Ярый пурпур

Невероятная сила вышвырнула Цзян Чена в долгожданное окно. Даже выставленный наспех щит не помог сдержать атаки тёмного подлеца! Казалось, падение с чёрт знает какого этажа было неизбежным, но вместо того Цзян Чен прокатился спиной по колкой черепице крыши пристроенного к борделю здания. — Ах ты ж… — зашипел Цзян Чен, боясь подумать о том, осталось ли на спине хотя бы одно живое место. Но, к счастью, все кости были ещё целы. Приближающийся стук сапог по черепице заставил Цзян Чена взять себя в руки и подняться на ноги. Сквозь пелену в глазах он углядел, как ублюдок, что выпнул его на крышу, уже перешагнул через оконный проём и неспеша шёл в его сторону. «Чего он тянет? — недоумевал Цзян Чен. — Откуда у этого отродья столько силы? Кто он такой?» Без преувеличений Цзян Чен мог сказать, что в мастерстве подчинения и управления тёмной энергией отступник перед ним был близок к уровню Вей Усяня времён войны с Вэнями, что делало того опасным противником! Столкнись Цзян Чен с тем типом в прежнее время, то исход битвы был бы заранее определён (конечно же, он, Цзян Чен, победил бы), но в его нынешнем состоянии, — в теле опьяневшей девицы цветущего возраста, — он не мог быть уверен и в том, что запросто уйдёт живым. — Это интересно… — тёмный остановился в нескольких шагах, принимая, на первый взгляд, расслабленную позу. — Ты прошла обряд? «Обряд? Это часть их проклятого тёмного колдовства? Чёрт… Что же делать?» — голова Цзян Чена пухла от выпитого алкоголя и надобности работать, но в ней всё же маячили две мысли: надо к чёрту сваливать из этого места и необходимо узнать, что за человек этот лютый тип! — Может быть… — наугад ляпнул Цзян Чен, решив испытать удачу и выяснить личность отступника — в жестах, осанке и движениях человека было что-то знакомое! — Нет… Определённо, нет, — быстро раскусил его тёмный заклинатель. — Однако, почему ты ведёшь себя подобным образом и, самое главное, откуда же тогда у тебя такие таланты? «Таланты? Это он про моё сопротивление? Похоже, он знаком с Цзинь Мэй, а её уровень сильно ниже моего…» — Мои таланты ничто по сравнению с вашими, господин. Не подскажете, где в наше время учат таким техникам? Тёмный усмехнулся сквозь маску и, игнорируя словесный выпад Цзян Чена, произнёс: — Что-то в тебе не так. Не прими за грубость, Цзинь Мэй, но соизволь пройти со мной по-хорошему. Цзян Чена развеселила эта показная вежливость. Было похоже, что отступник — выходец из высших слоёв общества, и правила этикета ему не чужды, как и самообладание, а ещё высокомерие и… лицемерие. Но это по-прежнему ни о чём не говорило Цзян Чену, а тратить время на разговоры Цзян Чен больше не мог — даже с больной головой он хорошо осознавал, что в каждую секунду на подмогу этому козлу могли прийти его «товарищи», крутившиеся поблизости. — Может, это ты со мной пройдёшься в башню Золотого Карпа? — огрызнулся Цзян Чен, приготовившись к новой попытке побега. — Значит, по-хорошему не желаешь… — последовал ожидаемый ответ. Больше тянуть не имело смысла, и Цзян Чен первым перешёл в наступление — его планом было совершить обманный выпад и попробовать сбежать, сиганув с крыши, — иллюзий на победу у заклинателя не было, — но отступник оказался чересчур умным парнем и, кажется, угадывал его движения. Предвидев новую атаку, он пустил волну тёмной ци, прервав удар «в лоб» Цзян Чена. — Зачем же ты так? Я ведь не желал быть грубым с тобой… Цзян Чен отскочил в сторону, подумав, что вот-вот ему придёт нужная идея, кому принадлежит голос, приглушённый маской… Но нет, память молчала. — Если не хочешь пострадать ещё больше, окажи честь, не сопротивляйся! — настойчиво потребовал тёмный. Цзян Чен никогда не был склонен недооценивать своих противников, как и переоценивать свои способности. В тот момент он понимал, что удача оказалась не на его стороне, и мысленно перебирал все оставшиеся пути отступления: можно было достать из мешочка Цянькунь меч Цзинь Мэй и показать всё своё мастерство и опыт, не свойственные молодой деве из подрастающего поколения. Было ли это оправдано? Определённо, нет: остановить