Арахна

Разумеется, никто и не подумал послушать своё начальство, решив, что если оно застёгивает куртки на морозе и готовит сладкие ужины, то не имеет права командовать. Стоило малейшим капелькам заботы и обыденности проступить через оболочку отвыкшего от тепла человека, как это несомненно принималось за слабость и сдачу позиции. Небо уже заволокли снежные тучи, темнеющие у горизонта, но в окно всё равно заливался свет. Позволив себе застрять в глубоком сне на чуть больший срок, нежели обычно, ладонью я уже наткнулась на успевшую остыть сторону кровати с взбитой подушкой и аккуратно сложенным пледом. Несмотря на мои желания и рекомендации, Джоэл снова ушёл в патруль, будто бы нахождение за заборами Джексона способствует мышлению и отвлечению от гнетущего. Таким образом, с самого утра я была оскорблена тем, что моё мнение осталось проигнорированное, а крепкие не по годам Миллеры решили работать на износ, вновь отправляясь сражаться с заражёнными, количество которых в округе стало увеличиваться. Совершенно точно поняв, что Джоэл уже где-то далеко снаружи, я направилась к Элли, чтобы поговорить с ней, пока есть такая возможность, но и её не оказалось. Тогда совсем скоро я оказалась у будки её друга Джесси, который в этот день собирал и отпускал группы, ведя журнал о прибытии и отбывании. Я хотела было постучать в дверь, но она сама распахнулась перед моим носом. Молодой, высокий, очень уж активный и трудолюбивый — до вчерашнего дня я думала, что парень Дины — Джесси, замер, удивительно широко распахивая глаза, учитывая их разрез. Он хотел сделать шаг за порог, но пришлось себя остановить, чтобы не впечататься в меня своим щуплым, пусть и тяжёлым телом. В блеске глаз почему-то пронеслись испуг, осторожность, неожиданность и даже уважение. До этих пор, несмотря на моё главенство в патрульном деле, никто не смотрел на меня таким образом. Почему-то мне показалось, словно он чувствует вину или что-то вроде того. Может, дело было в том, что его девушка поцеловала мою с Джоэлом подопечную. Может в том, что он отпустил Миллеров в патруль, прекрасно зная, что запрещено давать столько смен в одни руки, особенно, когда уровень опасности становится жёлтым. — Доброе утро, Доркас, — поприветствовал меня Джесси, складывая какие-то бумаги и убирая в карман. — Где Джоэл? — спросила я, скрещивая руки на груди и прислоняясь к косяку. — С Томми, на маршруте у ручьев, — отозвался парень, внимательно глядя на меня, чтобы уловить настроение вопроса. — А Элли? — Они с Диной отправились сменять их. Должны встретиться на северо-западе, в опорном пункте. Там девочки продолжат патруль, а Джоэл и Томми вернутся. Я проанализировала его ответ, приходя к выводу, что если группы пересекутся на северо-западе, то за спиной у братьев Миллеров уже полпути, а это значит, что вышли они на рассвете, если не раньше. Причина, по которой нужно посылать группу на половину маршрута, оставалась для меня скрытой. — Один выходной в неделю, Джесси. Один раз я планировала не приближаться к постам, как ты уже нарушил всё, что только можно было, — устало произнесла я, постукивая ногами о землю, чтобы избавиться от прилипшего снега. — Я не отправлял вторую группу. Мария сказала, что Элли и Дине стоит сменить их, потому что они и так много на себя берут, — стал торопливо объяснять парень и это уже хоть что-то объясняло, ведь Марию тоже могло не устраивать, что её муженёк всё время где-то за пределами Джексона. — А то, что они ушли…так я ещё и не заступил на дежурство, а если бы и заступил, то сама знаешь, как убедителен старик Элли…то есть, прости, Джоэл, умеет смотреть. Думаю, Мария просто хочет, чтобы они с Элли встретились и переговорили после вчерашнего. Тот ещё вечер был, да? — Во сколько ушла первая группа? — спросила я, игнорируя попытку обсудить вчерашнее. Учитывая, сколько раз я видела каменное лицо Элли и потерянный, усталый взгляд Джоэла, во мне не было ни йоты желания возвращаться к этой теме. — В семь сорок пять, то есть три часа назад. — А вторая? — Только отправились, около четверти часа назад, — отозвался Джесси. — Сейчас я кое-что доделаю и отправлюсь за ними. — Ладно, удачи. Не гоняй людей без дела, — посоветовала я, наконец-то давая собеседнику выйти. Я прикинула расписание возвращений, но не по привычке, а потому что мои люди были снаружи. В лучшем случае ближайшие два с половиной часа Миллеры должны вернуться, а работу за них закончить Джесси, Дина и Элли. Если на второй половине маршрута будут какие-то проблемы или ребята заподозрят, что уровень опасности