Когда пересекаются в одной комнате

Хуа Чэн давно понял, что что-то с Се Лянем не так. Явно высоко образованный парень не мог быть именно здесь, у него отличное знание китайского, истории и медицины, этого всего достаточно, чтобы не торчать (в обоих смыслах этого слова) в Питере, а жить в Китае и зарабатывать огромные деньжища. Происходившее ночью никак не могло быть отравлением. Его бы просто стошнило раньше, до сна. Подойдя к двери, дабы спросить не повесился ли он, услышал тихий, глушеный плач. К тому же, когда он увидел его пришедшего, у того было лицо будто после истерики. Ладно. Потом разберётся. Сейчас ему надо собираться и попиздовать к маменьке. Нужно поныть ей про влюблённость, о том как его порядком заебала эта хуетень под названием мед, ещё нужно поклянчить еды и денег, а главное забрать скрипку. Ах да, ещё заскочить в местное отделение милиции и в очередной раз убедиться в их ущербности. Лучше поехать всё-таки завтра утром или сегодня уже? Если уж ехать сейчас, то будет электричка битком забита, ибо не у него одного есть желание проехать в область. В субботу тоже самое, но если выехать спозаранку, то вроде как нормально. Решено, завтра утром, заодно часть уроков сделает, чтоб их блять всех уебало. Делать под чей-то ржач на кухне уроки так ахуенно, мечта нахуй. *** И вот он уже в электричке часа так 4. За окнами проносились домики и деревья. Благодать, что ещё можно сказать. Немного поддувало, но Хуа Чэн любил прохладу. Сумка на коленях, где буквально вчера ютились котики. Хуа Чэну уж очень они нравились. После очередных пяти пар котики как бальзам на душу. Совсем недавно вроде бы он пришёл с Се Лянем на первую пару, а вот уже и месяц почти пролетел. Время быстро летит в последнее время. Да и он как-то стал спокойнее. Наверное стареет. Нужно навестить его уже шестиклашек. Инь Юй наверное как обычно возглавляет эту ораву несносных как настоящая лидерша. Этим, тогда ещё четвероклашкам, Хэ Сюань жизнью должен. Звук уведомления от нокии вырвал его из затяжной думы. А вот и он ебать. "Только о нём на мгновение подумал", видя отправителя. Великий и ужасный Черновод старший не часто удостаивал его текстовыми сообщениями. Хуа Чэн лениво открыл сообщение. Ахуел знатно. "М0й д0₽0г0й д₽уг, д@бы ты н€ 0б0$$@лся 0т с4@$тья п₽ям0 в0 время н@шег0 ди@л0г@, д@₽ую тебе 4е$ть н@пи$@ть для тебя €ту ве$ть в тек$т0в0м виде." У Хуа Чэна заболела башка уже от самого начала этого текста. Хэ Сюань придурок тот ещё, да и придурковато пишет к тому же. "€т0 $00бщение $00бщ@ет тебе 0 т0м, чт0 у тебя е$ть в$е ш@н$ы т0г0, д@бы п0н₽@виться Се Ляню к@к п@₽ень— 0н к@к и ты пид0₽@$." Хуа Чэн ошарашенно открыл рот. Оглянувшись, убедился, что остальные достаточно далеко и он может позвонить этому придурку и затребовать объяснения и доказательства этого факта. Быстро найдя Черновода в списке контактов, позвонил ему. Тот явно нехотя взял трубку. —Я требую объяснений— с порога тут же сказал Хуа Чэн. —По поводу чего?—начал издеваться Хэ Сюань. —По поводу сообщений, еблан. С чего ты решил?—уже начал раздражаться Красный дождь. —А, то есть тебя действительно по серьёзке волнует это? —Да ты сама проницательность! Откуда инфа, колись. —Помнишь тех ебланов, которые вчера ржали блять весь вечер? —Ну? —Так там Се Лянь с его старыми дружками и Цинсюань байки травили. Она мне потом рассказала, что там было, когда я ей поныл, что те слишком громко ржали и не давали нормально задания сделать. —Так, и? —Че, че, короче, в общем и целом суть в том, что когда Се Лянь служил, трахнулся с одним из них, то ли один, то ли два раза чисто по дружбе. Так что педик он, не волнуйся. А я дальше гулять с этой дур... Хуа Чэн положил трубку до того как Хэ Сюань договорит. Его выкинуло в прострацию. Не знамо как он чуть не пропустил свою станцию. "Потом" снова отложил свои мысли в долгий ящик. *** —Ну, рассказывай сынуль, что как у тебя там, сколько ещё денег и еды попросишь. Мама журила