Ярый пурпур

— Нет, только подумайте… — гневно шипел Цзян Чен, расхаживая по комнате девы Цзинь. У него было столько вопросов к Лань Сычжую, но появился Вей Усянь и как всегда перевернул всё с ног на голову: мало того, что устроил скандал из-за какой-то небылицы, так ещё и сдал его, Цзян Чена, как какого-то преступника в «руки правосудия» в лице служанки Линь Кэсин, после чего деву Цзинь, которая по мнению превосходящего большинства была явно не в себе, отвели и заперли в собственных покоях! — Вей Усянь! Кем ты себя возомнил?! Сам всё время нарушал правила и на коленях стоял в храме предков! А за своим А-Юанем как курица-наседка носится! Да и… что он имеет против Цзинь Мэй?! Цзян Чен сплюнул и сел на кровать. С какой стороны ни посмотри, а ситуация вырисовывалась скверная и требовала быстрых решений! Очевидно, что за кулисами происходили странные события, контроля над которыми у Цзян Чена не было. Важной информацией владели только Лань Сычжуй и, вероятно, Ханьгуан-Цзюнь. Но этот по фамилии Лань куда-то запропастился после всех событий! Линь Кэсин поведала, что тот отбыл в Облачные Глубины, но тогда почему своего муженька с собой не прихватил? — Эйй, — воскликнул Цзян Чен, — когда я смогу уже выйти? Линь Кэсин, которой приказали следить за барышней Мэй, с нескрываемым неудовольствием пробубнила за дверью: — Старшая госпожа сказала, что вы сможете выйти, когда придёте в себя, и вам в голову больше не придёт мысль с грязной руганью бегать голышом по поместью. «Да, это получилось неловко…» — мысленно покраснел Цзян Чен, но уверенно ответил: — Так я пришла в себя! И можешь передать госпоже, что эта барышня больше не будет бегать голышом с грязной руганью по поместью! — А я вам не верю! — раздалось за дверью вопреки всему. — И в чём же причина?! — возмутился Цзян Чен. — Приди вы в себя, вы бы не стали звать меня «Эйй»! — обиженно отозвалась Линь Кэсин. «Надо же, какие мы обидчивые! — фыркнул про себя мужчина. — Может, мне ещё и извиниться перед этой прислугой?!» — Хорошо, соглашусь, я ещё не совсем пришла в себя, — осторожно продолжил Цзян Чен. Он и правда не подумал, что у Цзинь Мэй и её служанки могли быть близкие отношения. Будь у него такая прислуга, он бы уже точно преподал ей урок правильного поведения с господами! — Ну, а я о чём говорю?! Вы очнулись и… словно другой человек! Этот глава Цзян на вас плохо влияет! Точно вам говорю! «За словами бы следила, безродная!» — терпение Цзян Чена таяло как снег пришедшей весной. — Так… Ладно… п-прошу не держи на меня зла, Линь Кэсин… — импровизировал мужчина. — В смысле? — голос из-за двери всё больше сквозил подозрительностью. — Вы там головой не стукнулись? «Да что ей надо?» — О боги… Могу я попросить принести мне обед? — наконец переключил тему Цзян Чен. Общаться с этой девкой было явно выше его сил, а уж пытаться подражать Цзинь Мэй — и подавно задача невыполнимая! — А, да, конечно… Вы злы, когда голодны, об этом я не подумала! Сейчас попрошу кого-нибудь приготовить для вас несколько блюд, — наконец уступила Линь Кэсин. Услышав удаляющиеся шаги, Цзян Чен выдохнул. Он крайне мало знал о молодой госпоже Цзинь Мэй, а потому, чем больше он будет открывать свой рот, тем быстрее вскроется, что тут что-то нечисто, и против него предпримут решительные действия. Означало это то, что лучшей стратегией было бы как можно меньше обращать на себя внимание (в частности, не