Быстрого решения той самой проблемы, однако, Цзян Чен углядеть в тот день так и не сумел…
Последний этаж на первый взгляд неприглядного публичного дома, на котором не далее чем полчаса назад начиналась нескромная драка, приветствовал заклинателей тишиной. Откуда-то с нижних залов ещё слышались звуки игры на струнном инструменте вперемешку с пьяным смехом, но здесь было подозрительно тихо!
Ступив внутрь, Цзян Чен и Лань Сичень не встретили никого и ничего, что могло бы навести на мысль о битве адептов света с последователями тёмного пути! Только выбитая перегородка между комнатами печально раскачивалась на сквозняке словно после пьяного дебоша. А вот в зале, где остался в одиночку отбиваться неизвестный мастер Пей Мин, оказалось чисто и убрано — хоть сейчас приглашай посетителей!
— Что за чертовщина? — выдохнул Цзян Чен, оглядывая вылизанное от пола до потолка и аккуратно обставленное помещение — прислуга в этом публичном доме явно была заодно с негодяями, но всего им скрыть не удалось бы при всём желании. — Лань Сичень, нет ли у тебя с собой талисманов горящего мрака?
Лань Сичень ответил согласием и вытащил из мешочка Цянькунь несколько бумажек. Цзян Чен поблагодарил и прошептал заклинание — талисманы взлетели в воздух и тут же загорелись зелёным пламенем.
— Следы использования тёмной магии всё ещё остались, — кивнул Сичень, оглядываясь в поисках других доказательств.
— Тот отступник, с которым мы сражались, показался мне далеко не новичком. — Цзян Чен сказал бы даже, что тот был если не мастером, то неплохим экспертом, но говорить такое вслух про проходимцев, свернувших с истинного пути, у него язык не поворачивался. — Он создал барьер, достаточно мощный, чтобы оградить это место от остального мира!
— Ты прав, мастерство того человека в использовании тёмной ци было поразительно велико.
— К слову, мне не удалось сходу найти брешь в том барьере. Но как ты смог попасть внутрь?
Сичень не ответил сразу, будто подбирал слова.
— Как только я пришёл в себя, то не теряя времени отправился на твои поиски. Поскольку я не обнаружил твоего присутствия в комнате девы Цзинь, мне пришлось использовать печать отслеживания, поставленную на тебя прошлой ночью. Надеюсь, ты не держишь на меня обиды…
— Это, без преувеличений, только что спасло мне жизнь, так что обижаться мне не на что, — усмехнулся Цзян Чен. — Напротив, я должен сказать спасибо.
— Благодарю, — кивнул Сичень. — Я обнаружил, что ты далеко от поместья, в городе, и сразу же последовал за тобой. Когда нашёл… Честно признаться, меня немного смутил твой выбор места, чтобы провести вечер. И я не решался зайти некоторое время…
Даже в полумраке комнаты Цзян Чен углядел лёгкий румянец на лице Цзэу-Цзюня — оказывается, тот был довольно милым, когда смущался… Скрывая улыбку, Цзян Чен подумал, что даже заплатил бы за то, чтобы посмотреть, как Лань Сичень, краснея и зеленея, врывается в бордель и под крики и завывания куртизанок несётся на битву с тёмными силами!
— … Через некоторое время я почувствовал слабое волнение ци и понял, что внутри началось сражение, — продолжал Сичень, не замечая изменений в лице собеседника. — Я… нашёл другой вход, не парадный, и поспешил к тому месту, где ощутил твою ауру. Когда я поднялся, то увидел, как ты в одиночку сражаешься с тем заклинателем, и без препятствий вступил в схватку.
— Значит, ты не видел и не слышал больше никого сражающегося, пока направлялся сюда? — уточнил Цзян Чен. Это было странно — выходило, что Пей Мин и его противники уже закончили битву, когда Лань Сичень поднялся на этаж.
— Не совсем, — Лань Сичень провёл пальцем по стене за очевидно передвинутым стеллажом с украшениями — на шёлке обоев виднелась кровь. Дорожка была еле заметной — кто бы то ни был, ранили его не смертельно, но этого было достаточно, чтобы подтвердить, что совсем недавно здесь было кровавое столкновение. Но находка ничего не подтверждала — о судьбе Пей Мина можно было только гадать. — Я почувствовал, что за дверьми этой комнаты кто-то был, но у меня не появилось ощущения опасности, также я и не заметил признаков борьбы здесь. Потому я проследовал мимо.
