Чума

      Ветер треплет волосы, они несутся по шоссе, прямому как стрела, а из магнитолы, конечно же, доброе утро:       - …Good morning, star shine, the earth says hello, You twinkle above us, we twinkle below. Good morning, star shine, you led us alone, My love and me as we sing our Early morning singin’ song… «Линкольн» несколько минут трясся по кочкам, пока не доехал до озера. Космос затормозил около рощицы, оглядывая окрестности. Ни души на десятки километров.       - Ну что, весь этот берег только наш до самого обеда, Одуванчик! А потом тогда к нашим, на дачу… Влада нежно коснулась костяшками скулы Холмогорова, и он скользнул щекой по ее пальцам, продлевая этот теплый контакт. А Чумакова смотрела на него: как он переменился, помягчал, перестал брутальничать, расчувствовался. Красивый… Какой же он красивый! Длинная, как у наследника фараона, шея. Твердо очерченные скулы. Брови густые, вычерченные по линейке, без изгиба. Поцелуй в носик – привычный, традиционный, в нем больше нежности и любви, кажется. И шепот в ямочку над верхней губой: «Пойдем». Вышли из машины, Влада сладко вытянула руки над головой, потянулась.       - Здесь так хорошо. Небо, солнце… И воздух. Все какое-то родное, да? Пошли вдоль песчаного берега, под ногами волны плескались, ласково и заманчиво, так и звали в воду.       - Можем искупаться, - предложил Космос.       - А у меня купальника нет. В сумке у Светки лежит, скучает. Холмогоров засмеялся, а потом с абсолютно серьезной миной выдал:       - Ну, тогда поделим территорию. Ты – с правой стороны, - он кивнул на разграничитель – молоденькую плакучую иву, - а я вот здесь. Влада закинула ветровку на плечо и легко согласилась.       - Хорошо, - и трусцой направилась за раскинутые ниспадающие ветви. Космос, щурясь от солнца, с улыбкой проводил ее взглядом, а затем принялся избавляться от верхней одежды. Чумакова скинула майку, ощущая, как утренний теплый ветерок лобзает каждый миллиметр кожи, скрестила руки на груди, разбежалась и прыгнула в прохладную воду.       - Холмогоров, меня к тебе несет! – она совсем по-собачьи погребла в его сторону. Вынырнув, Космос утер бисер воды с лица и хохотнул.       - Владька, тут мелко, вставай! – он протянул к ней ладонь. – Дурашка, мелко, говорю!.. Сильная рука подхватила Владу за плечо и выдернула наверх. И тут же дыхание Холмогорова резко оборвалось. На девчонке не было ничего. Она тут же ойкнула, осела в воду, скрывая наготу в бирюзовых волнах. Зубы парня сжались и скрипнули, по телу пробежали мурашки, в низ живота горячими толчками ударила кровь.       - Виноват… Он ощутил, что собственный язык против воли пробегает по нижней губе, и чертыхнулся, утирая влажное лицо ладонями несколько секунд.       - Я против течения не умею, - обхватив себя за плечи, хмыкнула Влада.       - Ну что ж… - по шее пробежала дрожь, и волосы на затылке встали дыбом, пока Чумакова дышала, раздувая ноздри от волнения. – Будем учиться. С другой стороны – не смущайся, Одуванчик, я тоже тут голыми титюльками сверкаю.       - Дурище! Он вдруг обхватил Владу за талию и закружил по воде. Она завизжала, жмурясь, а Холмогоров поспешил успокоить:       - Я не смотрю, не смотрю!..       - Зато чувствуешь.       - Не пали мой коварный замысел!.. Они плавали, ныряли, дурачились в воде. Их смех и визг разносились по всему озеру. Наконец, Космос вышел на берег и помахал рукой.       - Давай сюда!       - Отвернись только! – крикнула ему Влада, прикрывая грудь. – И не подглядывай!       - Ой-ой-ой! Честно не подглядывая за девчонкой, хотя соблазн был огромный, Холмогоров принес ей полотенце. Вконец уставшие, они легли на спины и, взявшись за руки, смотрели на облака. Влада, полуобнаженная, в прозрачных от воды хлопчатобумажных трусиках и закатанной футболке, прикрыла глаза, блаженно ощущая, как ее тело ласкает легкий ветерок. Космос, оборвав тонкий листик ивы, едва касаясь провел им по выступающей тазовой косточки девушки, рисуя невидимые и известные только ему символы. Через несколько минут Чумакова открыла глаза и с интересом посмотрела на него. Он, такой смелый, сейчас впервые выглядел растерянным и смущенным. Владу это позабавило. Положила голову на его руку, улыбаясь, глядя как он измеряет миллиметры ее кожи кончиками пальцев. Девчонка прижала его к себе, коснулась спины и поила себя запахом его густых волос, который тайком вдыхала, пока Космос бормотал что-то нежное в ее плечо. Ее руки, ее губы, ее глаза. Пальцы шевельнулись, проводя по горячей коже, и стоило ей ощутить это движение, как горячий поцелуй тут же накрыл ее губы. Сердце заколотило как ненормальное. Все чувства наружу. Влада протянула руку, провела по его спине ладонями, прижалась к его груди своей маленькой грудью, скользя ладонями вниз, к его животу, который тут же напрягся. И вдруг низкий стон сорвался с губ, приглушенный стиснутыми зубами. Космос зажмурился, ощущая, как дрожит все тело. Он пытался сохранить самообладание, но… к черту. Нежная Владька. От нее мурашки по спине и заряд по позвоночнику. Когда дождевая капля тяжело разбилась прямо о кончик носа, Чумакова вздрогнула, торопливо вытирая лицо. Тучи набежали неожиданно, пока влюбленные были увлечены друг другом, да и когда было обращать внимание на такую мелочь, когда впереди ждал прекрасный день.       - Пойдем скорее в машину, - Холмогоров подтянул ее вверх за руку, подхватывая свои вещи и полотенце, и они побежали к «Линкольну». Рухнули на заднее сидение, и стоило дверям захлопнуться, на землю обрушился теплый летний дождь, задорно барабаня по крыше и в стекла. Как тонкие пальцы снова стали пропускать густые темные пряди волос Космоса, сжимаясь в них, притягивая ближе, соскальзывая на затылок, ероша, Холмогоров снова прильнул к Владе, обхватывая ее за подбородок, углубляя поцелуй все больше и больше. Владькин взгляд соскользнул на его шею. Жар ударил в щеки, а пальчики замерли прямо над бьющейся под кожей жилкой, чувствуя, как сильно бьется его пульс. Посылая импульсы в ее грудь. Сердце заколотилось, заставляя судорожно втянуть воздух. Космос плавным движением притянул ее к себе, тяжело дыша от напряжения, витавшего в воздухе салона. На секунду отстранившись, он быстро стянул с девчонки футболку и крепко прижал ее к сидению, продолжая покрывать кожу обжигающими поцелуями, спускаясь все ниже. Водил языком по коже, заставляя Чумакову судорожно выгибаться и бессвязно шептать припухшими губами что-то… Прервавшись, обхватил руками ее бедра и перевернулся так, что теперь Влада оказалась сверху. Сильно вжалась в него. Отчаянным румянцем залились щечки, и Влада подняла глаза. Напряженное лицо в нескольких сантиметрах от ее собственного. Вздымающаяся грудь. Ребра, мышцы, натягивающие кожу. Красивый и такой уже… родной. Его рука оторвалась от ее спины, стягивая последние преграды. Одно плавное движение, один рывок – и они уже единое целое. Только ее вскрик на секунду оглушил. Влада сжала пальцами его плечи и замолчала, тяжело дыша, скрывая раскрасневшееся лицо у него на шее.       - Скажи мне… - очень мягко, несмотря на то, что в его голосе прозвучала тревога и частичка страха. Он у нее первый. И для него такое впервые. – Скажи, что мне сделать?       - Просто… медленно… Космос подался назад и опять в нее, вызывая резкий выдох, опаляющий кожу шеи. Замер.       - Больно? Влада в ответ только потянулась к его губам, и он ответил осторожно и медленно. Дурачок, конечно ей больно. Но она не зажалась и не оттолкнула, через свои барьеры заставила саму себя расслабиться, разрешая ему продолжит одним кротким кивком. Космос тихо простонал, продолжая размеренные, осторожные толчки.       - Я тебя люблю, - прошептала нежно-нежно, аж сердце защемило.       - Моя… - только выдохнул Холмогоров, скрывая лицо в ее влажных волосах. – Ты моя девочка…

***

      Оказавшись на дачном участке, первым делом разулись, хотя это было неумно, земля еще не высохла, однако в наличии цветущая травка. Сегодня хоть дождь и не обещали, но был. А на завтра прогноз так себе, значит, надо все взять от погоды сегодня же и ни грамма не расплескать. Анька распределила роли. Владе доверили тяжелую, подбитую железом тачку, которую она катала по участку, горланя на весь участок «Белые розы». Космос и Витя, подпевая, нагружали тачку землей, молодцы-удальцы, похожие на героев-стахановцев: с лопатами, перепачканные, голодные, в закатанных по колено джинсах. Владе тоже захотелось покопать, но они не дали, отправили рыхлить грядки, таскать воду на полив, заниматься женской работой. И Влада вместе со Светкой занимались, с удовольствием, что было вдвойне удивительно, потому что они всегда недолюбливали эту сельскохозяйственную возню. Вспомнить ту же поездку на картошку в сентябре каждый год. За прошедшие девятнадцать лет маме ни разу не удалось уговорить Светку прополоть их маленький огородик – и вдруг такой энтузиазм, спровоцированный, очевидно, личным примером двух молодых людей в закатанных по колено джинсах. Анька готовила в открытой кухне, запах стоял над садом и не рассеивался – снова теплынь, безветрие – ребята еле дотерпели до обеда. В это время как раз приехали остальные участники банды – Сашка с Ленкой за ручку и тащащий на себе их сумки с вещами Фил.       - О, мы аккурат к застолью! – воодушевленно пробасил он, раздувая ноздри.       - Кто не работает – тот не ест! – парировал Пчёлкин. – Вас хрен пойми где носило, это мы тут впахивали!       - Твоя дача – вот и впахивали, - Саша щелкнул по козырьку его бейсболки.       - Какие мы важные, ой-ой-ой, - Космос смачно откусил огурец. – Наворковались и заявились на все готовое.       - Не завидуй! Влада, смущенно улыбаясь, переглянулась с Холмогоровым, поджала губы. Обменявшись всеми любезностями, откупорили канистру вина, выпили за простые радости, потом разлеглись на травке, поместив канистру точно в геометрический центр, чтобы каждому было удобно.       - Не напивайтесь, - строго велела Анька, - вам еще бревна ворочать…       - О, мадам Пчёлкина проснулась, - хохотнула Светка, поднырнув под руку Фила. – Раскомандывалась!       - А ну цыц, - погрозил пальцем Пчёла, - она транслирует ответственное поручение! Мама очень просила во-о-он ту кучку перекидать, потом собрать парник, он в сарае, а вечерком, на закуску, вырубить парочку кленов, которые прошлым летом обсеменили весь участок, хуже сорняков.       - Нет, - качнул головой Саша, прихлебывая из стакана, - клены на закуску не годятся.       - Нет, - согласился Космос, - как можно?! Вырубать деревья – я против. Одуванчик, подпиши письмо протеста против уничтожения живой природы. Ты ведь тоже не «за»?       - Ладно, - встала на защиту подруги Светка, - тогда вечером побелка яблонь, это-то вам подходит, гринписовцы недобитые? Павлова улыбнулась:       - А если кто-нибудь сгоняет на рынок за творожком, сделаю сырники.       - Сыграем на спичках? – хмыкнул Фил.       - Выберем методом тыка, - Витя уже воздвиг указательный палец, когда тут же получил по нему широкой ладонью Холмогорова:       - Себе куда-нибудь тыкни, опылитель! Владька, айда сгоняем, как самые наитрезвейшие? Чумакова только согласно кивнула, и была тут же схвачена за ладошку и утянута следом за Космосом. Бабка, у которой они покупали молоко, творог и сметану, умильно таращилась на их, мягко говоря, не слишком новые одежды, на босые ноги, что-то прикидывала, потом внезапно спросила:       - Дети, вы только что поженились?.. Влада поспешно сказала «нет!», Космос тут же добавил «еще», чтобы не расстраивать бабульку, и они понеслись по поселку, распевая lee la la lo lo, пугая местную фауну. Доставив творожок по назначению, занялись побелкой. Легкие, невесомые, в одинаковых майках, с розовыми щеками, со взглядами, прилипшими друг к другу, с ведром известки, одна кисть на двоих. Анька продолжала стряпать вкуснятину на ужин, а Витя, переводя дух, ополоснул руки в умывальнике и приблизился к девчонке, вжимаясь грудью в ее худенькие лопатки, покрывая теплыми поцелуями ее скулы и затылок. Павлова, смеясь, увертывалась, шутливо отбивалась от чересчур нежного Пчёлы, но потом сдавалась с каждой секундой, наконец, угодив губами прямо в его поцелуй.       - Ну и работнички! – хохотнул Саша, проходя мимо с арматурой для Валеры. – Хорошо устроились, я вкалываю, а они целуются!       - И не говори, Сань! – поддакнул Космос. – В карцер их! Выселим на ночь в неотапливаемое помещение, на веранду, я уже чувствую, чем дело кончится!..       - Непременно этим и кончится, - сказал Витя серьезно. – У нас все по графику, раз в неделю, вашими молитвами.       - Ай-ай, где ваши заповеди! До свадьбы – ни-ни! Отчитал их Сашка и исчез, а Влада и Холмогоров продолжили, окуная кисточку в белое, раскрашивать все, что под руку подвернется.       - Ну что, хозяйка, может, пойдем, узаконим отношения? Ребенок уже есть, все готовое, а штампа нет! Голос Вити звучал непонятно – то ли шутил, то ли серьезно. Анька же поджала губы и мотнула головой:       - Чего мне меньше всего хотелось бы, так это сидеть на собственной свадьбе невестой в платье из занавески, с занавеской же на голове, вставать по команде «горько», целоваться на счет… Нельзя ли как-то без этого обойтись?       - Анютик, с чего ты взяла, что я тебе предлагаю занавеску! – нахмурился Пчёла. – Я, может быть, хочу на нулевом километре, выездную сессию… Разобьем бутылку шампанского – и в плавание, так сказать, по жизни. Да мало ли вариантов! Главное – это сердечное согласие брачующихся, остальное детали. Сдавайся, а текст капитуляции я составлю сам. К примеру: я, прекрасная во всех отношениях девочка Анна Павлова, сдаюсь на милость победителя и обещаю делить с ним все плюшки до скончания века аминь. Анька отставила тарелку, развернулась, вжимаясь поясницей в столешницу, и обвила руками его за шею:       - Витька, я и так буду делить, без клятв.       - Короче, моя диспозиция проста. Имеется настроение праздника – делай праздник. Из ничего, из воздуха, паспорта, семейного положения, главное, чтобы несло. Я как раз в таком настроении, а ты бука.       - Я не бука!       - Ну тогда говори по-человечески – да или нет? Не похоже, что шутит.       - Витька, ты серьезно?       - Конечно. Я что, похож на шутника?       - Прямо сейчас?       - Конечно, прямо сейчас.       - Тогда пойдем и скажем им об этом? Конечно, не сказали, а потом забылось – за ненадобностью. Пчёлкину и так сложно далось решение открыть Аньке все свои чувства. Нет, не жалел, конечно! Зачем тогда сказал сейчас? Язык иногда работал быстрее мозга, но всегда получалось так, что оказывался прав. Светка стояла под яблоней, смотрела на слишком увлеченных разговором Витю и Аньку, не подозревая, что в эту минуту огромная садовая лестница пошатнулась, отошла от ствола, накренилась… Затем случилось нечто вроде мгновенной телепортации – Фил, стоящий в пяти метрах от нее, оказался рядом. Лестница хлопнулась в его ладонь и затихла.       - Я получу свою награду? – поинтересовался он. – Я только что тебя спас, если хочешь знать. Пятиметровая байда, да еще в свободном падении! А ближайшая больница в Москве. Считай, что родилась в рубашке, то есть в футболке, причем в моей. Светка, выгнув бровки, улыбнулась, чмокнула Валеру в щеку.       - И это все? – пискнул Филатов. – Синицкая, ты знала, что ты неблагодарная женщина? Наконец, когда Пчёлкин и Анька почистили, выпотрошили рыбу, готовую к варке продукцию поднесли к костру. Ребята сели в кружок, наблюдая за тем, как колдует над кипящим котелком Космос, подбрасывая какие-то ароматные специи из пакетиков, специально привезенных из дому на такой случай. Девчонки разложили чистые ложки и расставил стаканы, нарезали хлеб. Витя открыл первую бутылку и приготовился разливать. Космос последний раз помешал в котелке, подул, попробовал.       - Годится. Они с Филом за два конца сняли с рогатин палку, на которой висел котелок, и опустили его на плоский камень, положенный посреди клеенки. Восемь ложек опустились в котелок одновременно.       - Не жадничай, язык обожжешь!       - Не уха, а песня!       - Такую ушицу грешно помимо водки…       - Пей что дают! Через десять минут уха была доедена. Смеркалось, на верхушках деревьев доигрывало солнце. Пацаны разлеглись на травке и закурили. Некурящий Фил устроился на коленях Светки. Саша лениво перебирал гитарные струны.       - Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены, - начал он, и остальные тихонечко подхватили:       - Тих и печален ручей у янтарной сосны. Пеплом несмелым подернулись угли костра-а-а… Анька и Влада лежали на животах, подперев головы руками, и смотрели на темнеющее небо. Солнце едва скрывалось за горизонтом, а на небе уже просвечивалась луна. И каждому казалось, что так хорошо ему никогда еще не было. Пели, прислушиваясь к окружающей среде, и казалось, будто ветви перестали шуметь на ветру, будто замолкли птицы, оцепенела трава и весь мир замер, живя лишь в волшебных звуках песни. И все было впереди. Саша, наконец, отложил гитару, потянулся, встал.       - Короче, друзья… Я хочу сообщить вам…       - Пренеприятнейшее известие? – хохотнул Пчёла, зажав сигарету зубами.       - Отнюдь, сударь! Как раз наоборот, - он склонил голову в сторону Леночки, и та, одернув шортики, поднялась с травы и поравнялась с ним. – Короче, спешим вам с Ленкой сообщить, что…       - Она беременна? – предположил Космос.       - Граждане-бандиты, заткнитесь, - цыкнул Фил, - дайте предводителю сказать.       - Спасибо, брат, - хмыкнул Белов, сжимая ладошку Лены. – Мы сегодня подали заявление. Так что в августе женимся. Пара секунд тишины, а затем грянули овации и одобрительный свист.       - Базара нет, Белый! – всплеснул руками Космос. – Все по законам жанра. Но свои слова обратно не возьму – с мелким не затягивайте.       - Нам пока на всю нашу огромную семью одного карапуза хватает, - хохотнула Влада. – Вот он скоро пойдет, ё-моё-ё-ё!.. Палыч, держись. Ночью по итогу выгнали на веранду Космоса и Владу – их перешептывания выдержали только двадцать минут. Было прохладно, но награда нашла героя. Космос, присев на порожке, накинул свою ветровку на плечи Чумаковой, прижимая ее за плечо к своей груди, прикурил и запрокинул голову. Плеяда ярчайших звезд рассыпалась в привычном порядке на черном небе.       - Помнишь, год назад так же сидели?..       - И Анька начала рожать…       - И я тебя поцеловал, - улыбнулся он. – Впервые. Ты как? Она поняла, что он имеет ввиду, поэтому откашлялась от волнения, собрала в кулачок отвороты олимпийки и положительно кивнула.       - Все в порядке.       - Точно? Ты не злишься? Она подняла голову, уткнувшись подбородком в его плечо.       - Я сама же хотела.       - Владь…       - М?       - Давай жить вместе? Чумакова вдруг отпрянула, чтобы видеть полностью его лицо, и глупо улыбнулась.       - Как так – вместе?       - Легко и припеваючи. Сниму нам квартиру, будет обустраивать быт… Ты будешь со мной каждый день. Каждую ночь. Буду читать тебе стихи перед сном, а ты будешь готовить мне завтрак. А, как тебе идея? По-моему, ничего. Четыре ноги в обтрепанных джинсах, четыре руки, переплетены пальцы и держатся. Колечки дыма одно в одно в темноту ночи. Они молоды, полны желаний и сил. А еще непреодолимого хотения быть вместе двадцать четыре часа в сутки. Бытовуха? Что-то неизвестное, а неизвестное всегда притягивает магнитом. Пресыщение? Да как оно может настать в столь юном возрасте! Тут насмотреться на него невозможно, всегда будет мало. Жить вместе! Разве станет хуже? Ничуть не хуже – даже лучше, ровнее. Отношения должны развиваться, и они развиваются. Сегодня Влада стала полностью взрослой. В прекрасный ясный летний день, а дождик… Так, тоска по убегающему детству. А еще Космос. Обалдуй порою, а так серьезно сейчас говорил о совместном житье-бытье.       - Ну как, Одуванчик, согласна?       - Прям сейчас дать ответ?       - Ответ – да. А за реализацию примемся осенью. Нужно подзаработать… Чтобы стимул был, понимаешь? Влада не успела ответить – дверь сзади распахнулась, впуская в их спины теплый воздух из дома. Пчёлкин вышел с мокрой головой, не иначе как сунул ее под кран, для отрезвления, не для красоты же, зевнул и поежился.       - Кос, сигаретку дай.       - Вот ты чучело полосатое! – буркнул Холмогоров, но пачку все же протянул. – У нас тут вопрос жизни и смерти решается, а ты выперся!       - А, да я все слышал, ага. Мандаринка, не соглашайся! Влада прыснула, когда Космос саданул кулаком по ноге Вити, но, скорее, по воздуху – Пчёла ловко успел увернуться, но тут же пошатнулся, успев зацепиться за ограждение крыльца.       - Чего это не соглашайся?       - А то это! Ты ж из нее все соки за месяц выжмешь.       - Балабол, спать иди!       - Докурю и пойду. А вообще, если всерьез задумались, и вам будет нужен диван, у меня стоит один в гараже. Я могу…       - А какого он цвета? – поинтересовалась вдруг Чумакова. – Хочу светлого. Мне темнота и серость эта казенная за десять лет уже в печенках…       - Бесплатного, Мандаринка. И вообще все, марш в койку. Можешь одна, Космос и тут позагорает.       - Мы теперь одним комплектом идем.       - Тогда точно все серьезно, - хохотнул Витя, пульнув окурок в ржавую банку из-под тушенки.