Арахна

На это воскресенье был назначен день кино, о котором осведомили каждого жителя без исключения. Событие стало для Джексона не менее масштабным, чем Пасха, Рождество или Хэллоуин раньше. На организацию этой длинной ночи, полной любого кино, Мария отправила Миллеров, меня, отзывчивого священника, вера и цели которого я всё ещё не до конца поняла, и бригаду из пяти молодых людей. Сама она изредка захаживала, проверяя обстановку и раздавая советы, словно ученица, на которую повесили выпускной бал. Диск солнца уже клонился к закату. На горизонте небо окрасилось в насыщенный малиновый, ягодный цвет, как на пляжах в Калифорнии. В остальном наверху преобладали сиреневые оттенки, прикрытые перистыми облаками. Солнце освещало их края, придавая мягкое свечение. Лучшей площадкой для проведения ночи кино послужила не слишком большая поляна около электростанции, вокруг которой был основан Джексон. Её стены давно были восстановлены, а теперь на одной из них висело четыре соединённых между собой плаката, перевёрнутые белыми сторонами к людям. На выкошенной траве места хватило бы пледов так на шестьдесят, а если потесниться и добавить стулья, то здесь бы вовсе взлезли все жители. Отбирая фильмы, самым первым был избран «Парк Юрского Периода», который подходит всем зрителям и о котором молила Элли, сразу за ним — неизвестная мне мелодрама, а в завершение, когда младшие зрители разойдутся по домам, фильм «Полтергейст», который вовсе не должен показаться страшным, учитывая, в каких условиях мы живём. Совсем скоро начало смеркаться, так что чтобы успеть к началу, я зашла домой, надевая поверх майки не так давно добытую толстовку и отправляясь в бар к Сету, чтобы взять пива. Завидев меня на пороге своего заведения, седовласый мужчина испустил вздох, начиная тереть столешницу тряпкой пуще прежнего. Карточки выдавали в конце месяца, а это ещё через пять дней, так что я всё ещё ходила без них, полагаясь на добропорядочность и радушие. — Как ты, Сет? Идёшь сегодня на ночь кино? — поинтересовалась я, подходя к стойке и легко улыбаясь мужчине. — Где я, а где ночь кино. А что, зашла пригласить составить компанию? — съязвил владелец. — Мечтать не вредно. Однако я бы хотела взять ящик пива, если столько найдётся, — попросила я, облокачиваясь на стойку. — В одни руки? Ну уж нет, — покачал головой Сет, наконец-то отлипая от тряпки и отодвигая её в сторону. — Это для мероприятия. Будет много людей и все хотят расслабиться. Скоро холода, а значит, больше работы и меньше световой день, сам знаешь, — начала я, хотя прекрасно осознавала, что рассчитывала поделить этот ящик только с Джоэлом, максимум с Томми и Марией, если они присоединяться к нам. Возможно, при таком объёме этой самодельной бодяги нам удастся почувствовать хотя бы лёгкое опьянение, но гражданина Джексона это, верно, не устраивало. — И это один единственный раз, ты знаешь, мне в жизни потом не выплатят столько карточек, чтобы я смогла позволить себе такое количества пива, — заверила я. — Если будешь также пахать снаружи, в лазарете и помогать Марии в организации, то очень даже, — возразил мужчина, а я опустила голову, переводя дух. Во всём городе мне ни разу не встречалось такого сноба, как этот старик Сет. Порой мне казалось, что он истинный мизантроп и ненавидит всё, что имеет хотя бы человеческие очертания. Тем не менее, понимая, что я не покину его пустующего бара, пока не получу своё, он, перенасытив свой взгляд недовольством и презрением, сходил в тенистую подсобку, вынося оттуда деревянный ящик, полный блестящих бутылок из затемнённого стекла. Их лёгкий звон друг об друга предвещал, что ночь выдастся тёплой и славной. Я положила плед поверх ящика, поднимая его и чувствуя вес. С подобными тяжестями, да ещё и на больших дистанциях, я скоро совсем иссохну, приобретая совсем не женственный рельеф. Выйдя из бара, я заметила, что люди постепенно, но начинают тянуться в сторону уличного кинотеатра, а некоторые даже здоровались со мной, свыкаясь с новым лицом в большой общине. Поразительно давно я не чувствовала себя такой живой, а не выживающей. Не