этого козла было почти невозможно, а среди врагов, затаившихся где-то в тени, такая выходка вызовет много ненужного внимания. Можно было позвать на помощь — сигнальные огни Ланьлин Цзинь лежали всё в том же мешочке Цянькунь, — но всё равно пришлось бы отбиваться до момента, когда подоспеет подмога. Значит, нужно было идти по третьему пути… то есть следовать первоначальному плану. Не теряя ни мгновения, Цзян Чен вновь рванул вперёд. Совершив всё-таки обманный маневр и обойдя противника сбоку, он, наконец, прорвался и спрыгнул с крыши вниз, на шумную улицу, но вдруг, уже в прыжке, ощутил, что с окружающим пространством что-то не так… И очень скоро убедился, что именно — не пролетев и джана, он столкнулся с невидимой стеной! — Блядь! — только и оставалось воскликнуть ему, когда барьер откинул его назад. Как оказалось, та скотина успела возвести чёртову формацию! Потому тот был настолько уверен, выбрасывая Цзян Чена в окно! Ещё раз с болью и проклятиями прокатившись по черепице, Цзян Чен уже в состоянии крайней озлобленности и долгожданной ясности (ну или трезвости) подумывал, в какую поганую ситуацию он влип и что ещё можно было предпринять. Однако противник времени на новые раздумья не предоставил и со смешком, полным презрения, ринулся к нему. «Чёрт, ну и что же теперь делать?» Цзян Чен всегда был готов к разным исходам в любом сражении, но просто сдаться? Никогда! И вот, когда он приготовился стоять до последнего, вновь произошло невероятное событие. «О боги…» В один момент перед ним взметнулись белые одежды, словно барьер заслонив от несущейся на него угрозы! — Лань… Лань Сичень! — Цзян Чен, не скрывая чувства радости, подскочил и заглянул через плечо в лицо появившемуся перед ним мужчине — это и правда был Цзэу-Цзюнь! Видимо, всё же удача ещё не покинула Цзян Чена в тот день. — Как… как ты меня нашёл? Лань Сичень еле ощутимо дрогнул, когда Цзян Чен прикоснулся к нему (точнее сказать, вцепился на радостях), но остался стоять в боевой стойке, не отрывая взгляда от остановившейся всего в нескольких шагах фигуры в чёрных одеждах. Цзян Чен заметил, что меч первый заклинатель Гусу держал в левой руке, в то время как правая, забинтованная, безучастно висела вдоль тела. — Мне немного неловко, — прошептал Сичень, намекая голосом, что сейчас не время для разговоров, — но… Я поставил на тебя печать отслеживания прошлой ночью. — На меня? — возмутился было Цзян Чен, но тут же прикусил язык и со вздохом негодования отошёл на джан. Всё же… Неподходящее было время для жалоб. — Глава Лань, вы как всегда там, где… не нужно, — усмехнулся тёмный заклинатель. Было видно, что он не меньше Цзян Чена поражён появлением ещё одного действующего лица в их маленьком спектакле. — А ты коварна, Цзинь Мэй, — тут же добавил он. — Но у меня есть чем ответить. Видимо, с новым противником отступник решил стать серьезнее — из карманов чёрных одеяний появилось два изогнутых тонких клинка. Тёмный отступил ещё на шаг и встал в боевую стойку — в тот же момент оба клинка раскрылись в веера! «Тешани!» — присвистнул про себя Цзян Чен, разглядывая засверкавшие в свете луны изящные лезвия! Ещё мгновение, и по пластинам потекла тёмная энергия, делая их поистине опасным смертоносным оружием! — Вот ублюдок! — выругался Цзян Чен, злясь скорее из-за того, насколько несерьёзно к нему отнеслись всего несколько минут назад. Кто же мог владеть тешанями среди знакомых заклинателей? На ум пришло несколько людей… кажется, один из сыновей главы Яо использовал веер как оружие, и новый глава Мэйшань Юй, Юй Шань, этот несносный мальчишка, хвастался тем, насколько искусен во владении тешанями… но ни тот, ни другой не имели схожей комплекции. Хотя, в новом теле Цзян Чен и Лань Сиченя считал каким-то не таким. «Кто же это?» Вдох… Выдох… И бой начался. Наблюдая, как яростно схватились двое заклинателей, Цзян Чен принял единственно верное в тот момент решение не вмешиваться и наблюдать за битвой с безопасного расстояния. Его опытный глаз с первых мгновений подметил, что их противник оказался не из простых со своим редким в мире заклинателей