Арахна

— Элли! Блуждая между деревьев и каждый раз надеясь, что на зов не прибегут заражённые, я продолжала метаться по неизвестной местности за озером, разыскивая эту треклятую, смелую и жертвенную девчонку. Уже через пару минут стало ясно, что она действительно сбежала, и единственной причиной тому была услышанная неприятная правда, озвученная Джоэлом, которого я спровоцировала. Мы оба были виноваты в том, что завели подобного рода разговор, но всё-таки я злилась на Элли, которая даже не думала понять другую, отличную от своей точку зрения, импульсивно убегая. — Надо было следить за ней, а не выяснять, кто прав, — ворчал Джоэл, идущий в паре метров от меня и озирающийся по сторонам, в надежде найти свою подопечную. — Вечно она так. Услышит, что ей не нравится — и смело уйдёт куда-нибудь. — Она знает эту дорогу? — спросила я, чувствуя, что от скорости и кружащегося вокруг мира начинает кончаться воздух. — Нет, здесь мы не ходили, — отозвался мужчина. — Не уйдёт же она неведомо куда, не зная, где находится и не будучи уверенной в себе. Это глупо даже для ребёнка её лет, — вздохнула я, опираясь на дерево и думая о том, что нам делать. Как бы я не злилась — и, возможно, даже беспокоилась — я была уверена, что Элли не такая уж глупая и необузданная девица, чтобы действовать столь резко и слепо. Не зная местности она не ушла бы слишком далеко, ведь даже не могла предположить, куда ей идти. При всей вольности вряд ли она бы с удовольствием осталась жить в лесу отшельником, обустраивая свой лагерь, имея пистолет, пробирки и проигрыватель кассет в рюкзаке. Мы же, до этого момента особо не размышляя, как и о чём могла думать Элли, просто прочёсывали всю местность, а площадь поисков была внушительная. Если девчонка не остановится, то это может длиться вечно. — Она знает наше направление и в какой стороне Джексон, так? — начала я, размышляя вслух. После небольшой стычки и глобального упущения мы с Джоэлом обрели некую натянутость, которая мешала нормально общаться даже в столь экстремальной ситуации. — Она по-любому пойдёт туда, просто отдельно от нас. Придёт первой, расскажет, какой ты дерьмовый, и будет избегать, пока не перестанет злиться. Думаю, нам стоит продолжить путь, и мы на неё наткнёмся. — Она куда более непредсказуема, — заверил Джоэл, а в его голосе всё ещё читалось некое раздражение относительно меня. Конечно, это ушло на второй план в связи с беспокойством за, казалось, главного человека в его жизни. — Если она действительно нас слышала, то могла отправиться на поиски «Цикад», чтобы возобновить производство вакцины, доказывая свою независимость. Нам нужно было быть тише и осмотрительнее… — Она бы всё равно всё узнала, — бросила я. — А что ты думал? Ложь может длиться вечно? — Если она во имя спасения и безопасности. — Подумай над ответом ещё раз. Было очевидно, что дело лишь в том, что Джоэл ещё не был готов сообщать правду, точно также, как и Элли её услышать; случившееся — ярчайший пример этого. По непривычке уставшая от дороги, взвинченная от событий ночи и изменений, неумолимо настигающих меня, я была раздражена, даже разъярена весьма глупым поведением как Джоэла, так и Элли. То, что они друг другу говорили и как относились друг к другу, не было моим делом, но почему-то именно я прочёсывала лес, беспокоясь за жизнь девочки и боясь упустить её навсегда. Теперь она являлась не просто шансом спасти человечество; уже давно перестала. Теперь она была простым ребёнком, встреча с которым спасла меня от смерти и вернула веру в лучшее будущее. — Ладно, мы уже слишком далеко от «Цикад» и давно не отдыхали. Наверное, она правда двинется в сторону Джексона, только непонятно, какой дорогой. Нужно выйти на шоссе, по которому мы ездили. Если она будет выбирать маршрут, то первым делом отправится туда, — предположил Джоэл, частично соглашаясь со мной. У меня же не оставалось выбора, ведь он знал Элли куда лучше и точнее мог предположить, как она поступит в той или иной ситуации. Я могла лишь утверждать, что побеги — самое худшее, что можно сделать, будучи одержимым стрессом и злостью. С преогромным разочарованием я выяснила, что нам придётся пройти немалое расстояние до ближайшего участка