Арахна

Пейзаж тронули осенние выцветшие краски — уже через месяц придёт зима, которая намекает о себе в каждой тусклой травинке. Атмосфера затянулась особой серостью и тишиной, хотя нельзя было отрицать того, что за ближайшей же ольховой рощей не может разгуливать толпа Щелкунов. Под влажным, почти что чёрным стволом дерева, намокшим от недавнего дождя, в землю вросла старенькая машина, от которой ни осталось ни крыши, ни колёс, ни стёкол. Только ржавчина да облезлая серебристая краска. Воздух ещё не лишился запаха перегноя. Сырость, остатки опавшей листвы и тишина пасмурного полудня удивительно благосклонно влияли на меня. В этот раз патруль был особенно тихим, а засыпающую природу перебивал лишь цокот копыт лошадей, на которых мы с Кэлом патрулировали периметр. Чуть дальше по заросшей дороге росли искривлённые ивы, объятые низким туманом. Под ними — древний хлам вроде покрышек, заросших мхом заборов, частично утонувшей в толще травы и дырявых листьев лодки и прочих никому ненужных безделушек. Перекинув напоминающие солому волосы на одну сторону, я обернулась на Кэла, слегка замедлившегося и пристроившегося сзади. Это был мой первый патруль по этой территории, в нескольких милях от Уолнат-Гров, где решила основаться наша община. Не так давно мы объединились с группой выживших, среди которых был Кэл — бледный и кучерявый мужчина, способный покорить всех и стать душой компании, сморозив один каламбур. Он любезно согласился стать моим наставником в этот день, показывая окрестности и рассказывая, зачем уходить так далеко от лагеря. Почувствовав взгляд, он взглянул на меня из-под светлых бровей, да с такой странной задумчивостью, что я тут же отвернулась. Цокот копыт усилился и уже через минуту наши лошади сравнялись. — Ты чего так смотришь? — поинтересовался он в привычной беззаботной манере. — Просто патрулирую, контролирую весь периметр. Не моя же вина, что ты сзади оказался, — прочистила горло я, чуть выше поднимая подбородок и концентрируясь на дороге перед собой. Чтобы проехать под ивами, я прижалась к лошади, а Кэл предусмотрительно придержал самые низкие ветки, проезжая немного вперёд. — Ага. Всегда ты так, смотришь, а потом и след от тебя простыл. Знаю я эти молодые проделки, — фыркнул мужчина, говоря слегка громче, чтобы я его слышала. — Ну, знаешь, покрасоваться, найти зрительный контакт и всё. — Ты чего прицепился? У тебя есть документ о неприкосновенности и запрете на взгляды? — отшутилась в ответ я, поглубже вдыхая сырой, но невероятно чистый, бодрящий воздух. — А Кассий не против, что ты так смотришь? Я был бы осторожнее. Видел, как у костра на тебя парни смотрели, — подметил Кэл, немного сбивая меня с толку. — Ты не подумай там чего, я тебе в папки или дядьки гожусь, вот и раздаю советы, покуда опыт с собой в могилу не унёс. — А звучит, как деревенский флирт. — Вот как? — Я просто случайно посмотрела, Кэл, отвали, — закатила глаза я, облизывая губы, в надежде уловить вкус первой осени в Уолнат-Гров. — И причём тут Кассий? — Ну, он же вроде твой ухажёр или как? Я с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться, ведь в нашей общине — впрочем, как и во многих других, наверное, — громкость была под запретом, мало ли кого привлечёт голос, если этот кто-то засел в кустах. Наверное, простота говора и прямолинейность мужчины и делали его таким лёгким для разговоров, хотя я даже не была уверена, что до этого дня мы с ним прямо-таки разговаривали, только сталкивались пару раз, да приветливо кивали. Однажды он показал мне, как правильно держать ружьё и сказал ни в коем случае не направлять его на людей, будь оно заряжено или нет. На этом, собственно, всё. Только взгляды на кострище, за завтраком и по пути на поле. Бабушка сказала, что у него была своя ферма недалеко от Уолнат-Гров, но незадолго до того, как присоединиться к нам, ему почему-то пришлось её покинуть. — Совсем нет, — покачала головой я, не в силах предположить, откуда могут быть такие выводы. — Мы с Касом семья. Просто привыкли друг к другу, вот и держимся вместе. — Значит, можно передать нашим, что можно отвечать на твои взгляды? — Да что за взгляды? Я просто смотрю! — прыснула я. — Не надо никому ничего передавать. Только самому себе глухому, что я уже сказала. — А что ты сказала? — Я сказала: «пошёл ты, Кэл»! — повторила я чуть громче. — Ай, ладно. Всё равно не знаю, о чём с тобой разговаривать, — сдался мужчина, разминая поясницу. — Давай пройдёмся? Уже весь зад отбил без седла. Забыл уточнить, с дамами можно так разговаривать? Отбитый