оружием. Отбивая атаки первого нефрита, одну за другой, тёмный заклинатель показывал отточенные годами приёмы, а также недюжинную смекалку и ловкость. Но вот боевым опытом как у Лань Сиченя тот явно похвастаться не мог, потому в его движениях угадывалась крайняя осторожность. Хотя, этот кажущийся на первый взгляд критический недостаток компенсировался непредсказуемыми выпадами и подлыми приёмами. В один момент Цзян Чен вмешался и отбил выпущенный скрытым оружием козла дротик, метивший прямо в шею Лань Сиченя! «Похоже, он не участвовал в настоящих битвах, — размышлял Цзян Чен. — И, скорее, не имеет сравнимого с нашим боевого опыта. Значит, он либо молод, либо держится в стороне от крупных столкновений. Однако он ловок и хитёр, и всё это время скрывал свои способности от всего мира.» Цзян Чен вскоре переключил своё внимание на Лань Сиченя и с сожалением вздохнул — хоть заклинатель и пришёл на подмогу, тому потребовалось использовать все свои умения и выдержку, чтобы вести бой — раны, полученные предыдущей ночью, ограничивали его возможности. Но, в каком бы состоянии Лань Сичень не вышел биться, его противник, очевидно, уже принял решение, что даже с таким преимуществом не сможет тягаться в бою с первым нефритом Гусу Лань. Увернувшись от очередного выпада, тёмный вдруг отступил на шаг и перескочил на крышу соседнего здания. Лань Сичень приготовился отбить атаку издалека, заняв защитную позицию, однако далее ничего не последовало. — Какая ирония, — усмехнулся тёмный, неторопливо складывая тяшани обратно в клинки. — Будьте осторожны, глава Лань. Позаботьтесь о своих ранах. На этом я вас оставлю. Как только он закончил говорить, пространство вокруг словно ожило и обрело краски и звуки — магия тёмного заклинания рассеялась, понял Цзян Чен. Более ничего не ограждало это место от остального мира. — Какой же всё-таки ублюдок, — тихо выругался Цзян Чен, наблюдая, как фигура в чёрных одеяниях растворилась в ночи. Желание пуститься вдогонку было огромным, но благоразумие и закружившаяся голова остановили от необдуманного поступка. — Ваньинь, — Лань Сичень зачехлил клинок и поспешил к осевшему на черепицу Цзян Чену. Когда высокая фигура опустилась перед ним на колено, Цзян Чен вдруг вспомнил, что забыл самое важное, и поторопился подняться, чтобы поблагодарить за спасение, но его, однако, усадили обратно. — Что ты… — воскликнул Цзян Чен, когда Лань Сичень потянулся к кровоточащей ране на его колене. — Позволь мне помочь. Ты ранен. — В этом нет необходимости! — Цзян Чен отвёл руки Лань Сиченя, намереваясь всё же встать, но его опять усадили на место. — Это всего лишь царапина… Но Цзэу-Цзюнь был непреклонен и с большей настойчивостью приступил к лечению раны чудодейственными методами великого ордена Гусу. — Ты неисправим, — сдался Цзян Чен, припоминая, что в подобных ситуациях Лань Сичень всегда оставался непреклонен: каждый раз, когда глава Лань видел, что кто-то ранен, то мчался оказывать первую помощь, несмотря на свой статус и положение. Даже тот случай с Цзинь Гуаньяо ничему того не научил. Цзян Чен тяжело вздохнул из-за воспоминаний того проклятого дня в храме, переводя взгляд с длинных пальцев, порхающих над его ногой, на губы Сиченя, шептавшие заклинания. Он невольно задумался, что всего несколько месяцев назад обладатель этих самых губ был похож на живого мертвеца, а сейчас словно вернулся к жизни. Конечно, до прежнего Цзэу-Цзюня, всегда улыбчивого, такого искренне вежливого… и… безмерно обаятельного Лань Сиченю сегодняшнему было ещё далеко, но вот если бы он улыбнулся, то можно было бы признать, что всё ещё вернётся на прежний путь… «Чёрт…» Цзян Чен усмехнулся про себя — ну и с каких пор в его голове летают подобные мысли? Неужели несколько дней в женском теле уже так успели повлиять на его предпочтения? Однако, Цзян Чен уже давно не видел Лань Сиченя по-настоящему улыбающимся… что не могло не вызвать отголоска печали в его душе. — Как и ты, Ваньинь, — неожиданно произнёс Лань Сичень, вырывая Цзян Чена из мыслей. — Что? — переспросил Цзян Чен. — Ты тоже неисправим, — пояснил Лань