По долгу службы

В тот вечер Ваймс действительно не вернулся и, выскользнув из его покоев глубоко за полночь, Хэвлок отправился спать в гостевую комнату, чтобы уехать во дворец ранним утром, ещё до рассвета. Ваймс же всю ночь действительно провёл в кабинете, заперев дверь изнутри на случай, если патриций попытается поговорить с ним о произошедшем. Но Ветинари не пытался, точно побег Ваймса был одним из вариантов, которые он готов был принять, наравне с поцелуем или чем-то большим. Ваймс запретил себе думать об этом. Он дал слово и не собирался его нарушать, даже в угоду этим неожиданно обнажившимся чувствам. Ваймс не мог сказать, что влюбился в супруга в тот вечер на приёме, — нет, это было не так. Эти чувства росли в его сердце медленно и степенно, подпитываемые непринуждёнными беседами за ужином и уютными посиделками у камина, короткими перепалками и бессчётным количеством танцевальных па. Там, на балу у Ржава, посмотрев на Ветинари в другом свете, Ваймс просто, наконец, заметил их и заметил слишком поздно, чтобы пресечь на корню. Ему требовалось время, достаточно времени, чтобы это прошло, чтобы он снова смог смотреть на Хэвлока Ветинари как на патриция и, возможно, как на товарища по несчастью, но отнюдь не как на мужчину, губы которого он хотел целовать, тонкий стан которого он хотел сжимать в своих объятьях, которого он хотел любить и с которым он хотел просыпаться в одной постели по утрам. Той зимой патриций приезжал в особняк ещё несколько раз, но каждый раз у лорда Ваймса находилось слишком много неотложных дел, чтобы уделить время даже совместному ужину, не говоря уже о посиделках у камина или задушевных беседах. Несколько раз лорд Ветинари присылал супругу приглашения на светские мероприятия, но Ваймс или отказывал, снова ссылаясь на дела, или попросту игнорировал их, ведь сделать вид, что письмо потерялось в ворохе бумаг на столе было куда проще, чем провести несколько часов в компании Хэвлока, да ещё и на людях. А после патриций просто перестал появляться, ведь наверняка с приходом весны у него тоже появился целый ворох неотложных дел — то дамбу прорвало, то городские стены подмыло, то фермеры из графств снова подняли бунт, недовольные повышением налога на засев городских земель. И всем нужно дать аудиенцию, всем улыбнуться, всем пообещать, что Городской Совет обязательно рассмотрит их обращение. Ваймсу тоже было чем заняться — он, гонимый желанием поскорее забыться, с головой ухнул в дела Стражи, расширяя её не только пространственно (после нападения дракона количество участков стражи выросло вдвое — поскольку старый участок был сожжен, штаб-квартиру перенесли в Псевдополис-Ярд, а на месте сожженного участка построили новый, ведь никто из планов его не убрал), но и количественно — набирали новичков, проводили обучение, а Ваймс, как и положено командору, непосредственно участвовал. Он тоже редко появлялся дома, обустроив себе рабочий кабинет в Псевдополис-Ярде, и взял за привычку приходить слишком поздно и уходить слишком рано, чтобы слуги успели ему сообщить, что «заходил лорд Ветинари, просил вам передать то да это». Увидеть в своём кабинете патриция было странно — по правде, Ваймсу всегда казалось, что лорд Ветинари не покидал дворца по иным случаям, кроме как чтобы появиться на очередном светском мероприятии или чтобы заехать на вечер к нему, имитируя подобие успешной супружеской жизни. Но нет же — вот он, патриций, собственной персоной, стоял у него в кабинете, одетый в лёгкое черное пальто (снова не по погоде, ведь только недавно прошёл ливень и холод стоял собачий) и рассматривал сваленные на кресло для посетителей (которых у Ваймса не бывало) новенькие (ну, относительно) шлемы и кирасы для