зад ведь не считается за флирт? Покачав головой, я подождала, пока мы проберёмся через ивовую рощу, а когда мы оказались на более открытом пространстве, спешилась со своего коня, наматывая поводья на кулак. Вокруг было так спокойно и тихо, что не было места излишней чуткости. Да и я, ещё не совсем подбитая вечно быть начеку, с радостью слезла с коня, чтобы просто прогуляться. Ни о чём не разговаривая, мы всё-таки всматривались в горизонт, стараясь различить силуэты, если вдруг они мелькнут меж далёких деревьев. — Через несколько минут будет поворот налево, а следом — развилка. Круг мы сделали нормальный, так что по этому маршруту каждый раз поворачивай два раза налево. Там дальше одна дорога, ведёт обратно к городу, — пояснил Кэл, ломая длинную травину и засовывая между зубов. — Уже встречалась с заражёнными? — Шутишь? — фыркнула я. — Стреляла в них? Резала? — Что только не делала, сам знаешь. — Флиртовала? — изогнул бровь он, строя игривую физиономию и насмехаясь над собственной шуткой. Мне же это начинало порядком надоедать, так что я пропустила очередное ленивое высказывание мимо ушей. До конца небольшой поляны мы дошли молча, вскоре снова оказываясь под оголяющимися растениями. — Значит, урок самообороны пропустим. Дам тебе полезный совет: пусть у нас есть как патрульные, так и охотники, никогда не упускай возможности подстрелить живность, даже если снаружи и без коня. Если что, его всегда можно упрятать, а потом вернуться, говоря о крупной животине. Никто не знает, что будет завтра, или, может, через пять минут, так что лучше запасаться по серьёзному. — А если мимо проходит орда? Стоит ли рисковать ради сухой белки? — скептично уточнила я, отпуская узды и зная, что конь никуда не денется. Разминая плечи, я прошла немного вперёд. — Если ты знаешь об орде, то лучше воздержись. Если нет — пали во всю мощь. Заодно узнаешь, есть ли орда зараженных поблизости. Правда, рискованно для жизни. Ну и пусть, правда же? — Дерьмовый из тебя наставник, Кэл. — Зато любовник хороший. — Что? Не успела я обернуться, как в один широкий шаг мужчина оказался сзади, обхватывая меня руками и плотно прижимая к себе. Мне подумалось, что сейчас он прикажет лечь на дорогу, как оно бывало с другими, когда мы с выжившими прятались от других групп, но с нами были кони, так что жест этот не имел никакого смысла. Одна крупная рука легла мне на низ живота, вторая — разгорячённая и шершавая — на грудь. Медленно, она поползла вверх. Сдвинув брови, я брыкнулась, пытаясь выбраться из захвата, но тогда Кэл добровольно отпихнул меня вперёд и, прежде чем я восстановила равновесие, схватил за обе руки, заламывая. Я устояла на ногах, но теперь не могла снять топор с пояса или же ухватиться за пистолет в охотничьем сапоге. Мельком изучая мой силуэт, напарник изъял всё оружие, кидая в траву. — Кэл, есть и более подходящие места для отработки захватов, — предостерегающе произнесла я. — Мы тут для изучения маршрута и зачистки заброшенных домов. — Вокруг всё спокойно. Задержимся на пару минут, никто и не заподозрит. Ничего такого. Мужчина вновь прижал меня к себе, причём так плотно, что я чувствовала его рёбра да нарастающую упругость в штанах. Качнув головой, я вновь постаралась выбраться из захвата, но руки его оказались слишком уж стальными. Догадливости мне хватало, чтобы знать, к чему он настойчиво и возбуждённо клонит. До этой поры мне не приходилось бывать снаружи одной и бороться с кем-то, не имея подкрепления: то работала в мотеле и стирала вещи, то передвигалась в больших группах, то была слишком мала. Сейчас же я чувствовала, что мне придётся бороться, если я не хочу неприятностей, которые Кэл может мне предоставить. И даже будучи с ним, погрязнув в этой грязи, я явно была одна. — Отпусти, — сквозь сжатые челюсти произнесла я, ударяя мужчину по коленям, но он, чёрт его дери, всё равно устоял, начиная волочить меня в сторону деревьев. Кони остановились, решая нас подождать и стали обмахиваться хвостами. Разгорячённое, очень резкое дыхание мужчины чувствовалось на коже. — Погоди протестовать, я же не сделал ничего плохого. — Кэл! Мужчина развернул меня, впиваясь пальцами в волосы и таща куда-то вперёд спиной. Я обхватила его руки своими, пытаясь разжать кулаки, но он сделал это сам, грубо толкая меня. Спиной я врезалась в дерево и, прежде чем успела отскочить или хотя бы присесть, оказалась прижата к стволу пропахшим дымом и жжёным пластиком телом. Заглянув мне в глаза, Кэл, выплюнул пожёванную травинку прямо нам под ноги и, оценивающе