***
Поместье цветущих слив называлось второй резиденцией ордена Ланьлин Цзинь и едва ли не наравне с башней Золотого Карпа служило домом многим членам семьи Цзинь. Кто-то не забыл бы напомнить, что оно также принимало высокопоставленных гостей ордена с давних времён. Цзян Чен признавал, что охрана этого места была организована на высоком уровне, однако для кого-то, кто имел немалый опыт по проникновению во вражеские крепости, те стены и патрули большой преградой не казались. Беспрепятственно проникнув на территорию поместья, Цзян Чен поспешил в покои молодой госпожи Цзинь. В спальне Мэй было привычно тихо, когда Цзян Чен перелезал через окно — скорее всего, никто так и не заметил отсутствия молодой госпожи ночью. Но стоило Цзян Чену ступить внутрь комнаты, как из-за тонкой перегородки, отделявшей спальню от небольшой гостиной, послышался всхлип. Дальше всё произошло крайне быстро: створка двери резко отъехала в сторону, являя высокую фигуру старшего брата Цзинь Мэй — Цзинь Чэня. — А-Мэй, значит, ты вернулась. Прозвучало всего четыре слова, но и без них вскоре стало понятно, что возникшая ситуация грозилась вылиться в грандиозный скандал! Однако, что-то подсказывало Цзян Чену, что дело было не только в том, что Цзинь Мэй не ночевала в своей постели этой ночью — Цзинь Чэнь, казалось, был опустошённым и уставшим, будто гонял призраков всю ночь, и едва ли скрывал злобу! За спиной младшего Цзинь выглядывала раскрасневшаяся и заплаканная Линь Кэсин, сгорбившаяся на коленях. Значит… отсутствие Цзинь Мэй всё же было обнаружено. И, как её служанка, Линь Кэсин была строго наказана. Итак, что он, Цзян Чен, должен был делать? Он мог бы кинуться в ноги Цзинь Чэню и со слезами на глазах убеждать, что «молодость, глупость, любовь» сподвигли его на ночные приключения с никому не известным возлюбленным, лучше которого никто для неё не найдёт! Также, он мог бы сбежать без объяснений, оставив после немало проблем для несчастной Цзинь Мэй, или просто сесть и молчать в виноватой позе. Однако, интуиция кричала, что все три варианта не были интересны этому старшему братцу — выглядело всё так, будто бы тот уже знал, где была его сестра прошлой ночью! Так и не задав ни одного вопроса, Цзинь Чэнь повёл себя совершенно непредсказуемо. — Входите, — произнёс он тусклым голосом и отодвинул створку раздвижной двери до конца. Цзян Чен перестал дышать — в маленькую гостиную, прилегающую к спальне, вошло четверо коренастых мужчин в одеждах клана Цзинь. Дальше можно было ожидать что угодно — избиение, допрос, провокации… — но старший братец сказал: — Молодая госпожа Цзинь ведёт себя неподобающим образом и с сегодняшнего дня отправляется в клан Мэйшань Юй получать наставления от старших. Сопроводите госпожу. С громким «есть» те молодцы поспешили исполнять приказ. Цзян Чен, совершенно обескураженный, мог только послушно сесть в паланкин и позволить увезти себя чёрт знает куда. Вступать в схватку, исход которой неизвестен, он совершенно точно не собирался! Однако… «Неужели всё оказалось так просто?» Цзян Чен был бы совсем тупнем, если бы не сумел сложить в тот момент два плюс два. Цзинь Чэнь сказал: «значит, ты вернулась». Он не сказал «где ты была» или «почему ты сбежала». Значит, он уже знал, где она была и не ожидал её возвращения. Неужели, старший брат Цзинь Мэй и вся её семья были в числе тех, кого они с Сиченем искали всё это время?! Возможно ли, что семья казначея Цзинь стояла и за покушением на Лань Сиченя, и за собранием в том публичном доме?! Цзян Чен начал вспоминать всё с самого начала: Цзинь Мэй подошла к нему до церемонии перед началом ночной охоты и настойчиво попросила о разговоре. То, о чём та хотела поговорить, до сих было большим вопросом, но возможно ли, что она хотела предупредить об угрозе, исходившей от ее семьи? Далее, во время охоты заявился Вей Усянь со своим проклятым зеркалом и устроил полный бардак, чуть не навредив А-Лину. Когда Цзян Чен отправился разобраться с появившейся проблемой, вдруг вновь объявилась эта девчонка! Барышня никогда не встречала Вей Усяня прошлого и, возможно, спутала его с кем-то из известных ей негодяев, но зеркало, скорее всего, она прежде видела, и, зная о его силе, попыталась спасти Цзян Чена от опасности тёмного колдовства. Но получилось что получилось — Цзян Чен оказался в её