— Странно… Позволь, расскажу свою версию этого вечера, — Цзян Чен решил поведать полную историю, заметив вопросительное выражение на лице Лань Сиченя. — Я пришёл сюда по наводке своего информатора. Он углядел здесь странную возню и баловство с тёмной ци, потому я решил по-тихому тут всё проверить, найти доказательства подпольной деятельности и огласить их на собрании заклинателей… Ну, когда вернусь в своё тело. Но всё обернулось не самым лучшим образом, — Цзян Чен намеренно умолчал, каким именно, ибо на ногах он бы больше не стоял, если бы Лань Сичень узнал про его позор в тот день. Эта тайна должна была умереть вместе с ним! — В двух словах, я встретился с одним заклинателем, знакомым, и мы вместе обнаружили в этом заведении следы этих мерзких тёмных отступников. Но ситуация немного вышла из-под контроля и нам пришлось вступить в битву. По ходу мы разделились и я принял решение позвать на подмогу, когда мне преградил путь тот ублюдок, с которым мы сражались на крыше. Ну а дальше ты и сам знаешь. Но я стою здесь, с тобой, а вот что случилось с тем моим знакомым — непонятно. Я видел его в последний раз в этой комнате.
— Я не чувствую запаха смерти в этой комнате, — честно ответил Лань Сичень. — Если бы его постигла гибель от ножа, меча или другого любого подобного оружия, то здесь остались бы следы, с которыми было бы невозможно справиться за столь короткий срок. То же самое можно сказать и о ваших врагах.
— Ну, значит сбежал он, о чём ещё тут думать, — фыркнул Цзян Чен.
— Мы можем только предполагать, — улыбнулся Сичень и хотел продолжить свои размышления, но внезапно оказался прерван…
Кажется, всё что могло произойти в тот вечер, уже произошло, но самое весёленькое, как оказалось, было ещё впереди!
— О божечки, что здесь опять происходит?! — раздался удивлённый женский голос сквозь двери. Тут же цветастые створки распахнулись, и внутрь вбежали несколько девиц в ярких нарядах.
Ни Цзян Чен, ни Лань Сичень не успели ничего предпринять, замерев от столь неожиданного поворота с широко распахнутыми глазами. Дамы смотрели на них, они на дам… И всё было бы хорошо, если бы они оба не выглядели немного потрёпанными, а Цзян Чен ещё и с удивлением заметил, что его головной убор для маскировки куда-то делся и длинные волосы молодой девы больше скрывать было нечему!
— О божечки, — зашептались девицы, — это же Лань Сичень!
— Да-да, это он!
— Выколите мне глаза!
— С юной госпожой! М-м…
— Ой-ёй… В борделе, — уже не скрывая веселья, захихикали красотки.
Лань Сичень, к предсказателям не ходи, чуть не провалился на месте прямо в тот момент, когда понял, о чём ведётся речь, но, несмотря на стеснение, всё же нашёл в себе мужество произнести:
— Прошу прощения за поздний визит, мы проводим здесь расследование…
«Поздний визит? В бордель? Он шутит? Или… или нет? — Цзян Чен чуть не упал на месте! — Пф-ха-ха… Он же понимает, что просит прощения у куртизанок?!»
Только многолетняя выдержка удержала Цзян Чена от того, чтобы прямо там не заржать…
— Ох-х, как же быть… Глава Лань, должна сказать — вы по адресу! — одна из девиц вышла вперёд, совершенно ничего не стесняясь и покачивая бёдрами.
— Прошу, если есть, что сказать — не таите, — наивно обрадовался Цзэу-Цзюнь.
— Конечно-конечно! Я не против, если вы тут всё тщательно исследуете, — засмеялась та распутница, оголив одно из плеч, чем вызвала новую волну смеха и остальных своих спутниц.
— И у меня есть что поисследовать, — поддержала рядом стоявшая «подружка», выпятив свой бесспорно пикантный бюст самым бесстыжим образом!
Одним словом, Лань Сичень сам вырыл для себя могилу!
Смотря на то краснеющего, то бледнеющего главу Лань, Цзян Чен с жалостью подумал, что общение с подобным контингентом явно не входило в программу обучения в знаменитом ордене Гусу, потому ему, Саньду Шеншоу, придётся, как всегда, брать ситуацию в свои руки!