его, пока доставала пирожки из духовки. Солнце кидало лучи на стол, те же лужицей растекались по всему, что можно достать. Вот они на железном чайнике с цветочком, на полотенце, отражаются от маминых светло-русых волос и на красной домашней футболке Хуа Чэна. Кухонные тоненькие шторки висящие по бокам от белой рамы окна, тоже в цветочек как и чайник, просвечивали. Барсик с важным видом сидел у его ног и лакал молоко. Блинчики со сметаной ароматно пахли, а от кружек чая шёл пар. Матушка повесила полотенце и села рядом с ним за белый деревянный стол. —Ну, мааааам... —протянул Хуа Чэн. —Что мама-то сразу же? Чэн-Чэн, ты же у меня умный мальчик, — она худой тёплой рукой потрепала его за щеку.— ну найди хоть какую-никакую работу, сам же знаешь как тяжело-то на копейки жить, ты-то вообще как обжился хоть? Не обижает никто? Как ешь? Когда... —Мам, мам, мам!—прервал её Хуа Чэн. —Ну, что мама-то сразу? Я для тебя лучшего хочу, честное слово! А ты не звонил даже особо! Ни ответа, ни привета! —Мам... — грустно улыбнулся Хуа Чэн. Она всегда была такой переживающей за него. —Вообще я тут не только зайти в милицию и с тобой поговорить—матушка нахмурилась ещё при слове "милиция".— Я забрать скрипку в первую очередь. Буду заниматься музыкой на улице. После этого заявления, кажется, даже Барсик перестал лакать молоко и осуждающе посмотрел на него. Повисло молчание. Только маленькие настольные часики недружелюбно тикали. Хуа Чэн взял горячий пирожок с капустой и перекидывая из одной руки в другую надкусил. —Вкусно очень, как всегда.—дабы разбавить гнёт молчания сказал Хуа Чэн. Матушка вздохнула и прикрыв глаза всё-таки сказала: —Ты молоденький совсем. Попробуй. Хуа Чэн улыбнулся. Мама лучшая, она его примет любым, не смотря ни на что. Поддержит и накормит. Она вдруг хитро улыбнулась: —Ну, как там с любовью? Как только до него дошло, что мама только что сказала, он поперхнулся чаем. Интересно, что сейчас делает Се Лянь? Спит, гуляет или что-то учит? Хотя, что ему учить, он похоже и так знает как минимум половину программы института. Может он смотрит за оравой котят? А если прямо сейчас принимает дозу?.. Видя состояние сына, отключившегося от реальности, она сказала: —Так и кто он? Неужто ты кого-то полюбил? А ведь тебя по твоим же словам мало интересовала любовь, да вот только догнала она тебя... —Ну, мама! —Что мама сразу же? Хуа Чэн прикрыл лицо ладонями. Мысли разбегаются по-тараканьи и слов связать нельзя. Вздохнув, он оперевшись локтями на стол, сказал: —Это одна из причин, почему я приехал. Она тут же начала внимательно его слушать и убрала улыбку с лица. —В общем... —Хуа Чэн мялся.—Его зовут Се Лянь, он очень умный, я бы сказал красивый, он легко всю программу меда на лету хватает, у него медовые глаза, он молчаливый на людях, он спас на моих глазах, нырнув в Неву́, четырёх котят, хоть и не был уверен в том, что там вообще что-то есть. Я с ним достаточно часто вместе провожу время, мы часто гуляем и мы соседи по комнате. Он чудесный, правда. —Так в чëм же причина твоей неспокойной души?—удивлённая мама смотрела на него своими чёрными глазами.— Да и почему только "сказал бы", что красивый. —Он... —Хуа Чэн сглотнул. Перед лицом нанизанный на балки отец.—Наркоман. И... Из-за этого у него очень больной вид. Бледный, закрывает шею, запястья и низ ног бинтами, у него есть седые проблески в волосах и тремор рук. Но он всё равно... Идеален? Я не знаю как сказать...—всё скатилось в жалкий лепет. Она упёрла свой взгляд в пол и начала дрожать. Хуа Чэн подскочил и схватил за плечи... Смеющуюся мать. —Ох, Чэн-Чэн— по-доброму улыбнулась и обняла его, немного вставая на цыпочки, насколько это возможно в тапочках.