По долгу службы

На следующий день, как назло, небо затянуло тяжёлыми свинцовыми тучами и едва не с самого утра хлестал дождь, пуская под откос все планы лорда Ваймса вновь устроить ужин в саду. Ваймс и вовсе пополудни захандрил и перестал надеяться, что патриций выберется из дворца в такую непогоду (авось снова что-то подтопит или Анк выйдет из берегов, кратно прибавив количество желающих получить аудиенцию и высказать своё недовольство, которое всенепременно должно дойти до Совета). Но Ветинари, как и обещал, действительно приехал и даже каким-то чудом умудрился не вымокнуть до нитки пока добирался от кареты до дверей особняка (что не значило, что он добрался полностью сухим). Ваймс, впрочем, настоял, чтобы супруг отлежался в горячей ванне прежде, чем приступать к ужину. Ужинать Ваймсу, справедливо говоря, не хотелось. Дневная хандра всё ещё не отступила окончательно, более того, к ней примешалась изрядная доля взволнованности, ведь от одной мысли о том, что они с Хэвлоком впервые за долгое время проведут ночь в одном доме, в солнечном сплетении зарождался какой-то необъяснимый трепет. Лорд Ваймс оказался достаточно силён духом, чтобы спасти город от дракона, но этого совсем не хватало, чтобы укротить свои чувства раз и навсегда. Потревоженные ужином накануне, они вновь распустились пышным цветом, точно садовые деревья, обласканные тёплыми солнечными лучами. Возможно, Ваймсу было бы легче принять эту участь, если бы он отважился поговорить с супругом. Но он не решался по ряду причин, начиная от всё ещё ютящихся в его душе подозрений до нежелания услышать, что Хэвлок делит ночи с другим человеком, и в его сердце никогда не будет места для навязанного Советом супруга. В дверь тихо постучали, прерывая мрачные размышления Ваймса. — Входи, — он отозвался на автомате, ожидая горничную, которая наверняка должна была заглянуть и уточнить, когда подавать ужин. Дверь притворилась и в покои скользнул патриций. — Что ты…? — Ваймс запнулся, глядя на супруга. Он будто и вовсе не собирался спускаться к ужину, облачённый в ночную рубашку и халат, накинутый поверх. Ваймс отчего-то ощутил стыд и ему показалось, что эта картина никогда не предназначалась для его глаз, хоть Хэвлок и пришёл к нему сам. Он неловко скосил взгляд в сторону. — Мог бы просто позвать горничную, когда закончил. Не обязательно шастать по дому… так. — Вас смущает мой внешний вид, сэр Сэмюэль? — Ваймс готов был биться о заклад, что патриций вновь затеял какую-то непонятную ему провокацию, как это случалось прежде, но решительно не хотел поддаваться. — Дом ещё не прогрелся как следует, — отстранённо отметил лорд Ваймс, поднимаясь со своего места и отходя к окну, — дождь вон хлещет. Холодно. Замёрзнешь, если будешь полуголый слоняться, и что толку тогда с той ванны. Я прикажу подать ужин в твои покои, там натоплено. — Здесь тоже, — тихо произнёс Хэвлок где-то совсем рядом, заставляя Ваймса дёрнуться и инстинктивно обернуться. Ваймс нахмурился: — Снова подкрадываешься. — Привычка, — Хэвлок пожал плечами, и тонкое кружево ночной рубашки чуть съехало, обнажая молочно-белую ключицу. Ваймс сжал зубы и усилием воли заставил себя отвести взгляд. Вернуться к разговору было непросто. — Мне приказать подать ужин сюда? — Прикажите и вовсе не подавать, — Ветинари сделал шаг навстречу, загоняя Ваймса в угол меж стеной и столом, отрезая все пути к отступлению, — я ведь приехал не за этим. — А за чем? — тупо спросил Ваймс. Загнанный в ловушку, он едва ли соображал, одновременно пытаясь не терять нить разговора и бороться с собственными страстями. — Я много думал над вашими словами, сэр Сэмюэль, — тонкие пальцы скользнули на мягкий пояс, ловко развязывая его, — над тем, кто мы с вами друг другу, — Хэвлок неспешно скинул халат и отложил его на стол. — Я не слепой, сэр Сэмюэль, и я