шоссе, ведь ища Элли по лесу, мы ушли в другую сторону. Я вновь развернула карту, находя нужную дорогу, выделенную жирной белой кривой линией. Джоэл, подойдя ко мне, ткнул пальцем в наше приблизительное местонахождение и с лёгкостью определил нужное направление. Обнадёживало лишь то, что мой непутёвый, взволнованный и чересчур неловкий спутник умел ориентироваться на местности. Идя сзади и глядя на мускулистую спину мужчины, обтянутую футболкой, добытой в нашей общине, я раздражалась. Джоэл был молчалив и хмур и, чёрт, если до этого данные черты казались мне проблематичными, то теперь я считала, что всё с точностью наоборот. Всё молчание, обоснованная вечная задумчивость с тенью скорби на лице, враждебность, осторожность и попытки приглядеться, заставляли копиться в нём сотни переживаний, чувств и мыслей, которые после выплёскивались на внешние раздражители. Увы, в этот раз внешним раздражителем стала я, моя радикальность и полное равнодушие к его истории, которую я восприняла за попытку затмить мою собственную скорбь и дать понять, что некоторым приходится куда хуже. Он был умён, расчётлив, аккуратен, но в то же время до ужаса неловок в общении и совершенно неумел в области налаживания контакта. В данный момент, стараясь не циклиться на его оживлённом, взволнованном взгляде, я винила именно его в том, что он спровоцировал Элли на побег, заливаясь эмоциями и прекрасно зная эту девочку. В то же время я понимала, что не имею права так смело судить его или же Элли, ведь по сути, была с ними пару дней. То, что до условленного шоссе мы дошли молча, коря как себя, так и друг друга, скрывая взгляды в сырой почве и думая о личных пережитках, лишь подкрепило натянутость и напряжённость, творцами которых мы случайно стали. Я с ужасом заметила, что без Элли всё было совсем по-иному, непривычно и пока что даже как-то неверно. Прошлое кричало мне о том, что я вновь блуждала снаружи с почти что неизвестным мужчиной. Мне хотелось съёжиться, отдалиться или высказать сомнения, стоит ли мне вообще следовать с Джоэлом в Джексон, но я пыталась пересилить себя, напоминая, что в голове одни лишь отголоски того, что никогда не повторится. Я была уверена, что Элли просто не могла успеть далеко уйти от нас, но судя по тому, что до самой дороги мы на неё не наткнулись, я ошибалась. Мы упустили время, пока продолжали спорить и огрызаться, словно какие-то обозленные жертвы обстоятельств, строя предположения о том, куда девочка могла пойти и в какую сторону нам самим двигаться, вновь язвя и замедляясь, в надежде увидеть яркий мелькающий силуэт. В итоге в лесу мы так и не встретили никого, кто мог бы быть похожим на Элли или дать подсказку, правильно ли мы поступаем, направляясь в Джексон. Искать и оглядываться по сторонам, находясь на открытой местности, было куда проще, но вот звать Элли по имени казалось слишком опасным. Голос мог разноситься на мили и километры, привлекая жителей ближайших лагерей, Щелкунов, Сталкеров, Бегунов, мародёров и дорожных преступников. Сама по себе дорога казалось до ужаса серой, покинутой, жуткой. Спустя два десятка лет она продолжала напоминать о панике, однажды воцарившейся вокруг и заставляющей людей бежать. Выцветшая разметка, потрескавшийся и осевший асфальт, брошенные машины, некоторые из которых были ещё на ходу, но не могли бы объехать вставшие посреди шоссе. Люди бежали, оставляя свои дорогостоящие и не очень авто, видя, что вокруг творится неразбериха. А спустя какое-то время выжившие, не имеющие к машинам никакого отношения, могли жить в них, прятаться, пополнять запасы. Решив попытать удачу, я сама заглянула в несколько бардачков и багажников, подбирая пару бинтов, штопор и когда-то модные тряпки, которые были как никогда актуальны, учитывая, что у меня практически не осталось вещей. В одной из машин, в кармане водительской двери лежала проеденная молью поясная сумка, но и её я прихватила, перекладывая разные мелочи. Удивительно, что при этом я не отставала и продолжала искать Элли, чувствуя, что всё обойдётся. Но мы проходили милю за милей, а ничего не обходилось. Девочки всё не было, даже в закрытых машинах или на обочине. Я чувствовала, что мы идём по верному