Арахна

— Счёт двадцать пять-шестнадцать. Тебе ещё не ясно, кто чемпион? — на выдохе спросила я, снова отбивая воланчик так, что он чуть не улетел за Томми, который и так находился на приличном расстоянии. Мужчина, наспех заправив волосы за уши, отбил его, издавая тихий хрип, но не сдаваясь. Только что отброшенный предмет вновь стремительно нёсся на меня, вынуждая щуриться от солнца и всматриваться в небо. Я снова отбила, делая три широких шага влево. Но когда соперник вновь не опустил ракетки, это сделала я, прокручивая её в ладони и поднимая руки так, будто бы сдаюсь. Двадцать пять-семнадцать, но сил на фору и шанса победить у меня уже не было. Я не рассчитывала, что говоря о развлекательной части жизни Джексона, Мария и другие выжившие всерьёз имели ввиду такие вещи, как поле для игры в футбол, баскетбол, большой теннис или же бадминтон. Выяснилось, что присвоив себе потерпевшие конец света земли, которые уже никому не принадлежали, лидеры общины действительно организовали места вроде этого. Томми недовольно развёл руки, будто бы немо возмущаясь тому, что я закончила очередную спортивную схватку, но я лишь пожала плечами, подбирая упавший на недавно кошенную траву воланчик. — Смирись с тем, что я заслуженный мастер спорта по бадминтону, — произнесла я. — Такого наверняка не существует и никогда не существовало, — вертя в руке ракетку произнёс Томми, приближаясь. — Но я же существую? — задала риторический вопрос я, подмигивая мужчине. Поглядев на положение солнца, я выдохнула. Беззаботное выражение лица сменилось на серьёзное. — Через сколько инструктаж? — Можем отправиться прямо сейчас, — отозвался мужчина, забирая игровые атрибуты и скидывая в кучу. Сегодня был день вылазки в Уолнат-Гров, которую Мария всё-таки решила провести. Она выделила группу людей, знающих толк в зачистке и патруле, которые точно не облажаются, даже если встретятся с ордой заражённых самых разных стадий. Томми, некоторое время назад ободрив меня мыслью о том, что сам туда отправится, не отступил, решая возглавить эту небольшую операцию вместо меня. Наверное, самым приятным стало то, что никто не требовал у меня разъяснений, почему я отказываюсь туда идти. Это всё упрощало, ведь не нужно было рассказывать едва знакомым людям, что по сей день меня мучает вина, и я не готова столкнуться лицом к лицу с заражёнными, которые когда-то были моими друзьями. За редкими обсуждениями грядущей миссии, обустройстве в общине и за добрыми смешками во имя занудства Джоэла, нам с Томми удалось найти общий язык. Выяснилось, что он весьма дельный парень, попавший под начало слишком властной женщины. Он действительно значительно отличался от старшего брата. Настолько, что трудно было поверить. Больше двигался, улыбался, любезничал, смеялся, уделял время одежде, людям вокруг, становился душой компании и любого мероприятия, где есть люди. Он никогда не философствовал и не раздавал советов, хотя любил спорить и препираться, пусть даже в отчасти шутливой манере. Если бы не всё дерьмо последних недель, то мы бы, возможно, даже подружились. Детская игра в бадминтон, прежде чем приступить к более важным делам, стала отличным началом. — Мария выделила десять человек для этого дела, — поделился Томми. — И чем вы все будете там заниматься? — изогнула бровь я, считая, что на миссию вроде этой можно было отправить шесть человек, семь максимум. — Маршрут непростой, да и на город недавно нападали. Нужно быть готовыми ко всему, прикрывать друг друга, сама понимаешь, — отозвался он, на ходу завязывая волосы в узел. Я поправила рюкзак на своих плечах, соитию с которым у меня вновь было объяснение, пусть и весьма туманное, не до конца изведанное и эфемерное. — А сам ты как думаешь? — поинтересовалась я, кося на него глаза. Мария сказала то, Мария сказала сё, Мария считает так, Мария думает, что лучше будет сяк… Мария была чудесной, успешной в наших реалиях девушкой, даже женщиной, с твердейшим стержнем внутри, который позволял ей помогать людям вроде меня, Джоэла, Томми и Элли чувствовать себя в безопасности и в нормальности, но тем не менее, порой она загибала в той или иной области, командуя в своей семье — она состояла лишь из неё и мужа — или же слишком распинаясь с едва знакомыми людьми. Это, конечно же, никак меня не касалось, и я не собиралась в это влезать, но тем не менее, услышав подобное колкое уточнение, лицо Томми сделалось таким, словно он услышал что-то до смерти грешное и запретное. Ухмыльнувшись, он покачал головой, понимая, что я имею ввиду. — Думаю, десяти опытным бойцам действительно нечего там делать. Разве что мускулатуру развивать, — признался мужчина, сдаваясь. Мы подошли к охранному посту у ворот. Он — как и все ему подобные — представлял из себя узкую двухэтажную башню из простых, некрашеных досок с небольшой смотровой площадкой. На данный момент в одной из них уже теснилась группа, ожидающая своего отправления и короткого инструктажа, провести который предоставлялось мне. Присоединившись ко всем, я добралась до небольшого стола, доставая из рюкзака карту и находя в одном из ящиков маркер. Согнувшись над столом, я начертила красным маркером маршрут по самой короткой, но в то же время проходимой дороге. — На дороге могут встретиться Бегуны и Щелкуны, в последний раз они там точно были. Через лес