колеблется от жёлтого к оранжевому, то могут вовсе остаться у одного из опорных пунктов и вернуться ближе к ночи. В любом случае, пока они все были снаружи, а мне чудесным образом выпал выходной, я отправилась в церковь к Эмброузу, захватив с собой кусок пирога, приготовленного по его рецепту. По пути я не смогла не обратить внимания на то, как сгущаются тучи, намекая, что вскоре может пойти снег. Церковь — если величать её подобным образом было корректно — в последние годы процветала. Её здание терпело преображение, теряя мотивы жилого дома или же заведения вроде библиотеки или бара. Более высокие потолки, покрашенная в яркий крыша, скрытая в данный момент под снегом, рисунки и спасённые иконы разных вер, стоящие в противоположных и никак не конфликтующих между собой углах. Мне понадобился ни один разговор с Эброузом — всё же наставником и духовным помощником, нежели откровенно священником — чтобы понять устройство данного места и цель его существования. Оказавшись внутри, я ощутила приторный запах лака для обработки дерева, которым недавно покрывали скамьи, и расплавившийся воск. Здесь было совсем мало света независимо от времени суток, но даже в огнях свечей я разглядела тёмный силуэт мужчины, наносящего полупрозрачную краску на окна. Красным, синим и зелёным красителями, которые нужно было обновлять чуть ли не раз в полгода, он создавал иллюзию фресок, в очередной раз давая посетителям знать, что это непростое место. Дверь открылась, впуская в мрачное, высокое, но всё же узкое помещение, чуть больше света и сообщая о моём визите. Мужчина оторвался от работы, протирая платком лоб. Он был немного старше меня, может, года на два, но когда он приветливо улыбался, я каждый раз встречалась с наивностью и чистокровным ребячеством, поражающим до глубины души. Эмброуз словно погряз в болоте, под названием «идеальная, утопичная жизнь», где не было бед, потерь, инфекций, укусов и насилия. — Итак, мне понадобилось немало времени, чтобы понять, что ты проповедуешь не религию, а веру. Веру в то, что всех нас спасёт Иисус, а может, судьба, эволюция матери природы или же какой-то случайный человек, будь то воскресший президент или сосед из дома напротив, — начала я, поскорее закрывая дверь, чтобы не выпускать тепло. Разноцветные блики упали на мои руки, сжатые на контейнере. — Ты просто поддерживаешь людей в их вере, говоря, что не нужно её терять, и она имеет смысл. Всегда есть шанс, чудо или что-то вроде того. Главное жить, а не бесцельно выживать ради самих себя. — И вот удалось случиться первому чуду — ты поняла, какой посыл несёт это место, — развёл руки Эмброуз. — Я терпел немало времени, чтобы узнать, во что веришь ты. — Кто сказал, что я верю? — Глаза. Во взгляде есть смысл и цель, — невозмутимо изрёк мужчина, а его взгляд упал на контейнер. — Так во что ты веришь? — В себя, — пожала плечами я. — И в людей, которые трудятся вокруг меня. Я осмотрелась, натыкаясь взглядом на свисающие с потолка толстые нити бечёвки, изнизанные бумажками с пожеланиями, или же более тонкими нитями с монетами. Наверное, за последние двадцать лет это было единственным увиденным мной местом, где до сих пор было так много денежных монет, больше не имеющих ценности. Сюда приходило не так уж много людей, но если они здесь и бывали, то непременно давали слабину, загадывая желание своему личному божеству. Стоило уделить внимание тому, что ничего от культа в этом не было: просто человеческое отчаяние и стремление всегда искать смысл в существовании. — Приготовила вчера по твоему рецепту, должна узнать оценку, — произнесла я, открывая контейнер и протягивая его знакомому. Казалось бы, я была в самом уединённом, тихом месте во всей общине, да ещё и в компании самого невозмутимого, вечно уравновешенного человека, но почему-то лёгкая тревога пронзила меня, хотя всё вроде бы было в порядке. — В кои то веки, — возликовал Эмброуз, с радостью принимая угощение и дегустируя его, тщательно пережёвывая и словно уделяя внимание каждому его известному компоненту. — Вышло просто замечательно, даже лучше, чем у меня. Но, думаю, ты просто пересыпала какао. Нужно внести коррективы в рецепт, так вкуснее. Я вскинула брови, даже не зная, что и думать. С одной стороны, я открыла ему глаза на новые пропорции, а с другой — сама не смогла справиться с уже готовыми. — Вера в себя самая тяжёлая, но действенная. Она возлагает на твои же плечи слишком много ответственности. Приходится что-то делать, чтобы получать желаемое, — сообщил мужчина. — Сама не в восторге, — улыбнулась