бегать голышом с бранной речью) и не общаться с людьми из семьи Цзинь. Тогда у него появится какой-никакой шанс по-тихому провести расследование… Цзян Чен принялся расхаживать по комнате, погружаясь в размышления. Произошло действительно что-то из ряда вон выходящее: к ним пришёл Вей Усянь из другого мира и предупредил о появлении некоего тёмного заклинателя по имени Патриарх (имя странное, с какой стороны ни посмотри). Сказал и об оружии этого Патриарха — неком зеркале, поведал как его уничтожить и сбежал, наделав шума — точно в стиле Вей Усяня! Зеркало это представляло крайне большой интерес: артефакт Вэней, силы которого оказалось достаточно, чтобы переместить Цзян Чена в другое тело (было ли это сделано по ошибке или по злому умыслу чёртова двойника Вей Ина — оставалось вопросом). Кроме того, оно давало способность ходить в другие миры (что бы это ни означало) и, по словам Сычжуя, видеть чужие мысли. Возникал вопрос: если оно и правда такое мощное, почему же Вэнь Жохань им не воспользовался в своё время? Цзян Чен ответа не нашёл — требовалось расследование — и стал думать дальше. Предчувствие говорило, что мир заклинателей снова ожидали серьёзные потрясения в скором времени, а это значило, что нужно как можно быстрее вернуть себе своё тело. В таком состоянии он, очевидно, не смог бы дать достойный отпор! А кто кроме него мог бы защитить А-Лина?! Но что он мог бы предпринять для этого в первую очередь? Для начала стоило попробовать вернуться своими силами — возможно, осмотрев своё тело, он поймёт, что за заклятье наслало это зеркало, и смог бы его разрушить… «В крайнем случае — ну… может… лупану себя Цзидянем!..» — усмехнулся Цзян Чен. В случае неудачи на следующем шаге он бы попытался отыскать этого Патриарха с его треклятым зеркалом. «Но… Откуда же оно всё-таки могло всплыть? Ведь артефакты Вэней на дорогах просто так не валяются!» После захвата Безночого Города собственность и земли клана Вэнь были поделены между кланами, участвовавшими в кампании Аннигиляции Солнца, а вот свитки из библиотеки этих псов, как и сильные артефакты, были переданы великим орденам. В памяти Цзян Чена чётко отложилось, что клан Лань не поленился скопировать большую часть записей для своих хранилищ, а также провёл и тщательный учёт всего поделённого имущества. Если зеркало всё ещё было в запасниках Вэнь Жоханя на тот момент, то в свитках Ланей должно было бы остаться упоминание и о том, кому оно досталось после дележа. Если повезёт, то, может, найдётся и инструкция о том, как этот артефакт работает. Оставался ещё один важный вопрос: сколько времени было в распоряжении Цзян Чена? Появление аномального Вей Усяня не могло не остаться незамеченным, ведь столько адептов лицезрело силу использованных на горе Байфэн тёмных заклинаний! Это будет тычком в спину как для обычных заклинателей, так и для этого Патриарха. Первые будут долго копать и всё перепроверять, вторые либо попытаются замять это дело, либо попробуют обратить ситуацию себе на пользу. Лучшим исходом было бы, если этот Патриарх со своей сворой вышел бы из тени и объявил о своих намерениях, тогда не пришлось бы искать его по всем углам, как крысу. Но, как показывал опыт, эти вредители выбрали бы вариант совершенно противоположный и предпочли бы бить в спину, наращивая мощь в тени. «Другими словами, придётся поднапрячься!» — вздохнул Цзян Чен. О чём он жалел, так