вижу, что вы чувствуете куда больше, чем говорите, потому я избавлю вас от этого и скажу сам: я хочу стать вам супругом. — Но ты уже мой супруг, — Ваймс снова отвёл взгляд, всеми силами стараясь сохранить самообладание. Близость Хэвлока, его изящное тело, прикрытое лишь тонкой тканью ночной рубашки, его губы, так и напрашивающиеся на поцелуи… Ваймс и в самом деле чувствовал куда больше, чем говорил, и желал Хэвлока куда сильнее, чем готов был признать даже самому себе. — Вы не поняли, — патриций мягко потянул за ленты, развязывая ночную рубашку, — я хочу стать вашим супругом на самом деле. Хэвлок опустил руки. Ничем не придерживаемая рубашка скользнула с худых плеч и упала на пол. Ваймс оторопел. Несмотря на то, что они были женаты больше полугода и прежде достаточно часто проводили время вместе, он никогда не видел супруга даже наполовину нагим. Хэвлок, как бы усердно он ни изображал кротость и смущение при Совете, не был из робкого десятка (во всяком случае в отношении дел постельных) — Ваймсу показалось это ещё в их первую несостоявшуюся брачную ночь, и это понимание лишь укрепилось со временем. Но это… это просто не могло быть реальностью. Хэвлок попросту не мог иметь в виду это, если только не… Ваймс осёкся. — Оденься, — сдавленно выдохнул он, отворачиваясь к окну. — Нет, — узкие ладони легли на плечи, и Ваймс ощутил их прохладу даже сквозь ткань рубашки. Ваймс нахмурился, но не отпрянул. — Что Совету нужно в этот раз? — слова давались тяжело, точно языком приходилось ворочать камни, а гнев кипел глубоко внутри. Хэвлок попросту не мог хотеть его, только если ему не приказали. — Я здесь не по решению Совета, — голос Ветинари звучал тихо и мягко, он не отнимал рук, но и не прижимался всем телом. — Боюсь, во дворце до сих пор полагают, что патриций отдыхает в своих покоях. — Конечно, — Ваймс скептически хохотнул. Поверить Хэвлоку было бы просто нелепо. Это могло быть ложью, провокацией, очередной уловкой, — чем угодно — но как же Ваймсу хотелось, чтобы это было правдой. Ему хотелось этого так сильно, что он поймал себя на желании сдаться, и тут же отмёл его прочь, гневаясь на себя лишь сильнее. — Сэр Сэмюэль… — привычно начал Ветинари, но после замолчал на несколько мгновений, точно обдумывая что-то прежде, чем продолжить, — Сэм, неужели ты такого низкого мнения обо мне, что полагаешь будто я позволил бы кому-то помыкать собой в этом отношении? — А разве это не так? — Ваймс снова осклабился, всё так же глядя в окно. Так было проще, ведь посмотри он сейчас на Хэвлока, нагого и открытого, он едва бы мог поручиться за себя. Впрочем, будь Хэвлок одет, он смог бы поручиться не более. Ваймс стиснул зубы. Эти чувства доставляли слишком много хлопот. Возможно, было бы проще прекратить весь этот балаган: явиться в Совет и потребовать развода, соглашаясь на любые условия. И пусть высокомерные выродки подавятся тем, что они так яростно хотели получить от лорда Ваймса. — Поверь, — патриций фыркнул, — есть очень много способов фальсифицировать следы бурной супружеской жизни. Ваймс не выдержал, резко разворачиваясь и вцепляясь в Ветинари свирепым взглядом: — Тогда зачем ты здесь? — Как я и сказал, потому что хочу, — Хэвлок шагнул навстречу, сокращая оставшееся пространство между ними, оплетая шею Ваймса руками и переходя на интимный шёпот, — хочу разделить с тобой постель, хочу почувствовать тебя, хочу… — А не пожалеешь? — мрачно перебил его Ваймс. Хэвлок насмешливо выгнул бровь: — Герцог Анкский настолько неумел в постели? Ваймс не ответил, запуская пятерню в смоляные локоны Хэвлока и притягивая его к себе. Поцелуй вовсе не был похож на то, как он себе его воображал. Губы Хэвлока, мягкие и податливые, вовсе не касались его робко и несмело, скорее просто прижимаясь, чем действительно целуя. Ваймс и в поцелуях, по правде