—Ну, не выбираем мы кого полюбить, не выбираем. Я не знаю, что привело твоего Се Ляня к употреблению, но как только узнаешь: подумай об этом сам. Они снова уселись за стол. Пирожки уже немного остыли и Хуа Чэн наконец-то мог спокойно их поесть. А матушка начала расспрашивать: —А как там Сюань? А что за котики? Познакомился с кем-то ещё? А учёба как? А чего решил на улице играть? Хлебнув чая, он начал рассказывать, что же всё это время происходило. *** "Хорошо у мамы" думал Хуа Чэн, идя по старенькой улочке в отделение этих беспомощных пидорасов без шила в жопе. Им нахуй не всралось, когда убивают, грабят, вообще похуй. Он как человек, который проработал там несколько лет пусть и на чисто косметической должности мог с полной уверенностью сказать это. Удивительно, как два года назад он сумел организовать всё так, чтобы они работали. Хотя там Цзюнь У был, который был заинтересован в этой секте, хотя наверное и так бы помог... Ух, как же он в школьные годы за шкирку-то таскал, ой-ей-ей, а как потом Мэй Няньцин, историк его, ругал вместе с ним... Драли как Сидорову козу. Валили как могли. Хотя, если бы они были его отцами, то он бы не особо грустил. Всё-таки они многое сделали для него. Именно благодаря ним у него есть любовь к длинным волосам. У Цзюнь У длинные русые волосы, который он собирает в плотный пучок сзади, а у Мэй Няньцина длинные, распущенные иссиня-чёрные волосы. Оба писаные красавцы, высокие, Цзюнь У невероятно статный, стоя рядом с ним будто бы физически ощущается его сила. Мэй Няньцин же очень утончённый и изящный, но его нельзя назвать женственным. У самого же Хуа Чэна угольные волосы с небольшой косичкой сбоку, без какого-либо ощущения от себя силы или влияния. "Придёт с жизнью"—надеялся он. Началось всё с того, что один раз он остался на дополнительные по истории. Ну, как остался, его за ручку в пятом классе притащили и заставили учить то ли, египтян, то ли греков. Не суть дела... *** —У меня хороший друг из милиции, говорит, что ты по заброшкам с Сюанем ходишь. Ты мальчик способный. Уж лучше со мной историей позанимайся, чем хулигань. А то потом в такие дебри забредешь, что вытащить не сможем. —Но я не просто так туда хожу! —Вижу своими двумя глазами, пока ты видишь из-за этого одним. Одиннадцатилетний Хуа Чэн яростно смотрел одним глазом на Мэй Няньцина. Он и его этот "друг" понаставляли им палки в колёса! Что он может понимать? А ведь они с Черноводом договаривались! —А почему только меня?—упирался Хуа Чэн. —Сюаня не успел изловить. Но не бойся, как только смогу будете вместе заниматься. Хуа Чэн опустил взгляд в пол. Можно сегодня не есть, денег не будет. Мама ругает его конечно за это и запрещает ходить на заброшки, но он деньги приносит! Да, он потерял глаз и недавно немного проткнул ногу, но что с того? Ну, с кем не бывает? Его и запирали дома, и сидели с ним, но он всё равно убегал! А уж от какого-то историка убежать не получится? Огромное заблуждение. —Доставай учебник.—Мэй Няньцин почему-то использовал вместо нормальных очков старомодное пенсне на цепочке и сейчас он тряпочкой протирал их. — И зачем тебе там шляться? Учись, у тебя золотые мозги. Если будешь учиться, то поступишь в Питер, а если ещё больше постараешься уедешь в Москву.—заметив выражение лица, похожее на забитую, озлобленную собаку Хуа Чэна, он вздохнул и прервался. —Открой страницу сорок пять. Недоросль открыл учебник. Он действительно не грыз гранит науки, а с лёгкостью кусал его. Так что, через часа два, когда они закончили полностью тему, Мэй Няньцин воскликнул: —Вот и всё! Это тебе пойдёт в копилочку и так копеечкой за копеечкой накопишь миллион! Давай, до встречи... Эй, ты чего?—учителя поставила в тупик реакция ученика. Хуа Чэн начал плакать. Он подвёл маму, Черновода и себя, увлёкшись и не сбежав от учителя! Мэй Няньцин сильно растерялся. Он подошёл к нему за ученический стол и сел рядом. Немного замявшись, положил одну худенькую руку ему на плечо. Хныкая, мальчик сказал: —Я с Сюанем сдавал металлолом... Получал деньги для себя и Сюаня... А сегодня денег нет... Мэй Няньцин окончательно не понимал что к чему. —А мама с папой? Для Хуа Чэна это стало спусковым крючком и он начал яростно выбрасывать слова. Слова, что копились всю его короткую жизнь. —Маме зарплату не выдают, отец... Я его ненавижу!