Когда пересекаются в одной комнате

Лёжа на своей кровати, Се Лянь был абсолютно счастлив. Чёрный комочек посапывал, что вызывало бурю эмоций. Заметя неотрывающийся взгляд от Хуа Чэна, он напрягся, рефлекторно поправляя свежие бинты. Но взгляд был скорей... Тёплый? Наверно так. Так что Се Лянь просто улыбнулся в ответ. *** Кто бы сомневался, что через несколько часов после таких купаний и полчаса хождения в мокром под ветром, с учётом того, что его организм много раз граничил со смертью от передоза и от внутреннего со внешним кровоизлиянием, он заболеет. Надеясь лишь на то, что это лишь простуда, а не воспаление лёгких, едва проснувшийся Се Лянь хотел встать, или хотя бы открыть глаза, но сил не хватало ни на то, ни на другое. Сдавшись, он снова уснул, не заметя, что проснулся ночью, когда Хуа Чэн сидел на подоконнике, наблюдая то ли за звёздами, то ли за ним. *** И снова проснувшись, Се Лянь нашёл в себе силы открыть глаза. Всё было размыто. Обрадовавшись своей маленькой победе, тот попытался встать. Одна нога, вторая нога вынырнула из-под одеяла. И вот перенеся вес своего тела на обе ноги, оторвался от кровати. Фееричное падение, стук об пол головой и потеря сознания. *** И вот снова открыв глаза, он обнаружил себя не на холодном полу комнаты общаги, а под одеялом в кровати. Боль резко пронзила голову, Се Лянь от неожиданности промычал. Он хотел ещё раз попробовать встать, но тут: —Гэгэ, у тебя температура, лежи. Хуа Чэн приложил свою прохладную руку ему на лоб. Се Лянь только тогда почувствовал насколько он горяч. Его тело пылало. "Господи, Хуа Чэн, ты меня спасаешь вот уже второй... Третий... О, Господи, за что мне такой прекрасный друг... Да, друг."—отметил про себя доверие к парню Се Лянь. —Хуа Чэн... Спасибо... —хриплым голосом сказал Се Лянь. Хмыкнув, тот убрал руку со лба. Приятная прохлада тут же ушла. Тихо вздохнув, Се Лянь снова услышал: —Гэгэ, у тебя по меньшей мере тридцать восемь.—тон таким, как будто он сильно задумался.—Где у тебя кружка? Давай хоть чай заварю. Се Лянь хотел ответить, но его друг уже взял белую кружку с тумбочки и ушёл на общую кухню. До Се Ляня начало доходить происходящее. Всё казалось заторможенным. Его друг, увидя его лежащим без сознания на полу, наверное, жутко перепугался. Се Ляня положили обратно и накрыли одеялом так, что не чувствовалась лёгкая прохлада начала осени, что проникла и в общежитие и немного сбивала привычный запах табака и кофе. В последний раз его так укрывали... Лет... Шесть? Десять?.. Матушка считала достаточно взрослым и мужественным, что тогда совсем не претило ему, не говоря уже о холодном, железном хирургическом столе, похожим на место для пыток. Там даже ремни для связывания имелись, на случай, если раненый не вовремя отойдёт от своеобразного наркоза. —Гэгэ. Голос вырвал Се Ляня из неприятных мыслей и воспоминаний. Слабо улыбнувшись, он смог сказать: —Чэн, спасибо тебе огромное, чтоб я без тебя делал. Все-таки это прозвучало не как его обычный голос, а как более сдавленая версия, но то, что он смог это сказать было успехом. А тем временем Хуа Чэн помогал приподняться, чтобы Се Лянь мог сесть. Подложив ему подушку, Хуа Чэн сказал: —Я испугался, когда увидел тебя лежащим без сознания на полу. Думал скорую вызывать, но решил подождать. "Слава Богу не вызвал". —Не стоит по всяким пустякам вызывать скорую— хриплым голосом сказал больной. "Я дышать нормально не могу, как мне работать? Хорошо хоть в четверг вышел"– грустно и эфемерно раздумывал Се Лянь. Вообще как он выкарабкается тот ещё вопрос. Се Лянь почти не ел, так, один раз в день лапшу быстрого приготовления и всё. Он плохо спал, сначала мучает бессонница, ночью по нескольку раз просыпается, а те промежутки сна скорей похожи на дрему, чем на полноценный сон. А ещё употребляет. Ломка, а если и попытается употребить, то скорее всего, всё станет ещё хуже. Придётся опять только молиться на Бога. —Ты грохнулся без сознания, почему это пустяки? "Было бы дело только в этом... " —Учитывая наши вчерашние купания удивительно, что ты тоже не слёг.