это о том, что не поднапрягся раньше! Да, он не оставлял борьбу с отступниками ни на день, даже получая в спину рой осуждений за излишнюю жестокость к людям, практикующим тёмный путь, но, если быть честным, делал он это, памятуя лишь о былых обидах, и просто хватал тех, кто под руку попадался, не вникая в то, сколько людей в действительности занимались этой ересью! Ведь Цзинь Гуаньяо и его пса, Су Миньшаня, он проглядел! — А может всё-таки этот сын шлюхи и был тем Патриархом? Зеркало ведь могло достаться клану Цзинь, — размышлял вслух Цзян Чен. — Нет… Тогда Вей Усянь знал бы его имя… Значит, это не тот ублюдок. Но, нельзя исключать, что он может быть связан… — Кстати, — внезапно произнёс Цзян Чен, словно громом поражённый, — если я в теле Цзинь Мэй, не означает ли, что Цзинь Мэй сейчас… в моём… За неожиданно настигнувшим просветлением Цзян Чен услышал девичью болтовню на улице. — … они же не связаны ни братскими узами, ни дружбой… как же тогда? — возмущалась, как оказалось, одна из служанок семьи Цзинь. Цзян Чен выглянул из окна — по тропинке мимо покоев Цзинь Мэй неспешно шли две девицы. Обычно он презирал любые подслушивания, но здесь он ничего поделать не мог — закрой он уши, всё равно услышал бы этих барышень. — Я о том и говорю! Учитель Лань уже второго гонца прислал за главой Лань, а тот всё не уходит. Сидит у главы Цзян и… «Лань Сичень сидит с моим… телом?» — удивился Цзян Чен. — Может, глава Цзян ему денег должен?.. Ну или мы чего-то не ведаем? — захихикала первая, явно намекая на что-то непристойное. — Это чего, например? — фыркнула вторая. — Ну… вдруг они… скажем… любовники? — ляпнула первая и сама же засмеялась ещё громче. На щеках девушки даже проступил румянец. «Отрезать бы тебе твой поганый язык!» — заскрежетал зубами Цзян Чен. Но он также был озадачен тем же вопросом: зачем главе другого ордена понадобилось проводить столько времени с ним... с его телом. — Ах… да брось. Ты романов этих своих непристойных перечитала? — озвучила вторая разумную мысль, но тут же добавила: — Кто в своём уме на такого как Цзян Ваньинь-то глянет? Не блещет ни манерами, ни хорошим воспитанием! Я видела, как молодая госпожа Цзинь Мэй попыталась с ним заговорить на соревнованиях, так Цзян Ваньинь ей… кхм… такой от ворот поворот устроил!.. — Да ты что… — охала первая, — если он когда-нибудь женится, то жаль мне его будущую супругу! — Если он когда-нибудь женится, то земля перевернётся! От него и так проблем много! Слышала, как он хватает всех подряд, кто хоть отдалённо похож на старейшину Илин, и тащит в своё «логово»? Сказали, что никто ещё живым оттуда не вернулся! — Слышала и не такое! Вот пусть лучше не просыпается, меньше проблем от него будет!.. Цзян Чен дальше уже не слушал. Конечно же, до его ушей долетали и менее лестные характеристики о нём. Но эти слова: «Пусть лучше не просыпается…» Цзян Чен невольно попытался представить хотя бы одного человека, который бы искренне сказал: «поскорее бы он очнулся»… Но… ни один не пришёл ему на ум. Иногда ему казалось, что даже его племянник отчаянно желал, чтобы он исчез и больше никогда не появлялся. Что ж… Цзян Чен мог лишь горько усмехнуться. Ведь эти девицы правы — земля перевернётся, если кто-то и правда захочет пойти с ним по одному пути, ведь даже его брат оставил его в своё время, — хоть он, кажется, уже давно с этим смирился. Но почему тогда так больно?