новобранцев. Реорганизация проходила медленно и подходящую кладовую для хранения доспехов ещё не нашли, хотя Шнобби усердно занимался этим уже четвёртую неделю кряду. — Почему ты… не во дворце? — Ваймс скомкал фразу, не зная, как поставить вопрос. Вышло глупо. Как патриций Анк-Морпорка, лорд Ветинари мог находиться где угодно, даже если его присутствие где-то помимо дворца казалось непривычным. — Городской Совет хочет видеть вас, сэр Сэмюэль, на заседании в конце месяца, — Ветинари взял с кресла почти не погнутый начищенный шлем и начал вертеть его в руках, рассматривая. — С отчётом. Ваймс фыркнул: — И они послали патриция, чтобы меня известить? — Вам присылали официальное приглашение, но оно, очевидно… — Ветинари сделал многозначительную паузу, — потерялось. — Может быть, — туманно ответил Ваймс, предпочитая оставить патриция в неведении относительно того, что в последнее время почту из дворца он начисто игнорировал, пуская письма на растопку камина нераспечатанными, — но можно было прислать посыльного. — Я всё ещё ваш супруг, сэр Сэмюэль, — буднично напомнил Ветинари, не отрывая взгляда от шлема, — и Совет посчитал целесообразным, если я сделаю это лично. Ваймс проигнорировал ремарку. Напоминание о том, что их с патрицием связывали супружеские узы, всколыхнуло чувства и мысли, о которых Ваймс не хотел вспоминать, — а вместе с ними и стыд. — И что Совету от меня надо? — пробубнил он, утыкаясь взглядом в подвернувшийся под руку лист, но совершенно не понимая ни слова, написанного на нём. Смотреть на Ветинари он не хотел, чтобы не бередить душу ещё больше. — Как я сказал ранее: отчёт о реорганизации Стражи, — спокойно повторил патриций. — Совет беспокоит то, что Стража станет больше? — Ваймс осклабился. Во времена, когда он ещё служил констеблем, тогдашний состав Совета не одобрил инициативы расширить Ночную Стражу — даже напротив, решительно её сократил, взамен узаконив убийства и воровство. — Нет, — Ветинари, наконец, оторвал взгляд от шлема, — скорее её состав. Оставив попытки прочитать хоть что-нибудь, Ваймс поднял голову, встречаясь взглядом с холодными глазами патриция. Сердце пропустило удар, но усилием воли он заставил себя успокоиться — разговор приобрёл слишком опасный поворот, чтобы идти на поводу у чувств. И либо Совет знал слишком много, посылая к нему Ветинари, либо это было просто Невероятное Стечение Обстоятельств. — Я буду принимать в Стражу тех, кого считаю нужным я, — отрубил Ваймс, — так и передай. Никаких убийц или ворья в рядах стражников не будет. Если Ветинари и оскорбил брезгливый тон Ваймса (ведь он сам принадлежал к убийцам), виду он не подал. — Речь не о об этом, сэр Сэмюэль. — А о чём? — Ваймс скептически нахмурился. Это он, как минимум, ожидал от Совета. Это было бы в их манере — приставить к нему своих шпионов, вынудив его принять их в стражники. — О видовом разнообразии, — Ветинари отложил шлем назад в кучу. — О видовом… что? — Ваймсу потребовалось несколько минут для того, чтобы вполне осознать, что имел в виду патриций. — Совет хочет, чтобы я принял в Стражу гнома? Лорд Ваймс не имел ничего против гномов как таковых, но сама перспектива принять гнома в ряды стражников впервые вызывала у него смешанные чувства. Он начал рассуждать вслух. — Нет ну допустим они неплохи в обращении с оружием… Но а как же рост? Такого ведь зашибут… или он зашибёт… или… Ваймс смолк, углубляясь в размышления. — Речь не только о гномах, — снова спокойно произнёс Ветинари, прерывая напряжённый мыслительный процесс командора. — Что? — удивлённо воскликнул Ваймс. — Я должен взять в Стражу ещё и тролля?! Да они ж поубивают друг друга! — В этом и будет состоять ваша задача, сэр Сэмюэль, — Ветинари улыбнулся