говоря, смыслил слишком мало, чтобы допустить, что всё ещё мягкие и нежные губы Хэвлока с готовностью разомкнутся навстречу, а его горячий влажный язык скользнёт по губам Ваймса, лаская и вылизывая. Но Ваймс вторил ему, с упоением целуя его в ответ, вталкивая язык в его горячий рот, прикусывая и посасывая его губы. Они целовались жадно и страстно, едва прерываясь на короткие вдохи, точно оба ждали этого момента слишком долго, чтобы сдерживаться. Горячие ладони Ваймса скользили по нагой спине Хэвлока, обнимая и прижимая его к себе ближе, окутывая его озябшее тело своим жаром и страстью. И Хэвлок жался к нему в ответ, цепляясь за шею и закидывая на него ногу, потираясь о его пах своим возбуждённым членом. В какой-то момент Ваймс попросту подхватил супруга под бёдра, удерживая на весу и целуя-целуя-целуя, осыпая ласками бледную шею и линию челюсти, оставляя на нежной фарфоровой коже собственнические отметины, чтобы никто более не смел усомниться в том, кому принадлежал Хэвлок Ветинари. В покоях лорда Ваймса было щедро натоплено, но простыни оставались прохладными, отчего по спине Хэвлока тотчас побежали мурашки. Но Ваймс не дал ему отвлечься, нависая над супругом и жадно приникая к его шее губами. Его руки, горячие и загрубелые, гладили бока Хэвлока, с нажимом проходясь по рёбрам и скользя вниз, чтобы огладить бёдра и ягодицы. Ветинари выгибался навстречу, обнимая Ваймса ногами и вплетая пальцы в его волосы, сгребая их в кулак, прижимая супруга ещё ближе и откликаясь тихими, едва слышными вздохами. Лорд Ваймс обычно избегал алкоголя (на что был ряд причин), но сейчас он чувствовал себя пьяным от поцелуев и ласк, и его голова шла кругом, когда он прижимался к мягкой нежной коже Хэвлока губами, когда утыкался носом в его шею, вдыхая аромат его тела, когда тёрся о его бедро пахом в отчаянном желании получить наконец разрядку. Ваймс редко придавал внимание нуждам тела (всегда находились дела поважнее, да и не юнец он уж давно, чтобы заводиться на ровном месте), и сейчас возбуждение накрыло его мощной волной, затуманивая рассудок и отзываясь тянущим жаром в низу живота. Ваймс не знал, чего ждал от него Хэвлок, не знал, как полагается с ним обращаться, ведь даже в самых смелых фантазиях не мог допустить, что однажды разделит с патрицием постель. Он действовал по наитию, погоняемый инстинктами и выжигающей нутро страстью. Прижаться теснее, опустить руку ниже, накрывая подрагивающий член супруга ладонью, и резко рвано двигаться, стараясь одновременно и потереться о бедро супруга и приласкать его. Ничего замысловатого, просто двигаться: вверх-вниз, вперёд-назад, совсем немного и… — Постой, Сэм, — Хэвлок упёрся в его плечи, прерывая и отстраняя. Одурманенный желанием и разочарованный тем, что супруг прервал его едва ли не на грани оргазма, Ваймс сжал зубы и поднял на него гневный взгляд. Ему хотелось сказать так много, но он не мог выдавить из себя и слова, продолжая смотреть на Хэвлока и загнанно, шумно дышать. — Я не хочу так, — объяснил Ветинари, отталкивая Ваймса ещё сильнее, выскальзывая из кольца его рук. — Тогда зачем…? — Ваймс не договорил. Он в сущности и не знал, что хотел сказать. Обрывки мыслей скакали в голове, сменяя друг друга как в калейдоскопе, слишком быстро, чтобы он успел уцепиться хоть за какую-то из них. — Я же говорил, — Ветинари поднялся с постели с изяществом и грацией, будто и вовсе не был возбуждён, хотя его тело говорило об обратном, — я хочу почувствовать тебя. В себе. Ваймс задохнулся. Хэвлок говорил о столь смущающих вещах так же легко и непринуждённо, как кружился в танце, а Ваймс вновь ощущал себя увальнем, у которого два левых ботинка. Единственное, что он смог сейчас — это быстро стянуть с себя одежду, ожидая пока супруг найдёт что-то в оставленном на столе халате. Хэвлок вернулся в постель с небольшой