теле. Далее Цзян Чен стал свидетелем крайне наглого покушения на Лань Сиченя. До сих пор для Цзян Чена оставалось загадкой — что сподвигло тех второсортных убийц пойти в одиночку против заклинателя номер один, да ещё и на территории хорошо охраняемого поместья цветущих слив. Первое, что бросилось в глаза и могло стать зацепкой — их бережное отношение к Цзинь Мэй! Конечно же, если под маской одного из убийц скрывался Цзинь Чэнь, то как бы он мог позволить лишить жизни собственную сестру? Как старший брат он в тот же миг поспешил на её защиту. Когда убийство не удалось, сообщник Цзинь Чэня спешно унёс Цзинь Мэй подальше от Лань Сиченя, чтобы узнать, по какой причине та вдруг вмешалась в их дела, но был убит своей же жертвой. Позже его тело быстренько убрали, а остальные убийцы скрылись непойманными, что говорит о том, что они хорошо ориентировались на территории и знали, куда бежать. Приёмный отец Цзинь Мэй, Цзинь Гуауэй, без сомнений, тоже был вовлечён во все эти события. Следующим утром он, узнав о провале покушения, в срочном порядке провёл беседу с любимой дочуркой, и, скорее всего, в тот же момент что-то заподозрил. Но, не получив доказательств предательства девчонки, отпустил её. Сразу после уже старший братец лично отправился выяснить, как его драгоценная Мэй оказалась втянута в убийство главы Лань и могла ли она выдать имена настоящих зачинщиков, но та ответила лишь «спасибо за беспокойство, волноваться не о чем». Конечно же, это породило тучу сомнений в уме этого братца, однако это не дало ему никаких доказательств в виновности Мэй. Что случилось дальше? Ничего. Ни он, ни Гуауэй не предприняли никаких попыток запереть девчонку, что могло означать, что ранее они не посвящали Мэй в свои дела и не знали наверняка, раскрыла ли она их замыслы или случайно оказалась не в том месте и не в то время. Однако, в тот же день Цзян Чен в теле Цзинь Мэй сбежал от служанки и попал в передрягу в публичном доме, где отступники проводили своё собрание. Цзян Чен не мог бы сказать наверняка, кем был тот тёмный заклинатель с веерами, погнавшийся за ним, но с Цзинь Мэй тот точно был знаком и быстро выяснил, что с ней что-то не так. Дальше — больше: на помощь Цзян Чену очень кстати пришёл Лань Сичень! Более того, они заявили позже перед несколькими куртизанками, что проводят расследование попытки мятежа. Это всё, без сомнений, быстро дошло до ушей приёмного отца и брата Мэй и уже не могло считаться совпадением в их глазах, и Цзинь Мэй стала настоящей угрозой для их планов. Чтобы решить проблему и защитить сестру, Цзинь Чэнь, возможно даже без согласия отца, решил срочно отправить девчонку (срочно и без обсуждений) подальше от всех происходящих событий. Но Мэй скрылась в городе с Лань Сиченем, и этот братец, скорее всего, потратил немало сил и ресурсов, чтобы отыскать её ночью, и поэтому выглядел таким злым и уставшим. Не найдя и следа сестры, он вернулся в поместье и допросил служанку, которая близко общалась с госпожой и могла знать, куда та отправилась с главой чужого ордена. Но Линь Кэсин ничего не смогла ответить и была наказана. Но вдруг произошло непредвиденное — Цзинь Мэй вернулась домой следующим утром! И Цзинь Чэнь, совсем не ожидая такого исхода, произнёс: «значит, ты вернулась домой». Что ж, всё складывалось самым отвратным образом — семейка Гуауэя была той самой новой угрозой, которой опасался Цзян Чен. Казначей Цзинь, увы, имел большой вес и в клане Цзинь, и в мире заклинателей! И Цзян Чен никак не мог оставить такого человека рядом с А-Лином! Чёртов казначей славился не только своей строгостью и жёсткостью, но и жестокостью! Но, что интересно, всем было известно, что с Цзинь Гуаньяо он совершенно не ладил и откуда тянулись корни его набирающего обороты мятежа было совершенно не ясно. Также непонятным оставалось и то, являлся ли Гуауэй тем самым Патриархом и откуда он достал зеркало Вэней. То, что от Цзинь Мэй поспешили срочно избавиться, означало что что-то точно должно было произойти на встрече заклинателей через два дня! А знал об этом только Цзян Чен. И как раз в тот момент четыре крепких молодца увозили его в какую-то дыру! Был ли это Мэйшань или край света, — неважно! — Цзян Чена они всё равно не удержат!***
