Чума

      Припарковать «девятку» оказалось делом затруднительным. Около стадиона яблоку негде было упасть, не то что поставить автомобиль. Космос затормозил, оглядывая окрестность, а самого била мелкая дрожь. Билеты… Ничего не подозревающая Влада светилась ярче, чем новогодняя гирлянда – зеленые глаза искрились, свет ярких фонарей выхватывал ее розовые от приятного волнения щечки.       - Неудачное место, - вдруг выдал парень, намекая на место парковки. – Одуванчик, ты выходи пока, я сейчас найду, куда приткнуться, и прибегу. Обхватил ее легонько за шею, поцеловал в висок и проводил взглядом. Стоило Владе отойти к тротуару, бросился к бардачку. Перерыл все. Тщетно! Куда могли деться эти билеты?! Неприятное ощущение не покидало. Только все больше усиливалось. А вдруг они правда остались дома? Надо было наплевать и потратить лишнюю минуту, проверить самому. А вдруг и не Надя вовсе, а сам потерял где-то, ворон общипанный? Нет-нет, он точно помнил, как клал их… Куда? Домой он точно приходил с конвертом. Еще раз обыскал свою куртку и прощупал все карманы. Ну не могли же они испариться! Как оказалось, могли. Космос глянул на часы, затем на перебирающую ногами Владу у стен спорткомплекса. Делать нечего, придется импровизировать. Нет, он не собирался идти на «преступление» и незаконно подрезать у кого-то билеты. Просто побудут немного нарушителями в другом плане. Может, прокатит и все пройдет гладко.       - Ладно, Холмогоров, - прошептал он сам себе под нос. – Бог не выдаст – свинья не съест! «Олимпийский» гудел в предвосхищении. Юные и взрослые поклонники и поклонницы уже знали, что титул «герой нашего времени» давно отдан ими новоявленной группе «Ласковый май». Девчонки, одетые многие не по погоде, но зато модно и ярко, с начесами и ярким, кричащим макияжем, прыгали около входа, ожидая своей очереди побыстрее юркнуть внутрь. Громко щебетала толпа, напевала хором песни Юры Шатунова, скандировала огромными плакатами с яркими буквами. Народ своего кумира не предавал. И предстоящий концерт однозначно подтвердил: этих новых юных королей эстрады уже не догонишь. Их лидерство и эксклюзивность безоговорочны. Влада покрепче обхватила ладонь Космоса и быстрее посеменила в гущу толпы, когда Холмогоров вдруг замер, и она, такая миниатюрная и легкая по сравнению с ним, затормозила, потеряв скорость, будто привязанный к палу кораблик, и повернула к нему голову:       - Чего мы встали? Ну давай, говори правду. Выхода все равно нет. Да, неприятно, да, накрылся сюрприз красивым унитазом, но ты не сможешь ей соврать, Кос.       - Понимаешь… - запнулся, привычно потерев затылок. Чумакова уже знала этот его жест – волнуется.       - Что? – она улыбнулась, приблизилась к нему. – Ты первым узнал, что концерт отменяется, и мы зря идем? Или билеты фальшивые? Кос? Да нет же, Владька, что ни на есть настоящие билеты, и он по-настоящему их профукал!       - Не-е-е-т, ты что! – переборщил с улыбкой и супер-веселым тоном. – Просто немного в другом месте будем смотреть. Чумакова была слишком понимающей, чтобы сейчас сказать все то, что она уже поняла. Нет, она нисколько не сомневалась в том, что Космос все тщательно подготовил и действительно они могли бы попасть на концерт, но по их привычным уже стечениям обстоятельств все пошло не так.       - И в каком же?       Пожарная лестница начиналась на уровне двух метров от земли, но как туда добраться? Сама лестница – одно название, несколько перекладин, ни площадок, ни перил. Фигня, подумал Кос, используем подручные средства, ведь нам позарез надо на крышу. Подтащил какие-то ящики и бочки, соорудил помост эквилибриста и, цепляясь за выступы в кладке, забрался на лестницу и кинул немногословно:       - Руку! Он крепко обхватил перекладину одной рукой, чувствуя, как ладонь начинает становиться влажной, (зато Влада молодец – в варежках, не зря заставил ее надеть), второй рукой придерживал ее крепко за талию, пропуская первой наверх, чтобы страховать снизу. И вот они вместе уже ползли вверх. Количество зрителей было предельно: пакованный двадцатитысячный «Олимпийский» без единой проталинки на трибунах и уплотненный до предела танцпол. Три экрана (центральный и два боковых), сцепленных между собой цвето-световой связкой, – проекция для тех, кому не видно, чтобы было не обидно. В глубине сцены раздвинулся занавес, и на темном фоне ясно обозначились пять жемчужно-матовых экранов: один большой – в центре и четыре поменьше – по бокам. Одновременно экраны засветились, и в ночной тьме появившиеся цветные изображения были четкими, объемными. На каждом экране транслировались разные кадры, но это не мешало внимательным зрителям наблюдать за любимыми артистами. Наоборот: казалось бы, разные кадры создавали целостную картину этого «ласкового» мира. Горели ярким блеском и холодные балки на козырьке под куполом «Олимпийского». Спасибо строителям, которые в начале этого года превратили ее в полноценный медиа-экран, установили «спортивный свет», который сейчас полностью отражал и маскировал присутствие двух фигур в не самом пригодном для зрителей месте. То есть, вообще непригодном. Но новые выведенные четырнадцать метров сейчас так играли на руку Космосу и Владе.       - Давай руку, не лезь ты сама! – шипел Холмогоров, будто боясь, что их услышат. Хотя в царящем гуле он даже себя не слышал. – Осторожно, тут выступ. Чумакова вцепилась одной рукой в его ладонь, другой – в железное ограждение и впрыгнула на устойчивую поверхность. От высоты и масштаба закружилась голова и в горле замер восхищенный выдох.       - Стоишь? – уточнил Космос. – Твердо стоишь?       - Да стою-стою!       - А теперь садись, - прости, батя, за пальто. Юрий Ростиславович купил его в Вильнюсе еще осенью, когда был на конференции, отстегнул сто десять рублей. А теперь это пальто было аккуратно разложено на пыльном козырьке «Олимпийского». – Давай, держись только. Вот так. Влада уселась по-турецки, поглядела на парня.       - Ты же замерзнешь!       - А я буду обнимать тебя вот так, - он примостился рядом, обхватил девчонку обеими руками и зарылся носом в ее макушку, - и не замерзну. Влада качнула головой, но тут же внезапно замерла и с беспокойством посмотрел на него:       - А нас точно не заметят?       - Думаю, никто в здравом уме не подумает забраться сюда, - тихо посмеялся он. – Только я такой дурак.       - Ты авантюрист!       - Зато весь твой, прикинь! Влада только улыбнулась, зарылась носиком в выемку между его ключицами, вдыхая его тепло. И такой приятный ненавязчивый аромат одеколона. Его крепкие руки обхватили ее худенькую фигурку, прохладные пальцы зарылись под отделанный мехом залом воротника. Вот теперь уютно и комфортно. И плевать, что пропали эти билеты. Они все равно на концерте и у них тут своя атмосфера. Грянула музыка, полились знакомые аккорды, и рев и аплодисменты толпы перекрыли на мгновение даже начальную мелодию. Кос и Влада, обнявшись, устремили взгляды вниз. Закипала жизнь. Все было как на ладони. И вышедший на сцену Юра Шатунов уместился сейчас у Чумаковой на кончике указательного пальца.       - И это все твое, только представь! – засмеялся Холмогоров, наблюдая ее искреннюю радость на лице.       - Жалко, его с собой забрать нельзя…       - А как же я, малыш? – состроил голос Карлсона Космос. – Я ведь лучше собаки! Влада только звонко рассмеялась, покрепче обхватив его руками. Пока играл привычный долгий проигрыш песни «Я откровенен…», Юра пружинисто и легко подскочил на месте.       - В зале молодежь есть? – разнесся по всему стадиону его звонкий ребяческий голос с искренними добрыми и мотивирующими на движение нотками. И «Олимпийский» взорвался снова. – А что сидим? Пошевелимся! А через несколько секунд, наконец, запел. Влада начала раскачиваться, приводя в движение и Космоса, и они громко-громко подпевали в унисон Шатунова.       - Давай потанцуем? – тихо предложил Холмогоров. Конструкция была вполне устойчивой, хоть и не такой объемной. Но им вдвоем вполне хватило. Он поднялся первым, потянув ее за ладошку вверх, ловко прокрутил под своей рукой и привлек близко-близко, так, что их дыхания перемешались. Влада сегодня не опустила взгляд, как обычно немного смущаясь, а глядела зелеными пылающими огоньками прямо в голубое небо в его глазах. Они медленно стали кружиться по козырьку.       - Не знаешь ты, как медленно и верно горят огнем непосланные строчки. И не увидишь никогда, наверно. Пишу и жгу я их лишь только ночью… я их лишь только ночью… А потом были любимые «Белые розы». Влада уже не стеснялась и подпрыгивала на месте, махая руками в такт песне, пела во все горло, прикрыв глаза и кружась на месте, пока Космос разливал горячий чай по двум стаканчикам. Запах был такой потрясающий, что Чумакова даже довольно прищурилась и улыбнулась. Они уселись поудобнее и стали маленькими глоточками пить чай, напрочь позабыв о всех неудобствах. Кос выудил из кармана пальто еще один сверток и протянул все бутерброды девчонке. Ночь уже опустилась на Москву, и повалил крупными хлопьями снег. Спускаться обратно было куда сложней. Влада флажком висела на нижней перекладине, а Космос уже стоял внизу, призывая спрыгнуть на уже опробованную конструкцию из ящиков.       - Одуванчик, прыгай, не трусь! И вовсе не от избытка храбрости, а по причине усталости ее руки разжались, и Влада рухнула вниз, вовремя угодив в объятия Холмогорова. Он тут же наградил ее утешительным поцелуем в лоб, растирая ее окаменевшие пальчики. Держались за руки, грели синие пальцы. Громкий мальчишеский гогот раздался всего в нескольких метрах от них. Из железной двери черного хода выпорхнуло несколько ребят «Ласкового мая». Одного по голосу сразу можно было узнать.       - Ой, они… так близко! – почти шепотом пропищала Чумакова, глядя неотрывно на ребят. – Космос! Она тряхнула его предплечья от переизбытка чувств. Холмогоров присмотрелся – молодые кумиры миллионов закурили.       - Тебе вообще нельзя, - Сережа Серков в шутку выбил из пальцев Шатунова сигарету, - голос испортишь и все – капут! Юра обреченно посмотрел на упавшую в мокрый снег никотиновую палочку и скрипнул зубами.       - Я о ней весь концерт мечтал, ты че творишь-то… - голос его звучал совсем устало. – Андрюх, дай сигаретку… Гуров, юный барабанщик, только развел руками.       - Последняя, брат. Что-то громыхнуло слева. Ребята синхронно повернули головы, замечая низенькую девчонку около баков, а всего в нескольких шагах от них – высокого темноволосого парня.       - Угощайся, - совсем по-свойски Космос протянул ему пачку. – Спасибо за концерт. Это был огонь! Юра искренне улыбнулся, обнажив ямочки на щеках.       - Спасибо.       - Можно одну наглость только, да? – улыбался и Космос. – Автограф дадите? Шатунов вытянул одну папиросу из пачки «Мальборо», достал ручку из нагрудного кармана своей легкой курточки и кивнул. Холмогоров махнул рукой, подзывая Владу, и та почти побежала к ним.       - Вы чего, караулили, что ли? – беззлобно усмехнулся второй солист Серков.       - Да не, вы че! – отмахнулся Кос. – Чисто удачное стечение обстоятельств. Чумакова отыскала только одну вещицу, где можно было расписаться – свой студенческий билет. Юра удивленно выгнул брови домиком, хотя где ему только не приходилось за последний год расписываться. Он черканул свою подпись и подрисовал кривовато маленькое сердечко прямо около черно-белой фотки Влады.       - Я его теперь точно в деканат не сдам, - засмеялась девчонка и расплылась в самой широкой улыбке. – Ребята, спасибо огромное! Успехов в творчестве, вы нереальные!       - Спасибо, - повторили те, а Космос даже умудрился пожать ладонь Шатунова.       - Я эту руку теперь мыть не буду! – смеялся он весь путь до машины. Время уже перевалило к полуночи, когда «девятка» поравнялась с общежитием №3. Уповать на то, что Антошка смилуется и впустит после комендантского часа, было бесполезно. Так же, как и пытаться пробраться через старый путь – в окно первого этажа в туалете. И девчонки-одногруппницы с первого тоже не отзывались.       - Спит родимый аквариум, - констатировала Влада, вышагивая прочь от темных окон. Космос покосился на наручные часы. Прости, папа, сегодня ты снова не дождешься. Он обхватил девчонку за плечи и потянул за собой обратно к «девятке».       - Тогда будем ночевать в машине, - просто сказал он, распахнув двери, и опустил спинки передних сидений. – В тесноте, как говорится, да не в обиде.       - Ты серьезно?       - А есть другие варианты? Сидеть у входа, упрашивая вашу Антошку? Ко мне ты явно не поедешь.       - Конечно, нет, - ее лицо тут же стало серьезным. Стоило вспомнить только разгневанное лицо его мачехи, тут же по позвоночнику пустили неприятные мурашки. – Мне и так перед твоим отцом неудобно.       - Про это забудь. Там другая проблема…       - И из-за нее тоже…       - Прыгай, давай, не мерзни, - Холмогоров легонько подтолкнул Владу в салон автомобиля и захлопнул дверь. Сам влез с другой стороны, включил печку и расположился на своем сидении. – Сейчас будет тепло. С заднего сидения он выудил свою осеннюю куртку и накрыл ею плечи Чумаковой. Девчонка сжалась в комочек, переплетая свои и его пальцы в замок, и улыбнулась.       - А веселой вечер выдался, да?       - И не говори. Она заметила, как его чувственные губы тоже тронула искренняя, но сдержанная улыбка. Космос подался чуть вперед, так, что между их лицами остались считанные сантиметры, и поддел кончиком носа носик Влады. Девушка весело фыркнула.       - Вообще, я думал, после рождения мелкого Антошка ваша должна была подобреть.       - К Аньке – возможно, но не к нам. И это было случайное проявление доброты.       - Случайность – частый случай закономерности, - со знанием дела изрек Кос. Немного подумав, Влада хмыкнула:       - А то, что мы всё время попадаем в переделки, это к чему относится? Да уж, весь этот год – сплошной анекдот. Не всегда смешной, правда, но зато будет, что вспомнить на старости лет.       - К тому, что ты – чума, Одуванчик, - беззлобно засмеялся он. – Я подхватил этот вирус воздушно-капельным путем.       - Всё равно было классно, даже в сто раз интереснее. Спасибо! Так они смотрели на ночную красоту минут пять. Наконец, Влада повернулась к Космосу и посмотрела ему в глаза. Он обнял ее и, приблизив ее податливое тело еще ближе, поцеловал одну щечку, потом другую, следом накрыл ее приоткрытые губы нежным поцелуем. Прижал еще крепче, согревая, а девчонка сплела руки вокруг его шеи и прижалась к Холмогорову изо всех сил. Стало совсем тепло и уютно. И ее родная за последние годы кровать в общаге не шла в сравнение в удобстве с этой старенькой «девяткой».       - Спи, - тихонько шепнул Чумаковой на ухо Космос, прижимая ее белокурую голову к своему плечу и накрывая щекой ее затылок. И это, безусловно, был лучший вечер в их жизни.

***

      С середины двадцатых чисел декабря студенческое общежитие №3 стало напоминать тонущий корабль: студенты и студентки шумными группами покидали его, чтобы встретить Новый год дома или на квартирах у более состоятельных друзей. К 31-му декабря «на борту» остались только те, кому некуда или не на что было «бежать». В числе последних были и девчонки. Космос и Витя еще за неделю обещали, что обязательно найдут место, где можно спокойно встретить праздник, но судя по тому, что за все те разы, когда они с Валерой приходили к ним и молчали, найти подходящее пристанище не удавалось. Холодный полдень последнего дня уходящего 88-го застал Аньку, Светку и Владу сидящими на кровати в своей комнате и уныло разглядывающими их квадратные метры.       - Ну, не надо падать духом! – попыталась успокоить всех Чумакова. – Елка у нас есть, продуктов – навалом. Остальное ребята притащат к вечеру. Что, неужели все не поместимся?       - Ты вспомни Анькин день рождения, - не согласилась Светка. – Витька с Косом пришли – и комната сузилась окончательно. А теперь нас на двое больше. Ни потанцевать, ни развернуться…       - Хорошо, что ты предлагаешь? – Анька докармливала сынишку полюбившимся им пюре.       - Есть одна идея, - Синицкая пошарила в своей сумке и выудила на свет одинокий ключик. – Почему бы нам не забуриться в квартиру Измайловой? Катя Измайлова – одногруппница девчонок – никогда в деньгах не нуждалась, родители умудрялись оплачивать ей съемную квартиру в столице и присылать лишнюю копейку на любые ее расходы. С троицей она общалась хорошо, поэтому и попросила Светку поливать периодически цветы, пока она будет отдыхать все зимние праздники дома в Ставрополе.       - Да ты что, - отмахнулась Влада от этой мысли. – Еще соседи потом вынесут ей мозг…       - Ну какие соседи, Чума? Это же не простая посиделка, в конце концов. Это – Новый год! Все гуляют, шумят, пьют и не спят. Ну чего мы теряем? Вряд ли, даже если Катюха узнает, она нам что-то выскажет. Позвоним ребятам, скажем, что решили вопрос, а? Шум за дверью заставил ее умолкнуть. Мгновение спустя в комнату ввалились... Дед Мороз и Снегурочка. Они пожаловали с куском «докторской», завернутым в газетку, и двумя пол-литрами самогонки.       - С Новым годом! С новым счастьем! – проорал Дед Мороз зычным басом и вдруг сорвал с себя ватную бороду. – Ну что, девчонки, вы сегодня тоже тут кукуете? Это заставило подруг снова переглянуться.       - Нет, нашли местечко получше, - решила за всех Светка. Дедом Морозом и Снегурочкой, конечно, оказались братья Новиковы со второго этажа. Леша поправил свою голубую шапочку, которая еле влезла на его голову.       - Слушайте, бабоньки, может, тогда это… мы телеком вашим воспользуемся, а? А мы вам вот, к столу презент, - и установил на столик свои дары. – Прикиньте, ни у кого ничего не работает! Ничего не готово: ни праздничного ужина, ни концертной программы. Банка кильки на весь этаж и бутылка «Солнцедара»! Плавкин еще обещал соленья притащить. Влада оглядела пацанов, будто видела их впервые, раздумывая, и снисходительно кивнула.       - Пользуйтесь. Если что-то поломаете – мы вам ноги оторвем и спички вставим, будете пожизненно на этот телек отрабатывать.       - Чумочка, побойся бога, мы свой долг понимаем! – отсалютовал ей Гриша-Дед Мороз. – А колбаску возьмите, хорошая, свежайшая!       - Себе на стол оставьте, - покачала головой Светка. – И так, говорите, жрать нечего.       - Светик, добрейший ты души человечище! – Лешка обхватил ее за голову и расцеловал в стиле Брежнева – по поцелую в каждую щеку. – Третьего не будет, у тебя, знаем, мужик опасный.       - Плывите уже, ключ попозже занесем. Даже когда захлопнулась дверь, из коридора еще доносились восхищенные причитания: «Святые женщины, просто святые!..». Девчонки рассмеялись, и Синицкая покрутила ключик на всеобщее обозрение:       - Ну что, я так понимаю, вопрос с квартирой решился сам собой? – поймав согласные взгляды, она довольно улыбнулась.       Тем временем пацаны нагрянули к Васе домой. Подготовка к новому году в квартире Цаплиных шла полным ходом, Мария Ивановна, мама Цапли, суетилась на кухне, все напевая себе под нос «Паромщика» Пугачевой, орущей на всю квартиру из приемника. Рыжеволосая Лилька, дочка подруги семейства, беззаботно бегала из коридора в зал, на кухню, потом опять в коридор, и так по кругу. Ее мать, помогая Цаплиной, чертыхалась и на нервах уже делала дочери замечания, которые девчонка благополучно пропускала мимо ушей. Её слишком увлекли взрослые парни, пришедшие к Цапле.       - Верка, оставь девчонку в покое, - Мария Ивановна, обтянутая в бордовое бархатное платье, с замысловатой завивкой, стащила из-под ножа подруги ломтик огурца, - пусть бегает!       - Да зла уже не хватает, носится, как оголтелая!       - Ну брось, ей мальчишки понравились, - Цаплина подтянула к себе два стакана и плеснула в них почти до краёв из бутылки с яркой оранжевой этикеткой «Солнцедар». – Давай, за уходящий, - и прибавила громкости у радио. Старший сын с двумя огромными сумками перешагнул порог квартиры и захлопнул за собой дверь. Возле обувной тумбы, которая одновременно служила и телефонным столиком, сидел отец семейства. Прижимая к уху телефонную трубку, он громко хохотал и благодарил собеседника за поздравления с наступающим.       - Ну наконец-то! – завидев старшего в проёме двери, Мария Ивановна бросила нож на разделочную доску и, небрежно обтерев о бока влажные от овощей руки, потянула сына к столу. – Давай-ка помоги, я пока курицей займусь… Космос, стоя в проеме дверей в комнату Цапли, наблюдал за развернувшимися бытовыми делами их семьи, и только улыбнулся. Вроде и суетные, и резкие, зато семья большая, простая и дружная… Он уже сам не помнил, когда в последний раз нормально отмечал новый год в кругу близких. После смерти мамы все стало не так, а когда в квартире появилась Надя – желание отмечать праздники дома вовсе пропало.       - Да иди ты! – Цапля аж подскочил на кровати. – Прям серьезно? Он, уже с минуту шокированный удачным походом на концерт Космоса и Влады, ерзал на жестком матрасе своей деревянной кровати и желал услышать все подробности.       - Прям на крыше сидели?       - Под крышей, Цапля, - поправил его Витя.       - И вы правда у него автограф взяли?       - Правда-правда, - улыбнулся Холмогоров, перешагивая с ноги на ногу.       - Офигеть! Я потом срисую! Вася молча достал из-под кровати сумку и быстро расстегнул молнию, воровато поглядывая в сторону входа в комнату. Кос кивнул, мол, все спокойно, и тогда Цапля с отдельным вниманием и нежностью достал несколько свертков. Ураган-Лилька – маленькая и шустрая – так неожиданно влетела в ноги Космоса, что тот опешил и подался назад, а Цапля ловко выкинул все свертки за спинку кровати и нерешительно замер, крепко вцепившись в ремешок своей спортивной сумки с вещами.       - А что вы тут делаете? – поинтересовалась девчонка.       - Подарками обмениваемся, - парировал Пчёлкин.       - А мне? Витя похлопал себя по карманам ветровки, нашел несколько конфет «Рачки» и протянул их Лильке.       - С наступающим.       - Спасибо! – девчушка, припрыгивая, снова улетела из комнаты.       - Проходной двор, твою мать! – выругался Цапля, кряхтя и дотягиваясь до свертков. – Я до вечера не доживу!       - Да куда ты денешься, - прыснул Космос, подходя ближе и внимательно наблюдая, как Вася разворачивает плотную желтую бумагу.       - Да, верно, к Ерёме пойду, лучше у него в общаге посидим пивка попьем, чем вот это все…       - Кстати, про общагу, - Витя постучал по циферблату на часах. – Нам еще у Андрюхи два ящика надо забрать, Фила выцепить и стартовать к девчонкам.       - Не извольте беспокоиться, - взмахнул руками Вася и продемонстрировал им заказанные вещи: - Сейчас стартанете.       - А чего это за сине-фиолетовые размывы? – придирчиво оглядев женский светлый спортивный костюм «Адидас» с полосками, возмутился Пчёла. – Ты паленку, что ли, урвал?       - Да где! – возмутился Цапля, снова оглядываясь на дверь, и поднес костюм к окну на свет. – Это тень так падает! Красивые фиолетовые полоски, натурэль, ориджинал!       - Смотри мне! – Витя подставил к его носу кулак. Он давно слышал украдкой, что его Мандаринка очень хотела красивый спортивный костюм.       - Остальное смотреть будете?       - А малышковое отыскал? – пригляделся к сверткам Космос.       - Обижаете, пацаны, и на мелкого вашего, и на остальных девчонок – всё тут. С размером, извиняйте, мог ошибиться, но ща сами знаете, мешковатость в моде. Из большого не вывалятся.       - А петарды?       - Чуть не забыл! Цапля выудил еще одну небольшую квадратную коробочку.       - Короче, не знаю, не пробовал, но там есть кабель, дергаешь – и они выстреливают. Так что как настроите – аккуратнее.       - Давай сюда, - Пчёлкин расчехлил свой огромный рюкзак, куда Вася тут же покидал все свертки. – Ну что, Цапля, с наступающим!       - С наступающим, брат! – Холмогоров тоже хлопнул в ладонь Васи.       - Идемте провожу, - кивнул на выход Цапля. – Заодно покурим. Хоть на пять минут этот дурдом не слышать…

***

      - Давайте признавайтесь – где такую хату урвали? – присвистнул Холмогоров, стоило им с пацанами оказаться в двушке в Котельниках. Уютная небольшая квартира с маленькими комнатками встретила их уже украшенной и пропитанной ароматным запахом запекающейся курицы и солений. Конечно, не хоромы, но зато есть где развернуться, не то что в девчачьей комнатке в общаге.       - Это наша военная тайна! – отозвалась с кухни Светка.       - Ты слышал, да? – пихнул в бок Фила Витя. – У твоей дамы от нас секреты. Синицкая, жонглируя несколькими мандаринами, вышла к ним в коридор и скептически поджала губы. Но тут же заметила огромную ссадину на носу Валеры и нахмурилась:       - Так, а это что такое?       - А это наша военная тайна, - парировал ей Космос, скидывая ботинки и подхватывая с пола ящик с портвейном. – Куда нести, давай показывай!       - Надо обработать…       - Потом ты его обработаешь, как только захочешь, - оттащил от друга Светку Пчёлкин и за плечи повел вперед. – Вы что, стол еще не раздвигали?       - Здрасти, приехали! – в комнату вошла и Влада, поправляя свои начесанные блондинистые волосы. – Это мужская работа.       - Это где прописано?       - Хватит болтать и понизьте свою громкость, господа, - шикнула на них Светка. – Молодая мама укладывает ребенка.       - О, пойду-ка поздороваюсь… - хлопнул в ладоши Пчёлкин, когда ему преградила путь Влада.       - Сначала руки мыть, папаша, потом уже здоровайся сколько влезет. Пчёлкин надул губы и поглядел на пацанов:       - Вам не кажется, что они сегодня какие-то нервные?       - Это они так со старым годом прощаются, - улыбнулся Фил и слегка поморщился – кожа на лице растянулась, заставляя ссадину защипать.       - А мне кажется, это начёс на них так действует, - предположил Космос.       - Точно, уберите это с головы, - Пчёлкин легонько тыкнул пальцем в залаченные волосы на голове подруги. – Эти вавилоны улавливают какие-то негативные космические волны!       - Палыч, - рыкнула Чумакова, за что только получила чмок в щеку.       - Иду-иду! С готовкой помочь надо? Влада проследовала обратно на кухню, наблюдая за румяной курицей сквозь прозрачное стекло в духовке.       - Осталось нарубать салаты. Справишься?       - Раз плюнуть! Кос, иди картошку чисть! Анька переживала зря – все-таки у рожденных в общежитии детей, видимо, вырабатывается свой индивидуальный талант – засыпать при любых шумовых вспышках. Девушка мягко погладила Витюшку по головке, оставила теплый поцелуй на розовой щечке и накрыла малыша одеяльцем. Малыш, почмокивая, дернул ладошкой и сладко засопел. Тонкая полоска света разрезала погруженную во мрак комнатку, и Анька, повернувшись, увидела в проеме двери Витю.       - Спит? – шепотом уточнил он. Девушка кивнула. Пчёлкин на цыпочках приблизился к кровати, на которой Анька уложила сына, едва уловимым касанием дотронулся до хрупкого плечика и улыбнулся.       - Как зверь-бурундук.       - Так он меняется с каждым днем, прямо не могу, - улыбнулась и Павлова. – Все собрались уже?       - Да, наша дружная банда готова к празднованию. Осталось за малым. Тебя, кстати, Светка звала. А я пока за малым послежу. Пчёлкин и Космос вскоре отправились устанавливать петарды во дворе, пока Фил перетаскивал ящики с алкоголем в зал и помогал девчонке пододвинуть стол ближе к центру. Затем, обнаружив, что пацаны бесследно исчезли из квартиры, догадался, куда они могли подеваться и, накинув куртку, ретировался во двор. Витюшка не обращал внимания на голоса за стеной, затем на поющую с экрана телевизора Наталью Селезневу в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Влада, кружась у телевизора, еще раз пригладила и без того непробиваемую копну волос на голове и запела в унисон с главной героиней, поднеся расческу к губам. Расставив последние блюда на стол, Анька и Светка отряхнули руки от несуществующей пыли и присоединились к подруге.       - Звенит январская вью-ю-га! А ливни хлещут упру-у-го! И звезды мчатся по кругу и шумя-я-я-т города-а-а!       - Так, пацаны, давайте проводим старый год, - Космос разлил по стаканчикам портвейн и поднял руку. – И за Саньку, чтобы у него там все гладко было.       - Поддерживаю! – кивнул Пчёла, и они вместе с глухим звуком чокнулись. – Знаешь, че я подумал, Космическое чудовище?       - Удиви меня!       - Хорошо, что мы тогда Алёнку-то послушали, а? И поперлись на эти Чистые пруды в Рождество.       - А, это когда на него две ненормальные со своими гаданиями напали? – хохотнул Фил.       - Да, одна из которых теперь вон, - хмыкнул Кос, косясь в сторону дома.       - Пардон!       - Только теперь мне положено называть ее чумачечей.       - Так, я кажется, прервал тост, - усмехнулся Валера и снова кивнул другу: - продолжай, насекомое.       - Мерси, - театрально поклонился Витя. – Так вот, хорошо, что тогда мы заглянули в эту общагу. Ну а че? Сами подумайте, сидели бы сейчас, как сычи опять. А тут какое-никакое разнообразие, а? Ну че вы уставились?       - На тебя там самого никакие космические волны не действуют? – Кос приложил ладонь ко лбу Пчёлы. – Тебя что-то на лирику потянуло.       - Да иди ты! Вот как будто не рад, что у тебя теперь есть свой Одуванчик?       - Ну да-ну да, у кого Одуванчик, у кого Светлана Аркадьевна, а у кого уже полноценная крестная жена с крестным сыном!       - Э, не, - чуть нахмурился Витя, - ты коней попридержи.       - А чего это? – удивился Фил. – Брат, вот только не надо заливать, что между вами ничего нет.       - Между ними особая любовь, - расплылся в хитрой улыбке Космос. – Это выше, чем наши с тобой уси-пуси! Тут вдруг сработал щелчок, и парни ошарашенно взглянули на оступившегося Фила. Через секунду его подбило что-то снизу, чего он не смог понять, но успел отскочить, и в метре от них начали срабатывать петарды.       - Твою мать, Зоофил, тебя че, уже раздудонило? – обреченно заныл Пчёлкин, хлопнув себя ладонью по лбу. – Там кабель! Это же сюрприз для девчонок! Но остановить цепочку уже было нельзя. Тем временем подруги допели заключительный припев песни и, смеясь, штабелями друг на друга упали в кресло. В окне, разрезая ночную тьму, яркими вспышками замелькал импровизированный салют. Раздосадованные пацаны вернулись в квартиру, придерживая Фила. Светка выбежала в коридор:       - Ребят, там кто-то такой фейерверк классный запу… - и запнулась, видя Валеру. – Что опять произошло?       - А это наш факир вам сюрприз готовил и переусердствовал, - фыркнул Космос. – Держи, теперь можешь обрабатывать его, сколько душе угодно. До нового года оставалось меньше получаса. Космос и Витя нашли небольшую альтернативу салюту – бенгальские огни, в своем роде, тоже домашние фейерверки. Анька и Влада достали курицу, расставили последние ингредиенты на столе, наблюдая параллельно, как Светка обрабатывает ссадины пострадавшего Фила.       - Ну вот что ты за человек, - бурчала она, лепя на его нос тонкий пластырь, - дружинник недоделанный!       - Все началось в парке Горького…       - Все, увольте, не хочу это слушать.       - Светик, ты знала, что ты еще прекраснее, когда злишься?       - Не подлизывайтесь, Валерий Константинович. Пчёлкин, уже умяв несколько бутербродов, покосился на друга, когда тот еще с минуту расхаживал по залу раздетый по пояс.       - Слышь, Теофило, хорош уже народ совращать. Кубики свои втяни и надень футболку, - и кивнул в сторону воркующего с Владой Космоса, - а то мы с этой глистой комплексуем.       - Где это я глиста? – обиделся Холмогоров.       - Ты там щебетал с Мандаринкой – вот и продолжай, не подслушивай чужие разговоры.       - Так, ребята! – Анька, проверив сыночка, вернулась в зал и хлопнула в ладоши. – До Нового года еще двадцать минут, давайте проводим старый, что ли?       - А Анна Николаевна сегодня что пьет? – учтиво поинтересовался Пчёлкин, пропуская ее на диван и присаживаясь рядом.       - Анна Николаевна сегодня пьет все, - засмеялась Светка, - мы ей разрешаем.       - Пра-а-вильно, сегодня – святое дело!       - Кстати, - щелкнул пальцами Космос, - минутка развлечений: Фил умеет опуститься на пол, удерживая рюмку коньяка на лбу! Девчонки одобрительно заулюлюкали, их тут же поддержали друзья.       - Не-не, ребят, - отмахнулся Валера. – Это когда было-то!       - Да всегда, - сдал его с потрохами Кос.       - Последний раз в том году!       - Ну не в том же столетии, - не отставал и Витя. – Давай, Теофилька, покажи мастер-класс!       - Да не буду я!       - Так и скажи, что не можешь, - лукаво улыбнулась Светка. Ну а вот это уже удар ниже пояса.       - На слабо, да? – прищурился Фил, глядя в ее глаза. Синицкая только кивнула.       - Ладно, - протянул Валера, - давайте только не коньяк, налейте сок, еще уроню – продукт переведу.       - Да, сегодня с тебя и так урона хватило, как после мировой войны, - согласился Витя.       - Нет, нальем коньяк, - возразил Космос, плеснул в фужер янтарную жидкость. – Зато будет стимул не ударить в грязь лицом. Давай, Филыч! Под громкие хлопки и поддерживающий свист Валера водрузил на лоб стопку коньяка и медленно стал опускаться спиной назад, сосредоточенно контролируя каждое движение. В итоге, когда его лопатки повстречались с полом, девчонки громко зааплодировали, и к нему нагнулся Космос:       - Газета «Алкаш», Подмосковье, как ваши ощущения? Переведя дух, Фил стянул с головы стопку и откашлялся:       - Товарищ корреспондент, идите в жопу.       - А я говорил – талант не пропьешь, - усмехнулся Пчёлкин. – Хотя попытки были.       - Пчёл, давай тост! – скомандовал Валера, наполнив бокалы каждого. Витя поглядел на друзей.       - А чего я?       - Ну, ты у нас самый красноречивый! Пчёлкин откашлялся, подхватил свой фужер и улыбнулся:       - Дорогие соотечественники! В уходящем году было много всякой… - он запнулся, покосился на дверь в другую комнату, где сладким снов спал Витюшка, вспомнил свой же завет – не ругаться. – В общем, спасибо каждому из вас. Что сказать? Люблю вас, засранцев, всех!       - Ура-а-а!       - Тянись ко мне, Мандаринка! Чудище, отцепись от нее, я не могу дотянуться…       - Куранты! Куранты! – заголосила Светка. – Космик, прибавь громкость! Наконец, на экране телевизора лицо Горбачева сменилось видом Кремля. Все в комнате взглянули друг на друга совершенно счастливыми глазами. Наверное, самая известная примета – пока бьют куранты двенадцать раз, успеть написать желание на бумажке, сжечь её над бокалом шампанского так, чтобы пепел попал именно в напиток, размешать и выпить до дна всё содержимое. Влада и Витя, не сговариваясь, решили написать то, что было на душе и передать маленькие листочки определенным людям. Так через пару секунд Космос, улыбаясь, читал то, что так хотел давно услышать. Ровным красивым почерком на листочке было выведено: «Я тоже тебя люблю!». Она обещала давно признаться, и, наконец, сделала это. Милый стеснительный Одуванчик. Анька, отставив бокал, покосилась на уголок листочка под своей тарелкой, поймала теплый взгляд Вити. Тот подмигнул ей и отвернулся к Валере, пытаясь дотянуться до оливье. Павлова развернула записку. «Я всегда буду рядом…». И неописуемая теплая волна окатила ее сердце. Так, назло всем трудностям студенческой жизни Новый год был встречен как полагается – с шампанским, водкой, закусками, телевизором, а главное – в прекрасном настроении, испортить которое оказались не в силах ни мизерная студенческая стипендия, ни инфляция, ни даже шесть прогоревших заранее фейерверков.