— А ну заткнулись все! — рявкнул он, топнув ногой для убедительности. Получилось не так устрашающе, как если бы он был собой, но и это прекрасно сработало! Девицы в тот же миг встрепенулись и стали оглядываться друг на друга. — Только что тут произошло преступление, и готовился мятеж против великих орденов! Происходило всё в вашем чёртовом борделе, а значит вы тоже становитесь соучастниками!
— Ой, как страшно… — попыталась возразить дамочка, что первой выпятила свои прелести, и в тот же момент ощутила острое лезвие на шее — Цзян Чен выхватил меч из ножен Цзэу-Цзюня и уставил клинок прямо на наглую девицу!
Совершенно случайно его взгляд зацепился за оружие в руках… и скоро пришло понимание, что именно с тем было не так.
«Это же не Шоюэ…»
Выходило, что всё это время Лань Сичень сражался не со своим клинком! Но где же был знаменитый меч?
«Чёрт, это же не я его вчера посеял гуль знает где? Неужели, ещё и за это придётся просить прощения у Цзэу-Цзюня?»
— Кх-м… Кто здесь главный? — спросил Цзян Чен, пытаясь отогнать все лишние мысли.
— Это я, — отозвалась дама, единственная стоявшая тихо всё время.
— Имя?
— Молодая госпожа может звать меня мадам Су, — с лёгким и изящным поклоном ответила та. Манеры выдавали в ней опытную куртизанку.
Цзян Чен опустил меч и ступил к этой женщине.
— Хорошо, мадам Су. Вы приказали убрать здесь всё?
— Вы правы, молодая госпожа. Комнаты в нашем заведении не могут долго простаивать. Проводили одних посетителей, сразу же приглашаем других.
«Да что ты говоришь, да у вас весь этаж пустует в этот момент!»
— Куда делись посетители из этой комнаты? Кто они?
— Не гневайтесь, молодая госпожа. Но эта дама не смеет знать всех посетителей этого скромного заведения. Что до того, куда они делись… Так они просто ушли.
— Ушли, значит? Как часто они здесь заседают?
Распутница, что вызвала раздражение Цзян Чена, начала кусать нижнюю губу, как только заговорили про тех «посетителей». Мадам Су же стала больше похожа на говорящую статую, не выражая ни одной эмоции, но было видно, как одна ладонь напряжённо держала другую.
— Эта скромная дама предоставляет услуги всем, кто хорошо заплатит, мы не ведём учёт всех посетителей.
Цзян Чен, являясь нередким гостем подобных заведений, хорошо знал, что любой уважающий себя бордель тщательно собирал сведения о посетителях, когда-либо ступавших за их порог. В каком-то смысле это лежало в основе их деятельности и было немаловажным способом заработать на хлеб: собираемые крупицы информации помогали в достойной мере обслуживать клиентов, а также и становились товаром в торговле информацией.
— Не значит ли это, что вы наизусть помните, когда какая комната занята?
— Конечно же нет, уважаемая госпожа. У нас есть книга учёта, где мы записываем время, какая комната… и имя посетителя, — мадам вытащила откуда-то из-под юбок небольшую книженцию и показала предпоследнюю запись на одной из страниц. Цзян Чен взял книгу — в указанной строке стояло имя: Линь Сяобэй. На других страницах это имя не упоминалось, а значит, скорее всего, было выдуманным, потому как эти ребята тут явно «заседали» не первый день. Было подозрительным и то, что мадам этого заведения так легко показала книгу с именами клиентов и с временем их пребывания, что, вообще говоря, обычно хранилось любой хозяйкой уважающих себя публичных домов в тайне и за семью замками. Это значило, что данная книженция была подделкой. Но ведь где-то должна была быть и настоящая.
Цзян Чен внимательно посмотрел на напряжённую мадам Су — с виду миловидная женщина лет тридцати, но что-то выдавало в ней не обычную распутницу… На руках у неё не было колец, что было странным для дам такого положения, любивших обвешивать себя побрякушками и рядиться в красочные наряды! В глазах не было ни намёка на страх или опасения, скорее, решимость. Лицо было таким, будто сейчас крикни ей «убить» и она с таким же выражением пойдёт и перережет любому горло.
Другие куртизанки, кроме, пожалуй, ещё той, что первой набралась наглости заигрывать с Цзэу-Цзюнем, вели себя, как и полагается девицам в публичном доме, чем не вызывали никаких подозрений.