пройти труднее, в особенности, если решитесь тащить серьёзное оборудование. Маршрут заканчивается у главных ворот, заражённые нападали с противоположной стороны. Если они будут заперты на громадную щеколду, и никто никуда не уходил, то, думаю, путь найдёте. Ну или через две лиственницы. Они самые большие, отличите от других, — начала объяснять я, доставая зажатый в зубах колпачок и поворачиваясь к группе. Стало не по себе, что я снова наставляла людей, только вот лица теперь передо мной были другие. — Если на воротах кто-то будет стоять, то община выстояла, следовательно, обворовывать никого не надо. Вероятность почти что равна нулю, так что всё должно пройти успешно. Последние слова неприятно вязали язык и звучали слишком уж предательскими, даже если таковыми не являлись. Мне и в голову не приходило, что в какой-то момент своей жизни я стану рассуждать о падении родной общины и том, как в неё проникнуть, чтобы забрать припасы. Или о том, какова вероятность того, что знакомые мне люди живы. Подобное отречённое, официальное отношение к делу частично ожесточало. Снова развернувшись к столу, я взяла чистый лист бумаги. На одной половине я нарисовала схему Уолната-Грова, указывая, где лаборатория с оборудованием, а заодно оружие и съедобные припасы. Я прекрасно помнила оглушающие, палящие спину взрывы, но если вдруг от накоплений что-то осталось, то пусть уж они достанутся отзывчивым, готовым рисковать жизнями ради других людям, чем будут гнить под пеплом и обугленными балками. На второй половине я написала список оборудования, кратко обозначая внешний вид. В группе были и те, кто родились во время эпидемии, так что я не исключала возможности, что кто-то из них может не знать, как выглядит настоящий жгут, катетер, рентгеновская бумага или же медицинская центрифуга. Сдув прядь волос с лица, я вложила список со схемой в карту, вручая его Томми, а тот кивнул мне, якобы давая понять, что всё хорошо, и он понял наставления. — Если склады обрушились или попасть в них слишком проблематично, то лучше не стоит, но попытать удачу никто не запрещает. Где-то на территории общины, возможно, поблизости к главным воротам, есть прицеп. Не очень новый, но в транспортировке может пригодиться, — завершила я. — Ладно, по коням. Чем раньше отбудем, тем раньше вернёмся обратно, — произнёс Томми, и группа стала покидать охранный пункт, готовясь к отбытию из Джексона. Я успела схватить мужчину за руку, чтобы тот притормозил и немного задержался. — В тебе есть ярые лидерские качества, никогда не думала стать правящим звеном? Всего неделю здесь, а уже так умело распоряжаешься и ставишь задачи, — произнёс Томми, немного ободряюще улыбаясь, зная, сколько могут весить воспоминания. — Я и была. Как видишь, надежд не оправдала, — призналась я, пожимая плечами и выдавливая что-то наподобие улыбки, хотя была почти что уверена, что моё лицо больше напоминает гримасу поражённого противника. — Вряд ли решусь на это дерьмо снова. Слушай, если вдруг вы найдёте выживших или хоть кого-то, кто уцелел, даже если это будет два или три человека, то я подумала, может, просто сообщите им, что я в порядке и если что, чтобы шли сюда, хотя бы на время, пока не найдут в себе силы двигаться дальше? А если никого нет, то просто скажи мне потом об этом, ладно? И о степени поражения общины. — Мы никого не бросим в беде, Доркас, и примем в Джексон, если там кто-то есть, — заверил меня Томми, хлопая по плечу. — Всё будет в порядке и, вернувшись, я сразу тебе всё доложу. — Спасибо. — Ну, я могу идти? Уже пора, — кивнул в сторону распахнутой двери он. — Да, мне тоже, — направилась к двери я, встречаясь с вопросительным взглядом. — Джоэл и Элли снова что-то устроили, сказав, что это что-то снаружи. Не думала, что они вообще поддерживали связь в последнее время, пока Элли не доложила об этом. — И куда вы собрались? — не скрывая удивления поинтересовался собеседник. — Не знаю, мне они не сказали. Только время и то, что это важно. Всё, теперь точно пора. Удачной вылазки, Томми. Попрощавшись, я отправилась в сторону сараев, у которых были свои ворота наружу. Всю дорогу я терзалась сомнениями на счёт того, правильно ли я поступаю, отправляясь в другое место, а не на вылазку. Вновь вставшие картины огней, звуки криков вперемешку с выстрелами и щёлканьем, увиденные смерти знакомых людей и прочие ужасы навсегда запомнившейся ночи подсказали мне, что я поступаю правильно, отказываясь лишний раз геройствовать и терзать себя, не зная, чем это закончится. Столько спорных эмоций и мнений насчёт этого кровавого, судьбоносного события… Казалось, вернёшься к тому месту телом и мыслями, обязательно навеки погрязнешь в трясине. Пройдя сквозь высокие сараи, я увидела затесавшийся стройный силуэт в розовой кофточке. Со всех сторон жужжали моторы и генераторы, работали циркулярные пилы и станки, а над головой даже висела парочка лодок на тросах, крепёж которых выглядел весьма сомнительным. До недавних пор я даже не знала, что в Джексоне есть бригадиры, столяры и автомеханики, которые, получив или же собрав необходимые ресурсы, продолжали заниматься своим делом. Джоэл как раз разговаривал с одним из автомехаников, запачканного в машинном масле и со склизким, блестящим гаечным ключом в руках, а Элли рассматривала поцарапанные дверцы легкового