—Се Лянь внутренне крича понял, что надо срочно сворачивать с темы, а через несколько секунд ещё добавил:— Ещё раз спасибо, что вчера прыгнул за мной. —надо будет поблагодарить его не только словами. —А, это?—Хуа Чэн растерянно почесал затылок.— Не стоит благодарности, так бы любой сделал. Гэгэ, как ты вообще в той мути заметил наших котят? У тебя я полагаю какой-то дар видения, ибо как в этой тряси с выëбистым названием река, заметить даже льдину, для меня– загадка. Чудо, что котята вообще остались живы, может ещё хоть частично, но здоровы. Се Лянь уже держал во время этого фрагмента их диалога трясущимися руками кружку. Хуа Чэн, видя, что он вот-вот и прольёт горячий чай прямо на себя, наклоняясь, придержал кончиками пальцев дно кружки, помогая тому выпить некоторую часть чая. —Вообще да, удивительно, что они выжили, в рубахе родились.—как только выдохнул от теплоты чая ответил Се Лянь. — Хотя видя в каком они состоянии становится грустно. Неужто хулиганы им это сделали? Какие же дети иногда жестоки. Когда я кидал камень, пригляделся и заметил что-то коричневое. Приглянулся и узнал в этом коричневом пятне мешок.— кашель, а после продолжил:— А потом вспомнил, что слышал о том, что люди так топят котят. В любом случае я особо ничего не терял и вот как-то так. —Се Лянь осознал полностью его и ответ и возмутился:— Хуа Чэн, я не виню их конечно, но Ши Цинсюань с Хэ Сюанем не прыгнули за мной в отличие от тебя! Ты мог сейчас точно также свалиться то ли от простуды, то ли от воспаления лёгких! Я вообще не говорю о том, что ты мог утонуть! Се Лянь повысил голос. Не надо за него рисковать. Ценность его жизни ушла в минус уже давно. За то что он повысил голос, его тут же наказали лёгкие. Снова разразившись кашлем, на глаза навернулись слезы. —Гэгэ, не беспокойся за меня так. Летом до этого года, я каждый день на речках с озëрами проводил в независимости от погоды.— Хуа Чэн слегка приподнял пальцы, предлагая сделать ещё глоток, на что Се Лянь припал губами к кружке.— Ши Цинсюань–девушка, ей простительно, а Хэ Сюань просто пидорас. —Хе... Это, ну, не стоит считать, что девушки прям слабые... —Я подойду к Черноводу.—после того как он словно рентген осмотрел Се Ляня, Хуа Чэн покачал головой. Скорее всего Се Лянь представлял жалкое зрелище.—Надо хоть что-то тебе поесть, кроме доширака, ибо боюсь ты скоро загнëшься. —Не бойся, мне не в первой. —А что вообще для тебя в первой? —Ну... У Се Ляня начинала гудеть голова. Что он только не делал! И этим не то что гордиться, это необходимо унести с собой в могилу, иначе всё может обернуться очень и очень плохо! Видимо прошло некоторое время, пока он прибывал в лёгкой прострации. Хуа Чэн, поняв, что разумного ответа от больного не дождётся, ушёл к двери. —Я... —Се Лянь хотел ещё раз поблагодарить его, но тут. Резко распахнувшаяся дверь ударила Хуа Чэна по лицу. —Хуа Чэн!—вскрикнул хриплым голосом больной и тут же закашлялся. —Се Ляяянь!— девушка вихрем влетела в комнату. Голос Се Ляня был тревожным и взволнованным, а голос Ши Цинсюань был пусть и немного обеспокоенным, но певучим и светлым. На ней почему-то был чёрный свитер, вопреки её обычно светлым тонам и лёгкой одежде. —Ой! Хуа Чэн, ты как? Живой хоть?—заметив своё деяние, Ши Цинсюань перепугалась и даже подошла к нему. —К сожалению.— пробормотал парень, потирая себе лицо, недовольно шипя при этом. Успокоившись, девушка начала говорить: —Се Лянь, Хуа Чэн! Это... У нас проблемы. —сразу став серьёзной сказала девушка.