хотелось признавать, что падение собственной общины привело меня к этому, но тем не менее, так оно и было. Я всё чаще бывала снаружи, оттачивая навыки борьбы и нападения на заражённых, причём зачастую я попадала в пары с новыми людьми, с которыми знакомилась прямо у ворот, но я знала, что со мной ничего не случиться, а если вдруг я почую, что что-то не так, то смогу противостоять. Как там было в сказочных мирах? Спасающий поцелуй любви? Так вот, походу изредка, но это работало, ведь мой личный поцелуй позволил мне спустить с цепей демонов прошлого, навсегда избавляясь от них. Джексон не создавал иллюзию нормальности и полноценной жизни, ведь два этих понятия действительно существовали здесь. Мне никогда не приходилось жить в маленьких городах до эпидемии, но я была уверена, что раньше, в местах вроде Джексона, всё было точно также, а может даже ещё менее примечательно. Надо мной загорелись крупные лампы гирлянд, готовые разгонять грядущую темноту ночи. По правде говоря, возвращаясь к кино под открытым небом, я даже немного поторапливалась, ведь знала, что это будет первое событие, где мы с Джоэлом будем не просто людьми, которые нечаянно вместе выжили, сбегая от орды заражённых, а чем-то большим. Конечно, никто не собирался ничего афишировать; было достаточно того, что я смогу абсолютно бесстыдно сидеть рядом, смотреть в глаза столько, сколько захочу, не думать о том, что касания могут быть неуместными, даже если они случайны. После недавнего дня, когда мы всяческими способами игнорировали факт текущей крыши на чердаке, появилась необъяснимая, слишком обострённая потребность в элементарных вещах вроде совместных планов, разговор ни о чём, пересечении взглядов. Всё это порождало внутренние удары тока, поднимало настроение и бодрило. Общение и нахождение рядом стало необходимостью, сывороткой, поддерживающей тонус, словно мы два подростка. Конечно, на деле всё было куда сложнее и, возможно, печальнее, ведь мы были не подростками, а двумя взрослыми, зрелыми людьми, которым редко везло и которые потеряли слишком много. Джоэл — ребёнка, коллег, друзей, я — семью, почти что брата, общину. Страсть основывалась на опустошённости и стремлении заполнить дыры, сквозь которые годами дул свистящий сквозняк. Мы умело глушили тоску, упиваясь друг другом и торопясь избавиться от накопленного негатива как можно скорее. Это сопровождалось обилием общения, возможно, даже регулярной близости, но всё это не было бы так ценно и насыщенно, если бы не подкреплялось простой человеческой симпатией. Не знаю, что серьёзный, взрослый, столь умный и опытный человек мог обнаружить в моей никудышной натуре, но я, выяснилось, слишком часто уделяла внимание его внешнему виду, телу, взгляду и губам, следя, поджаты они, напряжены или же изогнуты в кривой улыбке. По большому счёту, мы и не могли особо афишировать то, что смогли найти самый общих язык из всех возможных. Если тот же Томми, узнав о нас, мог бы порадоваться, хоть бы и умудрился несколько раз подколоть, мы совершенно не знали, чего ожидать от Элли. Она любила проводить время с нами обоими, часто устраивала события для троих, зная, что есть события, связывающие нас между собой, но я даже представить не могла, что бы она сказала на то, что мы не просто её друзья, а люди, нашедшие друг в друге подобие любви и утешения. Она могла обрадоваться, могла счесть это мерзким, а может, решить, что это испортит и расколет наш тройной союз. Рисковать этим сейчас было весьма необдуманно, ведь Элли и так злилась на принятое Джоэлом насчёт «Цикад» решение, а тут ещё и решение склонить меня в свою сторону. В общем, конечно, с этим предстояло разобраться, но точно не сейчас, когда устройство наших взаимоотношений и так слишком шатко. Заворачивая на поляну, я увидела на стремянке Томми, который уже весьма громко командовал, как поступать с проектором: где его расположить, в какой момент запускать запись, какие провода в какие разъёмы вставить. При всём при том он успевал и ругаться, говоря, что жизнь действительно была бы куда проще без этой техники и что он не готов устраивать подобное