело пошло хоть как-то. Ваймс достиг значительных успехов с первыми двумя па, с горем пополам запомнил четвертое, и всё никак не мог справиться с третьим, забывая, как ставить ноги и в какую сторону поворачиваться. Особенно сложным ему казалось то, что ногу надо поставить прямо, а корпус повернуть влево или вправо в зависимости от фигуры и счёта. — Да как так-то?! — лорд Ваймс сердито взмахнул руками, указывая Ветинари на свои ботинки. — Я ставлю правую ногу вот так, — он демонстративно шагнул вперёд, иллюстрируя собственные слова, — а сам поворачиваюсь сюда, — он натужно вывернул корпус влево, замирая в комичном подобии искомого положения. — Совершенно верно, — невозмутимо парировал Ветинари, — а после переставляете левую ногу влево, описывая поворот. Ваймс попытался выполнить инструкцию, но ноги подвели, и он покосился вправо, едва не завалившись на пол. — Да как так-то?! — снова в сердцах воскликнул он. — Всё более, чем просто, — тон Ветинари оставался абсолютно спокойным, — вы забываете переставить правую ногу вслед за левой. Лицо Ваймса исказил праведный гнев: — Ты не говорил переставлять правую ногу! — Я сказал «описывая поворот», — Ветинари, казалось, и вовсе не замечал, что от гнева и напряжения лорд Ваймс побагровел едва не до кончиков ушей, продолжая изводить его со всей тщательностью и методизмом, присущим его натуре, — это подразумевается, сэр Сэмюэль. — Нихрена это не подразумевается! — снова вскипел Ваймс. — Знаешь что?! Раз такой умник, возьми да покажи как надо! Ваймс демонстративно отошел от центра банкетного зала, где они упражнялись, и уселся на пол, предоставляя Ветинари свободу действий. Осознав, что словами делу не поможешь, патриций принял условия Ваймса, выходя на центр и принимаясь расстёгивать пуговицы на камзоле. — А раздеваться зачем? — Ваймс недоуменно уставился на тонкие пальцы, ловко справляющиеся с застёжками. Из его уст вопрос звучал странно, ведь он сам упражнялся в одной рубашке и штанах, но Ветинари ведь знал, как нужно двигаться, и ему облегчать себе задачу было ни к чему. — Для наглядности движения корпуса, — объяснил Хэвлок, снимая камзол и бросая его поверх сваленной грудой одежды Ваймса, — камзол слишком просторный, чтобы вы не упустили детали. В узкой чёрной жилетке, надетой поверх свободной светлой рубашки, Ветинари казался ещё стройнее и изящнее, чем обычно, и Ваймс удивился как он, такой тонкий и хрупкий, все эти годы жил под гнётом железного слова Совета. Ветинари встал в исходное положение, плавно передвигая ноги и комментируя каждое движение, но Ваймс половину пропустил мимо ушей, попросту засмотревшись на то, как непринуждённо и изящно двигались ноги патриция. Куда уж ему — неповоротливому и скрипящему как старое заржавелое осадное орудие. — Вам понятно, сэр Сэмюэль? — Ваймс кивнул по инерции. Ветинари отзеркалил его жест. — Тогда давайте я покажу вам, как это должно выглядеть в нормальном темпе. Ветинари начал счёт, двигаясь в такт, и Ваймс окончательно утратил все связи с реальностью, наблюдая за тем, как легко сапоги Хэвлока касались пола, не издавая успевшего приесться стука каблуков, точно он и не танцевал вовсе, а парил в воздухе, кружась точно пролетающие за окном снежинки — такой же невесомый, хрупкий и холодный. Очарованный танцем, Ваймс упустил момент, когда Ветинари остановился. — Вот так, — чинно сказал он, снова вытягиваясь по струнке. — Я… — Ваймс отмер, тут же растерявшись, ведь слова напрочь вышибло из его головы восторгом, — я так не смогу, — только и сумел выдавить он. Ветинари поправил рассыпавшиеся локоны, снисходительно улыбаясь: — Сможете, сэр Сэмюэль, — он протянул Ваймсу свою тонкую ладонь, предлагая подняться, — нужно просто ещё немного практики. — Оптимистичный ты парень, Хэвлок, — Ваймс криво улыбнулся, вкладывая свою медвежью лапу в руку Хэвлока, и со скрипом и кряхтением поднялся с пола. Пожалуй, будь он чуть более внимателен и чуть менее озадачен тем, как бы не свалить вместе с собой на пол патриция, худощавого и очевидно слишком слабого, чтобы помочь взрослому мужчине встать, он бы заметил, как лицо Хэвлока переменилось, став на несколько мгновений растерянным. Но Ваймс смотрел себе под ноги, а Хэвлок Ветинари умел превосходно возвращать себе самообладание, даже когда в его душе царило полное смятение.