взглянув на меня, вжался бёдрами в мои, нападая с влажными поцелуями. Плотно сомкнув губы, я снова попробовала оттолкнуть его, но когда ничего не получилось, укусила за губу. Кэл выплюнул ругательство, сжимая моё горло, и, снова хватаясь за волосы, ударил меня головой о дерево. На мгновение я потеряла его из виду, ведь в глазах заскакали чёрные пятна. Прежде чем я пришла в себя, шершавая ладонь залезла под свободную футболку, а обветренные губы стали оставлять следы на шее. — Кэл, — настойчивее повторила я, морщась и дёргаясь, стараясь выползти. — Прекрати, Кэл! Да что с тобой?! — Ничего удивительного, детка. Ты же на это всю дорогу, начиная со сборов намекала, не так ли? — пробубнил он, не отрываясь от моей шеи и стискивая грудь в ладони, вызывая тупую боль. — Всё время ходишь, виляешь задом, потом лезешь в моё дело, интересуешься пушками, просишься наружу, где мы будем одни. Что, думаешь, не видно, какой ствол тебя на самом деле интересовал? И зачем тебе так сюда, где так безлюдно и тихо? — Ты спятил? Я же не… Он не дал мне договорить, затыкая поцелуем и проникая языком в рот. Изучив там всё, что только можно и поделившись противной вязкой слюной, он продолжил: — А потом смотришь, как похотливая девчонка, да думаешь, что все вокруг глупцы. Ничего, я хорошо понимаю намёки. Знаю, неожиданно, но к этому же всё шло. Мужчина нагнулся, подхватывая меня под коленями, чтобы сравняться в росте. Прижав к сырому стволу, устроился между ног, начиная тереться, словно самая грязная изголодавшаяся мразь. Несколько раз мне приходилось замечать на себе неоднозначные взгляды, слышать комплименты, но никто не тёрся об меня своим добром, стискивая и обездвиживая! До этого момента я и не думала, что как-то не так хожу, смотрю, говорю. Ища пристанище и место для основания общины, мы привыкли втираться в доверие, быть любезными с теми, кто добр к нам, доказывая, что мы не враги и не нападём первыми. Бабушка всегда говорила мне быть лояльной и любезной ко всем, включая хмурых сирот и старых снобов. Кто бы мог подумать, что покорное послушание и привитая привычка обернётся чем-то вроде этого? Я никогда и ни за что бы не посылала никому грязных намёков. Сейчас же я чувствовала, что всё же делала это, не отдавая себе отчёта. Правда, определить, в чём же именно они проявлялись, я так и не смогла. — Молодые девчонки вроде тебя часто так. Гормоны зашкаливают, эмоции переполняют из-за всего этого дерьма, но это ничего, поверь, — бормотал Кэл, словно входя в транс. — Сейчас мы быстро выльем эти эмоции и станет легче. Дружелюбная интонация в голосе, которая каждый раз была одна и та же, никак не вязалась со страшной близостью, движениями, ощутимой твёрдостью между моих ног и тем, как легко и безжалостно он вновь приложил меня головой о дерево, как только я дёрнулась. Из глаз посыпались искры и подступил приступ тошноты: то ли от удара, то ли от отвращения к Кэлу. Я поморщилась, жмуря глаза и закидывая голову, чтобы хоть как-то унять тошноту. Гоготание моего коня донеслось странным эхом. — Потерпи, сейчас всё, как рукой снимет. Станет легче, — повторял мужчина. Я же постаралась сфокусировать взгляд и сглотнуть ком в горле, но ничего из задуманного не получилось. Губы и руки стали неметь, и, как бы постыдно то ни было, дело было во внезапном, вызывающем оцепенение приступе страха. Снова эхом, нет, даже словно из-под воды, донёсся звон пряжки ремня, и, ужаснувшись предзнаменованием, я могла лишь вяло, измученно простонать. Во благо или же во вред, вызванный ударом головой пробел, а сразу следом до резкой боли в животе толчок. Толчок за толчком. Всё это было так грязно и мерзко. Тело обмякло и не слушалось — даже не думала, что так сильно ударилась головой о треклятое дерево. Оскверняющие липкие пальцы, касающиеся кожи…я словно была вампиром, которого беспощадно обливали настойкой вербены и обмазывали тёртым чесноком. Всё жгло, по ощущениям оставляя ожоги. Спина, ключицы, шея, грудь… Кричать нельзя, да и не выходит — поблизости могут бродить Щелкуны или куда более жестокие мародёры, привившие себе страсть к убийствам во имя припасов и оружия. Брыкаться бессмысленно — сделаю лишь больнее самой себе. Кэл всё ещё крупнее меня в два раза, да и сильнее. Ему ничего не стоило вновь приложить меня головой или врезать кулаком. Быть может, так бы было даже лучше. Беспощадно вжимая позвоночник и рёбра в грубое дерево, мня плоть и перекрывая влажной ладонью воздух, он продолжал вбиваться в меня, потеряв чувство меры, словно голодный зверь. Толчок за толчком. Толчок за толчком. В глазах же всё темнее; ноги наполнились ватой. А я всё бездействовала, по привычке вяло размышляя, терпя блаженное чавканье и склизкое тепло, разливающееся внутри.