чаще, чем раз в год. Некоторые люди уже расстилали свои пледы в самых удачных местах, готовясь к грядущему просмотру. В середине пространства, ближе к левой границе, я увидела яркое радужное покрывало, на котором были набросаны фрукты, пирожки, книги и распахнутые блокноты. С одной стороны от яств шептались Дина и Джесси — если я правильно запомнила имена этих детей — а с другой сидела Элли. Её ясное лицо было слегка нахмурено от того, как она сконцентрировалась на своём деле. Согнув колени, она положила на них блокнот, то ли что-то рисуя, то ли дописывая. Я пошагала к детям, бренча бутылками, хотя я пыталась двигаться как можно тише. Оголённая часть ног между границей свитера и сапогов, с которыми я не собиралась расставаться минимум до начала зимы, похолодела от порыва ветра. Преодолев нужную дистанцию, я согнула одну ногу в колене, ставя на неё ящик и убирая выбившиеся из хвоста пряди за уши. — Давно не виделись, — привлекла я внимание к себе. Элли, оторвавшись от блокнота, посмотрела на меня, слегка улыбаясь. — Думала, сегодня ты составишь нам компанию. — Да, я правда собиралась, но Дина и Джесси…они предложили устроить ночной пикник и дождаться самого интересного. Томми сказал, сегодня будут и ужасы, так что было бы классно, если бы мы посмотрели их вместе, — протянула Элли, имя ввиду под «мы» себя и своих друзей. Я же заранее убедилась, что если Джоэл в курсе об этом, то он снова примет всё на свой счёт при первой же возможности, как и полагается любящему отцу, пусть он им и не являлся, как бы того не хотел и как бы не был привязан к девочке, открывшей ему второе дыхание. Возможно, на почве всего у меня тоже начинала проявляться паранойя, но почему-то я была уверена, что эта причина тоже имеет место быть. — Хочу тебе кое-что показать, — вдруг сказала она, листая свой дневник. Найдя нужную страницу, она протянула его мне. На разлинованных желтоватых страницах расположились наброски, сделанные чёрной ручкой. На одной стороне — бабочки из рамки, которую Элли себе забрала, несколько пауков, огромная стрекоза вроде перечёркнутой версии поменьше. Под ними, вместо названий на английском или латыни, были написаны имена. Паук Джордж, бабочка Оливия, стрекоза Инна и другие. На второй стороне — стройный, невысокий силуэт со светлыми волосами, но тёмными прядями. Он был развёрнут к стене, на которой висело множество рамок. Сбоку на рисунке стоял мужчина, поднявший руки вверх и снимающий одну из рамок, на которую пальцем показывает девушка. Очевидно, это были мы, и говоря «мы», я имела ввиду себя и Джоэла. — Выглядит здорово. Ты тогда успела зарисовать? — поинтересовалась я. — Нет, потом, по памяти, — покачала головой она. — Слушай, папа Джесси работает в лазарете, и он сказал, что никакого исследования и создания вакцины всё же не будет. Это правда? Я попыталась определить, какой ответ она рассчитывает получить, но в итоге ни к чему не пришла. Элли выглядела чистейше заинтересованной, не склоняясь в какую-либо из сторон надежд. Поджав губы, она ожидала ответа, наклонив голову немного вбок. — По крайне мере, не в ближайшее время, — кивнула я, рискуя. — Дело в том, что нужное тебе в мозге, да? — грустно улыбнулась девочка. — Ты же знаешь, что я думаю об этом. Мы редко видимся и говорим без Джоэла, но сейчас именно такой момент. Доркас, просто хотя бы подумай об этом: если ты способна что-то придумать, нужно сделать, несмотря на риски. Это значимо для всего человечества. Просто представь масштабы. — Эта тема закрыта, Элли, — категорично заявила я, прекрасно осознавая, что это совершенно не моё дело и не мне решать, стоит это того или нет. На данный момент я сильнее, чем когда-либо склонялась к тому, что так поступать нельзя, чем бы то не обернулось. К тому же, я не гений медицины и не могла утверждать, что попытка будет стоить результата. — Я знаю, почему ты так говоришь и думаешь. Ценю вас и вашу защиту, но решать мне. — Ошибаешься. Решать врачу, который определяет, операбелен тот или иной пациент и его образование, или же нет. Существует, точнее, существовал документ, который врач подписывал. Так