короткой улыбкой, — не дать им, как вы выразились, поубивать друг друга. — И на кой чёрт это Совету?! — злобно огрызнулся Ваймс. Он не рассчитывал на честный ответ от патриция и спросил просто на автомате. Лорду Ваймсу не нравилось, когда кто-то вмешивался в его дела, особенно ему не нравилось то, что это делал Городской Совет, успевший и так изрядно подпортить ему жизнь. — Видовое разнообразие повысит уровень доверия к Страже, как к городскому институту, и поспособствует эффективности работы, — с лёгкостью парировал патриций, точно заучивал эту фразу накануне. Впрочем, Ваймс едва ли мог поручиться, что это было не так. Он уже давно не интересовался тем, как проводит свои ночи его супруг. И с кем. Ваймс стиснул челюсти, отмахиваясь от спонтанно возникшей мысли. Его не должно волновать с кем Ветинари проводит ночи — он попросту не смел навязывать ему супружескую верность, ведь уже, сам того не желая, навязал себя в качестве официального супруга. Справедливо говоря, это должно было волновать Совет и, возможно, если в Совете узнают, что Хэвлок не хранит Ваймсу верность, этот нежеланный брак можно будет расторгнуть. — Говоришь так, будто это твоя идея, — мрачно отозвался командор, вновь утыкаясь в первый попавшийся документ. — Это решение Городского Совета, — голос Ветинари мгновенно стал на порядок холоднее. Он сделал акцент слишком явно, чтобы Ваймсу это не показалось странным, ведь он ляпнул предыдущую фразу абсолютно бездумно. — Вы ставите их приказ под сомнение? Командор поднял взгляд на супруга — нет, он всё же не выдумал. Патриций Ветинари действительно умел быть чужим и холодным, абсолютно не похожим на того Хэвлока, который разделял с Ваймсом вечера, и оставалось только гадать, какой из этих двух Ветинари был настоящим. — Напоминаю, — холодно произнёс Ветинари, — заседание в конце месяца. И вам, лорд Ваймс, лучше предоставить ожидаемые результаты. Патриций развернулся на каблуках и покинул кабинет, абсолютно бесшумно, как и полагалось истинному убийце, оставив Ваймса в глубокой задумчивости.

***

На заседание лорд Ваймс не явился — не потому, что хотел насолить Совету, а попросту потому, что забыл. По какому-то неведомому ему Закону Крайней Подлости, после увеличения штата Стражи количество преступлений не только не сократилось, а пропорционально возросло (хотя возможно дело было в том, что стражники просто стали замечать преступления), и рук всё время не хватало. Потому командор, засучив рукава и снова сменив бордовый бархат камзола на помятую кирасу, сам брался за дела, попутно наставляя новобранцев. Впрочем, к решению Совета лорд Ваймс всё же прислушался (как будто ему дали выбор, как будто Совет хоть когда-то давал выбор), взяв на службу не только гнома и тролля, но ещё и вервольфа (не без гневной тирады едва ни на весь участок, но всё же). И, к вящему удивлению командора, несмотря на свою видовую принадлежность и определённые недостатки, ребята по большому счёту оказались весьма толковыми (и определённо куда лучше ворья, убийц и всякого иного рода шпионов). Ваймс хотя бы мог поручиться, что доносить Совету о внутренних делах Стражи они не будут. Но, вопреки тому, что дела шли в целом неплохо и Городской Совет не очень-то и оскорбился тем, что командор на заседание не явился (обошлось всего-то одним письмом из дворца), Ваймс ощущал определённую степень вины и неловкости перед патрицием, ведь так или иначе его наплевательское отношение к Совету бросало тень и на супруга. Масла в огонь самобичевания подливало ещё то, что Ваймс сам ведь пообещал — слово дал — защищать Хэвлока от нападок этих лощённых ублюдков, и так легкомысленно (хоть и непреднамеренно) это слово нарушил. Как минимум, ему следовало