Подобно Солнцу и Луне, сплелись две нити судеб в алые узоры.

.•°°🌸°°•.

      Дабы избежать дальнейших споров и слухов, Цзян Янли и Цзынь Цзысюань завершили обучение и покинули Облачные Глубины досрочно.       О скором отъезде молодых господ Усянь и его сестра узнали в тот же вечер после легкого недопонимания между ним и Ванцзи. Как и о том, что наказания обоих зачинщиков драки отменили, а значит идти в библиотеку и переписывать трактаты «О благонравии» ему не придётся.       Вэй Ин сначала обрадовался, но после все равно раскис, осознав, что шицзе покинет его и Цзян Чена уже завтра утром. Ещё и Лань Чжань странно себя повел, оставив его одного. И пусть слова сестры немного подбодрили, но легче от этого ни капли не стало.       Ему все равно было немного обидно, что Ванцзи не поделился с ним своими мыслями, а просто ушел. Усянь действительно расстроился и глазу за ночь не сомкнул, поэтому проснулся весь помятый и разбитый, едва не пропустив утренний прием пищи. Еда и до этого особо вкусной не была, а сегодня и вовсе показалась непригодной. Кусок в горло не влез. И сестра уезжает. И беспокоить ту своими мыслями совсем не хочется. На прощание та наказала ему и Цзян Чену беречь себя и прилежно учиться, чтобы матушка и отец гордились ими. Ваньиня попросила не слишком усердствовать во время тренировок и почаще отдыхать, а Вэй Ину напомнила о том, что маленькое недопонимание не стоит таких переживаний, и всё наладится.       И Вэй Усянь поверил. Обнял сестру и улыбнулся так ярко, так искренне, что та не удержалась и снова обняла его в ответ на прощание, потрепав между ушек любимого непоседу.       И все равно на сердце лиса было неспокойно. Вэй Ин так и остался сидеть у главных ворот Облачных Глубин, смотря куда-то вдаль понурым взглядом. Голова, полная мыслей, с тяжестью упала на собственные колени. Ранее вздернутые на радостях ушки и пушистый хвост поджались, выдавая эмоции лиса с потрохами. Нет, он достаточно взрослый, чтобы не грустить по всяким мелочам, но почему-то в случае с Лань Чжанем держать себя в руках никак не получалось.       Он не понимал поведение Ванцзи от слова совсем. Сестра говорит, что Ванцзи переживает о нем и заботится, но тот молчалив и очень противоречив, а каждая попытка хоть немного сблизиться и повеселить Лань Чжаня проваливается с треском. Но он правда хочет, очень сильно хочет подружиться с ним! Искренне! Без злого умысла! Стать ему лучшим другом и ходить с ним на ночную охоту! Веселиться вместе и быть друг для друга надежными товарищами! Лань Чжань ведь нравится Вэй Ину! Равный ему по силе и знаниям, не уступающий ни в талантах, ни в навыках, красивый и… Добрый? Он действительно нравится ему! Иметь такого друга — большая редкость! На вес золота, не иначе! Он восхищается им и очень дорожит, но подход найти никак не может! Когда, казалось бы, Ванцзи делает один шаг навстречу — Усянь отвечает тем же, но стоит это сделать, как лун отходит на два шага назад — и так постоянно, словно замкнутый круг.       — Да тише ты, огневка! Нет здесь Лань Ванцзи! Достал ты его, вот он и не пошел провожать сестру вместе с нами, чтоб с тобой не видеться! — взъелся на того шиди, прошипев слова сквозь зубы, когда Вэй Ин попытался найти Лань Чжаня средь толпы и поговорить.       — Дурак ты, Цзян Чен! — ответил обидчиво Усянь и пнул того в бок. Он действительно надеялся, что Ванцзи будет с ними! Подумал сначала, что тот, вероятно, опаздывает, но, снова покумекав, осознал, что сглупил. Лань Чжань и «опоздать» — априори невозможно!       — Кажется, Лань Чжань действительно ненавидит меня. — пробубнил себе под нос хули-цзин, — Неужели я настолько ужасный человек?       — Почему вы так решили, господин Вэй? — раздался голос позади Вэй Ина, отчего юноша едва на месте не подскочил от испуга, аж сердце прихватило! Ох уж эта манера ланьских отпрысков ходить повсюду бесшумной тенью!       — Господин Лань! Я… — осёкся лис, тут же пристыдившись. Кажется, его услышали и не абы кто, а сам Лань Хуань — старший брат Ванцзи и будущий глава клана Лань. — Простите меня. — совсем опечаленный, он казался маленьким ребёнком, которого поймали за тем, что нашкодил.       — Не стоит, господин Вэй. — улыбнулся Лань Сичень, отводя взгляд чуть в сторону, дабы ещё больше не смущать и без того поникшего мальчонку, — Не желаете прогуляться и составить мне компанию? — на что А-Сянь вздернул голову и удивленно спросил:       — А можно? Разве после услышанного мне не положено наказание?       — Не думаю, что ваши мысли касательно Ванцзи полны злого умысла, господин Вэй. Зато вашей компании я буду только рад. — и одним легким движением руки пригласил парнишку пройтись вместе с ним.       В отличие от других представителей клана Лань, Лань Сичень понравился Вэй Ину сразу. Да, они пересекались крайне редко, но даже так Лань Хуань был приветлив с ним, добр и крайне снисходителен ко всем его показам. Во взгляде старшего луна, в отличие от тех же старейшин Лань и наставника Циженя, не было отвращения, как не было и злобы. Наоборот, в его глазах, цвета спелого каштана, что так отличались от янтарного взгляда младшего брата, всегда виднелись некая смешинка и нотка озорства, словно тот знал что-то, что Вэй Ину понять пока что было не дано.       Лань Сичень был не по возрасту мудр, хотя и старше Ванцзи всего на 3 года. Проницательный, душевный и очень теплый человек. Он смотрел на юное поколение иначе и, невзирая на строгость правил и традиций, всегда стремился к пониманию того, что для того же консирвативного Лань Циженя было крайне неприемлемым. На многое закрывал глаза и смотрел порой с каким-то даже одобрением. Всегда спокойный и вежливый, с приятной улыбкой и успокаивающим голосом. Добрый и отзывчивый, деликатный в общении и аккуратный в словах, он действительно вызывал уважение у каждого — и Вэй Ин не исключение. Такому человеку хочется доверять. В этом Лань Сичень уж очень сильно напоминал ему Янли. И Усянь, собравшись с силами, решил довериться, поделившись с ним мыслями.       — Господин Вэй, как вы чувствуете себя здесь — в Гусу — в Облачных Глубинах? Здешние правила и уклады значительно разнятся с теми, к которым вы привыкли в ордене Цзян. Кажется, для вас весьма непросто привыкнуть к столь строгим порядкам и к такому же режиму.       — Вы правы, господин Лань, мне действительно тяжело находиться здесь — в Облачных глубинах. Даже пресная до невозможного еда с режимом сна не кажутся чем-то более тяжким, чем занудство и педантичность вашего ордена. Но мне очень нравятся пейзажи и климат Гусу. Высокие горы и красивые водопады, мощные реки и густые леса. Люди здесь добрые, приветливые и очень даже на веселье не скупые. Не будь здесь с тысяч ваших правил, я бы может и жить остался.       — А что вы думаете об учителе Лань? — А старик то тут причем? И что за странные вопросы?       — О вашем дядюшке? Об этом сварливом, скрупулёзном и явно невзлюбившем меня старике Лань Цижене? — на что Лань Хуань едва заметно усмехнулся. Уж чего-чего, а этого в дяде отрицать он не мог.       — Именно о нём, господин Вэй.       — Как я и сказал, пусть его мудрость и знания неоспоримы, но вот меня он точно с самой первой встречи невзлюбил. Наказывает меня за любые мелочи, будто мне так нравится получать нагоняй этими вашими ферулами!       — А что вы думаете о Ванцзи? — задал вопрос Сичень, чем явно ошарашил неподготовленного к такому Вэй Ина. Мальчишка тут же сжался, опустив низко голову. Замешкался в нерешительности и, очевидно обдумывая — сказать или нет — выдал, поджав уши и хвост, будто с неохотой признавался в том, что провинился. — Мне казалось, что вы с ним дружны.       — Да, но… Господин Лань, вы не подумайте, что я имею что-то против вашего брата, вовсе нет! — залепетал Усянь, боясь того, что его могут не так понять, — Просто… Мне кажется, что я его совсем не понимаю. Знаете, многие говорят о том, что он наш ровесник, но в нём нет ни капли юношеской живости. Он всегда такой сдержанный и серьёзный, даже хуже, чем ваш дядя. Скрытный, молчаливый, до невозможного правильный и праведный зануда. Идеальный во всем, за что не возьмись, но хлодный, как ледышка, с лицом, полным скорби.       — И вы действительно считаете, что он такой человек?       — Не стану вам лгать, я тоже так думал.       — Думали?       — Да, думал… — прозвучало в ответ, — Но с недавних пор я, кажется, понял, почему он такой.       — И почему же он такой, господин Вэй?       — Потому что он один. Совсем один. У него нет друзей, а ребята смотрят на него либо с испугом, либо с неприязнью. Только взглянет, а уже мороз по коже. Девчонок не беру — влюблены в него по уши. Он выглядит пугающим, когда хмур и безразличен, но никто и не пытался заглянуть в его глаза чуть глубже! Глаза ведь — зеркало души! Понять его хоть немного, ведь он такой потрясающий! Да, зануда, да, молчалив, и правильный весь до мозга костей, но он действительно сильный и талантливый заклинатель! Ни разу не встречал куда более достойного соперника, чем он! — кажется такой ответ молодого человека ни капли не удивил, но определенно точно вызвал ещё более заметную теплую улыбку, — Умный и красивый, прилежный в учебе, в отличие от такого бездаря, как я, и страшный чистюля, что очень даже ему к лицу. И я искренне хочу стать ему другом! Хоть раз услышать то, как тот смеется! Хоть раз, навеселившись вдоволь, увидеть на его лице улыбку! Хочу однажды показать ему Юньмен! Пойти с ним на фазанов! Набрать семян лотоса и отведать местной кухни! Хочу ходить с ним на ночную охоту и вместе сражаться с ходячими мертвецами! С таким товарищем, как у бога за пазухой — ничего не страшно! Только вот… — запнулся Вэй Ин, понурив голову.       — М?       — Только вот мне кажется, что я ему совсем не нравлюсь. — с грустью в голосе ответил Усянь, — Словно тот боится меня, будто я чудовище какое? Я — шаг навстречу, а он — два назад! Я хочу стать ему другом! Не врагом! Но, кажется, я и правда чем-то очень сильно обидел его. — на это Лань Сичень ничего не ответил, но суть он понял — проста до безобразия, — То-то Лань Цижень мне козни за племянника строит. К тому же, действительно, куда мне — подлому хули-цзин — идти одной дорогой с таким благородным луном, как Лань Чжань. Правильно говорят — лиса дракону не ровня, а главный враг. Вот он меня, недостойного, и шарахается.       — Господин Вэй, неужели вы действительно считаете, что Ванцзи такой человек? — молчание — знак согласия, не так ли? Вот и Усянь промолчал, не желая отвечать, но Хуаню и не нужно, он всё понял и без слов, — По юности лет наш с Ванцзи отец встретил прекрасную деву и с первого взгляда полюбил её всем сердцем. Как и в любом другом клане, едва ли семьи наследников заключали браки по любви. В таких случаях всегда играли роль «чистота крови» и политика, чем чувства молодых. Но отец, будучи молодым главой, пошёл против клана и, в тайне ото всех, взял в законные супруги женщину «нечистой крови».       — «Нечистая кровь» — кровь безродного, не так ли?       — Всё верно, господин Вэй. Она была обычным человеком. Наш дядя и наш дедушка, как и вся семья Лань были крайне консервативны в вопросе о браке и твёрдо решили изгнать безродную девушку из Облачных Глубин. Но отец не позволил, склонив с ней головы пред небом и землей. Он сделал её не просто своей законной супругой, но и даровал ей нашу лобную ленту, что по природе своей никем, кроме хозяина, его родственников, супруги и детей, неприкосновенна. — так вот в чем смысл этой ленты, то-то все адепты так о ней пекутся, — Так он ввёл её в свой клан — в свою семью, чем очень разгневал отца, брата и всех старейшин до единого. А после матушка оказалась в положении и изгнать ту из клана было невозможно. Только вот…       — Дитя, что та носила под сердцем считалось носителем «нечистой крови», что могло бы лечь на именитый орден Лань позорной тенью. Жизнь госпожи Лань считалась неприкосновенной, но не жизнь её ребенка. А, не будет ребенка — не будет и позора. — подытожил Вэй Ин, прекрасно понимая, о чем идёт речь. Он ведь тоже «полукровка», как Сичень и Ванцзи, ведь был рожден в браке человека и лисицы, где оба родителя были безродными. И пусть его матушка и отец были известными благородными заклинателями, «дурным» его происхождение считали каждый поголовно. А ведь его матушка была носителем крови небесной ху-цзин, но кого взволнует подобная «мелочь»? Есть плутовка хули-цзин, такой она, для глупцов, и останется. К чему людям истина, ведь ложь и недосказанность всегда интереснее. Отсюда и слухи.       Может, не так уж они с Ванцзи и непохожи?       — Тогда, в порыве гнева после очередной попытки отравления она убила одного из старейшин нашего ордена. Отец пытался защитить её. Спасти ей жизнь. Тогда вынесли приговор обоим — уединение или, говоря без прикрас — пожизненное заточение в собственных покоях после рождения второго ребенка.       — Жестоко, но всяко лучше, чем потерять любимую женщину, детей и сына.       — Знаете, вы очень похожи на нашу с Ванцзи матушку. Она всегда была такой же улыбчивой, весёлой, всегда стремилась к свободе и частенько любила подразнивать Ванцзи. Но он такой, каков есть — чем больше его дразнишь, тем он менее разговорчив. Чем больше пошутишь, тем хуже выражение на его лице. И она действительно искренне любила своих сыновей, старалась ради них быть сильной. Но А-Чжань был слишком мал и не видел то, как день за днём тоска в её глазах становилась всё более заметной. Нам с Ванцзи разрешалось видеть матушку и отца лишь раз в месяц. Один, по словам дяди, разрушил свою жизнь, а другая увядала прямо на глазах. Поэтому младший дядя, дедушка и старейшины были особенно суровы в вопросах нашего с Ванцзи воспитания. Но даже так, мы ценили каждый миг, проведенный с ними. Отец всегда рассказывал историю о том, как встретил матушку, а она никогда не жаловалась о том, как скучно и тоскливо сидеть взаперти. И раз за разом она особенно ждала встречи, чтобы обнять Ванцзи. И пусть он никогда не говорил об этом, я знал, с каким нетерпением он ждал каждой встречи. Точно так же ждал её и я. Но однажды ни отца, ни матушки не стало. Я был старше и многое понимал, но А-Чжань был упрям и всё так же продолжал ждать с ней встречи. Со временем Ванцзи вырос и строгость уклада стала частью его мира. Традиции и правила залегли в смысл жизни, а аскетичная монотонность превратилась в привычку.       — Вот оно как. — Вэй Ин не знал. Правда не знал о том, какие трудности и горе пережил Лань Ванцзи. Теперь его поведение и поступки не казались такими уж странными для юноши.       — А после он встретил вас, господин Вэй, и что-то в Ванцзи заметно изменилось.       — Изменилось? Что именно?       — Людям свойственно пугаться того, что ранее им было попросту неизвестно, а всякое в новинку им кажется неправильным. Уверенный в том, что вся его жизнь — это преданность правилам и традициям ордена, Ванцзи отнесся к вам — отличному в своих взглядах и убеждениях от других людей, юноше — с опаской. Ваши озорство, открытость, общительность и любознательность стали для него в новинку, а попытки знакомства — и вовсе неожиданностью. Как и многие другие он тоже думал о вас, как о человеке своевольном, но ваши искренность и доброта покорили его сердце. После того случая на постоялом дворе, когда между вами и господином Цзынь случился конфликт. Прознав об этом, Ванцзи был первыми, кто поспешил к вам на помощь и смог убедить дядю смягчить наказание. Или тогда, когда вы угостили его супом вашей сестры, что тот бережно отнес ко мне и долго не мог поверить в то, что его угостили. Для него это стало приятной неожиданностью, как и мне стали приятны подобные изменения в нём. Тогда он увидел не просто проказливого мальчишку или, как вы говорите — подлого и недостойного хули-цзин, а благородного юношу. Смелого, сильного, талантливого, полного стремлений и чувства справедливости, человека. Да, он может показаться безразличным ко многому, но это вовсе не значит, что он не замечает то, насколько вы добры к другим и как заботитесь о тех, кто очень вам дорог. Ванцзи внимателен даже к самым мелочам. — значит Лань Чжань действительно беспокоился о нём. И Цзян Янли, так же, как и Лань Сичень, понимала это, замечала, говорила ему, а он твердолобо стоял на своём, сомневаясь.       — Но почему тогда он постоянно отдаляется от меня, словно я его обижаю одним своим присутствием? — всё еще искал ответы на вопрос Вэй Ин. И с каждым новым словом, как и с каждым новым шагом, что-то в нём самом, как и в округе, менялось.       — Просто вы для него — такая же загадка, как и он для вас, господин Вэй. В ваших поступках нет ничего плохого, поверьте мне. Просто всему своё время. Ванцзи никогда не скажет об этом, но он восхищается вами. Он тоже хочет узнать о вас больше и стать вам другом, но в силу обстоятельств, ему это дается куда тяжелее, чем вам, господин Вэй. И нет в таких моментах ничего постыдного. Как и нет у него причин ненавидеть вас. Как я и сказал ранее, Ванцзи такой, каков он есть — чем больше его дразнишь, тем он менее разговорчив. Чем больше пошутишь, тем хуже выражение на его лице. Но если дать ему возможность открыться самому, то он действительно окажется совсем другим человеком.       — А ваш дядя? Почему он так сильно меня презирает, словно я ему всю жизнь испортил?       — Таков уж наш дядя — сварливый и скрупулёзный, — повторил слова Вэй Усяня Сичень, едва ли сдерживая рвущийся смешок, но улыбка на лице юноши определенно стоила мимолетной слабости, — Человек дисциплины. Не вы первый, не вы последний. Но открою вам секрет, что даже я, пусть и слушаюсь его наставлений, следуя правилам нашего ордена, но это вовсе не значит, что разделяю взгляды дяди абсолютно во всем. — ошарашил лиса лун, чем сначала шокировал, а после, подмигнув, заметно развеселил поникшего до этого А-Ина, — И даже в том, что касается вас, господин Вэй. Уж отрицать ваши талант и ум он точно не может.       — Господин Лань… — прервал того лис, — Нет, Лань Сичень. Лань Хуань. — набрался смелости Вэй Ин и, остановившись, тут же выдал, — Спасибо вам за то, что рассказали мне всё это. Я многого не знал и многое переосмыслил. Всё это время я действительно поступал неправильно! Но отныне обещаю… Нет! Клянусь! Что исправлюсь и стану для Лань Чжаня самым лучшим другом и надёжным товарищем! — кладя руку на сердце воскликнул мальчишка.       — Ни капли не сомневаюсь в том, что так и будет, господин Вэй.       — Спасибо вам большое, господин Лань. Вне всяких сомнений, такой человек, как вы обязательно должен стать следующим главой именитого клана Лань — оплота мудрости и знаний! Более достойного человека чем вы, точно не найти. Ну, кроме Лань Чжаня, конечно же! А с ним я обязательно поговорю, обещаю! — и тут же, осмотревшись вокруг, уточнил, — А где это мы?       — Это цзинши. Дом нашей матушки… — с глубоким вздохом, — Или, если быть точнее, место её заточения. — ответил старший лун, не скрывая довольной улыбки на лице, — Кажется, вы хотели отыскать Ванцзи и поговорить с ним, не так ли? — взглянул на заставшего на месте юношу Хуань и одним движением руки пригласил того внутрь. Вэй Ин сначала засомневался, затоптался на месте, поглядывая то на старшего луна, то на дом, но после ушки лиса вздернулись, хвост заметался, будто в предвкушении, — Сейчас у вас есть все шансы для этого. — и мальчишка побежал к дверям, сломя голову, голося во всеуслышание знакомое «Лань Чжань!»       Двери цзинши едва успели распахнуться, как показавшийся за ними растерянный Ванцзи тут же оказался в крепких объятиях юноши.       — Вэй Ин? Что ты здесь делаешь? Как ты вообще нашел это место?       — Твой брат проводил меня, Лань Чжань, но, прошу, не сердись, это я попросил его отвести меня к тебе!       — Зачем?       — Потому что… Потому что я хотел сказать тебе «спасибо»… «Спасибо» и «прости».       — За что?       — За то, что помог мне тогда с павлином-Цзысюанем. За то, что не дал меня в обиду и даже беспокоился. И… Прости меня за то, что дразнил тебя за зря. — младший лун стоял и смотрел на Вэй Ина испуганными глазами, словно тот с ума сошел и бредил, — Но я правда делал это без какого-либо злого умысла, Лань Чжань. Я вовсе не хотел напугать тебя или обидеть. Я хочу стать для тебя лучшим другом, ведь ты нравишься мне, Лань Чжань! Ты такой замечательный! Самый надежный товарищ из всех! А ты хочешь быть моим другом, Лань Чжань? — спросил того хули-цзин, заключив ладошки луна в свои. Без резких движений, чтобы не спугнуть. И очень бережно, чтобы показать, как сильно им, как другом, дорожит, — Хочешь? — с какой-то даже неприкрытой надеждой во взгляде и ноткой вины в голосе повторил вопрос Усянь.       — Хочу. — ответил лун не сразу, едва слышно, но после, — Хочу. — прозвучало вновь, и этого оказалось более чем достаточно, чтобы оказаться в кольце рук лиса, вжавшегося в него на радостях так, что едва не сбил с ног и без того ошарашенного луна. Ушки юноши тут же запылали, заалели, но тепло объятий смешливого проказника вовсе не пугало и не было неприятным. Даже наоборот, сжатые до этого кулачки раслабились и невольно потянулись к талии лиса, где, слегка прихватив за ткани одежд, снова сжались, обнимая в ответ.       Кажется, на сегодня миссия Лань Сиченя закончена, и он тут явно третий-лишний. Будучи довольным своей маленькой проделкой, он уходит бесшумно, но с улыбкой на лице.       — Кто бы что не говорил. Какие б слухи не пускали люди, я рад, что ты встретил такого светлого человека как он, Ванцзи.       Впервые за столько лет он с нетерпением ждёт предстоящих перемен.