вот из нас двоих медицине училась я и если что, то нож выдадут мне. Если тебе от того будет легче, то я скажу, что ты элементарно не операбельна и всё это бессмысленно. Не имеет смысла. Помогло? — Чаще всего ты мне нравишься, но иногда ведёшь себя как стерва, — процедила Элли, отворачиваясь. — Спасибо, я ценю это, — отозвалась я. — Мы можем выжить и так, Элли. И ничто нам не помешает прожить эту жизнь, как мы захотим и с кем захотим. Не забывай об этом и о том, что мы не одни. Мы — одни из большинства. Если не ты и я, то кто-то другой спасёт этот обречённый мир. Может, мы тогда уже будем мертвы, но разве это имеет для тебя значение? — От тебя это всё звучит так просто, — фыркнула девочка. — Не хочу усложнять то, что и так непросто. — Я хочу прожить эту жизнь не одна и мне плевать, сколько она продлится. Просто я хочу, чтобы она закончилась во имя благого дела, — попыталась объяснить Элли. — Но тебя, видимо, устраивает и одиночество в мире, который никуда не стремится. — Не многовато ли философии и осуждения? — возмутилась я. — Одиночество и бессмысленность — вот, что тебя страшит, верно? Девочка вскинула голову, удивлённо глядя на меня, словно не понимая, как я сумела так чётко попасть в цель, хотя это было проще простого. Гордая и стойкая, она ничего не ответила, прожигая меня взглядом. — Разреши себе ещё пожить, а там что-нибудь придумаем, — попросила я. — Не забудь потом объясниться перед Джоэлом за то, что снова выбрала не его компанию, учитывая, сколько он для тебя сделал. — То есть, после просмотра фильма? — потупила взгляд девочка. — То есть. А может, когда сознание прояснится. Хорошего просмотра. Снова обхватив ящик поудобнее, я направилась выбирать место, но когда заметила, что Джоэл уже присматривается к одному из свободных, поменяла траекторию, отправляясь к нему. Он без труда заметил меня, разминая шею и забирая плед с ящика, расстилая на земле. После он забрал и всё пиво, ставя рядом, а я наконец ощутила, как к пальцам и ладоням приливает свежая порция крови. Я сразу села на плед, чувствуя его мягкость и лёгкую прохладу. Сооружённый из подручных материалов экран уже был подсвечен, а значит вскоре начнётся первый фильм. Не то чтобы всем собравшимся людям, включая меня, было интересно посмотреть «Парк Юрского Периода» и прочие киноленты, просто многих заинтересовал концепт, так сильно отличающийся от рутины, в которую мне ещё предстояло влиться в полной мере. То, что первый фильм будет про динозавров, вернуло меня к тому натянутому разговору в машине по дороге в Атланту, очередной раз напоминая, что взаимоотношения с этой пылкой самостоятельной девочкой становятся слишком тернисты. Судя по тому, что даже я успела съязвить ей на глазах у её друзей, говорило о том, что колючий, душащий терн коснулся и меня. — Она сегодня снова с друзьями, — вдруг произнёс Джоэл, садясь на корточки перед ящиком и заранее открывая себе бутылку пива. — Уже в курсе, — кивнула я, потирая переносицу. — Она только что назвала меня стервой. — Недавно я предложил ей посмотреть вместе фильм на обычной плазме. Любой, какой она захочет. А она на полном серьёзе сказала, что слишком занята и у неё тут много дел, — поделился мужчина, лишний раз вызывая саднящее чувство. — Ей нужно личное пространство и время, не забывай, — напомнила я, не желая вносить лишнее напряжение в их отношения и пытаясь сгладить углы, оправдывая их поступки относительно друг друга. Порой мне хотелось перестать делать это, ведь никто не нанимал меня на вакансию переводчика. — Да, но не столько же. — Нет, именно столько. — Мы присоединимся к вам? — раздался голос за спиной, заставляющий меня обернуться. Это был Томми, который наконец закончил с подготовкой и стал обычным зрителем грядущего фильма. Рядом с ним стояла Мария, держа в руках плетёную корзиночку со спелой, пусть и мелковатой клубникой. Выглядела она свежее обычного и даже приоделась, утепляясь и меняя привычную кожаную куртку на тёплый вязаный свитер. — Конечно, — улыбнулась я, отчасти ожидающая этого, но не то чтобы желая прямо в этот момент, когда мы вновь вернулись к