— Во-первых, как я вижу, ты заболел. Во-вторых тот вопрос о том, чем нам кормить Черновода, Ветерка и... —она улыбнулась. Девушка явно не любила оставаться по долгу в плохом настроении.— О, а как вы назвали-то Ваших? Только прежде чем вы ответите, я бы попросила у вас спички, когда буду уходить, а то забуду попросить потом. —Черновод?—вдруг сказал Хуа Чэн, но после, усмехнувшись, продолжил:— он ест всё. Даже несъедобное. —Да?—округлила глаза девушка. —Он ел даже картонные коробки пару раз... —Стой.—сказала Ши Цинсюань замотав при этом головой—Ты про кого вообще сейчас? —Про Черновода.—а после Хуа Чэн усмешкой добавил:— теперь похоже, уже старшего. —Он дал кличку нашему котёнку исходя из своей?—опешила Ши Цинсюань. —У него с фантазией проблема. —А-а-а-а-а... —звуки непонимания и удивления так и вырывались из уст девушки. Спустя несколько секунд она все-таки продолжила:— Так. Ладно. Ему пиздец. Так как говорите назвали своих-то?—чуть отойдя от шока, она улыбнулась. —Одноглазик Эмин, а тот что с узорами Жое.—сказал Се Лянь, после снова издал чих, что перешёл в раздирающий горло кашель. Чих и кашель словно выбивали из него мозги, да и вообще все органы. Сил хватило только на два коротких разговора, да и то, во втором он кинул одну фразу. И вот он, с температурой, почти непрекращающий кашлять, тем самым задыхаясь, он скатился в лежачую позу на кровати. Сон снова накрывал. —А где они кстати?—из последних сил прошептал он, молясь о том, чтобы его услышали. —У меня на кровати.—ответил Хуа Чэн. Услышав этот ответ, Се Лянь с чуть менее беспокойной душой провалился в сон. *** Хорошее пробуждение—это то, которое твой мозг планирует сам для себя. Тогда ты полностью заполняешь нужный промежуток для сна и с прекрасным настроением, сладко трепещущей душой, открываешься новому дню. Но когда тебя будит громогласный крик из кухни, хотя ты находишься на другом конце этажа, то понимаешь с самого начала, что дело пахнет керосином. Се Лянь из-за болезненного состояния и в целом пусть и бумажных, но все-таки стен не мог разобрать, что происходит и кто говорит. "О господи, были бы все там живы... ". Думал Се Лянь. Прошло возможно пять, возможно десять минут. Крики не прекращались. Ну, а так как Се Лянь не мог разобрать, то немного заскучал и решил от нечего делать повторить в голове выученного наизусть Евгения Онегина. Не смотря на своё состояние память удачно подкидывала образы, а стих ложился сам собой. "... Они дорогой самой краткой Домой летят во весь опор. Теперь подслушаем украдкой Героев наших разговор: — Ну что ж, Онегин? ты зеваешь. — «Привычка, Ленский». — Но скучаешь Ты как-то больше..."—проговаривал про себя Се Лянь четвёртую часть третьей главы. —Ты же не спишь уже?..—проговорили казалось только зелёные глаза с макушкой в щели между косяком и дверью прошептали это. —Не...—и снова кашель. —Ура!— Ши Цинсюань наконец-то показалась полностью.— Вот как только ты уснул, Хуа Чэн твой выпер меня со словами о том, что тебе нужен отдых. Он конечно прав, я бы и сама ушла, но обидно. Котят к нам отнёс. Кстати ты знаешь, что мы там делали—хихикнула девушка и, выдержав небольшую театральную паузу, во время которой Се Лянь проявив огромное терпение спокойно дожидаясь её, она продолжила:— мы пользовались чёрной магией! Се Лянь поперхнулся собственной слюной. Её же сосед Хэ Сюань?.. —Ой кстати—вспомнила что-то Ши Цинсюань.— мой брат чуть не убил Черновода, как только узнал, что его ко мне подселили. И да, теперь я буду называть своего котёнка Черноводиком, а моего дражайшего друга просто Черноводом. Ах, о чем это я? Я же хотела рассказать про тёмную магию!— вспомнилась девушка. —Цинсюань... —улыбнувшись и прокашлявшись, он немного приподнялся так, чтобы он хотя-бы сидел, попросил— Можешь ещё потом рассказать из-за чего крики были слышны даже здесь? —Погодь немного, я тебе всё расскажу— девушка ухмыльнулась, присаживаясь на край кровати больного.