я, присаживаясь на уже высохшую скамью и пытаясь найти хоть одно дело, в котором я могла бы помочь. С годами сидеть в одиночестве, в гостиной или спальне, становилась всё скучнее, а усталости от такой деятельности было куда больше, чем от физической работы. Внезапно мой взгляд наткнулся на тонкую, едва блестящую в разноцветов свете паутинку с крохотным пауком, расположенную недалеко от того места, где ещё пару минут назад находился Эмброуз. Насекомое было слишком далеко от меня и обладало слишком примитивным внешним видом, чтобы я могла назвать, что именно это за создание, но встреча с ним резко вернула меня во времена, когда я собирала живые экспонаты, считая это своей личной надеждой. — Ты знала, что на греческом слово паук звучит как «арахна»? — вдруг вопросил мужчина, садясь рядом и вытирая тыльной стороной ладони крошки с губ. Он проследил за моим взглядом, вспоминая, как однажды я поведала ему о своём увлечении, от которого теперь мало что осталось. Я кивнула ему, поражаясь предположению, что могу не знать элементарной основы. — Так вот в мифологии была героиня по имени Арахна. Она не была богиней или возвышенным лицом, простой дочерью красильщика тканей, умеющей прясть лучше кого-либо. Считалось, что богиня Афина пряла самые надёжные ткани и красивые изображения, да и сама она была в этом уверена, однако девушка Арахна оказалась достаточно дерзка, чтобы заявить о том, что прядёт лучше. И она вызвала богиню на дуэль, чтобы доказать свою правоту и силу. Если в арахнологии я была весьма сильна, то греческой мифологией никогда не увлекалась. Тем более богинями и легендами, передающимися веками из уст в уста. Тем не менее, прекрасно зная, что Эмброуз никогда не заводит разговоров о пустом, стала прислушиваться, поудобнее располагаясь на скамье и разглядывая потрескавшиеся, местами почерневшие от времени и отсутствия должного ухода иконы. — Самое любопытное, что она выиграла эту дуэль, доказывая, что она лучше богини. Конечно, та разгневалась, думая, что в Арахне играет лишь неуместная самоуверенность. Она ударила девушку челноком, а когда богиня бьёт тебя или напоминает о том, где твоё место, то это считается позором. Арахна, не выдержав позора, хотела повеситься, но Афина подготовила для неё участь похуже, превращая в паука, — рассказал мужчина. — Ещё слышал, что у неё был брат, которого тоже превратили в паука, но в этом я уже меньше уверен. Прежде чем интересоваться о морали и сути его рассказа, я попыталась самолично настигнуть их, полагаясь на метафоры и переносные смыслы. Мы говорили о том, что я довольствуюсь верой в саму себя, а Арахна в каком-то смысле являлась примером самоуверенности, причём не беспочвенной. Только вот девушка, живущая в мифах, смогла доказать, что в чём-то, но лучше богини, а я не сумела заявить о том, что умнее и способнее, а главное — целеустремлённее большинства врачей, что сражались за конец эпидемии зомби. — Думаю, ты не просто так выбрала пауков, а с помощью третьего глаза. Сама соткала себе историю и путь, выбрала ведущие черты и теперь, под грузом ответственности, который сама на себя положила своей верой, обязана ему следовать. Мораль показалась мне больной и слишком уж вычурной, раздутой для одной моей личности, так что я только хмыкнула. Эмброуз, заметивший, как мои глаза бегают туда-сюда в процессе размышления, так ничего и не объяснил, рассчитывая на мою догадливость. Мужчина лишь вернул мне опустевший контейнер, в котором не осталось ни крошки. — Поможешь с покраской? — вдруг спросил Эмброуз, на что я положительно кивнула, снимая куртку и подворачивая рукава своего свитера. Помимо света зажжённые свечи даровали коже тепло, стоило оказаться рядом. Взяв цветные пигменты неизвестного мне происхождения, я подошла к окну, которое уже было очищено от старой краски. Прежде чем нанести первый мазок, я обратила внимание, что начался крупный, пока что медленный снег, парящий и едва сопротивляющийся воздуху, но что-то мне подсказывало, что со временем он лишь усилится. И пока выданная краска отбрасывала на мою кожу кроваво-красные пятна, яркость которых напрямую зависела от остатков солнца, я тщетно надеялась, что до возвращения групп Джоэла и Элли Не начнётся суровая непогода. Однако время шло, а о возвращении групп так никто и не сообщал. Я покинула церковь прямо перед тем, как начался самый настоящий снегопад, перетекающий в зверскую метель. Даже тучи, что закрыли ясное небо с утра, не могли намекать на то, что именно нас ждёт к середине дня. Сразу после помощи Эмброузу я зашла домой, чтобы