Если коротко, то осуществить побег, а затем вернуться обратно Цзян Чену удалось только к полудню следующего дня. Злость буквально разрывала заклинателя на части: целый день оказался потерян! Единственным утешением для него была полученная информация. Теперь он наверняка знал, кто его враг и какие коварные методы тот использовал. Однако конечные цели, преследуемые врагом, всё ещё оставались загадкой. Пока у Цзян Чена были «связаны руки», он обдумывал ситуацию и пришёл к некоторым выводам. Во-первых, та кучка недоносков, мнивших себя великими тёмными заклинателями, уже не один год строила планы и, хотя доказательств пока не нашлось, очевидно была связана с Цзинь Гуаньшанем и его мерзким бастардом. Конечно, у них не было такого гения, как Вей Усянь, но он им и не был нужен — достаточно было залечь на дно и заручиться поддержкой кого-то могущественного, затем шаг за шагом постигать секреты тёмной ци. Заклинательское искусство, каким его знал Цзян Чен и целые поколения светлых адептов до, было большим полем, в котором был виден каждый росток, каждый камень — ты шёл вперед, зная куда придёшь. А вот тёмный путь был извилист, неизведан и опасен, словно глубокая чаща леса, где за каждым кустом поджидала опасность. Он привлекал внимание перспективой обрести силу в кратчайшие сроки, и Вей Усянь для многих стал примером непревзойдённого мастера на той скользкой дорожке, но почему-то мало кто вспоминал, чем для того всё закончилось много лет назад — полного контроля над тёмной энергией тот так и не обрёл и оказался разорванным на части своими же солдатами. После группа мудаков с непомерными амбициями решила нажиться на этом. И если бы не случайность (как думал Цзян Чен), то никогда бы правда и не вскрылась. Во-вторых, эти ребята понимали, что им тесно под одним небом с закостенелыми в своих взглядах заклинателями, и они решили шаг за шагом избавляться от каждого, кто мог бы встать на их пути. Цзян Чен припомнил несколько громких случаев самоубийств среди заклинателей орденов с ближайшей к Юньмэну округи. По слухам, у покончивших с собой не было явных причин прощаться с жизнью, но в один момент они начинали странно себя вести, — жертвовать крупные суммы храмам или уходить в монастыри, оставляя пышущие богатствами поместья. Но итог в этих случаях был один — практически все наложили на себя руки. Объединяло этих людей и то, что они громче всех кричали о том, какая Вей Усянь сволочь, и что светлый путь — единственный верный и правильный! Цзян Чен, надо признать, голосил об этом громче всех, но он всё ещё был жив, что, конечно же, рушило стройную теорию, но, возможно, Цзян Чен просто-напросто был пока что недосягаем для всех этих отступников с их мерзкими артефактами. «Хотя… До Цзэу-Цзюня же они добрались и через сны сводят его с ума, — думал Цзян Чен, — Значит ли это, что я следующий на очереди?» Третий вывод был очевиден — случившееся в лесу стало для отступников сигналом к действию. Впрочем, не только для них. И Цзян Чен был уверен, что на предстоящем собрании орденов случится что-то, что даже он не смог бы предвидеть. Но он знал хотя бы, за кем нужно пристально смотреть, знал, кто поставит ему подножку и затем ударит в спину. Если бы только ещё нашлись доказательства… Лань Сичень мог бы внять предупреждениям Цзян Чена, но для остальных, в том числе и для А-Лина, нужны были улики. Итак. До начала собрания кланов оставался день… полдня. Что ж, Цзян Чен должен был поторопиться и найти эти самые улики, наиболее очевидной зацепкой были тот бордель и книга учёта!***
Время для плотских утех было еще ранним даже по меркам Ланьлиня, потому двери публичного дома были ещё закрыты для посетителей, но для главы ордена Юньмэн Цзян закрытых дверей не существовало в принципе. Цзян Чен осмотрел здание борделя и приглядел для себя наилучший способ незаметно попасть внутрь — на четвёртом этаже со двора было открыто неприметное окно небольших размеров, в которое даже заклинатель средней руки мог бы запрыгнуть с крыши соседнего здания. Цзян Чен прождал некоторое время, наблюдая за обстановкой, и, выбрав подходящий момент, приступил к исполнению плана. И только он собирался взобраться на крышу, как вдруг совершенно случайно услышал знакомый голос. — Будь я проклят! — зашипел Цзян Чен, углядев в окне чайного домика неподалёку лицо уже знакомого ему извращенца! Тот, что по имени Пей Мин, как ни в чем ни бывало распивал напитки с уже