следу, просто действительно слишком отстали. На дороге стали показываться указатели с километражем до Джексона и вскоре мы вовсе свернули с удивительно безлюдного шоссе, перемещаясь на лесную дорогу. С неё мы не сворачивали. Она являлась одним из путей, ведущим прямо к общине, основанной в Джексоне. Деревянные указатели на недалёкий заповедник, от которого, вероятно, ничего не осталось, каменистая и скалистая местность, поросшая всевозможной зеленью и утёс с одиноким домиком. Я бы предположила, что Элли могла скрыться в нём, но он был на другой стороне очередной пропасти. Джоэл, заметив моё пристальное внимание, сказал, что чтобы попасть туда, надо сделать весьма большой крюк. К тому же, вокруг домика разгуливало слишком много Бегунов. И вот, наконец-то мы свернули. Из-за высокой земли, окружающей нас с обеих сторон, немного вдали, показался самый настоящий город. Яркий, с огромным количеством домов. Не знаю, что именно это было, но это что-то напоминало мне о временах, когда все населённые пункты были живыми, не зная бед. То ли с холма Джексон казался мне слишком ярким и ухоженным, то ли знание того, что там община, придавало красок. В любом случае, я видела, что цивилизация существует и падение медицинской общины — не конец всего, а лишь отколовшийся осколок моего личного мира. Я видела, что в Джексоне росли деревья, но не где попало, а весьма упорядоченно, никак не мешая движению. Из некоторых труб, в особенности тех, что принадлежали на первый взгляд заброшенному заводу, шёл лёгкий дым. Зелёные горы, сухие ели с оголёнными корнями из-за межуровневого расположения, шум недалёкого водопада. Лишь повернувшись к источнику звука, я с громким падением души в пятки увидела, что на краю, недалеко от водного потока, сидит небольшой яркий силуэт, который мог принадлежать только одному человеку. — Элли, — произнёс Джоэл, озвучивая мои мысли и пробуя её имя на вкус, словно проверяя, может ли наша удача быть правдой. Девочка оглянулась. Глаза её были прищурены, губы плотно поджаты. Она вскочила на ноги, глядя не только с яростью, но и с грустью. Джоэл поспешил к ней, а я осталась стоять на месте, решая пока что не вмешиваться. — Не подходи! — бросила она, выставляя руку вперёд и отходя от крутого берега. — Элли, нельзя так сбегать, ты же знаешь, — продолжил Джоэл, разводя руки и замирая на месте, чтобы не давить на девочку. Мы искали её около часа, может, полутора, и за это время её злость не прошла. Должно быть, она действительно была обижена и сбита с толку. — В чём дело? — Ты сам знаешь, — сжала челюсти она. — Единственная иммунная? Сохранить жизнь? Так ты говорил Доркас, да? Мне ты говорил совсем иное. И почему-то мне кажется, что врал ты мне. Джоэл неловко поджал губы, рефлекторно расправляя плечи, будто бы готовясь отражать удар. Он прекрасно знал, что маленькая Элли на него не нападёт, но от того, как враждебно и обиженно с ним говорил ребёнок, ему стало не по себе. Слишком уж сильно девчонка пыталась пристыдить взрослого мужчину, обвиняя во вранье. — Ты можешь просто сказать мне, Джоэл, соврал ты или нет? — попросила Элли, сводя брови. — Я не соврал, я уберёг тебя, — отозвался он, качая головой. — Зачем?! — воскликнула она. — Почему ты решил это без меня? Почему принял подобное решение, пока я была без сознания и не могла высказать мнение? — Элли, я… — У тебя нет и никогда не было такого права! Ты не имеешь права решать за меня и от всего защищать. Мне это не нужно, и ты не обязан. Я сама могу определить, что мне нужно, а что нет, — оборвала его девочка, а её ноздри гневно раздулись. — Никаких. Прав. Ты просто должен был отвести меня к «Цикадам». Вот и все полномочия. — Замолчи, юная леди, — строго вмешалась я, делая шаг вперёд и вешая дробовик на плечо. Она замерла, переводя на меня взгляд. Джоэл, который уткнулся взглядом в землю, поразительно легко выслушивая все эти грубые претензии, тоже обернулся, вопросительно глядя. Я была слишком усталой и злой, обеспокоенной и разбитой, чтобы сейчас стоять и выслушивать эту глупую, несуразную ссору. Это было не моё дело, но и игнорировать нападки, проглатывая мнение, тоже было не в моих привычках. — Мне крайне не нравится выслушивать, как