избитой теме, волнующей чувства. — Как вы? — Никогда больше не возьмусь за настройку техники. Совсем забыл, как это, — вновь запричитал Томми, расстилая плед впритык к нашему, образовывая большое застеленное пространство. Мария, поблагодарив его, опустилась возле меня. Я взяла две бутылки пива из ящика, который слишком стремительно пустел. Девушка отказалась, и тогда я отдала пиво Томми, который уже садился возле своей жены, стаскивая из корзинки одну клубничину. — Будет здорово, если я не усну на первых двадцати минутах, — вздохнула Мария, поправляя свой свитер. Джоэл переместился на мой плед, бросая взгляд в сторону Элли и её друзей. Приглушённый расстоянием смех доносился и до нас, но вскоре его перебил начавшийся фильм. Его наконец-то запустили, начиная с титров, как это и положено. Звук был отменный, но я всё ещё продолжала сомневаться насчёт громкости, не привыкшая к тому, что в этом плане жители Джексона менее осмотрительны. Внезапно я осознала, что немалая часть общины родилась в начале или во время эпидемии, так что за всю их жизнь не сняли не одного фильма. Возможно, они никогда их не видели или не бывали в кинотеатрах. Благодаря подобным мыслям я понимала, зачем вообще это всё нужно. Ни Мария, ни другие представители безопасного времени и комфорта не хотели, чтобы подрастающие поколения жили, не зная, как беззаботно всё могло бы быть, если бы не чья-то врачебная ошибка. Семья мальчика по имени Джесси расположилась недалеко от него и его друзей. Возле другой семьи, прибывшей сюда из Шотландии, расположился священник, сменивший широкие одежды на обычные и впервые сливаясь с толпой. С удивлением я отметила, что в самом конце, на барном стуле, расположился и Сет, решивший, что этой ночью бар будет мало актуален, а завсегдатаи переживут. Даже на самое начало фильма он смотрел так, словно показывать его вообще плохая идея. Человека старого воспитания переполняла уверенность, что мы живём в слишком плохие времена, которые хуже даже военных. Может, пару лет назад и я так думала, но это мнение само по себе испарилось. Я была уверена, что он ещё передумает, втягиваясь в процесс просмотра. Джоэл и Томми, сидящие по разным углам, умудрялись разговаривать и обсуждать, какое оружие действеннее при контакте с Топляками, как избежать инфекционных спор и какую смесь можно придумать, заменяя мастику. К слову, вопрос с крышей всё-таки был решён: её над комнатой положили заново, на что ушёл целый день. Я даже не пыталась вслушиваться в фильм, который в последний раз видела лет двадцать пять назад. Меня скорее расслабляло и интересовало то, что все эти люди позволили себе находиться здесь, просто разговаривая, обсуждая вопросы и отдыхая от полного работы дня. Последнее касалось и меня, ведь сегодня я снова ходила в патруль, во время которого пришлось убирать пять поваленных на дорогу деревьев. Чтобы сделать это, пришлось возвращаться в Джексон за подкреплением, а после, вшестером, решать вопрос, распиливая деревья обычными, не шумящими пилами и доставляя всё в город. От того, что я вытянув ноги и расслабив руки сидела, ничего не делая, приятное тепло и расслабление разливалось по телу. Потягивая пиво и вскоре беря вторую бутылку, я стащила пару ягод клубники. Спелая и сладкая, но некоторые плоды оказались кисловатыми, напоминая о скором завершении летнего сезона. Первый фильм мы полностью проболтали, обсуждая мелочи вроде воспоминаний, детства, устройства общины, планов и самых ярких встреч с заражёнными. Второй — откровенно игнорировали, явно настроенные сближаться и находить общий язык, а не проникновенно всматриваться в романтичные сцены, а после него Мария ушла домой, списывая всё на усталость от длинного дня, оставляя нас глазеть на страшные сцены, которые в наших реалиях казались тем ещё подлым враньём. Большинство уже разошлось, в особенности дети, которые предпочли поспать или же поиграть, никому не мешая. Я не совру, если скажу, что после старой мелодрамы часть женской половины зрителей уходила, утирая слезы. А Джоэл, Томми и я досидели до самого последнего фильма, пока не закончилось