***

Когда солнце подходило к горизонту, Цзян Чен тихо выбрался на улицу и поспешил в покои, отведённые ордену Гусу Лань. Лань Сычжуй будто ждал именно его, словно бы наслаждаясь пейзажем у распахнутого окна. — Глава Цзян, — приветствовал он шёпотом, выскользнув во двор к замаячившей фигуре. Цзян Чен дал знак молча следовать за ним. Добравшись до ближайших кустов, они затаились и, убедившись, что их никто не подслушивает, одновременно зашептали: — Глава Цзян… — Лань Сычжуй… Ненадолго повисло неловкое молчание. Цзян Чен взял на себя инициативу сказать первым. — Лань Сычжуй, начнём с того, что ты скажешь мне, где сейчас моё тело. — Глава Цзян, для вас выделили отдельные покои. Они здесь, недалеко. Вы… вы до сих пор не очнулись, — поведал младший Лань. Цзян Чен с облегчением выдохнул — ну хотя бы не пришлось наблюдать, как какая-то девица расхаживает в его теле. Вот это точно была бы по-настоящему неловкая ситуация! — Может этот младший спросить, как вы хотите снять заклятие без зеркала? — У тебя есть весомые аргументы, почему я не могу это сделать? — огрызнулся Цзян Чен. — Кх-м, нет, — смутился Лань Сычжуй. Что ж, ему ещё предстояло привыкнуть к нраву Саньду Шеншоу. — Вы правы, в такой ситуации нужно попробовать всё… — Естественно, я прав! — Глава Цзян, — Сычжуй сглотнул и продолжил, — понимаете, есть один момент. — Какой момент? — Я должен сказать, наш глава… он пытается вылечить вас… — Я слышал об этом, но… он неотрывно сидит надо мной, что ли? — Мне это неизвестно, но по словам мастера Вея… — Я более чем уверен, что у вашего главы есть и другие дела, кроме как сидеть у постели полумё… точнее… Ай-й, неважно, просто следуй за мной, — Цзян Чен скривился от собственных мыслей. — Скоро отбой по правилам Гусу Лань, так что вашего главы там быть уже не должно!

***

Две фигуры крались по тёмному коридору поместья цветущих слив, избегая любого внимания пребывающих в поместье адептов и прислуги. — Здесь? — прошептал Цзян Чен, останавливаясь у резных дверей. Охраны рядом не наблюдалось, что немного его удивило. — Да, глава Цзян, — кивнул младший Лань, оглядываясь по сторонам. — Хорошо. Останешься снаружи. Если что произойдёт — сообщи, но только по-тихому. Лань Сычжуй не стал возражать и встал к противоположной от двери стене. Цзян Чен тем временем аккуратно приоткрыл дверь и… еле удержался, чтобы не захлопнуть её обратно от неожиданности — Лань Сичень и правда до сих пор находился в комнате! Словно каменное изваяние, первый нефрит сидел на постели с телом Цзян Чена, аккуратно держа его неподвижную руку в своих ладонях. Вся эта сцена выглядела настолько двусмысленно, что, зайди сюда кто посторонний, понял бы всё самым превратным образом! «Он там двойную медитацию проводит или и правда меня из мёртвых пытается воскресить?» — возмутился Цзян Чен. Снова вспомнились слова тех служанок. Совершенно точно денег он никому не должен был, чтобы тому так стараться… Затолкав поглубже накатившее смущение, Цзян Чен переступил порог, закрыл дверь и в несколько шагов подобрался к кровати. У него была припасена пара ответов на случай вопросов о том, что молодая госпожа Цзинь забыла в покоях главы чужого клана, но ни один не пригодился — Лань Сичень так и не пошевелился. Цзян Чен оглядел того более внимательно и пришёл к выводу, что тот спал… и видел не самые приятные сны — лицо застыло в напряженной маске, а с губ время от времени срывались неразличимые фразы. — Чёрт, нашёл где спать! — раздражённо выдохнул Цзян Чен и наконец перевёл внимание на себя родного. О да… Смотреть со стороны на своё тело было