проверить, не вернулся ли Джоэл, но из живых существ там был только Рив, одиноко свернувшийся на диване в ожидании хозяев. Сразу после, замотавшись в шарф, я добрела до главных ворот Джексона, где спросила каждого из охранников о том, не вернулась ли хоть одна группа и не видели ли кого-нибудь на горизонте. Информации тоже было мало: если Элли, Дина и Джесси по любому не вернулись бы так рано, в особенности в такую погоду, то Томми и Джоэл должны были вернуться домой ещё до начала снегопада. Прошёл первый срок, к которому их ждали — спустя два с половиной часа. Закончилась и допустимая погрешность в час. Когда же метель стала стихать, увеличивая кругозор и усмиряя снег, а Миллеры так и не вернулись, я, впервые погрязшая в дурном предчувствии настолько глубоко, отправилась напрямую к Марии, ведь говоря о серьёзной задержке группы в условиях непогоды, я говорила и о её мужчине. Мария была у себя дома, в кабинете и погрязшая в подсчётах ресурсов на грядущую весну. Казалось, за своей работой она совершенно потеряла счёт времени. Светлые короткие волосы были растрёпаны, а левая щека знатно помята. Увидев меня на пороге, она попыталась взбодриться, сменяя калькулятор в голове на свою собственную личность. — Ужас, а не погода, — пробормотала она, бросая рассеянный взгляд за окно, занавешенное светлым тюлем. — Как ты после вчерашнего? Сет знатно набрался, но Томми быстро ему напомнил, что к чему. Уже сегодня он извинился перед Элли. Будто из-под палки, но мне нравится думать, что дело в знатном похмелье. Я удивлённо вскинула брови, удовлетворённая тем, что этот мужлан смог найти в себе силы извиниться, пусть ему и пришлось это подсказать. Лучше уж так, принудительно и бесповоротно, чем жить в вечном конфликте и нервах. Однажды попробовав пустить всё на злой самотёк, никогда не желаешь возвращаться к этому. Мне же извинения Сета не нужны были вовсе. Я и думать забыла, что мне предписали бездетность, как самую настоящую непристойность. — Порой не понимаю, почему должна решать вопросы так, словно беседую с малыми детьми, — продолжила Мария, откатываясь на своём кресле от стола и разминая пальцы, хрустя костяшками. — Что-то случилось? Обычно ты просто на чай или кофе не заходишь. — Ты видела, сколько время? Джоэл и Томми уже должны были вернуться в Джексон, а Элли, Дина и Джесси либо укрыться где-то, либо вернуться назад, — сообщила я, прикидывая время. Я потратила около пятнадцати минут около циферблата, чтобы проверить каждую из своих версий событий на время и каждая из них говорила, что Миллеры должны быть дома. — Но и метель я видела, — успокаивающим тоном произнесла женщина с удивлением смотря на меня, ведь подобного рода волнение не было мне присуще. Но я ничего не могла с собой поделать. С удушающим предчувствием, пульсирующем в висках и отражающимся тупой болью то в ноге, то на месте шрама, то в затылке. — С их стороны разумнее всего переждать стихию в укрытии, а потом вернуться в Джексон, чтобы лишний раз не подвергать себя опасности. — Я посчитала. Они успевали и до непогоды, — упрямо гнула своё я, скрещивая руки на груди. — Могли возникнуть непредвиденные обстоятельства. Заражённые, дорожные бандиты, мародёры, — предположила Мария, откидываясь на спинку стула. — Я не знаю более подготовленных и умелых парней, чем эти двое. Они вернутся в течении часа. — Непредвиденные обстоятельства на то и непредвиденные. Они бьют, как нож в спину, а я чувствую, что тут что-то не так. Они оба уходили уставшими и потрёпанными после вчерашнего. Как спалось Томми? Потому что все мысли Джоэла явно были не о сне, — отрезала я, делая шаг к столу. — Стихия стихла. Я хочу получить разрешение на отправку подкрепления на случай непредвиденных обстоятельств, и я возглавлю её. Предположения об опасности, жёлтого уровня тревоги из-за заражённых и метели достаточно, чтобы просто перестраховаться. — Доркас, — шумно вздохнула Мария, сочувствующе глядя на меня, что я нашла слишком неуместным. — Не знаю, как всё было устроено у вас в Уолнат-Гров, может, все жили строго по часам, но это не первый случай отклонения от прогноза. Да, он серьёзный, но не забывай, кто именно отклонился, ладно? Это Джоэл и Томми. Да, просто имена, но за ними стоят люди, которые вечно во что-то ввязываются, но всегда выходят сухими из воды, тебе ли не знать. Я почти уверена, что всё в порядке. — Если есть уверенность, почему бы просто не проверить? Чего это стоит? — нахмурила брови я. Мне хотелось бы повторить уже высказанные факты ещё раз, чтобы достучаться до главы