маленькая девочка, не понимающая ценности жизни, отчитывает взрослого мужчину, — обозначила я, с укором глядя на Элли. — Этот человек имеет полное право решать за тебя. Он прошёл с тобой страну, спас от смерти, помог найти безопасное место, половину утра искал по всему лесу, а ты ещё возмущаешься? — Он не меня спасал, а мир обрекал! — взорвалась девочка, сжимая кулаки. Я чувствовала, что для мужчины это предательская пощёчина, пусть он это умело скрывал, проглатывая. — Ради тебя! И, чёрт, благодари судьбу, что в твоей жизни есть человек, который делает что-то ради тебя, — парировала я, вполне осознавая, что, вообще-то, он вполне мог спасти Элли и ради себя. — Нет ничего такого, что могло бы иметь такую же цену, что и детская жизнь, так что тут ты не права. Так хочешь стать героем и умереть от лап «Цикад»? Ладно, валяй! Джоэл предостерегающе посмотрел на меня, словно думая, что я действительно направлю девочку к безжалостным солдатам. — Только в этот раз ты пойдёшь совсем одна. Будет чудо, если вообще дойдёшь и заражённые не разорвут тебя на части, ведь никто не прикроет твою спину. И никто не поможет, если на тебя нападут люди, узнавшие об иммунитете, руки которых способны на самые грязные вещи, — процедила я. — И, будь уверена, если ты умрёшь, никто не будет скорбеть по тебе, ведь ни одной душе не будет известно, что ты мертва. Мои слова, словно раскалённое лезвие, пронзали воздух, оставляя уродливые шрамы на сознании каждого: Элли, Джоэла, моём. Я была груба и слишком уж откровенна для разговора с ребёнком, но если она хотела принимать серьёзные решения и строила из себя зрелую личность, то должна была готова слышать голую и некрасивую, слишком безжалостную и бездушную правду. Элли росла без родителей, совершенно одна. Она видела смерти, видела чужих людей, с которыми просто приходилось выживать, а не жить. Она не знала, что такое истинная любовь, бережность, понимание, хорошее отношение, привязанность. Столько тёплых понятий были для неё простыми словами, которые существовали слишком далеко, никак её не касаясь. Элли, пока что не была привыкшая ко всем этим вещам, не видела, что именно движело Джоэлом. Я же начинала видеть чёткие контуры, которые становились всё насыщеннее с каждой репликой и действием. Его душа больна, а Элли — антидот. Внезапно появившийся человек, который стал чем-то важным, стимулом двигаться дальше. Этот нелюдимый, оставленный миром мужчина, привязался к ребёнку, ведь потерял своего, и мне было крайне досадно, что я не придала его признанию значения, думая только о себе и своих чувствах. Она держала его в здравии и обрела особую роль, так что он не мог потерять её. Элли — одинокий брошенный ребёнок, Джоэл — оставшийся наедине с собой мужчина, которого страшило это положение, загоняя в тьму души. Никогда не отличалась чувственностью, но в данный момент я слишком чётко видела правду и остро ощущала их слабости. — Извинись за свои эгоизм и бездумность, Элли, а дальше поступай, как хочешь, — закончила я, набирая в грудь побольше воздуха. Девочка действительно выглядела помятой и сбитой с толку. Она смотрела на меня по-новому — с интересом, но и страхом. Нерешительно она метала взгляды на Джоэла, который, кажется, был готов опустить извинения, лишь бы она осталась и не исчезла, жертвуя собой. Слишком поразительным казалось то, что она была второй его слабостью. — Я соврал. И я не жалею, что соврал, чтобы спасти твою жизнь. Можешь ненавидеть меня, но однажды ты поймёшь, что это не имеет смысла, — изрёк он. — Тесс и Марлин возложили на меня ответственность, и я распорядился так, как посчитал нужным. — Прости, — тихо произнесла она, поднимая взгляд больших блестящих глаз. — Прости, но я не понимаю и не думаю, что пойму. Я смирюсь, но не пойму. А кричать и сбегать мне точно не следовало. Джоэл молча кивнул, устало потирая переносицу, а я внутри внутренне воспряла, понимая, что смогла как-то помочь. Невольно я втянула себя в эту непростую историю, но зато Элли успокоилась, а Джоэл узнал, что девчонка жива. — Теперь мы можем спуститься туда? — кивнула я вниз, указывая подбородком на Джексон. — Давно пора, — согласился Джоэл, наконец-то сдвигаясь с места и направляясь