***

— Ау? — протянула Элли, немного задирая на меня голову и еле подстраиваясь под мой шаг. — Повтори вопрос, — попросила я, смахивая с себя неожиданное, словно вспышка, воспоминание. — Я спросила, куда мы идём в такую рань. — К главным воротам. Группа ещё не вернулась с вылазки. Пока ждём их, можешь заняться делом и помочь со сбором урожая. Сегодня был мой черёд работать с землёй, однако это дело настолько наскучило и приелось, что, проснувшись, первым делом я решила, что поставлю на свою смену ничем не занятую Элли, если та окажется слишком активной, чтобы сидеть на месте. В нашей общине работал каждый, кто умел ровно ходить и чётко говорить, а это уж точно ей прекрасно удавалось. К тому же, учитывая, что её опекун всё ещё не вернулся из вылазки, таким образом я могла занять ей мысли, лишая возможных беспокойств на его счёт. Сегодня за завтраком Джо сказал, что группа всё ещё не вернулась, чем здорово меня озадачил, ведь вес ответственности за эту миссию был на мне. Нахождение поближе к воротам и возможность узнать новости о вылазке в числе первых внушали иллюзию спокойствия. Это послужило главной причиной невозмутимого пребывания и работы рядом с воротами, которые было куда удобнее прожигать взглядом с близкого расстояния. В поле уже виднелось несколько силуэтов, согнувшихся над подсолнухами. Женщины встали раньше обычного, чтобы поскорее собрать урожай и отправиться на кухню в ангаре, где им предстоит перебирать семечки. Глядя на их согнутые спины, жёлто-зелёные заросли и мягкое, нежное солнце, только-только показывающиеся из-за забора, я всерьёз задумалась о том, чтобы наконец вычеркнуть себя из списка земельных рабочих, переключая все силы на охоту, патруль и охрану периметра. Пользы там от меня было куда больше, а энтузиазм к физическим упражнениям и вес оружия в руках чуть ли не заставлял кожу сиять. Остановившись напротив огородов, я присвистнула, привлекая внимание сторожащих ворота. Безмолвно кивнув, получила отрицательное качание головой. На данный момент снаружи была только одна группа, так что парни из охраны отлично меня поняли. Элли присела на колено, располагая перед собой рюкзак и спешно извлекая из него блокнот с карандашом. Открыв чистую, разлинованную страницу, она оперла блокнот на согнутое колено, начиная активно водить карандашом по листу. Заглянув через плечо девочки, увидела линию горизонта и вторую, что повыше. Она означала забор. В следующий момент над ней показался полукруг, который, видимо, вскоре станет рассветным солнцем. Я решила не подгонять Элли, давая ей возможность зарисовать пейзаж. Только благодаря ей мне открылся вид не на наскучившее место работы, а на яркие, объятые нежными лучами земли, полные трепетно высаженных цветов. На листе появлялись крючки, вскоре преобразовавшиеся в силуэты склонившихся женщин. В массе вертикальных полосок разного оттенка стали вырисовываться подсолнухи, занимающие передний план. В левом нижнем углу виднелся витиеватый горох и совсем низкий картофель. От наблюдения за творческим процессом, который точно бы оценил Мигель, меня отвлёк громкий свист. Мы с Элли одновременно повернулись к воротам. Охрана покинула свои посты, чтобы впустить прибывших. Ворота открыли достаточно широко, чтобы лошади, тащащие прицеп и всадников, могли свободно проехать. За их спинами виднелся найденный ржавый прицеп, скрипящий и перегруженный оборудованием. На каждой неровности мелкие куски ржавчины осыпались. Пока лошади останавливались, а члены группы спешивались, я по привычке пересчитала количество прибывших, удовлетворённо замечая, что все вернулись. Джоэл первым делом, не снимая рюкзака, направился в нашу сторону, но остановился, когда за его спиной Барни глухо повалился на асфальт, кашляя. Я же, на всякий случай доставая из-под рубашки глок, быстрыми шагами направилась к прибывшим. Элли, оставив рюкзак, пошла следом, но я махнула рукой, призывая её оставаться на месте. Охрана, вместо того, чтобы осматривать всех на наличие укусов, бросились к парню на помощь. Макс и Джоэл — следом за ними. — Отставить! — крикнула я, не останавливаясь и призывая всех немного расступиться и дать мне приблизиться. — Ты как? — Нормально, — прохрипел парень. — Только душно стало, расслабься. Сейчас приду в себя. Я села перед Барни на корточки, всё также, по привычке, изучая его тело на наличие