безликой склянкой в руках и, не позволив Ваймсу вновь увлечь себя в поцелуй, уложил его на лопатки. Ваймс послушно лёг, предоставляя Хэвлоку право направлять себя — мягко и ненавязчиво, как в танце, ведь, как и в вальсах, в этом патриций очевидно смыслил куда больше, чем его супруг. Мысль впилась в сердце тонкой иголкой ревности (ведь опыт не приходит из пустоты), но Ваймс небрежно отмахнулся от неё. Какая разница, сколько мужчин было у Хэвлока прежде, сейчас он принадлежал ему — Сэму Ваймсу — и Ваймс едва ли собирался хоть когда-то уступить супруга другому. Ветинари изящно перекинул ногу через Ваймса, усаживаясь на него верхом, потираясь о его живот и пах ягодицами, и принялся неспешно ласкать член супруга влажной рукой. Это было хорошо само по себе, и Ваймс пожалуй готов был кончить вот так, попросту наблюдая за Хэвлоком, тонким и красивым, и чувствуя как его узкая кисть скользит по члену. Хэвлоку же этого, напротив, было решительно недостаточно. Он прервал ласки всего на несколько мгновений, чтобы склониться и оставить на губах Ваймса короткий сладкий поцелуй, а после вновь взял его член в руку и, привстав, направил его в себя. Он насаживался так же плавно и неспешно, сосредоточенно прикрыв глаза и закусив губу, но вместе с тем так решительно приятно, что Ваймс не мог думать ни о чём, кроме обжигающего жара и тесноты, обхватившей его член. Опустившись до конца, Хэвлок замер, всё так же не открывая глаз, и выдохнул на грани слышимости, едва ощутимо расслабляясь. Ваймс не торопил его, нежно поглаживая по бедру, хоть собственное возбуждение и пульсировало, отдаваясь в висках, а от тяжелого уханья сердца застилало уши. А ведь прежде Ваймс и представить не мог, что просто быть внутри Хэвлока окажется настолько одуряюще приятно. Ветинари перехватил его кисть, вжимая ладонь в ладонь и сплетая пальцы, и, опершись второй рукой о бедро супруга, плавно скользнул вверх, приподнимаясь совсем немного и следом опускаясь назад, но этого незамысловатого движения хватило, чтобы Ваймс негромко застонал, сжимая тонкую ладонь в своей руке. Сам же Хэвлок лишь тихо вздыхал и плотно жмурился, изредка бросая на Ваймса короткие взгляды из-под ресниц. Он двигался уже совсем легко, почти полностью выпуская член супруга, а после вновь принимая до упора — тесно и горячо, так, что все мысли напрочь выбивало из головы вместе с короткими томными вздохами, слетавшими с тонких губ, но всё же Ваймс явственно ощущал, что хотел большего, что ему недостаточно было быть ведомым, попросту наслаждаясь ситуацией. — Стой, — он мягко потянул Хэвлока на себя, обнимая его поперёк талии и привлекая ближе, едва не прижимая к себе. Член выскользнул из узкого горячего тела, и кружащее голову удовольствие неизбежно омрачилось лёгким разочарованием, но Ваймс проигнорировал его, вовлекая супруга в глубокий поцелуй, сладкий и тягучий как патока, — позволишь мне? Хэвлок не ответил — просто кивнул, толком даже не понимая, чего именно хотел супруг, но готовый позволить ему всё, что угодно, лишь бы вновь ощутить его внутри, вновь почувствовать себя приятно наполненным и целым. Он не ощущал этого так давно (сколько лет — десять? пятнадцать? больше? — плевать), что успел и вовсе позабыть настолько это одуряюще хорошо. Ваймс снова уложил его на спину, нависая сверху и целуя, прикусывая кожу и тут же зализывая укусы, точно сглаживая остроту лаской. Широкая ладонь прошлась по внутренней стороне бедра, лаская мягко и ненавязчиво, и Хэвлок мгновенно откликнулся на этот негласный намёк, разводя ноги, обнимая ими Ваймса, и вместе с тем притягивая его к себе и снова целуя. — Давай, Сэм, — он обнял его лицо ладонями, отстраняясь совсем немного, выдыхая слова супругу в губы. И Ваймс внял, вновь приникая к его губам и заполняя его собой. Хэвлок выгнулся в его руках, хрупкий и