авто, что-то напевая под нос. Заметив моё приближение, она отвлеклась, махая рукой и легко улыбаясь. — На сегодня эта красотка наша, представляешь? — восхищенно сообщила Элли, кивая на старенькую, но вполне себе целую и ухоженную иномарку. — Но это в последний раз, если мы снова потеряем машину, — напомнил Джоэл, прощаясь с ещё незнакомым мне мужчиной и присоединяясь к нам. — Залезайте. — Мне кто-нибудь расскажет, в чём дело и куда нам предстоит ехать на машине? — вопросила я. Джоэл сел за руль, а я — справа от него. Элли расположилась на заднем сидении, ощупывая простенький салон и кладя свой рюкзак возле себя. Она устроилась ровно посередине, придвигаясь к нам, чтобы быть максимально близко и на одном уровне. Мужчина дал сигнал, и тяжёлые ворота открыли, поднимая их вверх по специальным рейкам. — Хочу, чтобы это осталось сюрпризом, — сообщила девочка. — Хотя бы приблизительно, раз уж ты не поинтересовалась, люблю ли я сюрпризы, — попросила я. На минуту Элли растерялась, думая, что действительно совершила огромную ошибку, упуская подобную деталь, но я улыбнулась ей, давая понять, что это не так. — В Атланту. Как давно ты там была? — поинтересовалась Элли, а мы выехали. Сама того не заметив, я сжала пальцами рук сидение, совершенно забывая о том, каково ездить на авто. В нашей общине их не было, а добыть действующее было практически невозможной задачей. Их пытались собирать, подобно конструкторам, но и это становилось всё более невыполнимой задачей. Основные причины заключались в том, что резина на шинах прогнила, аккумуляторы разрядились, а бензин был слит бродягами и нищими для более гуманных целей. От слов об Атланте мои пальцы сжались ещё сильнее, и я была чрезвычайно рада, что этого никто не заметил. Речь шла о моём бывшем доме. Об огромном, наверняка кишащем заражёнными городе, где я родилась, выросла и когда-то разгуливала по улицам с прямой спиной, в чистой одежде и без оружия. Города размером с Атланту считались самыми опасными и закрытыми для выживших местами, ведь именно центры штатов вроде него сильнее всего пострадали как от эпидемии, так и от способов борьбы с ней, что длилась не так долго. Это вызывало весьма смешанные чувства, но я понимала, что Джоэл ни за что бы в жизни не повёз Элли, быть может, даже меня, в место, которое слишком опасно. — Лет двадцать назад. Я туда не возвращалась со времён начала эпидемии, — ответила ей я. — Разве в Атланте осталось хоть что-то вразумительное и нормальное? — Да. Я подробнейшим способом изучила карту со всеми местами, а ещё группы из Джексона ни раз возвращались туда. Джоэл говорит, что некоторые районы уже расчищены, пусть и не жилые, так ведь? — произнесла Элли. — Здания и улицы понесли слишком большие крушения, чтобы в Атланте снова жили, но да, некоторые группировки и выжившие истребляют заражённых. Думают, что это действительно поможет и их всех можно просто перестрелять, — кивнул мужчина, не отвлекаясь от дороги. Внутри стало зарождаться предвкушение. Ради этого неблизкого пути, способного занять от трёх до пяти часов, Элли изучила местность и карты, расспросила кого-то о городе, а Джоэл одолжил машину, которая сейчас была ценнее, чем золото, бриллианты и прочие вещицы, когда-то имеющие особое значение, стоимость и даже престижность. Автомобили не использовали даже во время вылазок, так как это было рискованным — лишь для дальних маршрутов, на которые элементарно не хватало времени. То, что мне не было известно, что за дело стоит таких стараний, разжигала тот ещё интерес. Элли взяла свой рюкзак, расстёгивая и вытаскивая из него одну из подаренных кассет. Потянувшись вперёд, на что она получила неуверенный, но выговор о безопасности, она вставила её в проигрыватель, запуская музыку. С первых же, свистящих, бренчащих и завывающих нот стало ясно, что это нечто мне неизвестное в жанре кантри, который не то чтобы был плох, но отличался особой базой слушателей, привлекая внимание лишь самых старых снобов. По крайней мере, так мне всегда казалось. Сейчас же, глядя по сторонам и рассматривая давно уснувший мир, дающий место цветущей природе и бесконечным пустошам с древними следами человеческой цивилизации, мне казалось, что это самый подходящий жанр. Может, дело было в том, что я старела и становилась снобом, а может, окружающий мир действительно влиял на восприятие. — Ладно, начнём с магазина с дисками, кассетами и прочим. Кто-то предложил идею устроить день кино в Джексоне. Ну, знаешь, как это было раньше. Огромный экран, машины, стулья или пледы. И все вместе смотрят фильм, — начал Джоэл, обращаясь в основном ко мне. Я понимала, о чём идёт речь, но никогда не бывала на подобных мероприятиях, так что это показалось мне более чем захватывающим. — Выбор фильмов на наше усмотрение. В Джексоне тоже есть кассеты, но может, найдём ещё что-то. — Что значит «начнём»? — изогнула бровь я, понимая, что поездка затеяна явно не только ради несчастных фильмов, каждый из которых старше Элли. — Расскажи что-нибудь интересное о пауках. Ты же много знаешь, так? — спросила девочка, а мой вопрос остался проигнорированным. — Что, например? — Не знаю. Просто какие-нибудь факты, — пожала плечами Элли, расслабленно опрокидываясь на сидение и глядя в окно. — Как насчёт пауков-птицеедов? — предположила я. — В семействе