— В общем Хэ Сюань ещё ночью, когда нам было особо нечего делать, а спать ни в какую, предложил поворожить на судьбу Черноводика и Ветерка.— Ши Цинсюань улыбнулась сказала ещё кое-что:— У нас кстати так получилось, что своим придумать вот ни-ни, но соседскому запросто. —У меня и у Хуа Чэна тоже самое было...—он закашлялся и тут же неловко понял, что перебил её речь—прости, просто не мог не упомянуть это. —Да ничего страшного, удивительное совпадение.— сказала девушка.— Он начал раскладываться, попутно предупреждая, что всё прояснится только утром и что сейчас он сделает лишь наворот судьбе. А утром уже посмотрит. —Извини что перебиваю, но Хэ Сюань магическими штучками занимается? Увлечения бывают разные. Но Се Лянь впервые слышал о подобном. А уж тем более чтобы этим на полном серьёзе занимались постоянно. Надо будет поспрашивать. Хуа Чэн также упоминал, что их в секту даже занесло. Скорее всего из-за увлечения Хэ Сюаня. —Не совсем. —Ши Цинсюань поправила его—Я не особо поняла в чем разница, но он говорит, что он чернокнижник, а не маг. В общем, сделали мы ритуал, там мы взяли воду, налили туда чёрную вязкую жижу, Черновод насыпал ещё какие-то травы, накрыл эту тару плоской тарелкой, капнул опять чёрной жижой, он прочитал из своей книжки что-то завывающее, там что-то про море-вестника было, а после быстро спать легли. Я кстати там тару держала на своих руках. —А почему сразу спать? —Лучше сработает. Ши Цинсюань рассказывала всё это с интересом, коего Се Лянь до этого не видел. Обычно она ветренная и весёлая, но тут посерьёзнела и рассказала без особых отвлечений, как это обычно бывает. —А утром ты чёрный свитер надела ради того, чтобы лучше ворожба работала? —Да. Я вообще и ночью его надевала. Хэ Сюань попросил надеть что-то потемнее, в идеале чёрное. У меня не было и он предложил что-то у него взять. Не, ну, а что мелочиться-то? Вот и взяла. —Девушка немного приостановилась.— Так вот. Что там Линвэнь кричала. В общем, нам нужны были заженные свечки. Я сразу к тебе, ибо спичек у нас не было. —Угу.—кивнул Се Лянь. —Мне Хуа Чэн по итогу их дал, а я обратно к Хэ Сюаню. Зажгли свечи, а Жое их уронила! Слава Богу поджёгся только коврик, так вот, я взяла эту воду и налила на горящий коврик. Хэ Сюань назвал меня дурехой, ведь там могли быть огнеопасные вещества, и чтобы в следующий раз я была осторожнее. —Ши Цинсюань рассказывала всё это с счастливой улыбкой на лице, но вздохнув и немного нахмурившись, продолжила:— Но запах гари уже распространился. Полагаю ты не учуял его, потому что у тебя нос забит. Прибежала Линвэнь с Пэй Су и моим братцем. Так она так начала орать... Не, ну за дело конечно, но всё равно обидно. —Орать? Мне кажется она чуть не затолкнула прах сие коврика в глотку. —Хуа Чэн помешал. Он вступился за нас, ибо у нас был. — девушка по-заговорщески хихикнула и продолжила.—А после всего этого сказал Хэ Сюаню хуйней не страдать и меня к этому не приучать. Хотя мне понравилось... Знаешь... Такая атмосфера... Везде вкусно травами пахнет. Он действительно походил на какого-то повелителя воды, а Черновод уже было не обидное прозвище, а как громкое имя. Ши Цинсюань произносила последние слова с трепетом. Ей это действительно попало в душу. Се Лянь рад за неё. Она упоминала, что ей немного сложно найти какое-то увлечение. Даже если это "магия", то почему бы и нет? Хуа Чэн тихо зашёл в комнату, держа суповую тарелку в руке. Се Лянь из-за кашля заметил его только тогда, когда он уже подошёл вплотную к кровати. —Ши Цинсюань, я надеюсь ты не будила его? —Не, он уже не спал. —Гэгэ, съешь пожалуйста. Се Лянь уже в какой раз удивился доброте парня. Обычно