пиво, последние бутылки которого казались чем-то прекрасным и одухотворённым. В этой части общины уже царил мрак, только экран подсвечивал восстановленный завод и недалёкий высокий забор Джексона. Значительно похолодало, так что большинство пледов загнулись, прикрывая ноги или плечи. — Не знаю, на что они рассчитывали, снимая это. Они должны были знать, что люди из будущего ни за что до усрачки не испугаются такого количества спецэффектов и покрашенной воды, — изрекла я, очищая плед от травы и сворачивая его, чтобы унести. Сзади уже начались титры и, быть может, последний из ужастиков мне не понравился, но я была запредельно рада тому, что провела эту ночь так просто, в разговорах ни о чём с раскрепощёнными людьми, а не в мыслях о том, насколько я плохой человек или же не в объятиях кошмара. — Слышал, что они должны были снимать ещё один «Парк Юрского Периода», но началась эпидемия, — сообщил Джоэл, сбрасывая все пустые бутылки в ящик. — Интересно, в какой момент Сэм Нил и Уильям Мэйси заразились? Если заразились вообще, — хмыкнул Томми. — В любом случае, вряд ли они всё ещё живы. Годы берут своё, — покачала головой я. — Идём? — У меня дома есть очень древний недопитый виски. Если хотите, можем зайти, — нерешительно предложил Джоэл, но причиной его нерешительности было лишь то, что он никогда не хотел навязывать своё общество, настаивать на компании и имел малый опыт в дружеских встречах. Не нужно знать его всю жизнь, чтобы понять это. Возможно, вёл бы он себя слегка по-другому, всё сложилось бы иначе. И в этом затянувшемся хаосе он давно бы завёл новую семью. Если, конечно, прошлое бы отпустило его и позволило. — Я бы с радостью, вот только всё это само себя не уберёт. Нужно помочь парням, а там уж совсем поздно будет. Управитесь сами? — произнёс Томми, глядя то на меня, то на Джоэла. Мы с мужчиной переглянулись и вновь я почувствовала, как от одного его вида приятно тянет в животе, а желание остаться наедине, где мы можем вести себя чуть более открыто, не мозоля никому глаза раньше времени, нарастает. — Может, тоже остаться помочь? — перевёл тему Джоэл. — Не стоит, мы справимся. Спокойной ночи, — попрощался Миллер младший, похлопывая нас по плечам и уходя. — До завтра, — сказала я уже его спине, тоже разворачиваясь. Ничего не уточняя, мы вместе двинулись к дому Джоэла. Вдоль дороги уже начинали гаснуть фонари: выжившие выключали свет в своих домах, единственный бар и лавки давным-давно были закрыты, а гирляндам в самом центре больше не было надобности светить. Просторный, полностью тёмный и нелюдимый дом Миллера был похож на остальные, пока он не включил свет, освещая комнаты и задний двор. По словам мужчины, бутылка в коробке, найденная пару лет назад снаружи, хранилась у него на втором этаже. Пока он ходил за ней в свою спальню, я тоже поднялась, стягивая свитер и ходя по небольшому открытому пространству, полному дверей в другие комнаты. Посредине, на пыльно-коричневом полу, лежал бирюзовый ковёр с тёмным узором вроде цветов. В самом углу стоял пылесос, а на двух тумбах и настенных полках располагались горшки с цветами и разного рода утварь. Белые занавески колыхались. Через едва открытое окно сочился ночной воздух, освежающий помещение. Мне ещё не приходилось бывать тут, так что я в очередной раз удивлялась тому, насколько светел, аккуратен и умело оформлен дом холостяка. Подойдя к одной из тумб, я увидела рамку, а в ней — фотографию, поражаясь тому, что они ещё остались. В рыжеватой деревянной раме был заключён яркий снимок, на котором Джоэл был совсем молодой. Уже крепкий, с щетиной, но без мелких морщин и слишком уж лёгкой улыбкой. А рядом с ним — коротковолосая блондинка в футбольной форме и огромным золотистым кубком. Это точно была Сара. Сара явно была ровесницей Элли, когда умерла. Радостная, с блестящими дерзостью глазами, не девичьими увлечениями и присущей детям беззаботностью. Внутри неприятно щемило от мысли, что ни она, ни Джоэл, даже не предполагали, что совсем скоро случится нечто ужасное и выводящее мир из строя. Впрочем, все мы оказались в таких условиях. Я была уверена, что