Сичень. Однажды Цзян Чен уже испытал на себе гнев главы клана Лань и был готов к чему угодно, но всё же слышать такое было необычно! — Ты начал действовать в одиночку, не дождавшись помощи. — Я и сам способен… — начал было оправдываться Цзян Чен, но оказался перебит. — Что было бы, если бы я не пришёл во-время? Не ожидая ответа, Лань Сичень потянулся к мешочку Цянькунь на поясе и достал несколько пузырьков и бинты. — Я благодарен за помощь, но остановись… пожалуйста, — произнёс, наконец, Цзян Чен после минуты неловкого молчания. — Отсюда до клана Цзинь недалеко, я дойду сам… И в очередной раз за вечер был прерван. — Не стоит так вредить телу молодой девы Цзинь, нужно позаботиться о том, чтобы не осталось шрамов. А также и о том, чтобы тебе не пришлось терпеть боль от полученных ран. «Какой заботливый, — фыркнул Цзян Чен. — Может, эта девчонка ему нравится, раз он так печётся о её ранах?» Когда Лань Сичень выудил ещё одну баночку с мазью, Цзян Чен не выдержал. — Всё, оставь, обещаю, что позабочусь о синяках Цзинь Мэй! Побеспокойся лучше о себе! Смотри, на тебе тоже есть несколько порезов. Обработай и свои раны! — Ничего страшного, — отрицательно качнул головой Лань Сичень, продолжая накладывать бинты. — Взгляни на себя, — продолжал злиться Цзян Чен, — бинты под твоей одеждой уже в крови! Вспомни про раны, полученные вчерашней ночью, они могли вновь открыться. Если ты потеряешь сознание прямо здесь, то я вряд ли донесу тебя до ближайшей гостиницы! Лань Сичень едва вздрогнул от услышанных слов и застыл. «Видимо, я опять переборщил…» — пронеслось в голове Цзян Чена. Через несколько мгновений, показавшихся корившему себя за резкий нрав Цзян Чену вечностью, Лань Сичень, наконец, поднял взгляд. — Спасибо, что не оставил меня, — произнес он с поражающей искренностью. Цзян Чену стало ещё более совестно за свои как всегда резкие слова, когда он взглянул в бездонные глаза перед собой. — Не нужно благодарить, ты же не какой-то проходимец с улицы… — пытаясь скрыть стеснение, пробубнил Цзян Чен и отвёл взгляд. — Кто же я для главы Цзян? — последовал неожиданный вопрос. А что Цзян Чен мог ответить? После того обескураживающего случая в Гусу пару месяцев назад они и приятелями назваться не смели, но до заварушки с Цзинь Гуаньяо у них было довольно тесное знакомство, если не дружба, хотя они и не были близки, словно названые братья. Цзян Чен хорошо помнил, как Лань Сичень всегда каким-то необъяснимым образом оказывался рядом с ним в сложные моменты: и после того, как Вэни вырезали Пристань Лотоса и Цзян Чену некуда было податься после исчезновения Вей Усяня, и во время войны с мерзким орденом, и даже когда погибла его дорогая сестра — у Сиченя всегда находилось время утешить его, приободрить и указать дальнейший путь. Что-то подсказывало Цзян Чену, что если бы он не отталкивал всё время всех и вся, то смог бы и встать в круг названых братьев знаменитого первого нефрита. Нельзя было не вспомнить и то, что клан Лань практически на безвозмездной основе помогал в восстановлении ордена Юньмэн Цзян и продолжал оказывать поддержку до сего дня. Цзян Чен искренне хотел, чтобы как между ними, так и между их орденами и дальше продолжалась крепкая дружба или хотя бы плодотворное сотрудничество. Честно говоря, даже тот эпизод в ханьши он готов был уже забыть, чтобы вернуть всё в прежнее русло. «Чёрт, каким же сентиментальным я стал на старости лет.» — подумал Цзян Чен, прежде чем сказать: — Ты… для меня соратник, союзник… друг. «А ещё… человек, которым я восхищаюсь и на которого равняюсь». Такой ответ, однако, вызвал в Лань Сичене бурю непонятных Цзян Чену эмоций. Он… он его чем-то снова задел или обидел? — Спасибо, что всё ещё видишь во мне… друга после того… после того, что произошло в ханьши… Я очень сожалею, что… — Давай забудем о том случае, — улыбнулся Цзян Чен, опасаясь, во что может вылиться этот неудобный разговор. Произошедшее было всего лишь ошибкой. Что правда крылось за поступком Цзэу-Цзюня — отчаяние, бунт или глупость — он знать не хотел. — Лучше постараемся решить проблему, что стоит перед нами сейчас.