Джексона. Порой Марие приходится быть хладнокровной, но это не тот случай. Слишком много поводов чему-то случиться, да и к тому же речь шла об очень знакомых нам людям. Предчувствие, которого не было раньше — то ли из-за собственной любви к рискам, то ли из-за отсутствия опыта — напоминало мне, что может случаться в наших реалиях. Оказавшись снаружи, я стала жертвой знакомого засранца. Внутри безопасной общины из-за меня убили человека. Из-за спокойствия, равнодушия и доброты душевной было допущено убийство моей бабушки. Из-за элементарного стечения обстоятельств и дурной случайности мой прежний дом был сожжён дотла, а близкие люди заражены и убиты. Я не хотела прямым текстом говорить о самых дурных последствиях бездействия только из-за того, что личный опыт наталкивал на появление мыслей о них, но Мария словно не понимала иного — осторожного и попросту официального. Да, Джексону везло куда больше, чем Уолнат-Гров, и, возможно, дело было и в людях, но сейчас что-то действительно шло не так. Облизнув губы и переведя дух, наклонилась над столом, чтобы оказаться чуть ближе к женщине, словно это имело какое-то поразительное влияние и особое значение. — Я устала терять людей, Мария. Это бесполезно и неприятно. Если наши мужья не вернутся, это будет на твоей совести, — бросила я. — За ними по любому кто-то пойдёт, но вот кто — решать тебе. Можешь отпустить меня одну, а можешь выделить людей и присоединиться. Женщина сдвинула брови, а на её лицо пала тяжёлая тень. Она опустила взгляд, пытаясь понять, почему обычная затянувшаяся вылазка так воздействовала на меня. Если исключать существование простого предчувствия, то, возможно, из-за стресса вчерашнего дня, из-за разлада у близких или, чёрт его знает, разыгравшийся погоды. В любом случае, это что-то заставляло меня манипулировать, давить на самые больные, влияющие на решение точки. Мне не хотелось, чтобы из-за привыкания к безопасности, что строилась годами, Мария потеряла свою чуткость и нечто особенно человечное. Судя по тому, как её взгляд метался от бумаг к часам, а от часов — к окну, она действительно задумалась. Я же молчала, понимая, что любой взгляд, интонация, лишнее слово могут привести к тому решению проблемы, которое я не буду готова принять. В конечном итоге, женщина поднялась со стула, без надобности разглаживая свой свитер. — Хорошо, только ради твоего спокойствия, — выдала эта упёртая дама, но мне и этого было достаточно. Всё-таки было в Марие что-то исключительно хорошее. — И я присоединюсь, давно по маршрутам не ходила. Иди собирайся и найди двух человек, которые согласятся идти в такую погоду. — С этим точно проблем не возникнет, — заверила её я, заранее зная, кто бы мог пойти с нами. Прежде чем отправиться за оружием, я решила вопрос с людьми, которые будут нашим подкреплением. Я предложила данные роли сыну Сета, который был отменным охотником и следопытом, чтобы лишний раз пощекотать нервы зазнавшемуся старикану, а также мужу недавно присоединившийся Джейн, который с радостью взялся за всё — лишь бы дать знать, что он и его жена благодарны за крышу над головой. После этого, утеплившись и взяв оружие, мы записались в журнал, за который сегодня должен был отвечать Джесси, взяли своих коней и отправились в путь. Наш маршрут и цель были максимально просты: мы проходили по тем же опорным пунктам, что и группы до нас, обращая повышенное внимание на забытые города, заброшенные сторожки и любые места, в которых можно найти укрытие. В опорных пунктах мы прослеживали записи, чтобы узнать, какая группа на каком этапе остановилась и где её искать, если придётся. Сразу после выхода мы разделились на две пары: мы с Марией и Итан и Калеб — сын Сета и муж Джейн соответственно. Мы двигались левее от них с самого начала маршрута, пусть у самого Джексона искать нам было нечего. Первым ориентиром того, что мы движемся по нужному маршруту, стали ручьи. Узкие, стиснутые с обеих сторон снегом, но резвые и быстрые, незамерзающие даже в такую погоду. Несмотря на температуру воды Сатурн — мой тёмно-коричневый, до ужаса мирный конь — спокойно переходил ручьи, держа нужный курс. От недавней непогоды почти ничего не осталось; только небо всё ещё казалось низким и слишком ватным от серых туч. Зимние пейзажи вокруг Джексона практически не изменились, вновь приобретая спокойные, замершие, тяжёлые и надёжные черты. Даже живя в лесу или совсем близко к нему, каждый раз как в первый обращал внимание на кристаллы снега, блестящие на свету, припорошенные ели, вечные иглы которых казались совсем