изящный, красивый до безумия, и застонал в поцелуй, крепче цепляясь за плечи Ваймса, оставляя на коже белеющие следы от аккуратных коротких ногтей. И Ваймс снова двинулся — на этот раз коротким неглубоким толчком, на пробу, пытаясь приноровиться и понять как им обоим будет лучше. Хэвлок вздрогнул в его руках и тихо застонал, запрокидывая голову на подушки и подставляя под поцелуи тонкую бледную шею, на которой уже начали проступать первые следы несдержанности командора. И Ваймс целовал, лаская губами и скользя языком по наливающимся багрецом меткам. Хэвлок отзывался короткими рваными стонами на каждое движение, каждое прикосновение, слабо вздрагивая на каждом толчке и сжимая супруга в себе так умопомрачительно хорошо, что Ваймс не был уверен, что продержится долго. Оргазм, яркий и ошеломляющий, выбил из него дух, и Ваймс попросту уткнулся патрицию в изгиб шеи, не целуя даже, а попросту прижимаясь к нежной коже губами и дыша сбивчиво и тяжело. Хэвлок слабо завозился, пытаясь не то потереться о Ваймса, не то втолкнуть меж их телами руку, чтобы приласкать себя, но Ваймс ему не позволил. Он перехватил кисть супруга, вжимая её в постель и вновь сплетая пальцы с пальцами, и спустился второй рукой ниже, снова обхватывая влажный от выступившей смазки член. Хэвлоку не нужно было много: всё ещё чувствуя супруга в себе и подаваясь навстречу его ласкающей руке, он кончил спустя несколько размашистых движений, выгибаясь в руках Ваймса и размыкая губы в немом стоне. Он не ощущал, как дрожало его тело, не видел как его брови сложились в трогательный излом в момент оргазма, не чувствовал как он сжался, кончая, — так тесно, что будь Ваймс ещё возбуждён, ему наверняка стало бы больно. Что бы патриций ни говорил, это нельзя было фальсифицировать, это было взаправду, и Ваймс в нелепом порыве чувственности просто не смог удержаться, впиваясь в губы супруга, целуя его долго и трепетно, скрепляя безмолвно данные обещания подвенечным поцелуем, который так и не состоялся, когда они оба стояли у алтаря.

***

Наутро так и не распогодилось: небо всё так же было затянуто тяжелыми серыми облаками, а дождь продолжал моросить, лишая горожан малейшего шанса добраться на работу (или с работы) с сухими ботинками и не изгвазданными до колен штанами. Лорд Ваймс по обыкновению проснулся рано (патрули уж много лет как закончились, а привычка осталась) и с удивлением обнаружил, что Хэвлок никуда не делся. Несмотря на приятно проведённый вечер, Ваймс не питал ложных надежд и, засыпая с супругом в объятиях, ожидал проснуться в пустой постели, ведь обычно Ветинари покидал особняк ещё до рассвета, хоть патрицианский рабочий день и начинался многим позже. Но Ваймс был рад ошибиться. Он повернулся на бок и улегся поудобнее, попросту разглядывая Хэвлока. В мягком полумраке комнаты его фарфоровая кожа точно подсвечивалась, а короткие локоны разметались по подушке тёмным ореолом. Он был красив не больше и не меньше обычного, но сейчас Ваймс мог беспрепятственно рассматривать супруга, не опасаясь столкнуться с пытливым взглядом пронзительных голубых глаз или напороться на немой вопрос, выраженный изящно выгнутой бровью. И Ваймс смотрел, смотрел, но насмотреться не мог, ощущая как где-то в грудине зарождалось сладкое тепло. Он мог бы сожалеть, что пытался отталкивать Хэвлока, мог корить себя за жестокий эгоизм, но не делал ни того, ни другого, просто наслаждаясь моментом. Он поднял руку, чтобы отвести лежащую на бледной щеке супруга прядь, но пальцы так и не коснулись его лица. Хэвлок перехватил его кисть, удерживая мягко, но крепко, и всё так же не открывал глаз. — Я думал, ты спишь, — неловко обронил Ваймс. Он не знал, как давно Ветинари проснулся, и ему стало совсем немного стыдно за то, что он так бесцеремонно его разглядывал, точно влюблённый мальчишка, приметивший на