—у мальчика начиналась истерика.—Он, он, он... Ушёл от нас! Ради наркоты! А потом... А потом он на моих глазах под дрянью упал на острые балки! Учитель истории замолчал. Он не знал как реагировать и что ему делать и просто дал возможность мальчику выплакаться. Через минут двадцать в окно третьего этажа начали прилетать мелкие камешки. Внизу был Хэ Сюань. Мэй Няньцин подозвал того к ним. Хуа Чэн уже немного успокоился и не сопротивлялся тому, что позвали друга. —Ребят, ну, это не дело. Выслушав рассказ обоих мальчиков о том, как они зарабатывали на жизнь, ему лишь оставалось качать головой. —Говорите вы журналы подклеиваете?—учитель призадумался и придумал. —Тогда я знаю что вы можете делать. Завтра давайте приходите сюда в то же время, когда я поймал Чэна. Только не пугайтесь. На следующий день они пришли в назначенное время и... Увидели его. Хэ Сюань тут же попытался уйти, но Хуа Чэн удержал его. Он закрыл дверь кабинета и сказал: —Здравствуйте, дядь Цзюнь, давно не виделись!—нарочито переигрывая радостно произнёс Хуа Чэн. —Не видеть бы столько же.—тихо фыркая произнёс другой, за что тут же получил локтём в бок. —И вам не хворать товарищи мелкие нарушители и хулиганы.—старшина милиции Цзюнь У ухмыльнулся. Обстановка напрягалась. Мэй Няньцин чувствовал, что если не выступит посредником в "переговорах", то договориться не удастся. —Как вижу представлять друг другу вас не нужно, так что перейдем сразу к сути.—Учитель истории нервно начал протирать пенсне.— В общем, если удастся поговорить с вашими опекунами, то вы можете официально устроится в отделение милиции, работа чисто косметическая, сортировка заявлений, кое-где кое-что подклеить, куда-то что-то отнести, работа чисто бумажная. Возможно будете зарабатывать меньше, но стабильность с безопасностью гарантируем. Да и вы меньше работать будете. К тому же если захотите...—Мэй Няньцин запнулся, посмотрев на один глаз Хуа Чэна поправил себя:—Если Сюань захочет поступить в это направление, то у него будет прописан опыт работы, что... —Няньцин, мы поняли уже, что плюсов работать в государственном органе больше, чем воровать государственную собственность.—без злобы, но с усмешкой приостановил говорящего Цзюнь У. —Какая гос собственность? —воскликнул Хуа Чэн—бесхозные, никому не нужные железяки, где там государство прикарманить успело себе? —Они и принадлежали государству, скороход ты наш. Все здания, которые по тем или иным причинам остались стоять в нерабочем состоянии являются государственной собственностью, также там должна быть охрана, но бесчестные служащие не оказываются на том месте, где им положено быть. А не добропорядочные граждане вроде тебя вовсю пользуются этим.— Со знанием закона разжёвывал Цзюнь У для этих самых маленьких "не добропорядочных граждан". Пободавшись ещё немного, Сюаню с Мэй Няньцину это надоело и они успокоили обоих. Потом, обсудив чисто вопросы про время, обстоятельства и договора, они все вчетвером отправились к матерям, дабы выпросить разрешение. Сначала мама Хуа Чэна испугалась того, что пришёл милиционер и учитель (что же её сынуля натворил-то такого), но разобравшись, всеми руками и ногами была за. Уж лучше он будет подклеивать бумажки в отделении, чем шастать по заброшкам. С матерью Хэ Сюаня... Было сложно. Она как бы из-за своей болезни с головой, которая влияла на память, не считалась дееспособной, но как инвалид на государственном уровне не считалась. Хэ Сюань, если бы аппарат управления хорошо работал, действительно мог оказаться в детском доме. Его мать не была плохой из-за характера, но учитывая болезнь, её сын, начиная с четырёх лет ел только раз в три дня и был худым как скелет. А мать забывала про то, что он не ел, а когда он говорил про голод не верила ему: прекрасно же помнила, про то, что она недавно кормила его. Она не получала ни копейки от