чёрными, аромат влажных хвойных стволов и полностью заваленные ярко-белым голые кустарники. В теперь уже дикой местности, почти что лишённой людей, зачастую встречались следы кроликов, кабанов, птиц, оленей или ещё кого-то, кто бодрствовал, должен он был или нет. Сейчас же все дороги казались девственными, ни разу не исследованными, пусть на деле и заученными. Сплетения потемневших веток выглядывали из сплошного белого, создавая различные оптические иллюзии, а маленькие водоёмы покрылись толстым, будто многослойным льдом, замирая и давая разглядеть дно, камни, перегной осенних листьев, а может останков каких-либо животных. — Ты сказала, что пропажа наших мужей будет на моей совести, — вдруг нарушила тишину Мария, а её лошадь догнала Сатурна, пристраиваясь рядом. Женщина огляделась по сторонам, будто бы проверяя, не слушают ли нас компаньоны. Вряд ли ей хотелось, чтобы кто-то знал, как легко мы бросаемся сердечными беспокойными фразами, стоит остаться наедине. — Так, — кивнула я, дожидаясь продолжения. — Джоэл — твой муж? — вопросила она, требовательно глядя на меня и ловя на весьма серьёзной оговорке. — Просто мне казалось, если бы это было так, мы бы узнали пораньше. В лучшем случае побывали бы на церемонии или праздничном ужине. — Не муж. Вырвалось. К слову пришлось. Вы бы с Томми были первыми, кто узнал об этом, — объяснилась я, действительно не придавая в тот яростный момент этому значение. Учитывая, что мы жили вместе немалый срок, тактично пропуская момент юношеского баловства и свиданий, да ещё и вместе отвечали за Элли, на тот момент элементарное слово «муж» не показалось мне таким страшным и многозначительным, как при столкновении с вопросом. — Почему так? — поинтересовалась Мария, но без нажима, а так, словно мы давние подруги, беспрепятственно и бесстыдно обсуждающие личную жизнь каждый день. Наши отношения действительно были славными и весьма близкими из-за того, что Томми и Джоэл являлись братьями, но я не считала, что настолько. — Я имею ввиду, по вам видно, что вы уже не собираетесь разбегаться из-за глупостей или искать себе кого-то другого. До этого момента даже не думала, что такое вообще возможно. Вы давно вместе, почему не женились? Потому что никто мне не предлагал, даже если я действительно была уверена, что этот человек со мной навсегда. Потому что мы жили в мире заражённых и вечных сражений, рисков, неожиданностей, где брак звучит как нечто совсем забытое. — Не думаю, что теперь это имеет смысл, только если для того, чтобы считать себя за мужа и жену, — пожала плечами я. — Никаких документов, юридических особенностей и обязанностей. Просто для вида и создания даты? Не сказала бы, что вижу в этом особенную ценность. — Мы с Томми тоже встретились во время эпидемии, — напомнила Мария с забавной ноткой строгости, будто бы я не придавала значения её браку с Миллером-младшим. В самом деле, действительно, какое-то значение это и имело. Томми и Мария действительно в глазах окружающих — и моих тоже — были состоявшейся парой, которые объявили о своих отношениях и о том, что теперь одна семья. В нашем же случае подобные факты жили только в наших головах и почти что не обсуждались. — Но ты бы хотела? — спросила женщина. — Не знаю. Может. Вряд ли бы отказалась, — бегло ответила я, не собираясь всерьёз обсуждать этот вопрос во время поисков Джоэла, который по какой-то причине не вернулся в Джексон вовремя. Оттого мой ответ стал слишком уж неоднозначным и спорным, учитывая, что я ни на минуту не сомневалась в том, что никуда не денусь от Джоэла, что бы не случилось. Мы прошли небольшой замёрзший пруд, из которого торчали объеденные останки оленя. Кому-то из хищников или заражённых удалось отменно полакомиться, учитывая, как тщательно были обглоданы практически белоснежные, острые рёбра и вытянутый череп. Возле него располагался первый опорный пункт, в журнале которого я узнала свежие подписи как Джоэла, так и Элли. Оба отметили, что на этом участке маршрута чисто и никак проблем, что было весьма очевидно, ведь до этой части редко доходили заражённые. Сразу после опорного пункта располагался заброшенный город, когда-то эвакуированный из-за тяжёлой эпидемиологической обстановки. Там встреча с заражёнными была вероятнее, но чаще всего люди из Джексона останавливались в городе, избавляя общину от возможных неприятностей. Взойдя на должность главной по патрулю и охране, я ни раз акцентировала внимание на обязательности зачистки всех заражённых, учитывая, что они научились держаться стадами. Улицы полностью занесло. Корпусы