«Что ж, это заведение и правда подозрительное, — думал Цзян Чен. — Скорее всего, оно являлось постоянным местом встречи отступников, но после того, как их раскрыли, ждать их появления здесь — пустая затея. Но всё же какие-то следы здесь найти ещё удастся. Если прямо сейчас попытаться силой вытащить из них информацию, то мы скорее всего нарвёмся на сопротивление. Наверняка тут в засаде сидит ещё пара крыс, а с раненным Лань Сиченем я далеко зайти не смогу. Но если отступим сейчас, то они все успеют избавиться от улик или сбежать, а потом ищи их по всему Ланьлину… Что же делать?»
Ответ на этот вопрос пришёл от Цзэу-Цзюня:
— Прошу нас простить, это дело действительно очень важное, — произнёс Лань Сичень очень вежливым тоном, положив руку на плечо Цзян Чена. — Но раз уж это вся информация, которую вы можете нам предоставить, то мы покинем ваше заведение. Если госпожа Су будет не против, то завтра мы пришлём одного из наших адептов, чтобы уточнить некоторые детали.
Сказав это, глава Лань потянул Цзян Чена к выходу, давая понять, что разговор окончен. Мадам Су наконец улыбнулась и с поклоном освободила путь к выходу.
***
Оказавшись от борделя на приличном расстоянии, Цзян Чен стянул пару неприметных плащей для себя и Лань Сиченя и свернул в тёмные узкие улочки, опасаясь возможного преследования. Через полчаса, убедившись, что за ними никто не следит, он выдохнул с немалым облегчением — всё же, молодая дева и раненный заклинатель, пусть и являющийся главой одного из великих орденов, были не лучшими бойцами, окажись рядом ещё кто-то из тёмных уровня Вей Усяня.
Цзян Чен оглянулся на Лань Сиченя — на лице первого нефрита лежала тень усталости, но тот стойко следовал за ним весь путь, даже не попросив об отдыхе.
«Для чего ты встал с постели с такими ранами, Лань Сичень? Что сподвигло тебя нестись через весь город и влезать в битву, которая могла для тебя плохо закончиться?»
Гадать Цзян Чен мог до скончания веков — он далеко не всегда понимал действия адептов ордена Гусу Лань и Лань Сиченя в частности. Были ли его действия продиктованы знаменитым альтруизмом главного клана Гусу или же корыстным желанием быть в центре событий, а, может, всё дело было во вредной привычке ввязываться в неприятности при любом удобном случае (коей обладал один известный, презираемый Цзян Ченом придурок) — всё это, конечно же, Цзян Чена не касалось. Однако, если всё дело в этой девице, в теле которой сейчас находился Цзян Чен, то всё принимало совершенно другой оборот…
— Лань Сичень, скажи… только честно! Тебе нравится дева Цзинь?
Лань Сичень, казалось, несколько растерялся от такого вопроса, и даже отвернулся, но через мгновение ответил:
— Дева Цзинь хороша собой, прекрасно воспитана и имеет задатки талантливой заклинательницы.
«Точно приглянулась! Не зря же он стрелу в руку за неё отхватил прошедшей ночью! А сегодня примчался спасать эту девицу со своими ранениями!»
— Но мне нравится кое-кто другой, — тут же добавил Цзэу-Цзюнь, переведя взгляд обратно на Цзян Чена.
— Ну и прекрасно… А? — растерялся Цзян Чен, услышав ответ Сиченя, разрушивший самые интересные его предположения. — Значит, она тебе не нравится… Кх-м…
Неловкое молчание, повисшее на несколько мгновений, вдруг прервал сам Лань Сичень:
— Возможно, дева Цзинь дорога сердцу Ваньиня?
Тут в некоторое смятение пришёл сам Цзян Чен.
— Нет, конечно же нет… мы едва ли знакомы с Цзинь Мэй. У нас есть общая родня из клана Мэйшань Юй. Также она обучалась вместе с А-Лином… только и всего.
— Но юная госпожа Цзинь хорошо знает Ваньиня.
— Ты про тот случай, когда она заявила, что хочет войти в число моих учеников? — усмехнулся Цзян Чен, вспоминая тот злополучный день. Вспомнил он и то, какую глупость сморозил по пьяни сразу после просьбы Цзинь Мэй. — Нет-нет… К слову, я так и не успел извиниться за ту хрень… то есть, за те грубые слова, что сказал в тот день в твой адрес. Прошу прощения, если как-то оскорбил тебя, я был пьян и… несколько зол, потому совсем не следил за тем, что говорил.