рваной одежды, но ничего не обнаружила. Он попытался встать, но я положила руку ему на плечо, призывая оставаться на месте. Медбрат смотрел на асфальт, тяжело дыша, хотя я была уверена, что он пытался привести ритм дыхания в порядок. — Посмотри на меня, — серьёзно попросила я, и Барни медленно поднял голову. На лбу выступила испарина, белки глаз пожелтели, а мелкие сосуды полопались, создавая кровавую паутину. Под глазами, на месте тёмных кругов, выступили вены. Заметив то, с какой внимательностью я изучаю парня, он резко поднялся на ноги, озираясь по сторонам и, кажется, соображая над путями отхода. Но зачем же ему это? Что снова не так с моим взглядом? В нём читалось понимание, что Барни заражён. Шагнув к медбрату и оттянув воротник футболки, заметила чёрную, припёкшуюся кровь, окружённую пеной и гноем. Парень попытался нанести мне удар, но из-за бессилия, помедлил. Мне хватило лёгкого отклонения вбок, чтобы он промахнулся, снова падая на асфальт и разбивая колени. Охранники и Джоэл, как по команде, достали свои пушки, направляя на парня, но я была быстрее: повернувшись к нему и сдув прядь волос с лица, я выстрелила ему в голову, прежде чем тот успел схватить меня за щиколотки. Один выстрел в лоб — и его больше нет. Только лишённая жизни плоть, упавшая на землю и под которой стало расползаться красное пятно. На звук выстрела обернулись женщины с поля. Макс, в силу неожиданности, вздрогнула, бросаясь ко мне. — Что ты творишь?! Это же Барни! — воскликнула она. — И он вернулся заражённый, — выдала я. — Вы встречались с ними? — Та же орда, с которой мы столкнулись, гуляет поблизости. Их было слишком много для зачистки. Пришлось делать здоровый крюк, чтобы не вести сюда, — хмуро произнёс Джоэл, и тёмная тень упала на его лицо. — Бегуны или Щелкуны? — И те, и те. — Парочка оторвалась от толпы, с ними-то мы и поимели дело. Никогда не видела, чтобы они перемещались вместе, — устало дополнила Макс, качая головой. — Он всю дорогу был нормальный, даже не поморщился ни разу! — И тем не менее, — произнёс один из охранников, с неподдельным отчаянием глядя на труп. Я могла его понять, но почему-то не саму себя. Только сейчас, быстро избавив всех нас от опасности и обернувшись на лишённое жизни тело, я осознала, что это был Барни, которого я знала с раннего возраста и которому помогала в учёбе. Он был одним из нас, все его знали, и парень никогда не делал никому зла, а я, даже не задумавшись, выпустила пулю ему в лоб. Тем не менее, прежде чем умереть, он поступил скверно, скрывая укус и пытаясь обмануть нас, зная, что заражение всё равно обнаружат. Увидев скачущие по асфальту тени, я заметила приближающуюся Элли, которая смотрела на меня с неподдельным удивлением, но на этот раз холодным — не наполненным восхищением, как вчера. Она, демонстративно обогнув меня, встала возле Джоэла, глядя на труп Барни. Поджав губы, я постаралась отбросить мысли о том, что несмотря на справедливость и правильность поступка, вышел он весьма жестоким. — Что с оборудованием? — попыталась сменить тему я, зная, что эта попытка в любом случае придется ни к месту. — Достали всё, что было нужно, — ответила Макс, садясь перед Барни на корточки и проводя рукой по блестящему лбу. Потери своих всегда давались ей особенно тяжело. — Нужно только установить в лаборатории и можно браться за дело. Доркас, надо убрать его отсюда. — Тогда доставьте всё в лабораторию и вызовите тех, кто поможет с установкой, — изрекла я, в основном обращаясь к Макс. — Пойду сообщу Анне об…этом и найду кого-нибудь, кто дотащит Барни до костра. — Помочь? — вдруг произнёс Джоэл, снова поражая меня, ведь судя по скорбному и недовольному выражению его лица, я думала, что он скорее заберёт Элли и уведёт её отсюда, переосмысляя наши нравы и своё пребывание здесь. — Да, лучше управимся сами, — согласилась я, убирая глок в кобуру и, вытерев вспотевшие ладони о джинсы, принялась поднимать Барни. Джоэл подоспел, помогая мне и беря его за голову. Мы не обсуждали то, с какой скоростью и как просто я убила молодого парня. Никто не обсуждал это, хотя я видела, что мой поступок оказался некоторой неожиданностью. Раньше мне приходилось убивать только заражённых или членов других группировок, но никак не своих. Вскоре слух о моей небывалой жестокости и оперативности, как и о заражении юного Барни, разойдётся по всей общине, а когда настигнет Анну, та устроит мне выговор за то, как демонстративно это случилось. Мысли о нелепом выговоре напускали ещё больше мрака на моё сегодняшнее настроение. Преодолев