машин и оставленный мусор погрязли под сугробами. Мы с Итаном спешились с коней, чтобы получше рассмотреть землю и, как оказалось, не зря. Мужчина присвистнул, подзывая меня к себе, чтобы что-то показать. Намотав удила Сатурна на кулак слегка немеющей от холода руки, я подошла, смотря, куда он показывает. Под едва прозрачным, совсем свежим слоем снега, скрылось тело, окружённое алой, давно остывшей кровью. Сев на корточки, я стряхнула с тела снег, обнаруживая ошмётки одежды и гнилую, замёрзшую плоть заражённого. — Резали по шее, причём так резко, что брызнуло знатно, — сообщил Итан, а я невольно признала в этом почерк Элли, умеющую поразительно тихо подкрадываться и быстро, но в то же время искусно, поражать противников. — Левее ещё целая куча, — подсказал Калеб, кивая головой в сторону, где действительно лежало куда больше заражённых. — С такой близостью заражённых давно должны были объявить оранжевый уровень опасности, — подметила Мария, поджимая губы. — Для этого нужны данные, которые не донесли группы, — напомнила я. — Надо осмотреть ближайшие дома, а потом к следующему опорному пункту. — Есть ещё места, куда парни могли свернуть? — поинтересовался Калеб. — Особняк Болдуинов. Он ближе к северо-западу, но немного удалён. Стоит проверить, и туда наведаемся, — кивнула я, готовая зацепиться за что угодно, пусть и вряд ли Миллеры додумались бы настолько уйти с маршрута. Давно забытый особняк был обобран настолько, насколько можно и искать там что-то не имело смысла. Конечно, если речь не шла об укрытии, но и в этой роли до него ещё стоило добраться. Мы осмотрели некоторые дома, натыкаясь лишь на свежие трупы заражённых. Какую-то часть маршрута, ставшую чуть более скалистой, мы прошли по давно изученному плану, но вскоре стали удаляться немногим севернее. И стоило нам слегка отклониться, чтобы проверить дом в отдалении, как мы сразу наткнулись на что-то весьма дурное. Дорога перед нами превратилась в искусственную полосу препятствий, состоящую из невообразимого числа тел. Последний раз я видела столько заражённых в одном месте в Уолнат-Гров, но если там большая их часть была жива, то здесь все были убиты. Мы заострили внимание на каждой тени, скрипе на ветру, глухом ударе снега, упавшего с веток. Дорога из трупов тянулась к узкому проходу сквозь скалу, который можно было обойти. Так мы и поступили, оказываясь у небольшого дома — быть может, это был чей-то сарай, дача или производственный участок, сетчатый забор вокруг которого был частично повален под весом заражённых. Из стен дома, с его крыши и прочих ближайших точек доносилось щёлканье, которое слилось чуть ли не в унисон. Я развела руки, призывая своих спутников остановиться и начать пятиться. Порой лошади, оказывающиеся слишком близко к заражённым, начинали вести себя весьма панически и громко. Отведя коней в сторону, мы стали медленно возвращаться к участку, который невозможно было обойти, если мы хотели попасть к особняку. Глядя на количество поражённых, шипящих придавленных, бьющихся в агонии и всхлипывающих заражённых, вырисовывалась не самая положительная картина. Сняв дробовик с плеча и нацелившись на дом, в случае нападения или же нашего обнаружения, я попыталась представить, что могло возбудить и вывести из спячки такое количество этих неразумных тварей. Очевидно, во главе этого стоял человек и далеко не один, учитывая объёмы поражённых. Разброс тел, тянущихся ещё до участка сообщал, что с высокой степенью вероятности была погоня. В таком случае, можно было объяснить уход с маршрута. Слишком очевидным казалось то, что это было связано с нашими людьми, ведь только они обитали поблизости. Как бы то ни было, мне крайне не хотелось, чтобы подобные следы оставила какая-либо из групп, которые мы намеревались найти. Подобное количество противников навязывало мысли о том, что могло случиться что-то действительно дурное. И если мы хотим в этом убедиться, то нужно повторить этот маршрут, ища зацепки. Да, непредвиденные обстоятельства точно возникли, и они представляли из себя новую орду заражённых разных степеней поражения мозга. Да, мы двигались в правильном направлении, разгадав не самый радостный сценарий, так что по любому на кого-нибудь, да выйдем. И, да, теперь, случайно столкнувшись взглядами с Марией я видела, что она поняла, что я не зря выдернула её за пределы Джексона. Но мне крайне не хотелось, чтобы моё дурное предчувствие было связано с целой ордой, которой не в силах противостоять двое или трое людей. Сейчас нас было четверо, а количество противников меньше