знакомой Цзян Чену куртизанкой, что двумя днями ранее нагло демонстрировала свои прелести перед Цзэу-Цзюнем! Подойдя ближе, Цзян Чен расслышал, как извращенец ненавязчиво интересовался у женщины её работой в том борделе. Значит, извращенец тоже обратил внимание именно на эту женщину, хотя его цели во всём этом были пока ещё не ясны. Цзян Чен решил дождаться окончания их разговора и спросить у этого Пей Мина всю накопившуюся гору вопросов — вполне возможно, что этот заклинатель также вёл расследование ситуации с тёмными отступниками, и тому удалось выяснить немало полезной информации. Если бы только удалось завладеть доверием такого человека и сделать того своим союзником, то Цзян Чен смог бы быстрее предъявить доказательства и начать охоту на предателей! Ожидать, когда Пей Мин распрощается с куртизанкой и покинет чайный домик, пришлось около получаса. Цзян Чен спешно последовал за извращенцем, держась на приличном расстоянии, однако, всего через пару минут понял, что потерял того из виду! Цзян Чен заглянул во все ближайшие подворотни, но так и не нашел и следа мужчины! — Вот это промах, — расстроился Цзян Чен. Как вдруг за спиной внезапно раздался мягкий голос: — Желаю доброго дня юной госпоже. Цзян Чен даже отскочил в сторону… от неожиданности! Там, конечно же, стоял Пей Мин со своей самодовольной улыбкой! На лице ясно читалось: «как я хорош, как я хитро поступил». — Чёрт, это у тебя привычка всегда так неожиданно появляться? — Напугать вас не было моим намерением, моя госпожа. Примите мои извинения. «Напугать? Меня? И вот это «Моя госпожа, моя госпожа»… заканчивал бы ты уже с этой хернёй, а? Даже если эта девица и купится на твоё слащавое личико, сомневаюсь, что её отец отдаст свою драгоценную дочь такому прохиндею!» — Также я рад, что вы в целости выбрались той ночью. — О-о, а ты, явно… На языке вертелось: «…просто сбежал, скотина», но Цзян Чен быстро прикусил тот самый свой язык, ведь сейчас заклинателю следовало бы завоевать доверие того человека, а не ссориться с ним. — Ты явно выбрался без лишних хлопот. Тоже… — Не могло быть иначе, моя госпожа, — Пей Мин, видимо, закончив с приветствиями, повернулся и указал куда-то на соседнюю улицу. — Могу ли я предложить юной госпоже разделить со мной трапезу? «Ты там не наелся с этой своей куртизанкой? Добавки захотелось?» Однако, вновь сдержавшись, Цзян Чен согласно кивнул и молча проследовал за мужчиной.***
Когда подали чай, Цзян Чен сразу перешёл к делу. — У меня к тебе много вопросов, уважаемый Пей Мин. Прошу отвечать по делу и без утайки! Извращенец расправил плечи, устраиваясь поудобнее, и с лёгкой улыбкой ответил, будто делая одолжение: — Что хочет знать юная госпожа? — Откуда ты узнал о том борделе и что тебе про него известно? — О том месте мне поведал торговец Юнь по фамилии Ма… «Ну конечно же, кто ж ещё…» — мысленно вздохнул Цзян Чен. — …господин Ма был любезен сообщить, что в том месте я найду… доказательства, что мы искали. — Мы? — переспросил Цзян Чен. Пей Мин неожиданно принял озадаченный вид и наклонился ближе. — Могу ли я спросить, почему молодая госпожа участвует в происходящем? Ответ, в свою очередь, вызвал лавину вопросов уже у Цзян Чена. Кто эти «мы»? Может ли быть так, что Пей Мин не случайно каждый раз появлялся на пути Цзинь Мэй? И… что теперь Цзян Чен должен был ответить, чтобы не потерять доверия этого мужчины? — Потому что я должна разобраться в происходящем, — осторожно выдал заклинатель, наблюдая за реакцией извращенца. — А вот ваши намеренья мне пока не очень понятны. Пей Мин усмехнулся, затем приблизился ближе. — Но… Моя госпожа, как же так… Вы же сами попросили меня о помощи. «Что? Цзинь Мэй попросила о помощи этого человека? — крайне удивился Цзян Чен. — Ну что ж, это объясняет, почему этот извращенец так мило общается с Мэй. Даже бежит спасать её в момент опасности! Ответ прост — они знакомы! Но… где она откопала этого мужика?.. И как они связаны?» Цзян Чен, конечно же, всего через пару мгновений услышал, откуда та его «откопала», но он честно признался, что лучше бы и дальше оставался в неведении о личности того извращенца! — Вы пришли в мой храм, — продолжал Пей Мин, — храм Мингуана, и попросили небожителей помочь вам в расследовании дела о возрождающихся мертвецах и тёмном колдовстве, моя госпожа! Неужели вы не помните?