по едва протоптанной, крутой и извилистой дорожке вниз. Казалось бы, воссоединение и в некотором роде примирение должны были избавить нас всех от натянутости, но она не оставляла нас в покое, ведь каждого что-то тянуло вниз, смешивая с грязью. Я могла предположить, что Элли мучила её значимость и бессилие, Джоэла терзали сомнения, имеет ли его мнение хоть какой-то смысл и нужен ли он этой девочке, которую он всячески оберегал, а меня просто напросто пожирала совесть. Вообще-то, она продолжала беспощадно мучать меня из-за многих вещей. Они копились, увеличивая объем вины и проступков, внушая мне, что конец света сделал из меня плохого человека. Я довольно смотрела на огромную, безопасную общину, зная, что моя пала. Не поворачивалась назад, несмотря на все мысли о выживших знакомых. Убила лучшего друга и самого заботливого мужчину, которого знала. Опустила чужие утраты, гавкая на малолетнего ребёнка. Да, вероятно, я действительно стала плохим человеком. Молча мы спустились к воротам. Заборы здесь были совсем иные: в два раза выше, с намотанной колючей проволокой, с огромным количеством постов охраны, с огнями и колоколами тревоги. Двое на воротах сразу заметили нас, направляя ружья, но Джоэл поднял к ним лицо, давая знать, кто пришёл. Он молча кивнул и этого было достаточно, чтобы дали разрешение впустить нас. Ворота города Джексон открылись, являя неимоверные масштабы и просторы, которые невозможно было оценить по достоинству с холма, на котором мы застряли. Я, не веря своим глазам, видела город не выживших, а простых людей. Здесь всё было такое, как раньше — абсолютно не тронутое трагедией. От этого странно щемило сердце, и я старалась не глазеть, чтобы не показаться дикаркой. — Вы быстро, — протянул мужской голос. Перед нами появился мужчина лет сорока, может, сорока пяти, пусть и выглядел он довольно молодо, а голос его звучал вовсе по-юношески. Светло-каштановые волосы были собраны в низкий, короткий хвост, на лице отросла трехдневная щетина, а на крепком, чуть более щуплом, нежели у Джоэла теле, был забавный около ковбойский прикид. Судя по форме носа, глубоко посаженным глазам и блестящему взгляду, это и был Томми — брат Джоэла, о котором он говорил. В общих чертах они были весьма похожи. Мои предположения оказались правдивы, когда братья обняли друг друга, приветствуя. Ранее незнакомый мне мужчина улыбнулся Элли и хотел потрепать её по голове, но та лишь коротко кивнула, быстро удаляясь. Она извинилась, но это не означало, что она сама простила и перестала дуться. — Планы изменились, — мрачно сообщил Джоэл. — Это Доркас, она вакцинолог и теперь она с нами. Томми впервые уделил мне достойное внимание, легко улыбаясь и подходя, чтобы пожать руку. Закусив губу, я молча кивнула, хотя, наверное, стоило быть куда приветливее. От последних событий, нового места и количества знакомств, в последние дни мне было немного неловко, а от грубого выпада Элли — тем более. Словно ответственность за это теперь была и на мне. — Добро пожаловать в Джексон, Доркас. Я Томми, его брат, — представился мужчина. — Расскажете, в чём дело и как вы встретились? — Очаровательная история, — буркнула я, поправляя оружие и рюкзак на плечах. Почему-то простое касание лука и ствола винтовки вызвало у охраны настороженные взгляды, так что я оперативно опустила руки, не зная куда теперь их деть. — Расскажу тебе позже, — пообещал Джоэл. — Да, вам бы отдохнуть и привести себя в порядок? Долго шли? Сталкивались с заражёнными? — будничным тоном поинтересовался Томми, мягко касаясь наших спин и толкая вперёд, в сторону домов и нетронутых апокалипсисом улиц. Ворота за нами почти что беззвучно закрылись. — Пришлось несладко, — кратко отозвался мой спутник. — Думаю, Доркас задержится тут и надолго. Нужно выделить ей место и ресурсы. — И работу, — добавила я. — Это-то мы точно найдём, — подбодрил мужчина, кивая, а короткая прядь волос упала ему на лицо, отбрасывая кривую тень. — Сейчас мы найдём Марию, это моя жена. Она распорядится, всё тебе покажет, и ты отдохнёшь. Джоэл обычно не приводит к нам новых людей, тем более женщин, так что, думаю, дом и ресурсы это меньшее, на что мы способны. Только общаясь с весьма резвым, пусть