если бы Сара была жива, она бы выросла активной и по-настоящему красивой девушкой. Внезапно я вспомнила, что ей, как и мне, было двенадцать, когда всё это случилось. Звучит как безумие, но мы даже могли подружиться, ведь всякое бывает. — Славная, правда? — вновь раздался голос Джоэла. Он стоял в дверях спальни с бутылкой, этикетка которой уже давно стёрлась. Какое-то количество виски уже было выпито, но мужчина явно его растягивал, сохраняя для особых случаев. Я поставила рамку на место, кивая. — Более чем. Должно быть, мама тоже была красавицей, — грустно улыбнулась я. — Думаешь, уже время для таких расспросов? — Я ещё не задала ни одного вопроса, только высказала предположение, — подметила я. Джоэл кивнул в сторону лестницы, и мы стали спускаться на первый этаж, весьма немузыкально поскрипывая старыми ступенями. В столовой мужчина взял два стакана, разливая по ним убереженный напиток и протягивая один из фужеров мне. Благодарно кивнув, в прошла на кухню, которая заинтересовала меня ещё во время первого визита. Она была просторной, с изобилием вряд ли используемой утвари, самыми разными кружками и тарелками, чугунной плитой и высоким, изогнутым краном в раковине. Если бы сейчас можно было купить всё, что угодно, совершенно не напрягаясь, то готовить здесь самые экзотичные блюда было бы сплошным удовольствием. И пусть я ненавидела это дело и никогда не готовила для себя, здесь бы ко мне непременно пришло вдохновение. Хотя, быть может, дело было в выпитом пиве и согревающем изнутри выдержанном виски. — Она действительно была красавицей, — внезапно продолжил Джоэл, наблюдая, как я двигаю банки и тарелки, которые, по моему мнению, дурно стояли, нарушая общую гармонию. — Как вы познакомились? — поинтересовалась я. — Следующий вопрос. — Ты знаешь о том, как я жила раньше, а я лишь о том, кем ты работал, — напомнила я, отпираясь локтями на кухонный остров и потягивая виски. В самом деле, мне действительно было интересно узнать о мужчине хоть чуточку побольше. Вся его скрытность была обоснована тем, что не все события сладостны, чтобы их вспоминать. Тем не менее, в последнее время я проводила слишком много времени с человеком, о котором практически ничего не знала, что вызвало смутное чувство. Но с другой стороны, с кем бы я могла быть в Джексоне или любой другой точке штате, если не с ним? Об остальных живых людях в этом мире заражённых я знала ещё меньше; так уж сложилось. — Ты рассказывала это Элли. — Но ты всё прекрасно слышал, ведь тебе было любопытно. Порой ты слишком упёртый, Джоэл. — В летнем лагере, когда нам было по шестнадцать. Очень скоро появилась на свет Сара, — всё же ответил, но крайне лениво мужчина, глядя куда-то в сторону, словно там, на самой дальней стене дома, его жизнь показывали, словно очередной фильм. — А когда Саре исполнилось четыре, она ушла от нас и больше не вернулась. Не самая интересная и захватывающая история, верно? Я поджала губы, опуская глаза в стакан, где виски шёл лёгкой рябью. Мне бы хотелось с ним согласиться, но вышло бы слишком грубо. Молодой отец-одиночка, растящий девочку без матери, которая просто ушла, и работающий простым строителем. Вообще-то, подобный подарок судьбы многое объяснял, но тем не менее, Джоэл любил Сару и продолжать любить до сих пор, даже после ее смерти. — Всё всегда так странно складывается. Никогда не знаешь, чего ожидать, — покачала головой я. — Всё так, — хмыкнул Джоэл, за раз опустошая свой стакан. — Всегда есть альтернативная версия. Например, того, как бы всё сложилось, если бы не эпидемия. Не думаю, что тогда бы мы встретились. — Кто знает. — Ну, не взглянула бы ты на меня точно. Не твой уровень. — Что? — распахнула глаза я, вскидывая брови. На губах заиграла весёлая улыбка. — Это ещё почему? — Простой рабочий с ребёнком на руках, с седыми волосами, ничего не знающий о ботанике и умеющий только гвозди заколачивать, — перечислил Джоэл, барабаня по пустому стакану и составляя беспощадную, слишком уж самокритичную характеристику самого себя. — Прости, ты про те три волоска где-то в бороде? — изогнула бровь я, выпрямляясь. — Забыл