того, что она инвалид. Болезнь развивалась отчасти из-за бесконечной работы, отчасти из-за отсутствия лечения и отчасти от внутреннего и внешнего давления. Хэ Сюань начал нормально питаться с приходом мамы Хуа Чэна, которая как только того завидела, сразу же начала откармливать. Конечно, не без последствий. Так что кое-как поговорив с ней, они договорились о подписании бумажек. Хэ Сюань также стал работать на тех, кто раньше ему мешал. С тех пор Хуа Чэн лишь гулял по заброшкам, нежели "воровал государственную собственность". Хэ Сюань же что-то подтаскивал, когда нужны срочно деньги, но до прежней ежедневной каторги не доходило. *** В отделение милиции Хуа Чэн зашёл как к себе домой. Зашёл и сразу пошёл к Цзюнь У. К кому же ещё? Подойдя, он своим чутким слухом уловил шёпот. Поняв, что там Мэй Няньцин, Хуа Чэн тяжело вздохнул и, постучавшись, приоткрыл дверь, сказал: —Дядь Цзюнь, можно зайти? В щелке он увидел, как облокотившийся на стол из-за Цзюнь У, Мэй Няньцин перепугался и толкнул своего "хорошего друга", паралельно поправляя и так идеально сидящую на нём одежду. Что стоило ему поправить, так это съехавшееся на кончик носа пенсне. Цзюнь У же прикрыл глаза, пошевелил губами, успокоился, после произнёс: —Входи, хулиганье. Хуа Чэн, довольный, как объевшийся сметаной кот, нормально открыл дверь, вошёл в кабинет и поприветствовал, сделав неподдельное удивление на лице: —Здрасте, дядь Цзюнь. О, дядь Мэй и вы здесь? Я надеюсь вы оба не слишком заняты, заскочил потрепать языками с вами.—вспомнив, добавил:—А, ну и как обычно спросить, что там по секте. —Здравствуй, присаживайся, Чэн. На этот раз есть плохая новость. Цзюнь У сел за длинную часть Т-образного стола, Мэй Няньцин сел на соседний стул. На данный момент руководитель всего отдела милиции, единственного в этом маленьком, забытом Богом городке. Так что его смело можно назвать главным в исполнительном органе власти внутри города. Мэй Няньцин года три назад встал на пост сначала завуча, а в последний год и директора школы. Хуа Чэн сел напротив этих двоих, ожидая начала разговора. —Чэн, мы как раз обсуждали это дело до твоего прихода.—нервно поправляя пенсне наконец сказал Мэй Няньцин. "Можно мне с Се Лянем также обсуждать дела" механически подумал Хуа Чэн, но тут же оборвал себя. Ему всё равно не суждено с ним быть. Не смотря на то, что тому нравятся мужчины, Се Лянь не выберет его. Он выберет либо тихого, либо наоборот весёлого паренька, а не это одноглазое нечто. Хуа Чэн знает, что у него скверный характер и неприглядная, отталкивающая внешность. Слишком грубая и неприятная. У Хуа Чэна скорее всего вообще никого не будет. А Се Лянь несмотря на свою наркоманию, которой он пытается сопротивляться, светлый ум, приятная внешность, а когда перестанет принимать наркотики, то явно пойдёт на поправку. Так что зачем Хуа Чэну после, с непролитыми слезами, разбивать воздушные замки,что он так долго строил? Он попытается забыть любовь и всё, пока не разрушил отношения с таким прекрасным человеком как Се Лянь. Хуа Чэн не должен портить всё своим присутствием. Не должен пытаться "добиться" кого-то, не нужно портить этим жизнь другому человеку. Тем более Се Ляню. Он наблюдает иногда за ним бессонными ночами, он искренне наслаждается его обществом, иногда одного взгляда этого парня достаточно, чтобы забыть обо всех бедах, но разве нельзя даже быть просто рядом? Оба, что сидели напротив Хуа Чэна заметив, его резко подавленное состояние, спросили того, что случилось. —Да отлично всё, зашибись просто,—быстро возвращался и из-за этого лепетал Хуа Чэн.—Так что там по секте? Мэй Няньцин и Цзюнь У не удовлетворил такой ответ и со взглядом "вернёмся к этому позже", второй начал говорить: —Начнём с того, что ты вообще на данный момент знаешь. Хуа Чэн поморщился. Вот вечно так, Цзюнь У с такого начинает, нехотя, начал рассказывать, уже заученную наизусть мантру: —Секта организована преступной группировкой, именующие себя "безликими", целью являлось заманивание гражданского населения, с последующей продажей органов на чёрном рынке. Управление совершалось дистанционно, схвачены только исполнители. Для гражданских лиц также использовался способ гипноза. Задержаны благодаря поддержке рядом гражданских лиц в том числе и не совершеннолетних. —Молодец, сынуля.