извиниться. Отправляя к патрицию посыльного, лорд Ваймс по правде ни на что не надеялся и понял бы, если бы супруг не нашёл для него времени (как Ваймс сам прежде не находил времени для него), но не прошло и получаса как парнишка вернулся с ответным письмом, в котором патриций крайне тепло приветствовал приглашение лорда Ваймса на ужин и обещал прибыть в особняк к указанному времени. Бегло просмотрев несколько строчек, начертанных аккуратным ровным почерком, Ваймс почему-то ощутил куда больше радости, чем полагалось, и одёрнул себя. В конце концов, Хэвлок мог согласиться просто из вежливости и желания сохранять видимость успешного брака (которая стараниями Ваймса наверняка уже пошла по швам), а не потому, что действительно хотел увидеться с супругом. Да и пообещать — не значит приехать, уж кому как не Ваймсу об этом знать. Патриций действительно прибыл, как и обещал, аккурат к ужину, но супруга в столовой не застал. Весна в этом году вступила во владения куда раньше обычного, несмотря на то, что за окном стоял ранний апрель, дни выдавались удивительно тёплые и (не без подсказки горничной) лорд Ваймс приказал подать ужин в саду. Зелень ещё не распустилась, но плодовые деревья стояли все в цвету, испуская сладкое благоухание. Ветинари вдохнул полной грудью, наслаждаясь таким непривычным для города ароматом (у дворца тоже был сад, но дворец стоял слишком близко к Анку, чтобы растения там пахли чем-то, кроме ила, болотной тины и ещё бог весть чего, что покоилось на дне реки), и мягкой поступью двинулся к беседке, где ждал его супруг. — Сэр Сэмюэль, — Ветинари коротко улыбнулся в знак приветствия. Ваймс кивнул в ответ. Он не знал, как начать разговор, даже не знал, как ему обратиться к супругу: «сэр», «ваша светлость», «лорд Ветинари» или попросту «Хэвлок»? Раньше его не особенно заботил этот вопрос, и он едва ли обращался к супругу хоть как-то, кроме как говоря ему обезличенное «ты». — Не ожидал, что ты приедешь, — наконец нашёлся Ваймс, отодвигая стул и усаживаясь. — Вы не получили мой ответ? — Ветинари вскинул бровь, занимая своё место за столом. — Я обещал прибыть в срок. — Получил, — неловко буркнул Ваймс, убирая крышку с блюда и разглядывая ароматное жаркое на своей тарелке. Смотреть патрицию в глаза отчего-то было крайне неловко. — Тогда не могу понять причины ваших сомнений, — Ветинари последовал его примеру, — я всегда придерживаюсь своих обещаний Это не звучало как упрёк — Ветинари говорил спокойно и обыденно, просто констатируя факт, но Ваймс воспринял фразу на свой счёт. Чувство вины мучило его слишком долго, чтобы он не начал видеть в словах подтекст, который они не предполагали. — Я должен извиниться, — выпалил он. — Прошу прощения? — патриций снова вскинул бровь, отвлекаясь от ужина. — Я не явился на заседание Совета, я… — Ваймс замялся, неловко понижая голос, — забыл. Фраза получилась скомканной. — В самом деле? — Ветинари снова коротко улыбнулся. — Я думал, вы избегаете меня, сэр Сэмюэль. Голос патриция вновь звучал спокойно и буднично, но его слова уязвили Ваймса. Конечно же он избегал его — просто не мог иначе, ведь каждый раз, оказываясь слишком близко к супругу, он вынужден был бороться с желанием его поцеловать. — Тебе показалось, — буркнул Ваймс, снова утыкаясь в тарелку и сосредотачиваясь на еде. Жаркое действительно получилось отличное. — Что же, — Ветинари улыбнулся чуть шире, — это славно. Было бы неприятно, если бы я вам опостылел. — Не говори ерунды, — Ваймс бросил мимолётный взгляд на Хэвлока. Он, сидел, как обычно, вытянувшись по струнке, тонкий и изысканный, резкой чёрной фигурой выделяясь на фоне розово-белых соцветий вишни. В груди снова неприятно заворочалась тоска, жаркое стало поперёк