Голубая кровь

Дуб. Раскидистый, коренастый, недвижимый. Встанешь под ним и не увидишь ни лучика ещё бледного желтого солнца. Вокруг туман. Гранитные дорожки, ведущие сюда со всех уголков парка, просто тонут в нем, и будто бы мир на этом и заканчивается. Роса. Вся трава в росе. Тронешь - и упадёт вниз, увлекая за собой ещё капли, а потом, глядишь, и травинка, освободившаяся от тяжести, стоит прямехонько. Тишина. Мертвенная тишина. Ни-ко-го. Даже ветер не шуршит листьями наверху. Все-таки подлец этот монсьер без имени. Трус и подлец! Часы показывали десять минут седьмого. Ещё чуть-чуть, и можно будет покидать безлюдный парк, а затем и имение. И почему же он так рвался сюда? Раньше все было проще.. - Monsieur! Vous êtes déjà là. Suis-je si méchant qu'une balle dans la tête compte Le plus pour vous? - послышался голос, доносящийся со стороны одной из дорожек. Вскоре из туманного облака показался и его обладатель. - Vous continuez à faire preuve d'audace, bien qu'une minute de plus, et vous pourriez être considéré comme déshonoré, - без злобы подметил Шамиль. - Mais je suis là, monsieur, - карие глаза на секунду замерли в неизъяснимом выражении, прожигая дыры в чужих. - Assez tirer. Où est Votre secondeur? - Toujours là où Votre, - доставая револьвер, продолжил юноша. - Nous allons régler notre différend sans cérémonie. Je vous donne la possibilité de tirer en premier. Mais attendez une minute, - хватая незнакомца за рукав, остановил Шамиль, - puis-je connaître le nom de celui que je vais tuer? - J'ai bien peur que non, M. Chamil, - теперь и Наташенька попала в ряды предателей, - Vous devez encore courir après moi pour l'essayer, - высвободив ткань из цепких пальцев, господин направился считать пятнадцать шагов от дуба. Шамиль остановился на нужном расстоянии. Сейчас, значит, сейчас. От него уже ничего не зависит. Нужно лишь дождаться. Паршивейшее состояние во всей жизни - ожидание. Неожиданно ход мыслей прервал оглушительный хлопок. Пуля, не достав двух дюймов до чужой щеки, пролетела дальше. - Quelle pitié, - незнакомец выпустил револьвер из рук, и тот упал на землю с глухим стуком. На его губах расцветала ухмылка. Шамиль, не долго думая, направил свой револьвер на него, но на курок жать не спешил. Он давно принял решение, а сейчас просто наблюдал за реакцией. Незнакомец не выражал ничего, кроме полного безразличия. Скрещенные на груди руки, лёгкий наклон головы. Одна фраза: - L'esprit ne suffira pas. Внутри как будто выкрутили последний винтик, на котором держалось все. Отвратительный звон металла в голове громом ударил по ушам, тело пробило нехорошей дрожью, волна нервных импульсов разошлась по конечностям, заставляя пальцы левой руки до белых костяшек сжаться в кулак, а правой - почти нажать на курок. Они бы и нажали, если б не тот же голос: - Gendarmes! Можно было бы посчитать это за розыгрыш, но то, как резко его расслабленные спина и руки на этой реплике вновь напряглись, а поза приняла скорее грозный, нежели благородный вид, не давали этой мысли и шанса быть признанной. Раздался выстрел. Пуля с отвратительным звуком рассекла плоть. Невыносимая боль обожгла спину под левой лопаткой. В глазах потемнело. - Какого черта? - выдавил охрипшим голосом Шамиль и повалился на землю.