—похвалил того Мэй Няньцин. —Угу.—удовлетворённо кивнул Цзюнь У. —Так что нового-то?—уже изнывал от нетерпения Хуа Чэн, которому на самом деле было странно слышать обращение "сынуля", но он решил не обращать внимание. —Свои в группировке сообщают, что тебя и, возможно, Черновода взяли под прицел. Ты всё-таки засветился.—Цзюнь У очень сильно нахмурился.— Моя б воля, запер бы тебя сейчас под семью замками и не выпускал, пока не раздавим этих гадов. Сынок, помни про меры безопасности, повтори при мне их. —Нигде не светится, ходить окольными, но освещёнными путями, сократить связи с любыми людьми, при себе холодное оружие не попадающее под закон, ходить группой, при себе иметь минимальную аптечку, надевать плотную одежду, перевязывать руки бинтами на случай ран, на крайний случай собрать самые необходимые вещи и бежать в проверенное отделение милиции. Хуа Чэн не был удивлён. Это было вопросом времени. Так что подготовлен к подобному насколько это возможно. На самом деле остаётся лишь смиренно ждать своей участи перешедшего дорогу. Но, конечно, это всё равно не самое приятное. Да здравствует период паранойи. —Отлично,—грузно выдохнул Цзюнь У.—Вообще, сейчас тебе как можно быстрее нужно возвращаться в Питер. Ты там будешь иголкой в стоге сена, здесь шило в мешке. Заночуй, а лучше и не ночевать, и рано утром как сегодня поедь. Вся троица замолчала и это были те несколько минут, ощущаемые вечностью. Прервал её Хуа Чэн: —Я же ведь не особо отвлекаю вас?—помялся тот. —Я не особо-то ожидал на самом деле такого, я конечно понимаю, что этого следовало ожидать... Рука только что вставшего Цзюнь У оказалась на его плече. Парень тут же собрался с убегающими от него мыслями. Его накрыло спокойствием и ощущением защиты. Как будто именно он его настоящий отец, а не тот, что умер на его глазах и ничего кроме отвращения к тому не испытывал. —Я включу чайник и мы поговорим, а пока он не закипает в дурака сыграем, хорошо? Всё равно суббота, у меня нет особо дел. Да и пока ты не пришёл с Няньцином тоже в карты играли. Хуа Чэн не стал упоминать, что несколько минут назад они говорили немного о другом занятии. *** —Чэн, да тебе хоть жизнь ставить с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процентов проигрыша! Мэй Няньцин как и Цзюнь У, проиграл уже третью игру Хуа Чэну. Чайник вскипел несколько минут назад, когда они начали третью партию. Сейчас же Цзюнь У наливает чай, дабы его "друга" не затянуло окончательно. Хуа Чэн начал собирать карты. За его учителем истории нужно следить в этом вопросе. Его "друг" как-то упоминал, что тот даже в МММ вложился после развала Союза. —Рассказывай давай. —В общем, учёба трудная, но пока что покрываю всё, познакомился и общаюсь с двумя людьми, Хэ Сюань кстати сейчас с девушкой гуляет, ну, то есть один из них. Со вторым, тут... Хуа Чэн опять замялся. Се Лянь снова завёл его в тупик присутствием только в голове. Странно, что при разговоре с ним эта же голова не отлетает. —Второй просто... Очень и очень хороший и умный!—немного запинаясь сказал он. Но после начал раскидывать свои слова. — Он нырнул в Неву, просто потому что только заприметил что-то странное, это оказались котята, за которыми мы вчетвером смотрим. Он мне иногда помогает и рассказывает много чего. Ещё он играет на флейте, ещё у него длинные волосы, медовые глаза... Цзюнь У с Мэй Няньцином ласково на него посмотрели улыбаясь. —Ох, ну и молодёжь пошла. — ворча сказал учитель. Никто не говорил об этом вслух, но те, кто хорошо знаком с этой парочкой "друзей", прекрасно понимают, что на деле это нихера не дружеские отношения. Все кто знает молчат, потому что каждого из этих двоих любит и уважает. Так что ворчание Мэй Няньцина по поводу мужеложцев имеет чисто показательный характер. А Цзюнь У вообще этих тем старается избегать, но в узком кругу не обращает внимание на подобные мелочи. Так что Хуа Чэн со спокойной душой может им рассказать о том, что влюбился в человека своего пола. —Как хоть зовут-то его?