улице симпатичную девчонку. Хэвлок поднёс его руку к губам, оставляя на грубых, покрытых мелкими шрамами костяшках невесомый поцелуй, и лишь после приоткрыл глаза, глядя на супруга из-под ресниц. — Нет. — Тогда почему не сказал? — Ваймс неловко убрал кисть, в его картине мира руки полагалось целовать Ветинари, а не наоборот, и это сбивало с толку. — Ты меня заинтриговал, — Хэвлок вновь прикрыл глаза, потягиваясь, — ты так пристально на меня смотрел. Ваймс усмехнулся: — Ты понял это с закрытыми глазами? — У меня много талантов, — патриций лукаво улыбнулся. Ваймс снова усмехнулся: — Это каких же? Он не намеревался всерьёз усомняться (и даже наоборот был абсолютно уверен) в том, что Хэвлок Ветинари обладал просто потрясающим набором скрытых умений и весьма успешно использовал их при случае, но Хэвлок похоже воспринял его слова как маленький шуточный вызов. — Вам продемонстрировать, лорд Ваймс? — он опрокинул супруга на спину, нависая над ним и хитро щурясь. В глазах Ветинари плясали озорные черти, и Ваймс попросту не мог не проникнуться этим весёлым азартом. — Извольте, ваша милость. Хэвлок юркнул под одеяло прежде, чем Ваймс осознал, что задумал супруг, но останавливать его было уже слишком поздно, да и едва ли Ваймс хотел, когда мягкие нежные губы коснулись основания члена и скользнули вверх по стволу. Лорд Ваймс хоть давно уж и не был юнцом, был всё ещё достаточно молод и здоров, чтобы испытывать определённую степень возбуждения по утрам, но никогда прежде он не считал, что с ним следует бороться таким образом. Обычно это просто проходило само собой, стоило ему окончательно стряхнуть с себя оковы сна и подняться с постели, но сейчас, чувствуя, как губы супруга смыкались вокруг головки, а язык скользил по уздечке, Ваймс отчётливо понимал, что этот способ был в разы приятнее. Ваймс откинулся на подушки и шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, комкая в руках простыню. Он до одури хотел увидеть Хэвлока сейчас: его растрёпанные волосы, его подёрнутые румянцем скулы, его ошалевший взгляд, но вместе с тем понимал, что стоит ему откинуть одеяло, и он тут же кончит просто от того как выглядел его супруг сейчас. Он и так чувствовал его слишком ярко и остро: жар его рта, его неспешные чувственные ласки, его тонкие пальцы, что впивались в бёдра Ваймса, когда член входил глубоко в горло. От ощущений кружило голову, и Ваймс позволил себе забыться, увлечься слишком сильно, чтобы заметить стук в дверь. — Лорд Ваймс, сэр, куда прикажете подавать… завтрак? Не получив ответа на стук, горничная вошла в покои, ведь хозяин наказывал будить его не позднее семи, если он сам до того времени не проснулся. Она осеклась, осознав, что зашла совсем не вовремя, и последнее слово сорвалось с языка на автомате. — Чёрт! — Ваймс дернулся, едва не вскакивая на постели, и судорожно попытался прикрыть руками слишком явно выпирающий под одеялом холм. — Попозже зайду, — резво бросила девушка и, развернувшись, покинула покои так же бодро, как и вошла. — Черт! — снова повторил Ваймс, тяжело приваливаясь к спинке кровати спиной. — Что-то не так? — Хэвлок вынырнул из-под одеяла, разрумянившийся и совсем всколоченный. — Горничная, — обречённо выдавил Ваймс. — И? — Ветинари привычно вскинул бровь. — Она ведь наверняка поняла, что ты… — Ваймс замялся, пытаясь подобрать слово, но так и не смог, неловко скомкав фразу, — там. — Ты — мой супруг, Сэм, — напомнил Хэвлок, усаживаясь подле Ваймса и утыкаясь ему в шею. Влажные припухшие губы коснулись кожи, оставляя на ней невесомый поцелуй, — к тому же она уже заходила вчера вечером, но ты был слишком занят моей шеей, чтобы заметить это. Ваймс страдальчески застонал. В сущности, он и сам не вполне понимал, почему его настолько смутило то, что их застали врасплох. В конце концов, Хэвлок был прав. Они были