и ненамного младше Джоэла Томми, я понимала, насколько старший брат сдержан и краток в выражении чувств и мыслей. Пока мы шли по оживлённым улицам, на которых было больше людей, чем в медицинской общине в целом, Томми рассказывал про то, что его жена — Мария — возродила этот город и взялась за восстановление, доводя до того уровня, на котором он сейчас находился. Он рассказал, что за много лет на общину ни разу не нападали, а народ собрал самые ценные и редкие ресурсы, так что жизнь здесь совсем похожа на ту, что была раньше. Сначала мужчина попытался объяснить мне, что было до конца света, думая, что когда всё случилось, мне не было и пяти, но в итоге я весьма сдержанно заткнула его. — Да ну? Тридцать два? Шутишь! — восхищённо воскликнул он, внимательно всматриваясь в меня. — В жизни бы не дал, клянусь. — Строение черепа, оттенок кожи, да содержание меланина, — отозвалась я, рассматривая дома, которые выглядели удивительно новыми и даже современными, если понятие современность вообще дошло до наших времён и имело определённое значение. Между домами висели поразительные гирлянды с крупными лампочками, которые пока что не горели. — Мария! — воскликнул Томми, зовя свою жену. Та показалась в толпе, оборачиваясь и с любопытством глядя на нас. Увидев Джоэла и моё незнакомое лицо, она лёгкой, но в то же время удивительно твёрдой походкой, направилась к нам, улыбаясь дежурной улыбкой. Эта девушка была моей ровесницей, с короткими, очень светлыми волосами и серо-голубыми, холодными глазами. Намного выше, крупнее, крепче, с округлыми формами и выразительной талией, перетянутой кожаным ремнём. Прямые брови, напряжённая крупная челюсть и внимательный взгляд выдавали в ней лидера, так что меня не удивлял тот факт, что всё это принадлежало ей. — Это Доркас, она присоединилась к нам. Поможешь найти местечко, пока я общаюсь с Джоэлом? — поинтересовался он, когда Мария нас поприветствовала, поглаживая Джоэла по плечу. — Конечно, с радостью, — кивнула она, подмигивая мне, но жест этот был лишён озорства. И Мария сразу повела меня прочь, не давая рассмотреть дома, лавки и даже бар, не лишённый посетителей в дневной час. Один раз кошка — я не видела их с двенадцати лет — перешла мне дорогу, а где-то вдали проблеяли овцы. Инфраструктура Джексона процветала. Это был отдельный мир, который так отличался от моего павшего дома. Я и подумать не могла, что на Земле остались столь оживлённые уголки. Я успела бросить короткий взгляд на Джоэла, прежде чем скрыться за ближайшим поворотом. Если за него я попыталась ухватиться как за единственного знакомого, то за меня он ухватился весьма виновато, не думая, что меня так быстро перехватят, не дав нам обсудить всё то, что произошло снаружи. Удаляясь, я прекрасно отдавала себя отчёт в том, что Джоэл вот-вот вывалит Томми всё про «Цикад», обиды Элли, мои цели и уничтожение медицинской общины. Возможно, он упустит некоторые подробности, но вполне возможно, что в следующую встречу его брат будет знать обо мне куда больше. Вероятно, это было даже правильно, если Джоэл заявлял, что теперь я буду тут жить. — У нас есть свободные дома. Совсем небольшие, как раз для одиночек. Ты к нам откуда? — полюбопытствовала девушка, ведя меня и здороваясь с почти что каждым встречным. — Из Уолнат-Гров, — отозвалась я. — Теперь там ничего. — Мне жаль. Думаю, тебе понравится у нас, — без сожаления, снова слишком уж буднично произнесла Мария. — В Джексоне весьма простые и понятные правила. Не воровать, не вредить, не сбегать, не скрывать укусов, не устраивать дебош. Ты быстро свыкнешься, ничего жестокого или невразумительного. Работой жители зарабатывают карточки, на которые живут и питаются, получают ресурсы. Пока ты обустраиваешься, я передам, чтобы тебе предоставили вещи первой необходимости и еды на первое время. Надеюсь, ты трудолюбива? — Вполне. — Что тебе больше по душе? — Главное не ферма и не огород, — сразу обозначила я, даже слегка улыбаясь. — Могу пойти в охрану, патруль или охоту. Может, даже стройку или грузы транспортировать. — Физическая работа, хорошо. Предоставлю это Джоэлу, — сразу проанализировала Мария, будто бы на автомате помещая меня в какую-то ячейку своего