поле и настигнув костёр, где сжигали как мусор, так и — изредка — заражённых, мы направились в лабораторию. В течении пары часов местные умельцы установили ЭЭГ и МРТ, подключая их к электричеству. Элли, явно расстроенная утренним зрелищем, смиренно дожидалась, когда придёт время для её исследования. Джоэл, отзывчивый, но всё более молчаливый, сидел рядом с ней. Ему стоило бы освежиться и отдохнуть после вылазки, точно также, как и работяге-Макс, но они оба были в лаборатории. Макс — потому что уже прикипела к этому делу, Джоэл — потому что не мог на лишнюю минуту оставить Элли. Вид у всех был не только усталый, но и разбитый. От этого на душе стало ещё паршивее. Вскоре в лаборатории появился Кассий, послуживший мне в некотором роде спасением, лучиком света в этом испорченном пасмурном дне. Он, наспех застёгивая халат, влетел в комнату, где стояли я и Макс. Пока девушка-иммунолог проверяла, как работает ЭЭГ — мозг не был её специальностью, но у нас не было подходящих врачей, так что приходилось действовать наощупь — мы с Касом через стекло наблюдали за Элли, ожидающей приглашения. — Уже слышал, что произошло на границе? — поинтересовалась я, глядя перед собой и боковым зрением замечая, что почему-то Кассий не смотрит на меня вовсе. — Ага. Что на тебя нашло? — Считай, была не в духе. Макс повернулась к нам, одобрительно кивая. Тогда я постучала по стеклу, привлекая внимание как Элли, так и Джоэла. Оба поднялись, входя в комнату, где установили аппарат. Кассий нагнулся над добытым, дурно работающим монитором, связанным с аппаратом ЭЭГ. Макс объяснила Элли, как лечь и чего ожидать. Выключив свет, она приказала Джоэлу выйти вместе с ней, но тот, вместо того чтобы уйти, встал рядом со мной, наблюдая. Тогда иммунолог запустила работу аппарата, отходя к компьютеру. Машина непривычно громко загудела, медленно затягивая в себя Элли. Сжав кулаки в карманах халата и закусив губу, я пристально глядела на машину, надеясь, что она не выявит особо важных изменений в структуре мозга. Аппарат ЭЭГ издавал разные звуки, а Элли, вновь одетая в медицинскую рубашку, смирно лежала, чётко выполняя инструкции. Кажется, все в комнате задержали дыхание ровно до того момента, как Кассий позвал меня по имени. Я, слегка дёрнувшись от неожиданности, поспешила к монитору, чтобы посмотреть на результаты исследования. Устройство, регистрирующее потенциалы головного мозга, стало передавать слегка тусклое изображение. Глядя на монитор и несколько изображений мозга, я напомнила себе, что нельзя абсолютно точно заявлять, что медицинское устройство работает с максимальной точностью: его не запускали около двадцати лет, а запуск требовал слишком много электроэнергии, мощность которой у нас была не особо сильна. Монитор шёл помехами, но между ними можно было разглядеть чёрно-белое изображение мозга с видом сверху. На чёрном фоне белая масса с немногочисленными чёрными прожилками и белыми бликами. Какая никакая чёткость форм и линий давала рассмотреть поподробнее, где что находится, и сориентироваться в одном из самых сложных органов. Однако только слепой не смог бы заметить светло-серую оболочку, закрывающую собой чуть ли не всё левое полушарие мозга. Я схватила свой блокнот, открывая свежую страницу и снова начиная фиксировать информацию об Элли. Зарисовав изображение мозга, схематично указала то, что увидела и чего не должно было быть. Серое образование можно было бы счесть за опухоль или запущенное воспаление, но ничто из этого не подходило. Дополнительное вещество, столь ярко различимое на экране, действительно походило на оболочку, которая словно защищала мозг. И защищала она его от инфекции. Плотно поджав губы, я сделала запись в блокноте: «Источник и причина — мозг». Захлопнув его, осела на ближайший стул, озадаченно глядя на голые ноги девочки, различимые в аппарате. — Можете заканчивать, — сообщила я и, Кассий, нажав какие-то кнопки на пульте управления, выдвинул кушетку с девочкой обратно. Макс отправилась за ней, чтобы привести к нам, а Джоэл уже повис над столом, выжидая вердикта. Говорить о том, что полезные для вакцины ресурсы действительно скрывались в голове, мне не хотелось, однако выбора не было. Я знала, чем это обернётся. Тем не менее, зарывшись пальцами в волосы и убрав их назад, я взглянула на Джоэла, качая головой. — Мозг, — вынесла вердикт я. Мужчина помедлил, внимательно всматриваясь в меня и, понимая, что данный факт разочаровал меня не меньше его самого, смиренно кивнул, разгибаясь. Элли уже вошла в комнату, ожидая