горла, и Ваймс поспешил осушить стакан компота. Он наверняка выглядел слишком странно со стороны, и было необходимо как-то свести разговор в иное русло. — Просто были дела. К слову, в Совете очень оскорбились из-за меня? — Едва ли, — Хэвлок подцепил пальцами кусочек сыра, — кажется, члены Совета даже не заметили вашего отсутствия. Ваймс опешил. Официальная отписка, которую он получил неделю спустя после заседания, звучала весьма категорично. — А как же отчёт? — Городской Совет удовлетворён текущим положением дел в Страже, — Ветинари неспешно прожевал сыр, — я слышал, ваши подопечные делают успехи. Количество раскрытых преступлений увеличилось почти втрое, а авторитет стражников среди населения существенно вырос. — И откуда ты всегда всё знаешь? — Ваймс усмехнулся. Хэвлок действительно знал, как обстоят дела, хотя Ваймс полагал, что после его выходки супруг всё время сидел в Продолговатом кабинете под строгим надзором Совета. — Я ведь патриций, — напомнил Ветинари, — мне положено знать о том, что происходит в городе. — А ещё мы женаты, — Ваймс криво ухмыльнулся, — но это не делает тебя моим супругом, — Хэвлок привычно вскинул бровь. Ваймс прикусил язык. Он ляпнул совсем не то, что имел в виду, но слова сорвались с губ быстрее, чем он успел подумать. Он стушевался, неловко пытаясь исправиться. — То есть делает. То есть не в этом смысле, — Ваймс сцепил зубы и тихо зарычал, злой на самого себя за косноязычие. — Я хотел сказать, что Капканс тоже был патрицием, но его не заботило то, что происходит на улицах. — Мне нравится быть в курсе, — Ветинари аккуратно промокнул губы салфеткой, отставляя тарелку и наливая себе напиток. — Кажется, я начинаю понимать, почему Совет сбагрил тебя замуж, — Ваймс тихо рассмеялся, впечатлённый такой непосредственной участливостью супруга в отношении патрицианских дел. Хэвлок же оставил ремарку без ответа, поспешив спрятать улыбку, отпив ещё компота. Неловкость, царившая между ними в начале вечера, постепенно сникала, и лорд Ваймс вновь почувствовал себя легко и свободно рядом с супругом, пусть где-то в глубине души он всё ещё и боролся с отчаянным желанием сцеловать эту мягкую улыбку с его тонких губ. Вечер пролетел совсем незаметно и на город медленно начали опускаться сумерки. Хэвлок сидел, закутанный в плед, который заблаговременно принесла горничная, ведь несмотря на то, что днём было совсем тепло, подступающая ночная прохлада быстро выстужала улицы. Ваймс от пледа отказался — с юности закалённый ночными дежурствами, холода он практически не ощущал. Ветинари тоже хотел отказаться, ведь ему совсем не было холодно, но супруг настоял, пригрозив, что, если Хэвлок умудриться простыть, лечиться придётся его методами, а когда лорд Ваймс пребывал в таком настроении, спорить с ним было совершенно бесполезно. Темнело тоже быстро, и в невысокой молодой траве уже стрекотали первые сверчки. Хэвлок поднялся со своего места, нехотя выскальзывая из теплого шерстяного кокона. Ночная прохлада отрезвила и прогнала сонливость. — Боюсь, мне пора, — он коротко улыбнулся, — доброй ночи, сэр Сэмюэль. — Не останешься? — голос Ваймса прозвучал, пожалуй, слишком разочарованно. Он настолько истосковался, что решительно не хотел отпускать Хэвлока сейчас, пусть даже они будут просто молча сидеть рядом всю ночь напролёт. Ветинари покачал головой. — Некоторые дела во дворце требуют моего присутствия, — он задержался у калитки на несколько мгновений, поворачиваясь к супругу. — Я заеду завтра. Если вы не против. — Конечно, — Ваймс попытался улыбнуться, вышло кривовато. Патриций кивнул, бесшумно выскальзывая из калитки и растворяясь в ночной тьме. Последнюю фразу Ваймс произнёс уже в пустоту. — Доброй ночи, Хэвлок.