он бы искал подвох, но по отношению к Хуа Чэну он почему-то не хотел этого делать. —Хуа Чэн... Спасибо тебе... К сожалению эти слова не могли передать всю ту благодарность. *** Через день температура постепенно начала спадать. В целом организм справился и пропустил Се Лянь только пару дней. После выхода в универ в среду, на следующий день он вышел поработать. *** Вот он снова здесь как и неделю назад. Поставив пальцы на подушки флейты и собравшись с духом, он начал играть. На улице слегка подвывал ветер, предвещая холода. На удивление ветер не мешал, а подхватывал мелодию, что разливалась по улице словно мёд. Музыка медленно протягивалась в предверии ночи. Толпа людей медленно окружала его. Лёгкий страх слегка уколол сердце, но он продолжил играть. Пальцы медленно, но верно становились такими же холодными как металл под ними. Себастьян Бах действительно был гением. Музыка веяла очарованием и лёгким задором. Но вот, закончив одну мелодию он переплыл к другой. Вот она уже излучала неясную тревогу, туман неизвестности и лучи нового. Вдохновение, надежду, любовь и отчаяние. Ветер всё выл и выл, будто заворожено подхватывал музыку, разнося её всё дальше и дальше. Дальше и дальше. В сердца без страха, полных надежд и любви. И в сердца тех отчаянных, что обледенели и закостенели. *** Толпа медленно, с неохотой разошлась. Се Лянь медленно вливался в реальность. Посмотрев в банку, он даже увидел несколько купюр. Возможно он бы даже и обрадовался бы, но сейчас Се Лянь в состоянии безалкогольного и безнаркотического опьянения от музыки. Немного тяжеловато дыша, он эфемерно собрался и хотел было пойти обратно, но тут к нему подошёл человек. —Здравствуйте!—с явным китайским акцентом сказал прохожий. —你好！. Се Лянь надеялся, что за пять лет его знания китайского не особо стёрлись. В его семье, дабы он мог владеть несколькими языками, по дням было расписание того, на каких языках они говорят. Пятница и выходные на русском. Понедельник и вторник на китайском, среда на английском, четверг на латыни. Его семья была обеспечена, Се Лянь сам выбрав профессию врача был бы отправлен в Китай на обучение после восемнадцати. Его учили в строгости и повышенным уровнем китайских школ. Он бы действительно отправился в Китай после армии. Родители для того, чтобы у Се Ляня был более стрессоустойчивый характер настояли на ней. Почему они были обеспеченными? Отец, как выяснил после определённого момента своей жизни Се Лянь, владел коррупционными схемами. В начале двухтысячных произошёл массовый обвал. В незаконном мире была паника. Отца с матерью убили. Узнав об этом в армии, Се Лянь был растерян. Именно растерян. Он знал, что был за ним закреплён резерв на чёрный день. Но не понимал, за что убили его родителей, ибо находился в счастливой неведении. Со своими сослуживцами он временно договорился остановиться в Москве. В один день он решил пройтись за хлебом, когда того в край задолбали Му Цин с Фэн Синем. Они поссорились из-за какой-то очередной мелочи. А там уже пошла вся муть. —哦，你懂中文吗？— —我知道，但我担心我的技能可能是跛脚的，所以如果有什么问题，请原谅我 Как оказалось, к нему подходили, чтобы узнать дорогу. Объяснив, как добраться, Се Лянь с удовольствием обнаружил, что его навыки в китайском на удивление не сильно пострадали. Китаец отблагодарил его и дал в знак благодарности сотню рублей. Се Лянь почти отказался, но купюру дали ему прямо в руку. Сказали громкое "谢谢！" и ушёл, оставив приятно ошеломлённого Се Ляня посреди улицы. —Гэгэ. У Се Ляня были всё ещё обострившиеся чувства после эйфории. Голос из-за спины был вкрадчивым, глубоким. Сладкой патокой льясь в уши флейтиста. "Хуа Чэн"— подумал Се Лянь, а сердце как барабан дополняло каждый звук и каждую мысль. —Это было потрясающе.—сказал, глядя в глаза уже развернувшемуся Се Ляню, Хуа Чэн.