Avicularia, если на латыни, есть паук Версиколор, ну или Caribena versicolor. Их особенность в том, что при испуге они со всех ног удирают от противника, что странно для птицеедов. Ещё в зависимости от возраста они меняют цвет: сначала тёмно-синий, а потом на розовый и другие. — Ну и жуть. Пауки-птицееды, должно быть, огромные и мерзкие сами по себе, — отозвалась Элли, а в зеркале заднего вида я увидела, как она скривила губы. — Есть вероятность встретить этого Версиколора? — Если мы едем в Южную Америку, а не Атланту, то вполне, однако в противном случае нет, — покачала головой я. — Мерзкие они или нет, их роль в экосистеме очень важна. Ты же знаешь, что такое экосистема? — Ну…деревья там, чистота воздуха. — Верно, отчасти так, — усмехнулась я, видя, как Джоэл прячет улыбку, пытаясь сконцентрироваться только на дороге, а не на наших разговорах. — В перерывах между вызыванием отвращения у людей, они борются с вредными насекомыми, опыляют растения и перерабатывают трупы животных обратно в землю. Помимо хищной деятельности, они являются и чьей-то едой, то есть существуют животные, которые существуют за их счёт. Убеждая Элли в том, что пауки — это не всегда страх, но ещё и польза миру, я сама не верила, что говорю это. Где-то в закромах души я всё ещё боролась со страхами, связанными с этими животными. Чем дольше я находилась без них, тем острее я ощущала, сколько жути и неприязни они способны вызвать, будь то крохотные пауки размером с грифель карандаша или же птицееды вроде Версиколора, внешний вид которого я действительно находила привлекательным и чарующим. — А это правда, что есть какой-то паук, который вызывает у мужчин долгий стояк? — вдруг спросила девочка, снова появляясь между нами. — Элли! — воскликнул Джоэл, еле удерживая руль, чтобы машину не качнуло. Он облокотился одной рукой на дверцу, проводя ладонью по щетине, как делал это в неловких или безвыходных ситуациях. Я проглотила рвущийся наружу смешок, который мог бы показать меня не с самой лучшей и серьёзной стороны, но едкое замечание просвещённой Элли, явно растущей под мужским крылом, впечатляло. — Да, бразильский странствующий, — кивнула я, сохраняя как можно более сдержанный вид. — Вот ещё одно подтверждение, почему это жуть, — заявила Элли. — Думаю, что бабочки куда лучше и полезнее. И приятнее! Ты же видела бабочек, да? Знаешь что-то о них? — Совсем мало. Только то, что самая крупная ночная бабочка называется Павлиноглазка Атлас, и у неё красивые расписные крылья. Ещё красивые Сатурнии и Южноамериканские Нимфалиды, — сообщила я, понимая, что действительно большего не вспомню. Рассказывать что-то о бабочках, которые обитают буквально везде и знакомы каждому человеку мне показалось бессмысленным, да и вряд ли бы я чем-то впечатлила. — Как-то раз, не так уж и давно, я отвёл Элли в её день рождения то ли в музей, то ли в зоопарк, где стояли огромные динозавры. Это, конечно, не её увлечение, но там был зал, посвящённый астрономии. Было вроде как здорово, да, Элли? — Ага, — отмахнулась девочка, вновь отворачиваясь к окну и выражая поразительную безучастность. Почему-то отмахнулась она, а осадили будто бы меня. Этот ответ лишь подтвердил мои предположения о том, что после признания Джоэла во лжи во имя спасения жизни, между ними слегка треснула земля, и теперь эта небольшая трещинка, несмотря на ежедневные встречи, ужин и даже эту поездку, постепенно начинала перерастать в пропасть. И это вновь была история взаимоотношений, которая меня не касалась, но в данном случае мне хотелось бы поспособствовать скреплению их связи, а не быть свидетельницей разладов. В груди давило от того, что Джоэл устроил для неё поход куда-то и тогда всё было нормально, без неловкостей и заминок, а теперь же, когда он просто пытался завести диалог, что удавалось сделать только благодаря совместным воспоминаниям, она отвергала его так, как это свойственно делать девочкам её импульсивного, взрывного и революционного возраста. Ненадолго машину наполнило тягучее кантри, особо чувственно звучащее, когда в машину проникали розоватые лучи солнца, создающие причудливые узоры на ногах и торпеде. Мы уже объезжали ту трассу, по которой в прошлый раз шагали, ища настырную Элли. Проезжая по низкой обочине, я смотрела на дорогу со смешанными эмоциями, ведь, по сути, в момент того самого пути эта трещинка и стала увеличиваться в размерах. Метафоричные мысли об этом заставили меня отвернуться, разглядывая свои кеды. Это, в свою очередь вновь, вернуло меня к мыслям и некоторой ответственности за события в Уолнат-Гров и вылазке, посвящённой этому месту, но как только я оттолкнулась и от них, чувствуя себя в западне, я невольно сложила два плюс два, выясняя причины, по которым мы собрались в этой машине. Элли лишь единожды интересовалась пауками и то только когда я первой завела эту тему, показывая коллекцию, которая с высокой степенью вероятности уже была загублена, так что то, что она заговорила об этих животных не могло быть просто так. Конечно, человеческий мозг не был моей специальностью, как бы тесно в последнее время с ним не была связана моя жизнь, но я могла предположить, что это неспроста. Как только мы поговорили о пауках и пришло время экстренно избегать тему мужской эрекции, что всячески не вязалось с нашей компанией, Джоэл заговорил