крайне необычным опытом! — А я хорош… — хмыкнул Цзян Чен, отметив, что не зря столько тренировался. Что бы ни говорили те безродные девицы про его воспитание и манеры, а выглядел он привлекательно! Наклонившись ближе, он принялся искать что-нибудь необычное — на теле, в потоках ци, проверил дыхание и пульс — и невольно сделал пару заметок на будущее: надо бы грудь подкачать… Ещё, может, подстричься… Или… вообще сменить причёску… За такими несвоевременными размышлениями Цзян Чен вдруг уловил еле различимый шорох… Напрягся. Глянул на Лань Сиченя — тот сидел неподвижно, словно каменный Будда. Когда звуки повторились вновь, он понял, что доносятся они из приоткрытого окна. Не медля ни секунды, он скрылся за цветастой ширмой. Сделав две дырки для глаз, он затаился. Несколько мгновений ничего не происходило, и Цзян Чен уже подумал, что ему послышалось, как вдруг створка окна медленно отодвинулась, и в комнату один за другим запрыгнули неизвестные в чёрных одеждах, лицо каждого было скрыто за маской. Один, два… Цзян Чен перестал дышать — в слабом свете новой луны он углядел четырех незваных гостей — двое прокрались внутрь, ещё двое остались снаружи! Те, что оказались внутри, замерли, осмотрели комнату и, игнорируя Лань Сиченя, начали подходить к постели. «Что происходит? Кто это? — недоумевал Цзян Чен. — Это насколько серьёзный переворот они задумали, раз пришли за главами сразу двух великих орденов…» Цзян Чен подобрался, готовясь напасть в любой момент. Недалеко, на подставке, он углядел свой меч — значит, было чем отбиваться, ведь оружия Цзинь Мэй он тронуть не посмел. Нервы мужчины накалились добела, когда один из неизвестных вынул кинжал, направляя его в горло Цзэу-Цзюня. «Что они удумали?! — недоумевал Цзян Чен. — Почему Лань Сичень до сих пор спит?!» Прождав ещё несколько мгновений и поняв, что тот, что по фамилии Лань, всё-таки не очнётся, Цзян Чен решился на опрометчивый шаг: опрокинул ширму и выпрыгнул за спинами убийц, преградив тем путь к окну. Родной меч откликнулся на призыв и непривычно лёг в женскую ладонь. — Только дёрнитесь, и я вас на лоскуты порежу! — гаркнул Цзян Чен, уставив нерасчехлённый клинок на незнакомцев. Те переглянулись, но всем видом показали, что всерьёз его не восприняли. — Что ты… — начал говорить один из них, когда Цзян Чен бросился в атаку уже с оголённым лезвием. Тот, кто целился убить Лань Сиченя, к счастью последнего перевёл своё внимание на Цзян Чена, бросившись в атаку. Его приятель, которого Цзян Чен невольно окрестил вторым, быстро присоединился к первому, правда не сразу, и уже вдвоём они принялись теснить его к двери. Двое оставшихся за окном заметили происходящее, но, не посчитав угрозу серьёзной, замерли снаружи. Поняв, что в одиночку Цзян Чен, увы, не справится, он затолкал свою гордость поглубже и воскликнул: — Лань Сичень! Хотя это и было произнесено довольно громко, но не возымело никакого эффекта — Лань Сичень, однако, словно под каким-то колдовством, остался сидеть неподвижно. Цзян Чен ругнулся про себя, уворачиваясь от кинжала, и отбил ладонь второго ножнами — казалось, что этот второй не имел намерений покалечить его, в отличии от первого. — Чёрт… Лань Сичень, проснись ты уже! — вспылил Цзян Чен, проскользнув между нападавшими ближе к кровати и удачно сбив с ног первого убийцу. — Сычжуй… Вот этого Ланя дважды звать не потребовалось! — Глава Цз… что происходит? — выпалил младший, влетев в покои. Оглядев обстановку, он, кажется, остолбенел на мгновение. — Очевидно же — переворот! — злобно выплюнул Цзян Чен. Сычжуй соображал быстро и