—будто не заметив ворчания Мэй Няньцина сказал Цзюнь У. Хуа Чэн замолчал и спокойно ответил: —Его зовут Се Лянь. Кажется что-то треснуло в воздухе. Цзюнь У посуровел и острым, рабочим взглядом посмотрел на не понимающего этой реакции Хуа Чэна. С губ Мэй Няньцина пропала улыбка. —Я думал ты знаешь о том, как нужно относится к наркоманам.—грубым голосом сказал Цзюнь У. "Откуда..." Сначала подумал Хуа Чэн, а потом понял. Через документы легко находить "заслуги", Се Ляня скорее запомнил из-за необычных имени с фамилией. —Он принимает?—решил притвориться болванчиком Хуа Чэн. —Ты похоже либо намерено скрываешь от нас, либо слишком слеп, дабы понять по одному его виду, сколько он принимает.—Сразу же ответил Цзюнь У и добавил:—Зная тебя, смело могу предположить, что первый вариант является правильным. —Я догадывался, но никаких доказательств не было. Его бледность, худобу и в целом больной вид можно объяснить бедностью.—Хуа Чэн опустил взгляд в пол.—Но я учту при общении с ним это. —Не общайся с ним вообще и не пересекайся.—заключил Мэй Няньцин. —Насколько получится. —соврал Хуа Чэн. Хуа Чэн ненавидел врать, но пока он не узнает полностью, кто такой Се Лянь и не сделает своих выводов, он от него не отступится. Пусть хоть волки нападут, не отступится. Не отступится и из-за "приёмных родителей", пусть и понимает, что те желают ему только лучшего. Помолчав немного, Мэй Няньцин спросил: —Говоришь, Хэ Сюань с девочкой гуляет? А она кто? Радуясь переводу темы на более нейтральную, Хуа Чэн начал радостно вещать: —На удивление, данная особа не является представительницей субкультуры готов или ещё чего похуже.—с ехидцей заметил он.— Девчуля на удивление общительна и в целом прямая противоположность Хэ Сюаню. А главное...Хэ Сюань делится с ней едой! —Да уж, удивительно. Обстановка разрядилась. Похихикали. А дальше Хуа Чэн в таком ключе договорил про всё то, что с ним происходило. Но так как Се Ляня он старался особо не упоминать, рассказ получился скудный. Заметив время на часах, висящих над другим столом, понял, что пора. —Кстати, по поводу мелких что?—серьёзно начал говорить Хуа Чэн.— Всмысле, они же не под прицелом? —Смотри в чём дело. Наши там сказали только про тебя.—начал объяснять Цзюнь У. — Известны случаи, когда убивали всю семью, кроме детей. Вообще в таких группировках, как бы это не было парадоксально, много верующих. Дети естественно святое, намерено их никто не трогает. Я слышал, что одна из твоих там, сирота из-за того,что один из группировки прикрыл её, пока убивали на её глазах родители. К тому же, если верить им и тебе, то твоих мелких скорее всего вообще не заметили. Но предупреди их, на всякий пожарный. Хуа Чэн кивнул. Попрощавшись, пошёл к этим самым мелким, оставив наконец-таки эту парочку вдвоём. *** —Солнце заходит, луна приходит, открывайте. Хуа Чэн стоял около небольшой "берлоги", сделанной из гнилых досок, но прочно и говорил пароль. —Проходи. Инь Юй в улыбающейся бумажной маске с небольшими прорезями впустила его. Там же на небольшой скамейке сидело ещё несколько её подчинённых и играло в карты. Когда Хуа Чэн вошёл, все они уставились на него. —Здравствуй, Убывающая Луна. —Привет, Кровавый дождик, за делом?—спросила шестиклассница. —Нет, заскочил предупредить о том, что вы возможно на прицеле у безликих. Все, кроме Инь Юй испуганно переглянулись между собой. Девочка же спокойно сказала: —Не бойтесь, мы дети нас не тронут. К тому же мы только один раз перешли им дорогу и то, скорее всего нас не заметили,— видно,что она начала немного нервничать, поэтому спросила:—Кровавый дождь, прицел установлен именно за тобой? —Да. Я спросил у Императора и его советника про вас, когда узнал про это. Сказали тоже самое. —Отлично.