сказать про дурной вкус в музыке. — Точно, — хрипло усмехнулся Джоэл. — Что ж, в таком альтернативном мире, ты бы тоже не взглянул на меня, — поддержала тему я. — Ровесница дочери, неумелый врач, любительница потягивать пиво по вечерам и стрелять в кого попало. Девушка, чьи родственники наркоманы и преступники. В самом деле, как бы расслабленно мы не строили эти теории, звучали они отчасти тоскливо. Было дерьмово осознавать, что, по сути, я говорила правду и даже в нормальных условиях жизнь могла стать совершенно никудышной. Возможно, действительно стоит начать довольствоваться тем, что есть на самом деле, а не цепляться за прошлое, пытаясь что-то в нем отрыть и изменить. Размяв шею, я прошла в гостиную, падая на мягкий диван, слегка попахивающий ветхостью. Джоэл сел рядом, подливая себе в стакан ещё, прежде чем закупорить бутылку. Взглянув на его заросший, сосредоточенный профиль и весьма идущие ему мелкие морщинки вокруг глаз, я положила ноги ему на колени. Тёплая рука легла на них, слегка поглаживая, но будто по инерции, а не из желания. Мои попытки что-то узнать закончились тем, что он всерьёз сконцентрировался на прошлом, погружаясь в него и вглядываясь в пустоту настоящего. — Нет, знаешь, я бы всё равно взглянула на тебя. Весь такой крепкий, мужественный, с грустной историей и повышенным тестостероном, — задумчиво произнесла я, заставляя мужчину посмотреть на меня и легко улыбнуться. — Просто я слишком напоил тебя. Я, пожав плечами, допила свой виски, ставя его на журнальный столик. Всё действительно могло быть иначе, совсем по-другому, будь то хуже или лучше. Нам, людям, свойственно мечтать и воображать о том, чего у нас нет, будь то семья или золотые серьги, ребёнок или кудрявые волосы, машина или веснушки на носу. Где бы мы не оказались, мы вечно будем думать о том, что могли получить, исправить, узнать, чего избежать, а с кем познакомиться. В конечном итоге, Джоэл был не таким уж стариком, каким себя позиционировал, не строителем, а одним из немногих выживших, что готов рисковать собой ради других. Я же, быть может, и являлась совершенно никудышным врачом, но зато умела выживать, стоять за себя и правильно расставлять приоритеты, даже если осознание этого приходило не сразу. И это ещё не говоря о том, что урок дальнейшей жизни и смирением с реальностью ещё не был усвоен, но уже начат. Чего бы мы там не хотели, изменить мы могли лишь мелочи. Например, решить, в каком направлении двигаться завтра, каким оружием убить Бегуна, Щелкуна или Сталкера, как поднять настроение работягам Джексона, с кем провести вечер, ночь, а может вообще целую жизнь. Мы могли бы смотреть только в будущее, концентрируя на нём все силы, но прошлое, каким бы оно ни было, продолжало тяготить и обладать необъятной властью над сознанием. Несмотря на чёрную каплю краски в этой серой жизни, я действительно планировала добавить побольше белого, начиная с того, как устроить собственное настоящее. Сегодня я знала, что представления о моей жизни были неверными, диаметрально противоположными тому, что я получила. Другая община, другое окружение, частично другая деятельность, другой дом. Мужчина, который может касаться меня и смотреть, когда захочет, ведь страхи постепенно отступали, давая место чему-то новому, и девочка. Девочка, ради которой мужчина спас мою жизнь, показывая её совсем другой, отличной от представленной и прививший необходимость заботы к чужому, но уже отлично известному ребёнку. За окном уже стояла непроглядная ночь, а большинство жителей мирно спали, видя третий сон или же кошмар, после сумеречного просмотра ужасов. А может, они также думали исключительно об альтернативных событиях, невероятном прошлом и возможном будущем. Я подвинулась к мужчине поближе, чтобы положить голову на крепкое плечо, выражая жестом немую, далеко необязательную поддержку. Ничего не говоря, я знала, что он вновь смотрит в пространство между аркой на кухню и окном, думая о чём-то своём. Однако лёгкое касание щекой и вес голых ног на его коленях сообщали на доступной только нам двоим языке: «Теперь ты не так одинок».