общества. — А вообще я врач. Вакцинолог, — дополнила я. — С этого надо было начинать. Медикаментов у нас достаточно, но вот медиков, которые умеют их применять, острый дефицит. Мы дошли до улицы, на которой в ряд стояло с десяток одноэтажных домов, обнесённых низкими заборами. Действительно очень маленькие, но ухоженные и даже уютные. Оставшись в гордом одиночестве, я большего и не требовала. Пока что мне просто хотелось ополоснуть лицо и посидеть на чём-нибудь мягком. Мария ввела меня в один из домиков, открывая окна, чтобы выпустить пыльный, затхлый воздух и наполнить теневые комнаты дневным светом. При этом она зажгла свет, оглядываясь. Мне показалось, она даже гордится этим местом. Покручивая ключи на пальце, она осмотрела простую светлую гостиную с большими окнами и белоснежную, недавно выкрашенную кухню. В главной комнате стоял небольшой чугунный стол с круглой столешницей и причудливый бирюзовый диван. Всё казалось таким новым, что мне не хотелось притрагиваться, портя грязными руками и одеждой. — Проблем с водой или светом у нас нет. В ванной за зеркалом есть аптечка со всем необходимым. Можешь пока отдохнуть и привести себя в порядок, в ближайшее время тебе принесут вещи. Тебя никто не потревожит, оставят у двери, — проинструктировала Мария, вручая мне один из ключей. — Ты пока осваивайся и ни о чём не беспокойся, ладно? Сегодня вечером в центре, за баром, будет вечер песен у костра, можешь присоединиться. Заодно познакомишься с новыми соседями. Да, точно! Приятно познакомиться, Доркас. — Взаимно, — кивнула я. Мария почти сразу покинула меня, захлопывая за собой дверь и оставляя меня в этом новом, ранее никем не тронутом домике. С десять минут я простояла на месте, как вкопанная, словно пытаясь свыкнуться со здешними запахами, видами и вещами, но потом я с облегчением скинула немногочисленные вещи со своих плеч, отправляясь напрямую в ванну и избавляясь от всей испорченной за ночь одежды, которую теперь можно было только сжечь. Отмыв с себя всю грязь, пот и въевшийся гравий, я сменила одежду на ту единственную, что имела с собой: короткая чёрная футболка с горлом, широкие серые джинсы и носки, от которых вся ещё пахло свежестью и душистым мылом. Я выложила все свои вещи на небольшой обеденный столик, раздумывая над этим скупым набором и распределяя немногочисленные предметы по ящикам. Когда я открыла входную дверь, то за ней уже стоял бумажный пакет с молоком, овощами, хлебом, яйцами и вяленным мясом, а рядом с ним лежала стопка вещей, которые на первый взгляд пришлись бы мне по размеру. Достав алые, упругие помидоры, я впилась в один из них зубами, листая собственный дневник и цепляясь за данные из него, как за самые ценные и вещественные воспоминания. Книгу о пауках и рисунок Мигеля я сразу убрала с глаз долой, осознавая, что их вид меня явно не подбодрит. Я устроилась на слишком мягком диване, вновь вчитываясь в информацию об Элли и исследуя изучая записи, добытые Макс. Кажется, за мыслями о вакцине и единственной уникальной пользе, что я могу принести Джексону, я ненадолго уснула, а когда проснулась, волосы уже высохли, а за окном смеркалось. Большая часть моей личности хотела остаться в доме, свыкаясь со стенами и привыкая к тому, что теперь это моё постоянное жилище, так сильно отличающееся от прежнего. Вероятно, стоило приготовить себе поесть, расстелить постель, восстановить силы и наконец отдохнуть от собственных мыслей. Я знала, что не получится в полной мере, но хотя бы на одну ночь, на несколько часов полноценного сна в безопасности. Другая же часть уверяла, что не стоит в первый же день позиционировать себя как траурную, нелюбимую личность, зачем-то прибывшую в Джексон. А ещё меня гложило непонятное спорное чувство по поводу того, как мы разошлись с Элли и Джоэлом. В конечном итоге, убрав еду в холодильник, а одежду в пустой просторный шкаф, я вышла на улицу, пряча ключ в кармане джинсов. Воздух здесь тоже был влажный и прохладный, но я ещё не успела обзавестись курткой, чтобы избежать непогоды и ночных температур. По памяти я медленно двигалась в сторону так называемого центра Джексона, пытаясь запомнить расположение некоторых домов и заведений. Теперь