о том, как водил Элли в музей, связанный с её интересами. И если два данных факта преобразовать в слагаемые, то суммой послужит пребывание в одном теоретически существующем в большом городе месте. — Стойте, мы что, едем в ботанический музей? — выпалила я, нарушая тягучую тишину, что было даже очень хорошо. — Что?! — воскликнула Элли, а её голос сорвался на измученный стон. Судя по вибрации моего сидения, она обхватила его руками, подтягиваясь. — Как? Как ты это поняла? Я пожала плечами, а девочка закатила глаза. — Вот, что значит водиться с врачами. Они все умные, поголовно! У них другие мозги, которые умеют всё, — вздохнула она, протирая глаза ладонью. — Мы подумали, что раз уж ты потеряла свою коллекцию, то сможешь найти там что-то на замену и отвлечься. Под фразой «потеряла свою коллекцию» скрывалось куда больше, чем можно было подумать и это считалось с одной лишь паузы перед ней. Говоря это, Элли имела ввиду, что я потеряла не только коллекцию, но и дом, людей, живущих в нём. От этого действительно стоило отвлечься, чтобы не топтаться на одном и том же месте, так что я была польщена их идеей, в чью бы голову она не пришла. — Надеюсь, там есть достойные экспонаты, которые можно забрать себе, — произнесла я. — На то у нас целый багажник, — поддержал затею Джоэл. Объехав все обвалившиеся дороги и машинные очереди на недействующих светофорах, которые уже никогда не рассосутся, мы наконец добрались до Атланты — крупнейшего города в Джорджии и когда-то административного центра округа Фултон. Город, изнизанный высотками и небоскрёбами, словно пещера сталагмитами, теперь напоминала огромную свалку. Со въезда не было видно моего старого района, но это было необязательно, чтобы понять, чем эпидемиологическая трагедия обернулась для Атланты. Большинство высоток было обрушено, а стёкла побиты. В асфальте встречались огромные дыры, среди деревьев прятались сгоревшие или разбомбленные, обстрелянные дома с обвалившимися крышами и сущим адом внутри. Сквозь трещины в асфальте проросла высокая трава, в некоторых местах даже деревья. Зелень росла даже в тех местах, где невозможно было представить. Плющ, вьюн и виноград покрывали стены некоторых бизнес-центров и отелей, скрывая провокационные граффити, призывающие презирать власти и врачей, следовать в определённом направлении или же ненавидеть конкретные объединения выживших. Например, тех же «Цикад» или же «Псов». Мы припарковались прямо перед очередной дырой, наполненной канализационными отходами, которая теперь напоминала болото посреди города. Нужный нам магазин с кассетами, куда мы отправились первым делом, находился на углу кирпичного дома, бордовая краска которого уже облезла. Витрины, как и окна верхних этажей, были побиты или же изрисованы, но тусклая деревянная табличка «DVD» осталось целой, если не считать того, как она выцвела на солнце. Джоэл заглушил мотор, выжидая несколько минут, не прибежит ли кто-нибудь на звук в кромешной тишине мегаполиса. Никто не появился. Тогда мужчина вышел первым и отправился на поиски доски, подходящей для того, чтобы мы комфортно преодолели яму, не идя обходными путями, которые могли быть опасными. Оказавшись вне машины, я рассчитывала, что вдохнув воздух, уловлю старые запахи вроде выхлопных газов, жаренных сосисок и вафлей, пыли и сигарет, но ни от чего из этого не осталось ни следа. Здешний воздух никак не отличался от того, что был за городом, лишая возможности зацепиться в этих развалинах хоть за что-то знакомое. Мужчина управился с доской, позволяя нам пройти по ней первыми. Она слегка прогибалась, но зато мы оказались у самого входа в магазин. Я достала из-за пояса свой новенький глок, открывая дверь, звонка над которой больше не было. Обычно в подобных местах они висели. Первым делом мне в глаза бросилось то, что на стенах уже появились инфекционные наросты, но недостаточно развитые, чтобы распространять споры. Белый нарост, походящий на утробу и покрытый красными извивающимися линиями был достаточно объёмным, чтобы поместить в себя заражённого Сталкера. Чтобы проверить свою теорию, я посмотрела под ноги, находя осколок стекла и весьма шумно давя его ногой. Тот с хрустом рассыпался, и послышался хрип, сразу после которого нарост разорвался и из него выскочил ранее дремлющий заражённый. Так как мой пистолет уже был поднят, я лишь подвинула его на пару градусов влево, выпуская две пули в голову и убивая единственного предполагаемого нарушителя нашего спокойствия. Обернувшись, я проверила своих спутников и убедилась, что сзади никто не приближается, что подтверждало слова Элли о безопасности некоторых районов города. Наконец мы разбрелись по магазину с криво стоящими стендами, на которых осталось не так уж много кассет и дисков. Большая часть ярких упаковок пожелтела, потеряла былой цвет или же была покрыта обильным слоем пыли, которую приходилось стряхивать рукавом, чтобы прочитать о фильме. Здесь был «Парк Юрского периода», запись передач Дискавери про погружение в Марианскую впадину, «Выживут только любовники», вычурные исторические фильмы про эпоху барокко, слезливый «Титаник» худшей записи, не подходящий для всех зрителей фильм «Мечтатели» и ещё некоторые диски с фильмами, о которых я даже не слышала. После обсуждения фильмов и обвинении друг друга в вопиющей