женаты и то, что они занимались всякими вещами, было не просто ожидаемо — именно этого от них и требовал Совет, и они прежде успешно имитировали супружескую жизнь. Но для Ваймса тогда это были лишь безликие слова. Сейчас же, узнав каким пылким и чувственным может быть его супруг, Ваймс ревностно желал сохранить это в тайне, чтобы такой Хэвлок Ветинари принадлежал лишь ему одному. — Не хочу, чтобы кто-то видел тебя таким, — честно признался Ваймс, обнимая супруга и утыкаясь поцелуем ему в висок. Хэвлок улыбнулся ему в шею. — Мне продолжить? — в голосе патриция вновь скользнули лукавые нотки. — Нет, — Ваймс отодвинулся, укладываясь назад на постель и привлекая Хэвлока к себе, — иди сюда. Ветинари поддался, закидывая ногу на супруга и едва не ложась ему на грудь. Губы коснулись губ, а руки Ваймса скользнули вниз, оглаживая стройное ладное тело, сжимая узкие бока и лаская плечи. Несмотря на небольшую эмоциональную встряску, Ваймс всё ещё был возбуждён (просто не мог не быть, когда лишь несколько минут назад Хэвлок вытворял ртом такое) и бедром чувствовал, что супруг возбуждён не меньше. Подтянув Ветинари чуть выше, он прижал его к себе за талию и обхватил оба члена рукой. Хэвлок тихо ахнул и неосознанно подался навстречу, толкаясь в широкую горячую ладонь Ваймса и потираясь о его член. Это было совсем не похоже на то, как Ваймс ласкал его накануне вечером — быстро и грубо, доводя до оргазма. Сейчас его рука двигалась куда мягче и неспешнее, сжимая члены у основания и задерживаясь сверху, елозя пальцем по головкам. Целоваться в таком положении было решительно неудобно, как и прижиматься слишком тесно — ладонь Ваймса то и дело соскальзывала, и он тихо рычал сквозь сцепленные зубы. — Давай так, — Ветинари коротко мазнул губами по губам супруга и приподнялся на локтях, упираясь в постель и предоставляя Ваймсу пространство для манёвра. Так и правда было легче, движения руки стали резче и размашистее, и Хэвлок уткнулся лбом в лоб супруга, прикрывая глаза и тихо постанывая каждый раз, когда грубые пальцы задевали уздечку. Ваймс же лишь шумно дышал, оставляя короткие беспорядочные поцелуи на его лице. Хэвлок кончил первым, напрягаясь и замирая в руках командора, но Ваймс не остановился и продолжил истово двигать рукой, растягивая оргазм супруга и доводя себя до желанной разрядки. Разомлевший, Ветинари обессиленно улегся на грудь Ваймса, прижимаясь к его телу и чувствуя, как сперма размазалась по животу. Ваймс снова ткнулся губами в его висок, сцеловывая выступившую испарину и вдыхая густой аромат его кожи. Сердце командора всё ещё заполошно колотилось, и Хэвлок, казалось, чувствовал его тяжёлое, ритмичное биение всем своим телом, и его собственное сердце вторило, ухая в груди. И всё же Ваймс пришёл в себя первым, слегка отстраняя Ветинари, чтобы наспех отереть липкое семя краем простыни прежде, чем оно успеет засохнуть. — Кажется простыни совсем испачкались, — отстранённо отметил Ветинари. — К чёрту. Ваймс перекатился на другую часть кровати, увлекая супруга за собой и сгребая его в крепкие объятия. — А как же завтрак? Справедливо говоря, завтракать Хэвлоку не хотелось. Ему хотелось просто лежать вот так, наслаждаясь жаром тела Ваймса и приятной иллюзией другой жизни, в которой не существовало ничего, кроме них двоих: ни обязательств, ни Совета, ни горничной, что наверняка вернётся, чтобы снова позвать хозяев к завтраку. — Туда же, — буркнул Ваймс, подтягивая Хэвлока ещё ближе и утыкаясь в его макушку носом. Капли вновь задорно забарабанили по стеклу, нагоняя тоску и сонливость, и Хэвлок позволил себе прикрыть глаза и полежать вот так ещё немного, ведь, в конце концов, за окном шёл дождь, дела могли немного подождать, а супруг обнимал его слишком крепко, чтобы Хэвлок сумел выбраться из кольца сильных рук, не потревожив его сон.