многочисленные лампочки гирлянд горели, а откуда-то с юга доносился едва различимый звук гитар. Сам по себе он был мне чужд. Мы привыкли жить тихо, чтобы не привлекать внимания. Здесь же люди были громкими, пели, играли на инструментах. Толпы детей бегали, беззаботно визжа и играя. Когда я нашла проход на обозначенный Марией задний двор, то мимо меня пронеслась Элли, даже не замечая. Она была увлечена погоней за мальчиком азиатской внешности с отросшими до плеч волосами. Вглядываясь в незнакомые лица и ловя любопытные взгляды на себе — прибывшие и здесь были в диковинку, что неудивительно — я пыталась найти хоть одно уже знакомое лицо и впервые испытала облегчение, заметив Джоэла. Он сидел немного сбоку, в кресле, которое почему-то стояло на улице. Музыка играла левее от него, люди общались между собой, а он сидел, сконцентрировавшись на огне, отбрасывающем тёплые тени на его заросшее лицо. Мужчина совсем не двигался. Замер, погружённый в мысли и стискивающий бутылку пива в руке. Я ещё раз осмотрелась, вдыхая аромат сожжённых поленьев, скошенной травы и пытаясь запомнить горячие оттенки фонариков и пламени. Алые и апельсиновые язычки приятно согревали замёрзшую в ночи кожу. Закусив губу, я засунула руки в задние карманы джинсов, протискиваясь через непривычно плотную толпу к Джоэлу. Мне не хотелось думать о том, что его мысли о всех тех гадостях, что произошли за последние сутки, но, увы, наверняка именно так оно и было. В этом присутствовала и моя вина, так что переступая через трудности принятия новой жизни, общества и места, мне стоило с ним поговорить. Только приблизившись, я увидела в паре футов стоящего спиной Томми, который, активно жестикулируя, рассказывал что-то неизвестному мужчине. Его активность и звонкость жёстко резонировали с неподвижностью и тишиной, обволакивающими его старшего брата. — Привет, — поздоровалась я, выдёргивая Джоэла из размышлений и, найдя ближайший свободный пластиковый стул, поставила его рядом с неуместным креслом. Мужчина посмотрел на меня, приветствующе вскидывая брови и отпивая из бутылки. Он ничего не сказал, что, вообще-то, было ожидаемо, но почему-то обеспечило некоторую нервозность. Я поудобнее устроилась на стуле, отворачиваясь к крупному костру, мимо которого снова пробежали дети. Какой-то юноша перебросил через пламя яблоко девушке. Седовласый музыкант с гитарой недовольно ругнулся, когда то пронеслось у него перед носом, сбивая с ритма, но я не услышала, каким именно словом. Несколько гитар и мелодий одновременно вызывали диссонанс, но тут это никого не волновало. Все просто занимались тем, чем хотели и говорили о том, о чём хотели. Краем глаза я заметила, что Джоэл немного помедлил, прежде чем снова отвернуться к огню. — Мне стоило бы извиниться за то, что нагрубила, влезла не в своё дело и была слишком резка. Как мы там сейчас выражаемся? Не позволяют полномочия? — задала риторический вопрос я, постукивая пальцами по колену. Мне хотелось улыбнуться, чтобы как-то развеять напряжение и наконец оборвать пелену неудач и странностей, но это показалось мне неуместным: никак не вязалось с теми словами, которые я собиралась произнести, придя сюда и намеренно ища Джоэла. — И мне жаль твою дочь. Это бездушно, — искренне добавила я. — То, что ты встретил Элли — двойная удача. Я снова повернулась на мужчину, проверяя, слушает ли он меня вообще и, судя по тому, как углубилась морщинка меж бровей и дёрнулись уголки губ, он прекрасно меня слышал и понимал. В зеленоватых глазах отражалось буйное пламя. Он перевёл на меня взгляд, что-то выискивая, а после наклоняясь. Из-за кресла он достал ещё одну бутылку пива, бережно вскрывая и протягивая мне. Кивнув, я приняла её. — Откуда здесь пиво? — Они вроде как используют бутылки по многу раз, а этикетки вообще сами рисуют. Делают напиток и закупоривают в сосуды, — объяснил мужчина, наконец нарушая молчание. — Всё ради иллюзии, что ничего не случалось. Уже что-то. — Завтра отправляюсь на вылазку, можешь составить компанию, — ровным тоном предложил Джоэл. — Нужно зачистить дома на утёсах и по возможности принести мяса. — Будет славно, — согласилась я, второй раз за день победно ликуя, но не давая об этом знать.