вкусовщине, мы просто вынесли из магазина всевозможные фильмы в одном экземпляре, снова ссылаясь на багажник. К тому же, таким образом мы весьма быстро закончили с магазином, отправляясь в непримечательный частный музей с непримечательной, скромной вывеской, которую я бы никогда не заметила. Когда мне было двенадцать, я и не думала, что в один день моя жизнь станет рутинным выживанием, лишённым достойных развлечений, и я всерьёз возьмусь за ботанику и жизнь пауков, которые вносили в жизнь хотя бы немного красок, так что я бы никогда не обнаружила это место самостоятельно. Джоэл, осознавший, что и за закрытыми дверьми теперь могут скрываться опасности, вышел вперёд, отворяя дверь, слетевшую с верхней петли. За ней не было ничего, кроме местами обвалившийся лестницы, ступать по которой казалось самоубийством. Тем не менее, без споров отправив вперёд самого тяжёлого из нас, мы убедились, что остатки лестницы под нами не превратятся в бетонную крошку. Я пропустила Элли вперёд, чтобы в случае чего иметь возможность её подхватить. Медленно и бесшумно, мы стали двигаться наверх. — Неужели это место действительно значится на карте огромной Атланты? — удивилась я, опираясь на ярко-синюю стену, краска которой небольшими скорлупками оставалась на ладони. Мы поднялись на второй этаж, попадая в весьма просторный, но разрушенный холл с местами разбомбленной стеной. Мне не хотелось думать о том, откуда в стенах по всему городу такие дыры, ведь если дома просто закидывали снарядами, уничтожая всех без разбора, то призывы ненавидеть власть были не беспочвенными. На мгновение кровь захолодела от осознания, что оставшись в городе на больший срок, хотя бы на два дня дольше, мы с Кассандрой могли бы погибнуть не от инфекции, а под завалами, с раздробленными костями и иссыхающие от голода. В центре ботанического музея стояла круглая стойка с разбросанными брошюрами, одну из которых тут же подхватила Элли, разворачивая, как сложенную карту и разглядывая разные изображения насекомых с краткими описаниями. Я заглянула за стойку, обнаруживая чёрную толстовку, заваленную бумагами и брошюрами. Перепрыгнув, я откопала вещицу, надеясь, что она целая. К счастью, так оно и оказалось. Это был кем-то забытый свитер с вышитой фиолетовыми буквами надписью «Пурпурные зубры», что само по себе было нелепо. Раньше так называли школьные или университетские спортивные команды, но у меня никогда не было подобной. Приложив её к плечам, я решила, что она мне подойдёт и завязала на бёдрах. — Итак, тут есть мумии бабочек, настоящих цикад, пауков, стрекоз, мотыльков и бражников, — сообщила Элли, ознакомившись с брошюрой, в которой моль проела дыру. — С чем познакомимся в первую очередь? — Спрашиваешь? — изогнула бровь я. — Значит, налево, — произнёс Джоэл, прищурившись и взглянув на одну из брошюр. Он открыл следующую дверь, помещение за которой показалось практически нетронутым. В лучах солнца виднелась обильная летающая пыль, а в конце зала лежало свёрнутое одеяло, но остальное осталось неизменным. На стенах висело множество рам с мумиями и табличками, на которых мелко печатались названия как на английском, так и на латыни. Сперва шли бабочки, расположенные в весьма хаотичном порядке. Сначала группа Лепидоптерес, после семейство Голубянки, далее Риодиниды, Пестрянки и прочие-прочие. Вероятно, причиной тому, что они располагались столь хаотично послужил тот факт, что частный собственник всего лишь вешал на стены тех бабочек, которых находил, считая, что незачем сверяться с историей, что отчасти было верным, но непривычным. Элли достала свой блокнот, зарисовывая минимум шесть видов бабочек, в перечень которых попал Сатурний, которого я упоминала по пути сюда. Джоэл остался у входа, будто бы раздумывая, насколько уместно проявить интерес к пёстрым насекомым в его положении и статусе сурового выжившего. Я же прошла дальше, проходя мимо пробела в стене, на котором каллиграфичным почерком было выведено: «Слово «паук» происходит от древнеанглийского слова spithra и связано с немецким spinne, что означает «прядильщик»». Сразу за этой информацией начиналась выставка пауков — как мумий, так и рисунков из книг. За стеклом, обнесённом рамками, скрывалось четыре представителя тарантулов: Хогна Лучистая, Селепнос, Палистерсом и кто-то, название кого было нечитаемо. Я сразу сняла этот экспонат со стены, зажимая подмышкой и следуя дальше, забирая себе ещё несколько рамок с мумиями. В голове проскочила очередная метафорическая мысль. На этот раз о том, что если раньше я была окружена живыми особями — пауками, разумеется, — то сейчас уже мёртвыми. Я всячески пыталась отгородить себя от мрака и мыслей о других, человеческих особях, смерть которых приносила куда бо́льшие душевные увечья. Элли, беря пример с меня, решила присвоить себе рамку с бабочками рода Птицекрылок, зная, что никто и не возразит полученному трофею. Мы прогулялись и по другим залам, где Элли рассматривала каждый экспонат. Прижимая к груди рамку, она выбирала по одной наиболее красивой особи того или иного вида, призывая меня угадывать, кто ей понравился. Из десяти раз шесть я отгадала, под конец определяя её вкус. Вскоре игра, как и блуждания, наскучили и, как бы обычно — в последнее время это слово было наивысшей степенью блаженства и радости — это ни было, мы