тут же кинулся на оставшегося на ногах второго; тогда же к схватке присоединились и те, что остались снаружи. В то же время Цзян Чен возобновил атаку на первого. Тот, вскочив на ноги, видимо потерял терпение и, ловко отбив все удары, влупил ему ногой в живот, откидывая на целый джан! Приземление было почти мягким — Цзян Чен почувствовал, как врезался во что-то, мгновением позже осознавая, что это скорее кто-то, и скатился на пол. С трудом встав на четвереньки и вспоминая как дышать, Цзян Чен успел заметить, как всё тот же обозлённый первый вновь замахнулся, явно намереваясь нанести завершающий удар кинжалом, как вдруг другой убийца, тот, что второй, неожиданно отбил удар первого своим мечом, защитив тем самым тело Цзинь Мэй! Тут наконец очнулся и Лань Сичень. — Что… что происходит? — воскликнул он, вскакивая за спиной Цзян Чена и оглядываясь вокруг. Глазам его предстала крайне неприглядная картина: в ногах скорчилась дева Цзинь, двое незнакомцев в чёрных одеждах, скрывавших лица за масками, скрестили клинки, ещё двое яростно стремились прикончить Лань Сычжуя. — Что… Только Цзян Чен подумал, что у этих Ланей всё невовремя, как «защитник» Цзинь Мэй бросился в атаку на безоружного Лань Сиченя. Цзян Чен, не раздумывая, сбил с ног первого нефрита, уведя того из-под удара мечом. Ещё через мгновение он услышал звонкий лязг металла почти над самым ухом — Сичень призвал Шоюэ. Затем, мягко оттолкнув тело Цзинь Мэй к стене, он вскочил на ноги и пошёл в контр-атаку. От действий первого нефрита толку было очевидно больше. Даже застигнутый врасплох, глава Лань смог дать достойный отпор сразу двум нападавшим! Сычжуй тем временем довольно эффектно ранил одного из убийц, а в следующий момент так же эффектно свалился, запнувшись об ковёр. И только выпад Лань Сиченя спас младшего Ланя от участи быть убитым в такой позорной ситуации! Вскочив на ноги, юноша поблагодарил своего главу и продолжил отбиваться. Все четверо нападавших, к предсказателям не ходи, не ожидали такого сопротивления! Решив, что остаться неузнанными задача была более важная, они поспешили покинуть покои клана Цзян (рядом с которыми, кстати, всё ещё не наблюдалось ни одного охранника), и по сигналу рванули в окно! Лань Сичень не мешкая бросился вдогонку. Он ловко выпрыгнул в своих длинных одеждах во двор (Цзян Чен всегда недоумевал, как этим монахам удаются такие трюки в десятке слоёв одежды?), как в следующий момент ему в лицо прилетела бомбочка с газом. Увернувшись, как мог, он успел заметить, что мимо него пронеслась фигура девы Цзинь. Цзян Чен, тем временем, укрывшись от подлой атаки за спиной Лань Сиченя, сам ринулся в погоню за убийцами. Те переглянулись и бросились бежать в разные стороны. Плюнув ругательство в спины беглецам, Цзян Чен выбрал ближайшего и побежал за ним. Недолгая погоня привела на крышу явно пустующих покоев немалого поместья. Убийца, за которым следовал Цзян Чен, проворно перепрыгивал с одного строения на другое — он явно ориентировался на местности! Цзян Чен же оказался не таким ловким в этом теле и, видимо, зацепившись за одну из черепиц, покатился с крыши, с сожалением осознавая, что не успеет что-то сделать и переломает все кости, встретившись с землей. — Чё-ёрт… — воскликнул он, зажмурившись от внезапно нахлынувшего страха… Как вдруг почувствовал, что его запястье схватила сильная рука. Глаза в неверии распахнулись — он завис в воздухе, а тот, кто не дал ему превратиться в груду костей, был… Лань Сичень. И взгляд его был далёк от того добродушного и вежливого, что Цзян Чен привык видеть в свою сторону.