—Инь Юй уже успокоилась. —Я тогда пошёл уже. Чай пить не буду, и так напился им мама не горюй. —Ладно, до свидания тогда. —И тебе пока. *** Хуа Чэн заночевал и также рано утром как и вчера поехал на электричке обратно, но уже не только с сумкой, но и с мешком картошки и скрипкой. Да, ему сказали особо не высовываться, но почему бы и не поиграть на людях немного? Так ещё и потихоньку начнёт слезать с маминой шеи. Остальные меры предосторожности он определённо будет соблюдать. Приехав, он пошёл пешком, топать около трёх километров. Прогуляется ещё заодно. Немного грустно, только за спиной прозвучал голос: —Хуа Чэн, это ты? Он остановился. Голос, кажется, принадлежал Се Ляню. Да, обернувшись понял, что это был именно он. —О, господи, Хуа Чэн, сколько сумок! Дай одну! —испугано произнёс Се Лянь. —Нет, не стоит, мне не тяжело... —Хуа Чэн ошарашено посмотрел на него. —Быстро дал мне одну сумку, тут ещё три километра идти!—начал сердиться Се Лянь. Кажется Хуа Чэн впервые услышал злость и раздражение в голосе парня и молча, отдал сумку с которой он уехал. Когда снял с плеча, резко охнул, ибо спину пронзила боль. —Не тяжело тебе говоришь?—взяв сумку, Се Лянь зашёл к нему за спину и надавил на несколько участков. Боль тут же начала уходить.—А если бы мы сейчас не пересеклись? Так бы и шёл три километра, пока спина не отказала? —Но раз мы пересеклись, значит это судьба? Се Лянь нахмурился. Хуа Чэн глубоко вдохнул и заметил, что от парня крепко пахнет церковью. Прикинув, тот действительно мог пойти на воскресную службу. Примерно в то же время, что и он выехал. А маршруты действительно пересеклись, относительно недалеко стоит церковь. Се Лянь достаточно набожный человек, от него можно часто услышать хвалу Богу. В мозгу что-то опять щёлкнуло и он снова отложил в долгий ящик этот щелчок. Сейчас перед ним Се Лянь, всё остальное может подождать. —Значит то значит, а здоровье важно. —Спасибо за то, что помогаешь донести. Парни поравнялись и шли бок о бок. —Не за что, ты к маме своей ездил? Я просто проснулся, тебя нет, но помню, что ты как-то упоминал, что к матери тебе нужно съездить. Если нет, то где был, если не секрет? А если да, то как время провёл? —Ты прав, я у матушки был. Всё что я хотел сделал. Скрипку забрал, я же могу?.. —начал волноваться Хуа Чэн. —Да что за вопросы! Конечно, да, да, да и ещё раз да! —Хорошо, гэгэ. — Хуа Чэну уж очень полюбилось это обращение. Будет звать Се Ляня только так. "Интересно, продолжит ли он меня ласково называть гэгэ, когда узнает всё?"—нервно думал в это время Се Лянь. У него сильнее, чем обычно дрожали руки. Се Ляню было всё ещё плохо от недавно всюду окружающего его запаха свеч и благовоний в церкови. —Слушай, я наконец-то нашёл-таки недавно книги где в том числе и про лоботомию в библиотеке нашего меда,—Се Лянь захотел хлопнусь себя по лбу. А вдруг его собеседник уже забыл?—Ты же помнишь... —Я всё помню гэгэ, так что ты нашёл?—заинтересовано ответил Хуа Чэн. *** —Куда поставить? —Да на пол положи, потом разберу. Спасибо ещё раз за то, что помог. Хуа Чэн подошёл к Се Ляню, что стоял около его койки. Се Лянь стоял спиной к окну и лучи рассвета касались до макушки и игрались в его волосах, седые проблески подсвечивались, само лицо было в тени. У Хуа Чэна полностью освещено лицо, кроме подбородка: Се Лянь по росту ему как раз так. Они смотрели друг другу в глаза. Хуа Чэн кажется, всю жизнь тонет в этом мёде глаз. Се Лянь же смотрел прямо в его один уродливый чёрный глаз. Оба резко отвернулись и судорожно начали делать вид, что ничего не произошло. Хуа Чэн краем глаза заметил, что глаза Се Ляня засияли золотом под солнцем. Так-то оно и так, что ничего не произошло. На ментальном уровне кажется тоже. Но раз пересеклись, значит судьба?