покинули музей. Отчасти это даже принесло мне облегчение, ведь давление со стороны плетущегося сзади Джоэла, будто бы намеренно не вмешивающегося в наши разговоры, стало вызывать чувство неловкости. Сложив всё добытое в машину, я расслабила спину, опираясь на сидение и протирая лицо руками, взбадриваясь. Солнце уже приняло золотистые оттенки, намекая о приближении вечера, а сразу после — ночи. К счастью, мы вернулись в Джексон до наступления темноты, но, к несчастью, оказалось, что раньше, чем группа Томми. Элли, кратко поблагодарив нас за поездку и сообщив, что обязательно напишет об этом в дневнике и расскажет Джесси, отправилась ужинать, оставляя нас у сарая, которому больше подходило название «гараж». Мы же отправились ко мне домой, чтобы Джоэл повесил добытые рамы с пауками на стену в гостиной, хоть как-то разгоняя атмосферу нелюдимости и отсутствия жизни в доме. — Думаю, она затаила серьёзную обиду, — изрекла я, перебивая звук молотка, бьющего по стене в весьма поздний час. На улице стремительно темнело. Джоэл прекрасно понимал, о чём я говорю, потому что я чувствовала, как его распирает от желания наконец высказаться о своих наблюдениях, переменах в Элли и событиях последних дней, но он не мог начать первым из-за временами перегибающей сдержанности и отсутствия склонности к откровенностям. — Однако я не пристыжен тем, что не могу сгладить углы и исправить ошибку, которую даже не считаю таковой, — отозвался Джоэл, останавливая ряд ударов. — У каждого своя правда. — Мне казалось, ты тоже была за спасение жизни. — И ничего не изменилось, — заверила мужчину я, наклоняя голову вбок и бросая на него короткий взгляд, не задерживая его дольше положенного. Джоэл развернулся, устало потирая переносицу и откладывая молоток. Мне казалось, что в моём взгляде не было ничего пытливого, но он явно решил немного распространиться, не останавливаясь на своей упёртости и позиции. — Она отдаляется, и этому невозможно противиться. А я привязался к ней, хотя не хотел этого допускать, — произнёс он, поджимая губы и терзаясь от переполняющих отцовских чувств, которые он не успел в своё время выплеснуть на дочь. — Но это естественно. Элли была привязана к тебе, потому что целый год ты являлся для неё и опорой, и защитой, и другом. Остальной мир стал посредственностью, — скрестила руки на груди я, подходя к Джоэлу и глядя на несколько гвоздей, вбитых в идеально белую стену. — Теперь же мир снова в приоритете, а в нём много людей, из которых она может выбрать и других друзей. К тому же, она явно из отчаянных и склонных к драме натур. — И в конечном итоге, она всё время играет с тем Джесси, — буркнул Джоэл. — Они дети. И я ни разу не заметила в этом парне чего-то скверного, — произнесла я. — Ей нужно общаться и с другими людьми, ровесниками так тем более. А когда она насытится, вновь посвятит своё внимание тебе. Кстати, тебя это тоже касается. Пора бы начать побольше общаться со сверстниками. — Я общаюсь, — возразил мужчина, а я покачала головой. — С Томми, с тобой… — Когда Элли сталкивает нас в одних и тех же точках? — уточнила я, наклоняясь вперёд. — Сегодняшний день — её идея? — Да. — Зачем всё это было? Действительно просто для того, чтобы подбодрить меня? — решила узнать я. Этот благородный, действительно дружеский и неравнодушный поступок всё ещё мне льстил и, важнее того, поездка действительно оказала положительное влияние минимум на меня. Конечно, она могла сдвинуть и взаимоотношения Джоэла и Элли с мёртвой точки, но этого оказалось недостаточно, как бы довольна девочка ни была. — Если мы не будем радоваться мелочам, то что нам остаётся? — задал риторический вопрос мужчина, вбирая полную грудь воздуха и переводя дух. — Это не ответ на вопрос, Джоэл. — Хорошо. Считай, что да. И снова он в чём-то, да был прав. Мы жили не в лучших условиях, которые растянулись на двадцать с лишним лет. Возможно, не было ничего плохого в редких забавах, отдыхе от бесконечных поисков ресурсов, расстрела заражённых, работы в поле или на границах общин. «Никогда не поздно научиться принимать помощь. Не как что-то непозволительное и требующее заслуг, а просто человеческое проявление» — так совсем недавно сказал Джоэл, а я прямо сейчас пыталась прислушаться, с трудом мирясь с мыслью, что эта поездка является актом милосердия, неким подарком, поддержкой, говорящей о неравнодушии, нужно это или нет. — Тогда спасибо, — поблагодарила я, слегка улыбаясь, и снова заглядывая в глаза мужчины, чтобы он понял, что я действительно способна благодарить, а не отнекиваться, снова и снова повторяя, что я не нуждаюсь, а окружающие не обязаны. — Так-то лучше, — удовлетворённо кивнул Джоэл и, словно сморгнув наваждение, сделал шаг вперёд. Я знала, что означают подобные шаги, затянувшиеся взгляды, которых я избегала, получив сполна, но я не отступила, то ли чувствуя, то ли выдумывая себе полную безопасность. Я лишь сглотнула ком в горле, прежде чем Джоэл сделал шаг навстречу, отчего разница в росте обострилась. Он медленно, словно давая время одуматься, положил ладонь мне на низ спины, немного подталкивая вперёд и склоняясь, чтобы украсть поцелуй. Мои руки легли на его крепкую грудную клетку, сквозь которое ощущалось биение живого сердца. Невольно, не до конца всё обдумывая, я позволила себе попробовать ответить