новостей, но взгляд Джоэла молчаливо сообщил ей, что мы столкнулись с точно тем же, что и «Цикады». — Значит, на этом всё, — догадался Джоэл, опираясь руками в бока и, осмотревшись по сторонам, проводя ладонью по щетине. — Но, Джоэл… — произнесла Элли, а глаза её увеличились в два раза. — То, что «Цикады» что-то не смогли, вообще-то, не означает, что мы не сможем тоже, — подбодрила их Макс, привлекая к себе взгляды всех присутствующих. — У Элли достаточно много этого вещества, отвечающего за иммунитет, но оно ведь всё не нужно. Можно взять немного и искусственно создать ему подобное. Займёт время, но почему нет? — Если её иммунитет, как я понял, заключается в оболочке сверху мозга, то орган никаким образом не пострадает, — несмело, но поддержал мысль Кассий. Я же совершенно не была в этом уверена. Сама по себе операция была опасной и рискованной, к тому же, среди нас не было никого, что имел бы опыт работы с головным мозгом. — Одно дело взять у пациента кровь, другое — вскрыть ему череп и покопаться внутри, — покачала головой я, отстукивая беззвучный ритм по обложке дневника с записями. Макс удивительно пылко посмотрела на меня, словно я сказала что-то, что не должна была, хотя я просто оставалась честной и прямолинейной, рассматривая все варианты и исходы. Так вот вероятность того, что группа медиков-самоучек, до нынешнего момента зашивающих только глубокие раны и ампутирующих конечности, могли провести тяжёлую операцию на мозге, имея совершенно другие специальности, равнялась почти что нулю. Я всё ещё жаждала разработать вакцину и исправить всё то запущенное человечеством дерьмо, с которым мы ежедневно боролись, но успех казался слишком далёким. — Может, это не так уж и больно? — предположила Элли. — Это неважно, потому что этого не случится, — отрезал её опекун, разрезая воздух рукой. — Джоэл, мы бы могли… — Нет, хватит, — прервал мужчина Макс, качая головой. — «Цикады» не смогли сделать это, значит, и вы не сможете. Пока что развивается всё тот же сценарий. — И что с ним не так? — возмутилась Элли, скрещивая руки на груди. — Я готова, если Доркас скажет, что это возможно! Доркас, скажи, что ты знаешь, что делать. Теперь все взгляды переместились на меня, а я снова ощутила этот противный вес ответственности. Элли всё ещё надеялась, что сможет спасти мир, Джоэл ждал лишнего повода, чтобы поскорее убраться отсюда, Кассий прекрасно понимал, почему именно я молчу, а Макс испепеляла взглядом, не желая терять этот шанс. — Мы не будем рисковать и проводить операцию на головном мозге, но и версию с вакциной из материалов, выделенных из крови, рано отметать, — изрекла я, облизывая губы. — Над вакциной на основе крови придётся здорово поломать голову. На это могут уйти месяцы, — предупредил Кас. — Вы серьёзно? — прыснула Макс, не понимая, почему мы вообще это обсуждаем. — Неужели ты не веришь, что Кассий сможет провести эту операцию, не убив девочку? Может, подумаешь над тем, чтобы подарить жизни миллионам людей? Доркас, нельзя быть такой принципиальной! — Знаете, что? Мы пойдём. Что бы вы там не надумали, я на это не соглашусь, — почти что враждебно вставил Джоэл и схватил Элли за руку, пусть та и пыталась вырваться. — Спасибо за попытки. Завтра на рассвете мы уйдём. Жаль, что ничего не вышло. — Джоэл! — разъярённо воскликнула Элли, но он уже начал выводить её из кабинета. Я хотела было рвануть следом и уже поднялась с места, но в таком случае я не знала, что сказать. Замерев, проклиная Макс и глядя на спины, я видела только удаляющийся шанс. — Мы обещали им, Макс, — тихо произнесла я, пытаясь совладать с собой, чтобы не отчитать её за высказанную резкость. — Это было делом твоей жизни, и ты от него отказываешься, чтобы из принципов спасти жизнь незнакомой девчонки! — прищурилась девушка, пылая яростью. Она возложила слишком большие надежды на наше исследование. — Почему ты теперь не готова рискнуть? Брось! Я ведь помню, как ты давала клятву Кассандре, что сделаешь всё, что в твоих силах. Так что изменилось? — Значит, это не в моих силах, — предупреждающе рыкнула на неё я. — Ты устала после вылазки. Пора идти отдохнуть, — посоветовал ей Кассий, но иммунолог игнорировала его, не отводя от меня взгляда карих глаз. — Да что с тобой сегодня такое? Сначала Барни, теперь мы все…что бы там ни было, будь добра, выключи свой синдром спасателя и начни мыслить здраво. Сжав челюсти, я перевела взгляд на свой блокнот, беря его в руки и собираясь уйти. Небезызвестен был факт, что среди выживших всегда будут те, кто не смирились