— Ничего страшного, — с какой-то печальной улыбкой ответил Лань Сичень, даже не став возражать или высказывать в ответ недовольство.
— Но о чём ты хотел поговорить со мной в тот вечер? — Цзян Чен спросил это скорее из вежливости, ведь Цзэу-Цзюнь был крайне настойчив тогда, в таверне, когда просил о разговоре.
Лань Сичень вместо ответа на вопрос перевёл тему:
— Я хотел бы предложить уделить больше внимания сложившейся ситуации и найти укромное место, чтобы продолжить разговор.
Цзян Чен мог лишь согласиться с настойчивостью Цзэу-Цзюня. Но от того стало лишь любопытнее — что же такого первый заклинатель Гусу хотел обсудить с ним в тот день и не пожелал обсуждать сейчас?
Через четверть часа они смогли найти уединённую комнату в одном винном заведении, удачно работавшем допоздна. Посетителей было немного — время клонилось за полночь и город готовился ко сну, — но какой-то музыкант всё ещё развлекал народ игрой на флейте. Удивившись стойкости того артиста, Цзян Чен не обратил внимание, как Лань Сичень сделал заказ. Когда к столу принесли закуски и напитки, Цзян Чен с сомнением взглянул на кувшины с вином и отставил их подальше от себя, чем вызвал вопросительный взгляд главы Лань.
— Нас всё же ждёт серьёзный разговор, — объяснил Цзян Чен. Сичень одобрительно кивнул и налил им чай. — Что ж…
Цзян Чен не имел возможности поговорить с Лань Сиченем предыдущей ночью, также он не знал, был ли у Лань Сычжуя шанс поведать о происходящем своему главе, потому он начал свой рассказ с самого начала: с событий на ночной охоте и до сегодняшнего столкновения в борделе.
Лань Сичень изредка задавал уточняющие вопросы, но, как оказалось, большую часть истории он уже всё-таки услышал из уст того мальчишки Сычжуя. С немалой радостью Цзян Чен воспринял и новость, что Сычжуй отправился на поиски записей о зеркале!
— Я думаю, готовится серьёзный заговор, — Цзян Чен с усталостью стукнул по столу. К тому времени у него разболелась голова, а тот неугомонный музыкантишка со своей флейтой становился всё громче и навязчивее! — И мы должны как можно скорее объявить на совете о надвигающейся угрозе и начать охоту на отступников!
Лань Сичень отпил чая (вино в тот вечер так и осталось нетронутым) и отрицательно покачал головой.
— Боюсь, в этот раз мы не можем позволить себе поспешных действий.
— Что ты имеешь ввиду?
— Наше заявление о надвигающейся угрозе со стороны неизвестного прежде тёмного ордена, скрывавшегося долгие годы, и призыв к войне с ним может привести к непредсказуемым последствиям. Если всё сказанное тобой подтвердится, то нашими врагами станут те, с кем мы жили и сражались бок о бок долгие годы. Не могу не предупредить и о том, что мы не знаем, кому мы можем доверять. Не окажется ли предателем тот, кому ты готов был ранее доверить свою жизнь, — с грустью сказал Лань Сичень, по-видимому, вспомнив о Цзинь Гуаньяо. — К сожалению, мы также не можем знать и то, как дальше поступит этот тёмный орден. Либо враг скроется на долгие годы и с большой осторожностью будет ждать удобного случая, чтобы показать свои силы, либо предпримет ответные меры, из-за которых пострадает много невинных людей или начнётся новая война…
— Этим отступникам уже известно, что мы ведаем об их существовании. А появление второго Вей Усяня на горе Байфен уже положило начало буре — как среди своих, так и среди чужих. Вспомни, что это именно они совершили покушение на тебя прошедшей ночью. Они уже сделали свой ход. А сегодня этот подлец не постеснялся сказать тебе в лицо, что они доведут дело до конца!
— Я должен уточнить: он сказал лишь быть осторожным, но не утверждал, что он связан с покушением на меня, — Сичень, как всегда, остался верен своим идеалам и не стал бездоказательно обвинять пусть даже подлых преступников. Но Цзян Чен был уверен — вчерашние ребята и сегодняшние — ягодки с одной поляны.