на поцелуй. Простые, лишённые вульгарности касания рук, медленный поцелуй, постепенно набирающий обороты и даже страсть людей, живущих в мире, где личная жизнь — проблема третьего плана, казались мне безобидными и даже приятными. Меня наполняло чувство, подозрительно просто забивающее собой пустоту внутри, вытесняя и заставляя литься её из краёв. Но точно ли это было безобидным? Откуда такая уверенность, что в этот раз не будет также дерьмово, дурно и плохо, как с Кэлом? Он ведь тоже целовал, не спрашивая дозволения, тоже прижимал. Невольно мне стало тошно от того, как стремительно очертания ощущения приближали меня к тому дню, случившемуся много лет назад, но перечеркнувшему многое хорошее, что могло бы быть. Я с трудом сбавила обороты, отстраняясь, но сжимая рубашку Джоэла в кулаке, боясь потерять положительные очертания, так просто сдавшиеся перед воспоминаниями. — Извини, — почему-то выдала я, опуская глаза. — Не думаю, что… — Конечно. Это было поспешно и ни к месту, — одёрнул себя Джоэл, делая шаг назад, но его запах, текстура кожи и тепло тела так и остались со мной. — Нет. — То есть? — То есть, всё в порядке, но у меня в голове слишком много всего, из-за чего так не может быть, — туманно ответила я, облизывая губы и чувствуя лёгкое тепло под кожей щёк. — Это не то, что надо рассказывать, просто поверь на слово в то, что это не пустая отговорка. — Нет, я понимаю, у всех нас есть причины для чего-либо, я даже не думал, — покачал головой Джоэл, шумно вбирая воздух. — Прости. — Порядок, — отмахнулась я, всё чётче осознавая, что то были всего лишь неприятные воспоминания, которые не могут себе позволить сковывать меня до конца дней. — Мне бы хотелось, чтобы это никак не отразилось на будущем и на нас. — Не волнуйся, ты слишком хорошо целуешься, чтобы так просто отворачиваться от тебя, — усмехнулась я, поправляя волосы, которые наверняка и без того были в порядке. К большой удаче, в дверь постучали. Сердце пропустило удар, ведь теперь поздний стук в дверь мысленно возвращал меня к Кассию и той ночи, как бы я не пыталась бежать от этого. Развернувшись, я поспешила открыть, сталкиваясь с Томми, который задержал на мне взгляд только на минуту, сразу проскальзывая им за спину, обнаруживая старшего брата. Тот уже покручивал в руках отложенный молоток, ища в нём спасение. — Вы чего это тут делаете? — протянул он, опираясь рукой на дверной косяк. — Гвозди забиваем, — невозмутимо ответила я. — Как всё прошло? Я сказала правду, а, следовательно, не дала поводов усомниться, так что Томми сразу переключился. Вид у него был измотанный и немного расстроенный, но я сразу поняла, что это лишь проекция того, что должна испытать я, услышав новости. — Мне жаль, Доркас, но там почти всё сгорело, — сообщил он, поджимая губы точно также, как это делал его брат. — Мы привезли что-то, но далеко не всё, что было необходимо. Выживших там нет, только заражённые, но большая часть, видимо, покинула границы общины. Некоторые дома уцелели, но самая малость. Увы, это было ожидаемо. Пламя тогда сияло беспощадно, учитывая сколько пороха кормило его. Сжав челюсти, я кивнула, принимая информацию, которую сама опрометчиво попросила доложить лично мне. — Думаю, сейчас слишком поздно, чтобы внедряться в детали, можем поговорить завтра. Заодно расскажете, как прошёл ваш день и что было за дело, да? — предложил Томми, и я не стала его задерживать, осознавая, насколько выматывающими бывают вылазки. — Я пойду. Вы сильно не шумите. В смысле, молотком. Прими мои соболезнования. И я вновь кивнула, спешно прощаясь и благодаря Томми за то, что он выполнил обещание, заглядывая. Захлопнув дверь, я прикрыла глаза, касаясь прокладного лакированного дерева лбом и пытаясь перевести дух, что у меня не получилось. Всё складывалось слишком скверно, взрывая мой мозг изнутри. Обернувшись, увидела Джоэла, который нахмурил брови, внимательно смотря на меня. — Нет общины, врачей, оборудования и хотя бы чего-то, что помогло бы сохранить моё дело. Больше никакой вакцины, Джоэл. Никаких шансов, — высказалась я, проходя на диван и зарываясь пальцами в волосы. — Что дальше? Что с этим теперь делать? Эти вопросы действительно не имели ответов. По крайней мере сейчас, в моей слегка перегруженной голове, полагающей на будущее слишком большие надежды. Я видела свою жизнь и деятельность в одном виде, но сейчас выяснялось, что всё совсем иначе. Помолчав, Джоэл бесшумно собрал инструменты в ящик, давая знать, что с этим делом мы разберёмся уже в следующий раз. На какое-то время задумавшись, он застрял на месте, но после подошёл к дивану, садясь перед ним. — Теперь всё также, как всегда: учиться жить дальше в том мире, который у нас есть, — кратко произнёс он. И он снова был прав, чем разжигал ненависть. Мне бы тоже хотелось уметь так ясно и ёмко сообщать самые нужные и важные вещи, а не терзаться сомнениями, поддаваясь эмоциям и бросаясь из стороны в сторону. Не знаю, что было у Джоэла в голове, но на словах всё казалось до смешного просто. Я же так не умела. Прости, бабушка, но всё же этот мир оказался слишком паршивым и беспощадным, чтобы я могла так просто сдержать данное обещание. Я знатно облажалась; Тускло горящая надежда погасла, а вместе с ней и медицинское дело, возрождённая цивилизация и уничтожение злосчастного вируса.