благодаря людям, за которыми мы следовали, но всё равно эта схватка оставалась слишком опасной. Оставаясь на своих местах, полностью обездвиженные осторожностью и мыслями, мы планировали, как нам пройти мимо, привлекая минимальное количество внимания. Это воистину адское место — надеюсь, те, за кем мы шли, смогли спастись и добрались до особняка — нельзя было проходить с огнестрельным оружием из-за возможности огласки, так что мы оперативно сменили его на ножи. С ними стоило двигаться ещё медлительнее, по одному, беззвучно и почти что бездыханно, но зато совершенно безопасно. Если Бегун или Щелкун и услышит проходящего мимо него человека, то можно будет мгновенно поразить его ножевым ранением, двигаясь дальше. Я, как агитатор этой вылазки и глава патруля, пошла первой, прощупывая почву и проклиная снег, если тот начинал хрустеть под ногами. Приходилось останавливаться и дожидаться, не выбежит ли кто из заражённых навстречу, призывая себе подобных. Было решено, что сначала участок полностью прохожу я, потом Итан, Мария и Калеб. Вероятность поднятия шума значительно увеличилась бы, если бы мы шли все вместе. Меня вовсе не радовало, что другого пути нет, ведь у меня даже не было представлений, какого проходить эту полосу препятствий в условиях погони из десятков мертвецов. Совсем непрактичным казалось и то, что теперь мы не могли пройти здесь со своими конями, которые здорово сокращали время, потраченное на дорогу. Первым делом нужно было перебегать от укрытия к укрытию: от ржавых бочек к полусгнившим коробкам, от коробок — к будке с газовым баллоном, от будки — к груде металла, участки которой сияли, выглядывая из-под снега. С особой периодичностью, наблюдая за активностью Бегунов, положением их голов и ушей, передвигаясь лишь тогда, когда никто не смотрел в нужном направлении. Идти через дом было опаснее всего: слишком много преград, вероятность, что заражённые заполонили ту или иную комнату и придётся стрелять, вызывая внимание. Из-за этого приходилось ползти под упавшим забором, прямо под пальцами и телами ещё живых Бегунов. Они не могли дотянуться зубами, но их прогнившие до костей пальцы касались одежды и волос, челюсти щёлкали прямо над головой. В одной из дыр появилась голова Бегуна, которую я ощутила бедром. Ругнувшись, я перевернулась на спину, вонзая ему в череп нож, прежде чем тот успел издать клич. Надо мной прошла лёгкая волна возбуждения, заставляющая замереть, уткнувшись лицом в снег. Не дыша и терпя то, как кожа немеет от холода, я переждала, продолжая свой маршрут и больше не выпуская нож из рук. В этот момент мне хотелось вернуться мыслями и целями в церковь, к разговору с Эмброузом и сказать ему, что я верю не в себя, а в высшие силы. Те, которые способны помочь и помогли тем, кто спасся, следуя этим маршрутом. Джоэл, Элли, Томми, Джесси, Дина…кто бы то ни был, я надеялась, что застану их невредимыми и смогу лично увидеть того, кто справился в этом аду. Вскоре полоса осталась за моей спиной, а я, отряхнувшись от снега, наблюдала за тем, как бесшумно ползет Итан. Постепенно все перебрались на другую сторону. Волны гогота и крика несколько раз прокатывались, но в эти моменты наш мир — мир живых — замирал, сбивая их с толку. Бегунам и Щелкунам приходилось снова затихать, ведь они не могли понять, откуда звуки. Вряд ли они в полной мере анализировали это, скорее списывали шум на себе подобных. Наконец мы все вчетвером завернули за ближайшие скалы, не притупляя внимания. Мария, откинув волосы с лица, раздражённо выдохнула. — Если это после себя оставил мой муж, то я прикончу его, — пообещала женщина, а я легко улыбнулась уголками губ. Хотя в самом деле, мне было вовсе не до смеха. У меня фантазии не хватало представить, что за чудесное, леденящее душу стечение обстоятельств должно было произойти и какими навыками нужно обладать, чтобы прорваться. То, что мы не встретили ни одного тела или заражённого со знакомым лицом говорило о том, что если здесь и были наши группы, то они справились. Однако напряжение всё равно не отпускало меня, продолжая впиваться когтями в мышцы, стуча по черепной коробке и нашёптывая, что не время расслабляться, ведь мы не сделали и половины дела. Пройдя некоторое расстояние в полной тишине, вскоре мы поднялись на вершину каменистого холма, с которого виднелась крыша нужного нам особняка. Возможно, в огромных стеклянных окнах отражалось едва пробивающееся после метели солнце, а возможно в одной из комнат горел свет. Немного переведя дух, мы продолжили наш маршрут, надеясь на лучшее.