со своим положением и, видимо, Макс входила в их число, может даже большинство. Она знала Барни точно также, как и другие, поэтому её нервировала его быстрая смерть от пули в лоб. Она больше многих верила в вакцину и была готова пойти по головам, из-за чего осуждала меня за отказ, когда мы были столь близки к решению проблемы. С Макс я тоже была знакома довольно давно, зная её чувствительность и вспыльчивость. А ещё я знала, что ей никогда не приходилось быть жертвой или находиться в шаге от смерти. Проходя мимо неё, я не хотела останавливаться. Было бы куда лучше, если бы я достойно покинула лабораторию, но воспитанная в себе твёрдость не могла так просто спустить мне это с рук. — Я не собираюсь продолжать этот разговор. Они высказали своё мнение, и противиться этому ты ни имеешь никакого права, — произнесла я, тормозя около Макс, которая даже не подняла на меня глаз. Взглянув на Кассия, я спешно покинула лабораторию, всё же надеясь догнать Джоэла и Элли. Они шли в сторону своего временного дома, что было очевидно, так что я отправилась туда же укороченной дорогой, без труда настигая их. Действовать радикально я не собиралась, но и отказываться от извилистого, долгого пути тоже. — Мы могли бы продолжить ломать голову над кровью даже во время вашего отсутствия, а потом сообщить, если что-то из этого выйдет, — своеобразно окликнула чужаков я, заставляя их ненадолго затормозить и дать мне сравняться с ними. — Но было бы куда удобнее, будь Элли здесь. — Спасибо, что заступилась за неё и разрешаешь вернуть домой, но на этом всё, — гнул своё Джоэл, возобновляя путь. Вот же упёртый мужик! Представить себе не могу, что с ним, а может, с ними двумя, приключилось, если ему приходилось так радикально осторожничать и защищать чужую дочь от лишних вздохов. Такая опека была даже нездоровой. Я кожу на себе рвала, чтобы найти подход и втереться в доверие, уверяя, что не имею никаких задних мыслей, но из-за сраных незначительных моментов, что казались Джоэлу сомнительными, всё каждый раз оборачивалось провалом. — Во-первых, я человек. А во-вторых, её жизнь действительно важна, — продолжила я. — Всю сознательную жизнь бабушка учила меня вирусологии и верила, что шанс на спасение есть. Так вот Элли — наш шанс; нельзя так просто её погубить. Но и столь категорично отказываться от попыток нельзя! — Я неясно выразился? — бросил мужчина, глядя прямо мне в глаза и заставляя отвести взгляд. — У Барни были родные? Семья? — вдруг спросила Элли. — Что? Нет. Он, как и множество из нас, был одинок. Только друзья и соседи, — ответила на вопрос я. — Если бы у него была семья, ты поступила бы с ним также? — Иногда, чтобы быть живой, нужно быть жестокой. Элли свела брови, с серьёзной задумчивостью глядя на меня и соглашаясь. Мне не было понятно, к чему был её вопрос: явно не к моим уговорам, ведь дай этой огненной девчонке волю — и она бы легла под скальпель в считанные минуты. Вероятно, ей просто хотелось понять, почему всё произошло именно так, как произошло. Дойдя до дома, Джоэл и Элли стали подниматься на крыльцо, а я затормозила у лестницы. — Мы найдём другой способ, — пообещала я, принимая последнюю вялую попытку. — Найдём самый безопасный, просто нужно время. Джоэл, просто дай мне время. Только мне. Слыша, как тихо срывается с моих губ просьба, он замер, оборачиваясь и глядя через плечо. Но никакого ответа не последовало, что разгорячило во мне злость, чувство безысходности и жгучую несправедливость. — Я заставила в себе усомниться сегодня, да? В этом всё дело? — взорвалась я, предполагая, что чрезмерная решительность могла сбить их с толку. Я всё ещё помнила скользнувшую по лицу мужчины тень. — Ты что? В этом ты поступила правильно, — покачала головой Элли, но рукой Джоэл призвал её к молчанию. Он снова несмело взглянул на меня, поджимая губы. Между бровей и на лбу углубились морщинки. — Пока, Доркас. Взяв Элли за плечо, мужчина увёл девочку в дом. Этот разговор был окончательно закончен и всё, что он удосужился нам оставить — полторы пробирки с кровью, вера в которую была слаба, но хотя бы имелась. Тем не менее, всё, чего мне хотелось — выплюнуть миллиарды самых грязных ругательств в его адрес и вышвырнуть из нашей общины раньше рассвета, чтобы он лишний раз не попадался мне на глаза. Я не привыкла молить о помощи и о пощаде, не привыкла и бегать, падая на колени, чтобы получить своё. Если Джоэл решил, что всё закончится так, то пусть. Однако на душе неприятно саднило, а причинами тому были моя решительность и острый язык Макс.