— Сичень, здесь и слепому видно, что нам уже не избежать столкновения, это пламя будет только разгораться! Мы должны быть теми, кто сделает следующий ход! — Цзян Чен был немного недоволен из-за появившихся разногласий, но что бесило его в этот момент больше всего, так это ставшая невыносимо громкой музыка! Кажется, что этот проклятый флейтист будто намеренно встал под дверью и безостановочно пиликал охренительно раздражающую мелодию! — Чёрт, да кто там всё играет на своей грёбанной флейте!
Цзян Чен вскочил на ноги и поспешил отодвинуть створку двери, но там никого не оказалось.
— Ваньинь? — осторожно спросил Лань Сичень, поднимаясь следом.
— Неужели тебя не раздражает эта музыка?..
— Какая музыка? — Лань Сичень выглядел немало обеспокоенным. Некоторые сомнения появились и в душе Цзян Чена.
«Он… её не слышит?»
Лань Сичень, встретившись с непонимающим взглядом Цзян Чена, начал о чём-то усиленно размышлять, а потом что-то спросил, но Цзян Чен не услышал — звуки флейты стали невыносимо громкими. А вскоре к ним присоединился и звон колокольчика… И Цзян Чен руку готов был отдать на отсечение, что то звенел колокольчик ордена Юньмэн Цзян!
Почувствовав, что теряет контроль над происходящим, Цзян Чен схватился за голову и поспешил выбежать на улицу, чтобы найти источник очевидного тёмного колдовства! Сквозь звуки флейты он услышал своё имя и в тот же момент почувствовал, что ноги его уже не держат.
Последнее, что он увидел, был бегущий к нему Лань Сичень.
***
Вэй Усянь опустил флейту и с досадой взглянул на неподвижное тело своего брата — ещё одна попытка вернуть Цзян Чена в сознание обернулась неудачей.
С момента нападения на озере прошло уже шесть дней, но состояние главы Цзян так и не улучшилось, что вызывало немалое волнение у людей перед надвигающимся собранием орденов. Цзэу-Цзюнь зачем-то лично взялся поставить Цзян Чена на ноги, отказавшись вернуться в Гусу, что делало всё ещё более запутанным для остальных. Однако, это уняло тревогу Вей Усяня — способности главы его нового ордена в медицине считались одними из лучших в Поднебесной, — а вот Цзинь Лину и лучших докторов было явно недостаточно. Этот неугомонный мальчишка всё-таки затащил Вей Усяня в покои своего дяди на пятый день, когда глава Лань исчез ночью, и высказал на первый взгляд нелепое предположение: Цзян Чен потерял душу, а его золотое ядро больше не работает. Вей Усянь вначале хотел влепить племяннику подзатыльник и позвать уже опытных врачей Ланьлин Цзинь, но под напором умоляющих глаз и непрекращающейся юньмэнской ругани всё же решил взглянуть на состояние брата лично. Он уже знал, что видимых ранений на теле Цзян Чена не было, как и следов проклятий, тёмных меток и прочей ереси, но когда применил пару своих техник, то и правда не обнаружил и малейшего отклика души в теле брата! Золотое ядро, однако, откликалось, но было каким-то не таким — уровень энергии снизился, и по меридианам тёк лишь маленький ручеёк, никак не сравнимый с прежним мощным потоком.
Целую ночь и целый день они с Цзинь Лином искали причину состояния Цзян Чена и успели опробовать пару способов «оживить» Цзян Чена, но до сих пор успеха они таки не достигли.
— Ты же сказал, что это сработает! — Цзинь Лин кинул на простыни оказавшийся бесполезным колокольчик ясности и в расстроенных чувствах сел на пол рядом с постелью дяди.
— Странно, я был уверен, что это получится… — пробубнил Вей Усянь.
— Мне уже кажется, что дядя никогда не очнётся, — с досадой прошептал Цзинь Лин, кинув печальный взгляд на клинок дяди, Саньду, который неожиданно принесли тем же днём. — Я не смогу без него…
— А ну-ка, возьми себя в руки! — вдруг разозлился Вей Усянь. Его, как и Цзинь Лина, тоже одолевали сомнения. «А что, если…» всплывали одно за другим, но он был бы не Вей Усянем, если бы просто сел на задницу и ничего не сделал! Да и Цзян Чен — не Цзян Чен, если просто так возьмёт и помрёт… Ну уж нет! — Мы вернём его с того света! Даже если он не захочет возвращаться, всё равно вернём…
